*** Покои Гюльбахар-Махидевран Султан. ***
Хатидже сидела на диване, а Мустафа, Нармин и Михримах сидели возле нее. Они ждали, когда же, наконец, придет Махидевран с новостями. — Тетя Хатидже, мама же никуда не уедет? — С опаской, спросила Нармин, нарушив тишину покоев. — Папа ведь простит ее? — Нармин, золотце, не переживай, с Махидевран Султан все будет хорошо. — Хатидже провела рукой по щеке племянницы. Мустафа тоже переживал за свою мать, но понимал, что он должен оставаться сильным ради сестер, чтобы они не переживали еще больше, поэтому, тихо сидел на диване, дожидаясь новостей от Махидевран Султан. малышка Михримах вовсе не понимала, что происходит вокруг, но наблюдала за тем, как беспокойно сидят ее старшие брат и сестра, а также тетя, поэтому решила молча сидеть и не задавать лишних вопросов, дабы не нервировать окружающих. Хатидже слегка вздрогнула, задумавшись, когда открылась в дверь, но показалась не Махидевран, а Гюль-ага с озабоченным лицом. — Гюль-ага? — Переспросила сестра султана. — Что с тобой? — О, всемилостивая госпожа. — Евнух поклонился. — В гареме слух прошелся, что Махидевран Султан уезжает в ссылку, иншалла, это только слух, госпожа? — Еще ничего точно неизвестно, но такая вероятность есть. — Ответила Хатидже Султан. — Я бы тоже хотела, чтобы эта новость была всего лишь слухом. Но, ты не беспокойся, ты никуда не уедешь и останешься в Топкапы. — Я не об этом беспокоюсь, госпожа. — Ответил Гюль-ага. — Гюль-ага, лучше проследи за Валиде Султан на всякий случай, и если вдруг что — мне сообщи. — Приказала султанская сестра и, Гюль-ага покорно поклонившись, покинул покои. После ухода евнуха прошло еще немного времени, как пришли несколько слуг и начали собирать вещи Весенней розы, а потом, явилась и она сама. Старший наследник с беспокойством подошел к матери, с вопросом смотря на нее. — Мустафа, сынок, ты должен позаботиться о братьях и сестрах в мое отсутствие, хорошо? — Махидевран погладила рукой по плечу шехзаде. — Матушка, но Вы не можете уехать. Я могу поговорить с отцом и если уедите Вы — мы тоже уедем. — Ответил шехзаде Мустафа. — Нет, Мустафа, ты и твои братья с сестрами должны остаться здесь, и это даже не обсуждается. — Более серьезно, ответила султанша. — Ты взрослый и умный шехзаде, и должен понимать всю серьезность ситуации. Я не прошу понимать тебя то, что делаю я, я лишь прошу прислушиваться ко мне, но как поступать — решай сам. — Мустафа огорченно наклонил голову. — Ты останешься во дворце и будешь заботиться о своих ближних, учиться и жить, как раньше, но пока что без меня. — Я Вас понял, матушки. — Кивнул Мустафа. — Я присмотрю за детьми, Махидевран, можешь не волноваться. — Молвила Хатидже Султан, приближаясь к невестке. — Спасибо, — с ноткой грусти скорой разлуки с детьми, ответила Гюльбахар-Махидевран. Слуги довольно быстро собрали вещи черкешенки: платья, обувь, украшения и некоторые мелочи. Комната заметно опустела, и слуги переспросив у госпожи, не нужно ли еще что-то взять — вышли из покоев, погружая сундуки в подготовленную карету. Весенняя роза передала через Бали-бея шкатулку с перстнем, зная и надеясь, что скоро этот перстень вновь будет красоваться на ее руке, но уже не на руке рабыни, а на руке свободной госпожи и жены султана, Хасеки Султан. Заходя в карету, Махидевран обернулась и посмотрела на дворец: на одном из балконов стояла Валиде Айше Хафса Султан, а рядом с ней стояла Бихруз с ухмылкой на лице, которая так и говорила за свою обладательницу о том, что у нее и свекрови был праздник. «Ну, ничего, когда я вернусь, ухмылка будет уже на моем лице» — подумала Махидевран, саркастично улыбнувшись в ответ. Султанша перевела взгляд на золовку, Мустафу и Нармин, которые стояли неподалеку от кареты, прощаясь с ней и провожая взглядом. Прощаться было больно, но нужно, поэтому, не задерживаясь ни на секунду, Весенняя роза скрылась за дверью кареты и та тронулась, покидая дворец.*** Балкон Валиде Айше Хафсы Султан. ***
