*** Топкапы. Сад. ***
Бихруз Султан в зеленом платье и вуали, прикрывающей шею и грудь, шла в дальнюю часть сада, где начинался лес — Айяс-паша хотел о чем-то переговорить с госпожой. Уже начинался октябрь месяц, поэтому на улице значительно похолодало, а солнце уже не так грело землю, да и дни стали короче, а ночи длиннее. Паша стоял у дерева, дожидаясь Бихруз Султан, и когда она показалась перед ним, мужчина поклонился. На нем самом был теплый, богато расшитый кафтан, украшенный мехом по краям. — Айяс-паша, добрый день. — Поприветствовала женщина, пашу. — Мне передали твое желание повидаться со мной. — Да, госпожа. — Серьезно ответил Айяс. — Бали-бей вовсю работает, все ищет, всех опрашивает. Я говорил Вам не действовать без моего ведома, госпожа. — Ты вообще не действуешь, Айяс-паша. — Заметила султанша, скептически выгнув тонкую бровь. — Что мне оставалось делать? — Теперь, Вы можете попасть в затруднительное положение. Госпожа, если Вы не хотите поплатиться своей и жизнью шехзаде Мехмеда, Вам придется остановиться и ждать, притаиться на долгое время. — Настоял Айяс-паша. — Сначала Лейсан-хатун, теперь тот убийца, Вас могут быстро распознать. Особенно, Махидевран Султан если не подозревает, то точно знает, что Вы виноваты во всех покушениях. Султанша задумалась — паша, все же, был прав. Женщина из-за своего нетерпения хотела как можно избавиться от конкурентного шехзаде для своего сына, и совсем не подумала о безопасности. Как глупо и нерасчетливо с ее стороны. Теперь, как и сказал Айяс-паша, ей придется затаиться и смиренно ждать. — Хорошо, подожду. Так и быть. — Кивнула Бихруз. — Но имей в виду, что мой сын должен стать наследным шехзаде и будущим султаном. Эта цель — самая главная, самая важная.*** Маниса. ***
Княжна медленно шла по саду — Яхья-эфенди рекомендовал девушке больше гулять на свежем воздухе. Эмилия была еще слаба, но ходить была в силах. На ней было платье глубокого синего оттенка из бархата, украшенное на круглой горловине маленькими голубыми драгоценными камнями, а на плечах висела накидка. Многие цветы в саду уже завяли или спрятали свои бутоны, но зеленые, уже наполовину желтые или красные листья на кустах остались. Рана на спине почти зажила, осталась лишь ее маленькая часть, которая иногда болела и ныла. Но, самое страшное было уже позади, так что — грех жаловаться. А вот в восточных платьях княжне было ходить еще сложновато — большинство платьев было длинными и имели несколько юбок из тонкого шелка, который с легкостью запутывался в ногах, и Эми удивлялась тому, как здешние султанши и рабыни ходят в подобном, хотя, безусловно, смотрелось очень красиво и женственно. Особенно если приправить великолепие платья украшениями, короной и вуалью. — Шехзаде. — Эмилия увидела идущего ей на встречу Мустафу и слабо улыбнулась ему. — Рада видеть тебя. — Эмилия? Что ты тут делаешь? Тебе ведь нужно отдыхать. — Заметил мужчина, подходя ближе. — Яхья-эфенди настоял на том, чтобы я чаще гуляла на улице. — Так же заметила девушка. — Тем более, ходить то я в состоянии, не лежать же целый день в постели. — Тебе не нужно было закрывать меня от стрелы. Зачем ты сделала это? — Спросил Мустафа. — Сама не знаю. — Пожала плечами Эмилия, тут же пожалев о своем действии — от движения плечами, рана натянулась, вызвав мимолетную боль. — Сейчас все в порядке, я почти выздоровела, а ты остался невредимым — и это главное. Не будем больше об этом. — Как хочешь. — Кивнул мужчина. — Завтра мы едем в столицу, твоя карета тоже готова, а Гелене-хатун я приказал собрать твои вещи. — Я разве поеду не верхом? — Верхом ты не поедешь, валькирия. Это опасно сейчас, как для жизни, так и для твоего здоровья. — Запретил шехзаде Мустафа. Княжна вернулась в покои, наблюдая за тем, как Джансу-хатун вместе с Гюль-хатун