Мать султана величественно возвышалась над перилами, а рядом с ней, стояла и вторая ее невестка с таким же важным и победным видом. Чуть в отдалении, стояла и Дайе-хатун, но на ней не было такого довольного выражения лица, кое было на госпожах, и, возможно потому, что она жалела уехавшую госпожу и знала, какая участь ее ждет, когда она будет на полпути от Эдирне. А Хатидже, в это время, как раз решила наведаться к матери, но услышав слова невестки, притаилась у полузакрытых дверей на балкон, готовясь слушать все, о чем будут говорить Бихруз и ее мать. — Иншалла Махидевран Султан не вернеться и не побеспокоит никого больше, Валиде Султан. — Сказала Бихруз. — Наступили спокойные дни и в гареме будет царить спокойствие и послушание, слава Аллаху. — Вторая невестка знала все планы своей свекрови, и всячески поддерживала женщину, а та поощряла и ее, выказывая большую милость, чем к остальным своим невесткам. — Аминь, Бихруз, так и будет. — Согласилась крымская принцесса, провожая довольным взглядом карету, скрывавшуюся за воротами дворца Топкапы. — Сколько мы терпели ее, сколько наблюдали побед, ну а теперь, все ее радости и победы ничего не значат. — Валиде, но Вы уверены, что Ваши люди сделают то, что приказано? — Поинтересовалась мать шехзаде Мехмеда. «Что?» — сестра султана испугалась. — «Какие люди? Что сделают?». — Они служат мне не один год, и я уверена в них. — Кивнула Валиде Султан. — Осталось лишь ждать вестей. «Махидевран не нужно было уезжать! Нужно Ибрагиму и Повелителю рассказать! Но поверят ли они мне без доказательств? Вряд-ли » — султанша мысленно металась от стороны в сторону. — «Нет, нужно подождать и понаблюдать, что будет дальше». Хатидже, все же поделилась переживаниями с Ибрагимом, и тот уверил сестру султана, что беспокоиться не о чем — с султаншей отправилась охрана, и вдобавок, падишах приказал уведомить его о том, что Махидевран Султан добралась до домика и спокойно ли прошла поездка. Но от слов мужа легче Хатидже не стало, но она решила отвлечься и уделить внимание детям. Сафие хотела рассказать матери о своих успехах, а маленький Хасан хотел немного больше внимание, чем получал. Ибрагим-паша тоже был рядом и старался не обделять и своим вниманием семью, не смотря на то, что была масса дел.*** Утро. Покои Бали-бея. ***
Бей сидел за столом и что-то писал, только недавно вернувшись от Эленики-хатун. После смерти Армин из-за ее болезни, прошло немного меньше чем полгода, но бей все равно испытывал к ней любовь и частенько приходил туда, где она была похоронена, и именно Эленика помогала ему забыться на какое-то время от утраты. От дел, Малкочуглу отвлек стук в двери. — Да. — Повысив голос, сказал бей. В покои, вошел Сюмбюль-ага, неся в руках золотую тубу. Евнух поклонился с присущей ему улыбкой на лице. — Хранитель покоев Бали-бей, пришло письмо из домика у дворца Эдирне. Мне было велено Вам передать. — Сказал Сюмбюль-ага, протягивая послание хранителю султанских покоев. Мужчина встал и принял письмо, раскрывая его и начал знакомиться с содержимым. Но, с каждой строчкой, написанной в письме, лицо Бали-бея становилось все серьезнее и серьезнее. Сюмбюль-ага это видел, но решил пока что молчать, дабы не навлечь на себя беду. Хранитель покоев завернул письмо в его первоначальный вид, поспешно выходя из покоев. — О, Аллах, что же там такого написано? — Вслух спросил евнух, смотря вслед уходящему бею.*** Покои султана Сулеймана Хана. ***
Падишах сидел за столом, а перед ним стояла Валиде Султан. женщина продолжала заниматься подготовкой к обрезанию шехзаде Мустафы, Мехмеда и Баязида, и хотела, чтобы ее сын знал о том, как все продвигается. — Бихруз и Гюльнихаль мне очень помогают, Дайе тоже прекрасно справляется с моими указаниями, уверена, что через неделю-другую — все будет готово. — Подытожила крымчанка. — Прекрасно, Валиде. — Кивнул падишах. — Как Мустафа? Нармин и Михримах, мои луноликие султанши, как они? — Айше Хафса вздохнула и приготовилась к ответу. — Мустафа недоволен твоим решением, Сулейман, хоть этого и не говорит. А Нармин и Михримах скучают по матери, это и так понятно. Но, сколько бы Бихруз не старалась позаботиться о них — они отвергают всякое беспокойство о них и предпочитают находиться в компании братьев и служанок. Они даже ко мне отказываются приходить. — Ясно. Пусть вечером ко мне придут, я с ними поговорю, а Вы пока не беспокойте их. — Кивнул падишах. В дверь постучались, и в покои вошел Бали-бей, поклонившись султану Сулейману и Валиде Султан Османской империи. — Повелитель, Валиде Султан. — Мужчина поклонился и поприветствовал присутствующих. — Повелитель, я бы Вас не побеспокоил, если бы не получил тревожные вести из домика, куда была Махидевран Султан отправлена. — Говори, что произошло? — Султан заметно затревожился, вставая из-за рабочего стола. — С Махидевран, надеюсь, все в порядке? — Хоть Сулейман и был зол на любимую, но тревожился о ней и продолжал любить. — Повелитель, в этом-то и проблема — госпожа не приехала в домик, и по пути нигде не была замечена. Будто испарилась — ни кареты, никого из охраны нигде нет. — Ответил Малкочуглу. — Что ты такое говоришь, Бали-бей? Как это не приехала? — Злость и тревога появилась на лице падишаха. — С ней была охрана, она просто не могла не приехать, Бали-бей. Ты уверен, что ничего не напутал? — Спросила Айше Хафса Султан. — Нет, госпожа. Вот письмо, присланное мне, можете сами удостовериться в праведности моих слов. — Мужчина протянул письмо, и Сулейман сразу же взял его, внимательно читая его. Гнев нарастал, и тени на его лице стали темнее и гуще. — Немедленно седлать лошадей и собрать отряд, — приказал мужчина, быстрым шагом выходя из покоев. — Выезжаем сейчас же. Прочесать лес и каждую тропинку — но найдите Махидевран. Весть быстро разлетелась по дворцу, каждая девушка шепталась и разносила сплетни, и как бы не пытались успокоить и заставить замолчать рабынь — они это и не думали заканчивать вести разговоры об этой ситуации. От детей черкешенки тоже не удалось ничего скрыть — они услышали и все узнали, поскольку гарем гудел, словно улей. Мустафа хотел с отцом поехать, но уже было поздно — от отряда, который уже выехал из дворца, осталась лишь пыль, а за Мустафой приказали следить, дабы тот не отправился вслед за отцом.*** Покои Гюльбахар-Махидевран Султан. ***
Мустафа, как запертый в клетке зверь ходил по комнате со сосредоточенным лицом, а Нармин сидела на диване, поглаживая по голове малышку Михримах. Йетер вместе с Ирмак были в детской и продолжали заботиться об шехзаде Махмуде и Раифе Султан, пока Нилюфер, Айнур и Зилан-хатун стояли у дверей, приглядывая за своими воспитанниками. Няни шехзаде и султанш были очень верны их матери и переживали за госпожу, но понимали, что им было не позволено задавать лишних вопросов, и приказано не отпускать никуда детей без присмотра. — Мустафа, братец, я умоляю тебя — присядь. — Попросила Нармин, нарушая тишину. — Пожалуйста, сядь рядом, мне страшно и беспокойно. Старший наследник опомнившись и вспомнив, что сестры рядом с ним и что обещал матери заботиться о них в ее отсутствие — присел возле Нармин, мягко обняв сестру. — Братец, матушку ведь найдут? Она жива? — Спросила девочка. — Когда мама вернеться домой? — Подала голос и Михримах. — Нашу Валиде обязательно найдут, и те, кто совершил это преступление — будут наказаны лично Повелителем. Беспокоиться не о чем. — Заверил Мустафа, сам полностью не доверяя своим словам и убеждениям. — Нам остается лишь ждать новостей. В голове старшего наследного шехзаде закрутились наставления Махидевран Султан, которые она всегда говорила сыну, будь то вечером за ужином, или его отъезд вместе с султаном в военный поход, либо же еще куда-нибудь. «Мустафа, какие бы обстоятельства не возникли — держи лицо. Если ты позволишь окружающим читать твои мысли или чувства, врагам, а их ни у меня, ни у тебя и твоих сестер не быть просто не может, они обязательно воспользуются, не упуская возможности навредить тебе, — говорила султанша, смотря на подрастающего сына». Скрипнула дверь, и в покои вошла Хатидже Султан. Дети Весенней розы встали, поклонившись тетушке, во всем поддерживающей их и их Валиде. Нармин с нескрываемой надеждой посмотрела на Хатидже Султан, но та лишь отрицательно покачала головой. — Поиски еще ведутся, Повелитель лично отправился по следам кареты вашей матери, но пока что никаких вестей. Ибрагим-паша сейчас допрашивает всех, будем ждать вестей и от него. — Султанша подошла к племянникам, посмотрев на каждого из них, после чего, обратилась к няням. — Зилан, Нелюфер, Айнур — пусть подадут обед. — Конечно, госпожа, мы сейчас же об этом позаботимся. — Поклонились девушки, удаляясь из покоев. — Госпожа, но я, и уверена, не я одна не голодна. Я переживаю за матушку и не смогу проглотить и кусочка… — Беспокойно, сказала чуть бледная дочь султана. — Нармин, моя нежная и славная племянница, не только ты и твои братья и сестры опечалены тем, что произошло, но уверена, Махидевран Султан не пожелала бы, чтобы ее дети голодали. И вам всем не помешает, потом отдохнуть и поспать, договорились? Султанские дети переглянулись между