собирали ее вещи, а Гелена аккуратно укладывала баночки с лекарствами в маленький сундучок. Вещи погружали в сундуки, а на столике перед зеркалом, лежал маленький сундучок, который оказался трёхъярусной шкатулкой. Эмилия с интересом присела на кресло и открыла первый ярус — там были всевозможные сережки с золотыми и серебрянными огранками, но, на глаза попалась закрученная записка. Княжна взяла бумагу в руки и развернула ее, посмотрев на расписку — письмо предназначалось ей от Махидевран Султан, матери Мустафы. «Достопочтенная княжна Эмилия, я приветствую Вас, молясь Аллаху за Ваше здоровье и благополучие. Вы оказали не только мне и шехзаде Мустафе, но и всему Османскому государству большую милость и удостоились высокой чести быть всегда желанной гостьей у султана Сулеймана Хана, в любое время, когда захотите. Мой подарок, который Вы получили — ничто по сравнению с жизнью моего любимого сына, поэтому, когда Вы вернетесь в Стамбул — просите меня обо всем, что только душа пожелает, мне будет только в радость выполнить любую Вашу просьбу.С уважением, Махидевран Хасеки Султан»
. «Хм-м…. Это весьма заманчивое предложение» — подумала княжна, откладывая письмо от жены султана. — «Нужно будет тщательно подумать над ним». — Возле шкатулки, оказалось еще одно письма, но уже княжича Владимира, а второе от Николя и Теодоры. Эмилия решила, что раз читать письма, так все сразу, поэтому, не замедляясь, вскрыла письмо от старшего княжича, хоть и примерно знала, что брат совсем не от беспокойства пишет. «Дражайшая сестренка, приветствую тебя. Наслышан о твоей храбрости — защитила самого шехзаде от стрелы, и сама подставилась под нее. Жаль, конечно, что яд не смог избавиться от тебя, Эмилия; как говориться — такие, как мы просто так не покидают сей мир. К слову сказать, подумал, что тебе нужно знать — консул Григор был казнен по приказу Князя, а шпионка, Вайолетта, как бы не была прекрасна, тоже мертва. Какая жалость, и вновь ты не смогла одолеть меня, мне смешны твои напрасные попытки убрать меня. Прекрати и смирись с неизбежным, иначе пожалеешь, что на свет родилась». «Григор…. Нет, как так вышло?» — руки опустились, а глаза намокли. Человек, который был с ней с самого детства, убит, помогая ей. Пожертвовал своей жизнью для того, чтобы спасти ее жизнь, дабы сделать то, что хотела Эмилия. — «Как только я уехала — все наперекосяк пошло, мы были почти у цели, а теперь…. Григор из-за меня поплатился своей головой, Вайолетта — тоже. Я не собираюсь это так оставлять». В письме от младших брата и сестры чувствовалась волна любви, беспокойства и словах о том, что они очень скучают по старшей сестре, и молятся Богу, прося о скорой встрече. Они также сочувствовали о потере консула Григора, и спрашивали о здоровье Эмилии, ведь тоже были наслышаны о произошедшем. Быстро написав ответ Николя и Теодоре по отдельности, княжна приказала отправить письма, а послание от княжича Владимира девушка сожгла, а пепел рассеяла по ветру. Дабы отвлечься, валашка решила разобрать украшения, которые прислала ей Махидевран Султан в качестве небольшого подарка. В шкатулке были ожерелья, браслеты, кольца, серьги и другие всевозможные украшения, в том числе отдельно было три диадемы и столько же корон. Особенно, валашской княжне приглянулся небольшой перстень из бирюзы с серебряной огранкой, и такие же сережки из бирюзы в виде двух капелек. — Госпожа, — Джансу-хатун тихо подошла к девушке, поклонившись. — Мелис-хатун хочет Вас видеть, мне ее пригласить? — Мелис-хатун? Кто она? — Ее прошлое имя — Русана, Вы ее с рынка вместе с шехзаде привезли во дворец. — Пояснила албанка. — Она приняла ислам? — Да, госпожа. Девочка очень много работала, Дайе-хатун помогала, даже к Вам приезжала в Охотничий домик, сидела около Вас. Вот ее и прозвали — Мелис, маленькая пчелка. — Улыбнулась Джансу. — Хорошо, пусть заходит, я буду рада ее повидать. — Кивнула Эмилия, слегка улыбнувшись. Албанка поклонилась и открыла двери в покои, и в них тут же вбежала девочка в персиковом платье, на ее голове было что-то наподобие заколки, которая придерживала такую же персиковую вуаль, а волосы были заплетены в аккуратную косу. Русана, а теперь Мелис, поклонилась княжне Эмилии и улыбнулась, смотря на нее. — Моя госпожа, как я рада Вас видеть. — Сказала девочка, подходя ближе. — Без Вас в этом дворце было очень плохо, все за Вас очень волновались. Шехзаде Хазретлери и Айбиге-хатун в особенности. Валиде Султан плохо было, и к ней лекари часто ходили, а Дайе-хатун почти не отходила от нее, а потом вместе с ней покинула дворец, а я решила здесь остаться и дождаться Вас. — Мелис, я тоже рада тебя видеть, но дай мне хотя бы посмотреть на тебя. Садись рядом. — Предложила Эмилия, указывая рукой на кресло напротив. — Ты приняла ислам? Не знала. — «Мустафа волновался обо мне? И Айбиге тоже. Такое чувство странное, после этих слов». — Да, госпожа, Дайе-хатун предложила, а я согласилась. Она очень обо мне заботилась и даже подарила мне несколько платьев и украшений, а потом научила заплетать волосы. Но, чаще всего, Дайе сама меня заплетала. — Вы с ней очень сблизились, и меня это радует. Значит, ты в надежных руках, соскучилась по Дайе-хатун? — Если быть честной, то да. Моя госпожа, — Мелис выдержала паузу, прежде чем продолжить. — Я слушалась и делала то, что мне велели, усердно трудилась, но все еще учусь, позвольте мне стать Вашей служанкой и поехать с Вами в столицу. Я хочу следовать за Вами и отплатить за милость и доброту, оказанную ко мне. — Я разрешаю тебе поехать со мной, Мелис, так и быть. Но когда я уеду, ты здесь останешься, я не смогу тебя забрать с собой. — Заметила княжна. — Я на все согласна, моя госпожа, лишь бы быть рядом с Вами, даже если это не на долго. — Ответила девочка и наклонилась, поцеловав подол платья. — Вставай, не нужно делать этого. У меня будет для тебя ответственное поручение, — княжна показала в руке понравившиеся серьги и кольцо. — Подбери для меня наряд, который будет подходить под эти украшения. — Конечно, госпожа, я сделаю все, что будет в моих силах. А можно добавить корону и вуаль? Вам бы очень подошло. — Поинтересовалась Мелис-хатун. — Сначала подбери платье, а там посмотрим. Джансу тебе поможет. — Эми встала с кресла, смотря на девочку. — Джансу, помоги Мелис, Гюль, а ты продолжай сборы. Гелена, няня, мне нужно с тобой поговорить и кое-о-чем рассказать. — Конечно, дорогая, садись рядом. — Женщина по-доброму улыбнулась, похлопав по месту на диване подле себя. Валашская княжна присела возле нянечки, и положила на ее колени свои руки, тихо начиная говорить. — Мне пришло письмо от Владимира, в котором…. — Ком застрял в горле девушки. — Григор мертв. Его казнили по приказу Князя. — О милостивый Боже! Как? Из-за чего? — Побледнела Гелена. — Господин Григор был таким верным и хорошим человеком. — Это все из-за меня, няня, я во всем виновата. — Глаза предательски намокли. — Если бы я послушала свой разум, то консул был бы жив. Ведь я потребовала избавиться от Владимира как можно быстрее, а он послушал меня. — Детка, не думай об этом. — Гелена крепко обняла воспитанницу, поглаживая по спине. — Беда учит лучше всех советов и предостережений. — Вы правы, няня, как всегда правы. — Эми вытерла рукой слезы со щек, которые потекли с зеленых глаз. — Я усвоила урок и никогда не допущу подобной ошибки. На следующий день, иностранную принцессу переодели в платье цвета лазури, на ее руке красовалось кольцо, на голове невысокая корона, подходящая к платью и придерживающая белую вуаль. Эмилия смотрела на свое отражение и видела себя, но в тоже