собой, согласно кивая. Султан Сулейман не вернулся ни вечером, ни ночью во дворец, и наоборот, приказал усилить охрану Топкапы, никого не выпускать, пока все не разрешиться и вызвал еще воинов под командованием Ибрагима-паши, которые должны будут прочесать лес с другой стороны и прибыть к нему навстречу. Хатидже отправилась к матери, дабы поговорить начистоту, но Дайе-хатун сказала, что султанская мать не желает никого видеть и уже ложиться отдыхать из-за плохого самочувствия, поэтому, Хатидже Султан не сможет поговорить с ней сегодняшним вечером. — Дайе-хатун, тогда передай Валиде, что я обо всем знаю, и у матушки есть время до завтрашнего утра, чтобы все обдумать и встретиться со мной для обсуждения. — Серьезно, молвила госпожа. — И, Дайе, я знаю, что ты причастна ко всему, но лишь выполняла приказ, поэтому, — Хатидже достала бумагу, протягивая ее хазнедар гарема. — Возьми. Это домик в Бейкозе — мой подарок за долгую и верную службу моей матери, и за то, что шла на все для ее благополучия, даже если нужно было идти на риски. — Пожилая Дайе непонимающе смотрела на сестру султана. — Ты можешь обратиться ко мне с любой просьбой, но подарок прими. Если так выйдет, что Валиде понесет наказание, ты тоже можешь оказаться в опасности. — Госпожа, я благодарна Вам за подарок, и не знаю, достойна ли его принять, но, — она поклонилась, беря в руки документ. — Да прибудет с Вами Аллах, султанша. — И тебе пусть он ниспошлет терпения и долгие лета, Дайе-хатун. — Хатидже бросила взгляд на дубовую дверь, точно зная, что ее мать все слышала, но не решалась выйти к дочери, не раз задаваясь вопросом, почему ее нежная когда-то девочка, любящая читать и мечтать, так резко поменялась, став уверенной в себе женщиной, имеющей знания и мудрость вести интриги и появляться там, где быть — вовсе не стоит. Ночь была беспокойной для Хатидже, и, почти под ранее утро, неожиданно появилась Хадиджа. — Ты ведь знаешь, где Махидевран, верно? — Спросила Хатидже, вставая с постели. Хадиджа молча кивнула. — Как она? — Она без сознания, но ничего серьезного нет. — Ответила девушка-ангел. — Ее скоро должны найти: отряд султана Сулеймана находиться неподалеку и волноваться больше не о чем. С Весенней розой все будет в порядке. — Я больше не спрошу ни о чем, только хочу знать: правильно ли я делаю, что не стану покрывать ни мать, ни невестку? — Лишь поинтересовалась султанша. — Если решила — делай и ни о чем не сожалей. А когда сделаешь то, что задумала, лишь наблюдай за дальнейшим развитием событий и учись. — Напоследок, ответила Хадиджа, исчезая из виду. Не теряя более времени, госпожа стала собираться, ведь у нее предстоял серьезный и решающий разговор с матерью. На султанше уже через пару минут красовалось платье глубокого зеленого оттенка с золотыми завитками на ткани, а волосы были заплетены в густой пучек, украшенный заколкой с драгоценными камнями. Выходя из своих покоев, она решила оставить служанок, ведь разговор должен был пройти исключительно между ней и матерью. Идя по коридору, султанша заметила идущую ей на встречу Бихруз вместе с шехзаде Мехмедом и двумя служанками. Второй наследник престола не отставал от старшего брата и рос на глазах, как внешне так и в росте. Мальчик что-то увлеченно рассказывал матери, а та с улыбкой слушала его, но, когда они увидели сестру султана, остановились и поклонились. Шехзаде Мехмед пошел вперед, а за ним двинулась и одна из служанок, а вторая мать шехзаде посмотрела на золовку. — Хатидже Султан, доброго Вам утра. — Сказала девушка, уложив руки внизу живота. — Я очень беспокоюсь за шехзаде Мустафу и Нармин Султан, как они, госпожа? — Будь их мать во дворце — им было бы в разы лучше, Бихруз-хатун. — Султанша приблизилась к невестке, взяв ее за локоть. — Думаешь, я не знаю, что ты вместе с Валиде Султан это все устроила? Обвести всех вокруг пальца решила, но не выйдет. — Госпожа, я не понимаю, о чем Вы говорите! — Попыталась возразить наложница султана. — Все ты знаешь, вот только, не думай, что я собираюсь покрывать мать и тебя. Вы получите соответствующее наказание, и если не хочешь, чтобы тебя и шехзаде Мехмеда казнили — сиди и жди моего решение, ты меня поняла? — Холодным шепотом, спросила султанская сестра, встряхивая гречанку за локоть. — Поняла меня? Не слышу. — Да, госпожа, поняла. — Нехотя, ответила султанша. — Прошу прощения, позвольте откланяться. — Бихруз, как и требовал этикет, глубоко поклонилась, поспешным шагом направляясь за сыном, а Хатидже Султан лишь провела ее взглядом, направляясь дальше.*** Покои Валиде Айше Хафсы Султан. ***
Женщина в величественном черном платье, вышитом золотом и короной на голове сидела на диване, но подле нее не было никого. Айше Хафса Султан отпустила всех служанок, в том числе и Дайе-хатун, на которую, затаила некое недовольство. В ее голове крутились разные мысли, но лишь одна согревала ее материнское сердце: ее дочь уже давно выросла, и когда она отправиться на небеса к Аллаху, то со спокойной душой оставит ее в жестоком дворце Топкапы, где почти всегда текли кровавые реки. Дверь открылась, и в покои, шагнула любимая дочь покойного султана Селима. — Валиде. — Султанша поклонилась и присела подле матери. — Дочка, Хатидже. — Женщина положила свою руку на руку дочери и удивилась, когда та не отдернула руки. — Коли ты все знаешь, не вижу причин тянуть и тратить время понапрасну. Я сделаю то, что ты скажешь. — Валиде, не было бы всего этого, если бы Вы попытались понять Махидевран и не стали вредить ей. — Вздохнула султанша в ответ. — Я не могу покрывать виновных, но и не желаю, чтобы Вы, гарем и шехзаде Мехмед вместе с его матерью были унижены перед всем дворцом, а также были осуждены за его пределами, поэтому, Вы должны уехать. Вы, Валиде, Бихруз-хатун и шехзаде Мехмед — уедете как можно дальше и на дольше из столицы. Например, в Эдирне. После праздника обрезания Мехмеду нужно будет отдохнуть, а Вы, ссылаясь на проблемы со здоровьем, предложите султану поездку в Эдирне вместе с невесткой и внуком. — Но, Хатидже, на кого я оставлю гарем? — Удивилась крымчанка и тут же в мыслях появилась догадка. — На Махидевран, верно? — Да, Вы поняли правильно, Валиде. Гаремом могла бы управлять и я, но я живу вместе с Ибрагимом в своем дворце, а Махидевран постоянно находиться в Топкапы. Так будет лучше всем. — Кивнула Хатидже. — Надеюсь, Вы понимаете серьезность ситуации. Валиде, скажите мне, Вы ведь знаете, где Махидевран сейчас, верно? — Нет, не знаю. Могу сказать лишь то, что убивать ее не собиралась. — Более холодно, ответила мать султана. За дверью в покои, послышалась возня, чьи-то голоса и суматоха. Дверь открылась. И в покои вбежала Дайе-хатун, поклонившись. — Госпожа, там… — Женщина недоговорила, как Хатидже встала с места и вышла из покоев матери, а вслед за ней и Валиде Султан. Придерживая юбку платья, сестра султана шла, почти бежала по коридору и остановилась на балконе, возвышающимся над гаремом. Рабыни внизу, Гюль-ага и Гюльшах-калфа повставали с тахты, остолбенев, увидев, как султан Сулейман нес на руках совсем бледную Махидевран Султан с небольшой раной над бровью. Мужчина пронес госпожу мимо гарема, не обращая ни на кого внимания, и только приказал позвать лекаря. — Махидевран, нашлась, иншалла. — Хатидже последовала дальше по коридору, и направилась вслед за братом, оставляя мать наедине с Дайе-хатун стоять на балкончике.*** Покои Гюльбахар-Махидевран Султан. ***
Падишах внес возлюбленную в ее покои и бережно уложил в постель, убрав прядь волос с ее лица. Кожа черкешенки была еле теплой, а на лбу все еще была запекшаяся кровь от небольшой ранки, но самое главное было то, что Весенняя роза дышала, а ее сердце продолжало биться, хоть она еще и не пришла в себя. Хатидже тихо подошла к брату, смотря на невестку. — Слава Аллаху она нашлась. — Проговорила сестра султана. — Повелитель, брат, Вам нужно отдохнуть. Позвольте, мне за всем проследить и как только Махидевран Султан очнется — я Вам сообщу. — Поручаю заботу о Махидевран тебе Хатидже, больше мне не на кого положиться. — Кивнул мужчина, продолжая смотреть на лежащую черкешенку. — Сообщите детям, что их мать вернулась домой. Еще немного постояв, султан Сулейман Хан удалился, оставляя свою госпожу на попечение лекаркам да служанкам. Мустафа, вслед за ним и Нармин вместе с Михримах очень быстро пришли в покои матери и стали ждать, пока Махидевран проснется. За султаншей внимательно следили и заботились лекари и служанки, как им и было приказано. Султаншу вымыли и переодели, после чего вновь уложили в постель, обработав все раны. Рана на лбу девушки не была серьезной, поэтому ее просто перевязали и нанесли мазь. Весенняя роза очнулась лишь на следующий день после полудня, и увидела перед собой детей: Мустафа сидел на кровати, Нармин и Михримах стояли сбоку, а Раифе и Махмуд были на руках у Ирмак и Йетер. — Мама, — Мустафа первым заметил, что веки его Валиде открылись. — Как Вы себя чувствуете? — Мустафа, шехзаде мой, — на лице Махидевран появилась улыбка. Старший шехзаде поцеловал руку матери, сжав ее. — Нармин, моя светлая девочка, Михримах… Султанши мои луноликие. — Матушка, мы так волновались за Вас. — Сказала старшая дочь падишаха. — Валиде, нам стоит позвать лекаря? — Мамочка, мы боялись за Вас. Вы ведь теперь никуда не уедите? — Спросила Михримах, смотря на мать. — Никуда не уеду, не оставлю вас одних. — Ответила женщина, переведя взгляд на старшую дочь. — Нет, лекарей не нужно, я прекрасно себя чувствую. К очнувшейся черкешенке приходила Валиде Султан, беспокоилась о ее здоровье. А после ухода главной женщины Османской империи, приходила Хатидже и матери наследников — Бихруз и Гюльнихаль. Гюльфем приходила, и немного подольше оставалась вместе с главной наложницей падишаха, а после нее, появилась и Дайе-хатун, принося извинения вместо управляющей гарема и уверяла, что только исполняла приказ, который ей по душе не приходился, но отказать — она не смела. — Госпожа, может, Вы и не принимаете мои искренние извинения, но помните, что я… Буду на Вашей стороне. — Подытожила хазнедар гарема. — Почему я должна тебе верить? — Лежа в постели, спросила Махидевран, скрестив руки на груди. — Ты столько лет Валиде Султан прислуживала и вдруг решила на мою сторону переметнуться. — У меня есть свои причины этого решения, султанша, а у Вас есть причины мне не доверять, но я буду рада доказать Вам свою верность. — Сказав это, Дайе поклонилась и покинула покои.*** Личные покои Хатидже Султан Хазретлери. ***
Султанша сидела в своих личных покоях и рассуждала о принятом решении и разговоре с матерью. Хатидже была удивлена, что Валиде Султан так легко согласилась отбыть в Эдирне, но могли возникнуть трудности с Бихруз. С одной стороны, если враг будет неподалеку от султанш, они смогут следить за ней и предугадать дальнейшие действия, а с другой, чем дальше она будет от столицы, тем спокойней будет знать, что Мустафа и остальные шехзаде будут в целости и сохранности. От раздумий, девушку отвлек стук в дверь и служанки, поинтересовавшись кто пришел и зачем, доложили султанской сестре, что пришла Бихруз Султан, чтобы поговорить. — Пусть заходит. — Согласилась Хатидже, устаиваясь поудобней на мягком красном диване. В ту же минуту, мать Мехмеда в красивом красном платье, украшенном драгоценными камнями. Кивнув служанкам, Хатидже дала понять, что те могут удалиться. — Госпожа, я пришла, дабы поговорить о том, что произошло сегодня в коридоре. — Сказала Бихруз, усаживаясь на тахту с разрешения Хатидже. — Я не желаю об этом говорить, Бихруз. Не знаю, как ты замешена в нападении на Махидевран Султан, но ты должна знать, что за это полагается смертная казнь и тебя не спас бы Мехмед. — Ответила сестра султана. — Хатидже Султан, я Вас умоляю, я даже готова стать на колени, только разрешите остаться во дворце Топкапы хотя бы Мехмеду. Я очень Вас прошу! — Попросила султанша. — Шехзаде должен оставаться с отцом в столице. — Дворец в Эдирне почти ничем не отличается от дворца Топкапы, там есть все условия для жизни и шехзаде пойдет это на пользу. — Султанша холодно посмотрела на собеседницу. — И ты должна сказать спасибо, что я не доложила о твоем и Валиде Султан причастию к покушению на его любимую женщину. Брат не помиловал бы ни тебя, ни сына, ни даже Валиде Султан. Ты и шехзаде Мехмед уезжаете из Топкапы и это мое последнее слово, Бихруз-хатун, которое не подлежит переговорам. Ты можешь идти. — Хатидже указала рукой в сторону двери. Мать Мехмеда еще какое-то время смотрела на золовку, а потом, вставши, поклонилась, тихо проговорив: — Благодарю за милость, хорошего вечера. — И вышла из покоев, после чего, Хатидже выдохнула и посмотрела в окно: холодные капельки дождя били по подоконнику. Но не только у наложницы и сестры султана был серьезный разговор, но и у Сулеймана с Ибрагимом он был не менее серьезным. Прошло два дня, как Махидевран вернулась, а шайку с бандитами все не могли найти: не было ни свидетелей, ни одного из их «компании». Сулейман приказал Мураду-паше и Бали-бею продолжать поиски и найти тех, кто покусился на жизнь султанской семьи. А после того, как падишах