время, не себя. Девушка хоть и носила платья и будет их носить, пока не придет срок ее возвращения домой, но почти никогда не надевала украшений, кроме изумрудного кулона матери, доставшийся ей по наследству от нее и простеньких сережек. А сейчас, ее украшали совсем новые украшения — корона с драгоценностями, которая не была такой легкой, как казалось, дорогой перстень и серьги, и самое странное было то, что ей нравилась, как она выглядит — элегантно, женственно и безупречно. Она все больше стала походить на свою бабушку, которую успела застать еще в живых — покойная мать ее отца была мудрой и воистину красивой женщиной, ее называли цветком общества, хотя прекрасно знали о непростом и манипуляционном характере княгини, а женщины завидовали ей за природную красоту, благодаря которой она и достигла своего высокого положения, благополучно выйдя замуж. Уже сидя в карете вместе с Геленой, Эмилия решила поговорить с няней. — Мне мама снилась этой ночью. — Начала девушка, смотря в окно кареты. — Говорила, какой я красивой стала, умной и уже так выросла. Говорила, что меня большое будущее ждет — рукой подать. — Так оно и есть, милая моя девочка. — Улыбнулась Гелена, смотря на задумчивую воспитанницу. — После того, как ты очнулась, будто переменилась — ничего почти не рассказываешь мне, о чем-то вечно думаешь. — Сама не знаю, что со мной стало, няня. — «Валькирия» оглядела себя. — Ты выглядишь просто чудесно, моя дорогая — это платье на тебе очень хорошо сидит, вот только, мне казалось, что ты не очень любишь украшения. — Вот видишь, даже ты, Гелена, это заметила. — Ответила она, выдохнув. — И мне самой нравиться то, что вижу в отражении зеркала. — Ты просто стала взрослее, вот и пришли эти изменения, не тревожься. — Усмехнулась няня княжны.*** Стамбул. Дворец Топкапы. ***
Девушка вышла из кареты, а евнухи сразу же унесли все ее вещи в покои. Мустафа тоже слез с лошади и подошел к спутнице с вопросом в глазах: «Все в порядке?». На что, Эмилия молча кивнула, давая понять, что с ней все в порядке. Валашка не успела ступить и шагу, как к ней буквально подлетела Айбиге и крепко обняла ее. — Эмилия! Слава Аллаху! — Сказала крымская принцесса. — Я так рада видеть тебя! Как ты? Ничего не болит? — М-м-м…. Немного. — Ответила валашская княжна, и крымчанка тут же отстранилась от подруги. — Я уже в порядке — лекари и Гелена поставили меня на ноги. Давайте не будем больше об этом, уже не могу слышать о том, что спрашивают в порядке ли я, хорошо? — Конечно, пойдем. Мне еще столько хочется рассказать тебе. — Айбиге и Эмилия направились в покои княжны, где разговорились, но, сегодня была ночь хны Нармин Султан и Айбиге, поэтому, девушка удалилась, дабы подготовиться, оставляя княжну наедине. Но невеста шехзаде Мехмеда очень просила подругу присутствовать на празднике, ведь так, ей будет в разы спокойнее. В покоях султана на тахте за столами сидели знатные паши и все шехзаде, празднуя помолвку. Приехал и Крымский Хан — Сахиб Гирей, который был рад свадьбе любимой дочери. Он, вместе с султаном Сулейманом сидел за одним столом и много разговаривал, как и сам падишах. В покои вносили новые кушанья да напитки, и выносили пустые тарелки. А музыканты играли веселую и ритмичную музыку. На улицах столицы раздавали угощения и раскидывали золотые монеты, а в небе один за другим сверкали фейерверки. Обоих невест увенчали в красные дорогие платья, а красивые лица накрыли красные вуали. Айбиге уже давно смирилась со своей участью и смогла сблизиться с будущим мужем — это было не сложно, и они договорились, что будут встречаться лишь по четвергам, следуя традициям, а также не будут контролировать друг друга в действиях. Айбиге пообещала, что не будет становиться между Мехмедом и его гаремом, ей это ни к чему и она знает обо