отпустил Мурада-пашу и Бали-бея, решил поговорить с Ибрагимом и ему первому сказать о своем решении, которое обдумывал еще тогда, за ночь до отъезда Махидевран в домик. Мужчины вышли на балкон и перед ними открылся ночной вид на густой лес, а за ним и на Босфор, по которому шла лунная дорожка. Султан Сулейман отпустил охрану и слуг, оставшись наедине с главным визирем. — Я принял важное решение, Ибрагим. — После молчания, молвил падишах, посмотрев на друга. — И хочу, чтобы ты первый о нем узнал. — Повелитель, что же это за решение, из-за которого Вы отпустили всех слуг и охрану? — Аккуратно, поинтересовался визирь. — Я решил заключить никах с Махидевран. — Ответил Сулейман, подойдя к мраморным перилам. — Она многое пережила: от нелюбви Валиде до открытых издевательств. Сначала яд, потом оскорбления, а теперь и нападения, что будет потом? Убьют? — Ибрагим-паша стал рядом возле Повелителя. — Каждый раз, когда я ее вижу, на Махидевран сияет улыбка, но в глазах ее я вижу страх и боль, и это приносит боль и мне. Тем более, если, не дай Аллах, ее не станет в моей жизни — я умру. Умрет и Муххиби. — Повелитель, я Вас поздравляю. — Паша улыбнулся, поклонившись. — Уверен, Аллах подарит Вам и Махидевран Султан счастье в браке. — Аминь. — Улыбнулся и падишах. — Я придумал для Махидевран особенный титул, который должен будет выделять ее и ставить выше, чем простые женщины гарема. И этот титул — Хасеки. — Оригинально и очень мудро, мой Повелитель. — Согласился Ибрагим и, посмотрев на ночное небо, спросил. — Когда же Вы решили совершить никах, если мне позволено знать. — Приближается праздник обрезания Мустафы, Мехмеда и Баязида, в этот день, мы с Махидевран и совершим никах. Но, — падишах серьезно посмотрел на товарища. — Об этом никто знать не должен: ни Хатидже, ни Валиде и особенно Махидевран. — Паша только молча поклонился, в душе радуясь за мать своего воспитанника. Приготовления к обряду обрезания продолжались. Шилась одежда для шехзаде, приглашались музыканты и театр, чтобы шехзаде отвлеклись и не волновались предстоящему обрезанию. Айше Хафса Султан лично занималась организационными вопросами, а матери наследников — Махидевран, Бихруз и Гюльнихаль, занимались подготовкой детей. А в городе обещали в честь этого события запускать фейерверки, раздавать сладости и золото, а также должен был пройти парад. И вот, наступил всеми долгожданный день, когда старшие шехзаде султана должны были сделать первый шаг во взрослую жизнь. На улицах Стамбула было шумно и радостно: множество угощений разносились в каждый дом и переулок, так что, никто не был голоден в этот день. Все прилавки были почти пусты, а ото всюду разносилась веселая музыка и песни. В гареме метались девушки, с головой погрузившись к приготовлениям. Были приглашены лучшие лекари и выделены им покои, дабы они могли все подготовить. Султанши были в блистательных нарядах, от которых было невозможно оторвать взгляда. Махидевран стояла в просторных покоях, а вместе с ней, почти рядом, стояли Бихруз Султан и Гюльнихаль Султан: матери наблюдали за тем, как их сыновей переодевают в парадные белые кафтаны и рубахи. Ткани нарядов для шехзаде были из белой парчи, вышитой золотом и такими же золотыми нитями. Мустафа, Мехмед и Баязид покорно стояли на месте, но по их лицам было видно, что они порядком устали и были готовы сорваться с места, чтобы вместе со всеми пойти на праздник и смотреть на фейерверк. — Мама, я уже устал! Мне надоело здесь стоять. — Нарушил молчание шехзаде Баязид. — Когда это все закончиться? — Баязид, сынок, потерпи еще немного. — Попросила Гюльнихаль сына. — Сегодняшний день очень важен не только для тебя, но и для всего государства, придется чуточку потерпеть. — Мальчик вздохнул и продолжал стоять, пока служанки и швеи переодевали его в дорогой кафтан. Мехмеду, наоборот, очень нравилась подготовка, и он внимательно наблюдал за тем, что происходит вокруг — это завораживало и заставляло сердце биться чаще. И все же, хотелось идти смотреть на празднования вместе с отцом. Мустафа тоже разделял мнение братьев, но поскольку был старше и хотел показать хороший пример младшим братьям. — Мустафа, этот кафтан сидит на тебе, как влитой. — Улыбнулась Махидевран, подходя к сыну, который был уже готов к своему выходу. На мальчике были белые одежды, украшенные золотом, а на голове такой же светлый тюрбан. Султанша открыла небольшую шкатулку, в которой была брошь, сделанная лучшими ювелирами. — В честь такого события, я решила порадовать тебя и заказала эту брошь, пусть она будет на тебе сегодня. — Женщина взяла в руки украшение и аккуратно прикрепила его на тюрбан сына, оглядев его. — Благодарю, Валиде. — Мустафа поклонился и поцеловал руку матери. — Я буду беречь Ваш подарок. — Даже если ты его потеряешь, я не обижусь. — Заверила черкешенка Мустафу. — Главное, что ты здоров и находишься в безопасности. Весь вечер, султанская семья провела на празднике, наслаждаясь угощениями, радостью, витающей в гареме и музыкой. За окном уже была ночь, и яркие звезды освещали мир, а разнообразные фейерверки радовали глаз не только горожан, но и знатных госпожей. Танцовщицы в красивых нарядах танцевали и, перемещаясь по кругу, стараясь запомниться своим зрителям. Праздник еще не планировал заканчиваться, но сыновей султана отправили отдыхать, поскольку завтра у них будет тяжелый и более насыщенный красками день. Праздник продолжался и следующим днем, но уже во дворце Хатидже Султан и Ибрагима-паши, куда и отвезли султанских сыновей, в то время, как их матери и другие женщины, принадлежащие династии, остались во дворце Топкапы, где с самого утра молились Аллаху за благополучие, здоровье и долгую жизнь сыновьям и султану. Даже простому народу было позволено прийти и посмотреть на праздник и поздравить с ним падишаха. Мустафе и его братьям дарили подарки в виде новых лошадей, клинков и кафтанов.*** Покои Хатидже Султан Хазретлери. ***
Сестра султана вместе с Махидевран Султан сидели в покоях, ведь на улице было довольно шумно. Черкешенка приехала во дворец у Ипподрома при первой же возможности, чтобы не оставлять сына и подругу одну принимать новоприбывших гостей. На ней красовалось бархатное бордовое платье, украшенное золотой вышивкой, на груди лежало ожерелье, а распущенные волосы украшала высокая корона с завитками. — Праздник просто чудесен. — Произнесла Хатидже Султан, сидя на мягкой постели в светло-зеленом наряде. — Только сильно громко, голова просто раскалывается на части. — Да, Валиде Султан постаралась на славу. — Согласилась Махидевран, сидя напротив. — Я даже удивлена. — Я тоже. В прошлый раз, праздник был немного с меньшим размахом. — Кивнула султанша. — Как там Мустафа? — Сыну все нравиться. Он с братьями сейчас с султаном должны быть. — Ответила свободная госпожа. — А как дела обстоят с султаном? — Он приходил только к Мустафе в последнее время, со мной почти не говорил. Но, может это и к лучшему. Посмотрим, что будет дальше. — И только успела Весенняя роза это вымолвить, как в двери постучались, и в покои зашел Гюль-ага, поклонившись. — Госпожи, — с улыбкой поприветствовал он женщин. — Хатидже Султан, Вы словно солнечный луч прекрасны, Махидевран Султан, нет никого мудрее и красивее Вас в империи. — Что такое, Гюль-ага? — Спросила черкешенка с легкой улыбкой. — Госпожа, мне приказали Вас позвать, султан Сулейман Хан ждет Вас в саду, в летней беседке. — Ответил евнух. — Мне Вас провести? — Нет, не нужно, я сама. — Махидевран встала, отпуская евнуха. — Ну, вот и решающий момент настал. Заранее поздравляю с достигнутой целью. Потом расскажешь, как все прошло. — Улыбнулась сестра султана. Когда будущая Хасеки вышла из покоев, Хатидже встала с кровати и подошла к окну, откуда могла видеть летнюю беседку, где и стоял Сулейман, ожидая Весеннюю розу. Мужчина был задумчив, но, тем не менее, за его бородой скрывалась легкая улыбка. И вот, в саду показалась Махидевран Султан, накинув на себя теплую накидку. Они остановились и о чем-то стали разговаривать, после чего, падишах повел за собой черкешенку. Хатидже улыбнулась, провожая взглядом мужчину и женщину. «Все идет слишком хорошо. Что-то мне кажется, что в будущем, нас ждет еще множество сюрпризов и трудностей, которые нам нужно будет пройти» — подумала госпожа и, обернувшись, увидела дочь. — Мама, а когда мы поедем к бабушке? — Спросила Сафие, подойдя к матери. — Тут чересчур шумно и я устала. — Сафие, цветочек мой, скоро поедем. — Сестра султана присела перед дочерью на колени, поцеловав ее в лоб. — Сильно устала? — Дочь визиря согласно кивнула. — Тогда, предлагаю прямо сейчас отправиться в Топкапы и там, ты сможешь немного отдохнуть. Хатидже Султан встала с колен, беря девочку за руку и выходя с ней из покоев.