всех правилах и традициях. Нармин Султан же боялась своей свадьбы, но не противилась ей, покорно принимаю все то, что ей было уготовано. К тому же, Рустем-паша не такой уж и плохой человек, и если она будет с уважением относиться к супругу, то будет получать, то же самое взамен. Дочь султана уже подготовилась к разговору с Рустемом, дабы предъявить ему несколько важных правил, которые они будут соблюдать в браке. Девушки в гареме танцевали в такт мелодии, которую играли музыканты, а когда Дайе-хатун объявила о том, что идут Нармин Султан и Айбиге-хатун — все расступились и покорно склонили головы. Перед невестами, следовавшими по коридору гарема, сыпали золотые монеты и лепестки роз, и когда девушки скрылись за поворотом, рабыни стали собирать золото с пола, пряча их в свои мешочки. В покоях Валиде Айше Хафсы Султан тоже играла музыка, и танцевали девушки. С правой стороны сидели члены династии, в том числе, рядом с сестрами и дочерями султана, тихо сидела Эмилия; а с левой — жены пашей, приглашенные на праздник. Посередине сидела Валиде Султан, а с ней рядом и Махидевран Султан с Бихруз Султан. На столах стояли сладости, напитки и другие яства, от которых ломились хонтахты, все были довольны праздником и угощениями. Нармин Султан, а за ней и Айбиге вошли в покои — им поклонились, а танцовщицы на время удалились. Невест усадили на кресла в центре покоев, и стали петь прощальные песни и носить вокруг девушек хну по кругу. Пройдя несколько кругов, рабыни золотыми ложечками взяли хну, уложив ее в руки султанш, после чего, накрыли золотой монетой и повязали руки красными повязками, дабы не испачкать платья и не утратить монеты, лежащие на хне. Пока пелись песни, невольно, из глаз достопочтенных невест текли слезы, которых не было видно из-за вуали, но когда закончился обряд, их можно было убрать с лица и насладиться остатком праздника. — Дорогу! Султан Сулейман Хан Хазретлери! — Объявил Сюмбюль-ага. И в покои, вошел мужчина в парадном кафтане и тюрбане. — Нармин, свет очей моих. — Мужчина подошел к любимой дочери и поцеловал ее в лоб, после чего, жестом подозвал к себе слугу с подарком. На шею султанской дочери легло сделанное падишахом колье из диамантов и изумрудов. Нармин поклонилась и поцеловала руку отца. — Благодарю, отец, своим появлением на празднике Вы сделали меня счастливой. — Сказала девушка, улыбнувшись. — Я буду очень скучать по тем дням, когда беззаботно гуляла с Вами в саду или играла в камешки, иногда в шахматы. — Доченька моя ненаглядная, ты всегда сможешь вернуться домой, и я всегда буду счастлив, видеть тебя. — Сулейман подошел к невестке, которая также поклонилась будущему свекру и поцеловала ему руку. — Айбиге, моему сыну, Мехмеду, очень повезло с невестой. Пусть Аллах дарует тебе и ему счастье. — Благодарю, Повелитель. Аминь. — Ответила крымчанка. Падишах мира надел на невестку второе колье — тоже изумрудное, но другой формы и отделки, которое также сделал сам. Подарив подарки, Повелитель удалился, возвращаясь обратно на праздник в своих покоях, кой продолжался еще долгие часы. В гареме праздник тоже не заканчивался, и гости продолжали слушать музыку, пробовать пищу и смотреть на танцующих девушек. Но вскоре, праздник подошел к концу, хоть и на небе все еще взрывались фейерверки, а на улицах раздавали золото. Нармин Султан уложили в других покоях, где утром должны были продолжить ее приготовления к никаху, и Айбиге легла в других, так и не повидавшись с приехавшим отцом. Ранним утром, шейх-уль-ислам сочетал брак Нармин Султан Хазретлери и бейлербея Рустема-паши, шехзаде Мехмеда Хазретлери и крымскую принцессу Айбиге-хатун. Айше Хафса Султан лично надела фату с короной на голову племянницы и проводила до кареты, которая следовала в санджак Конью, где и пройдет ее первая брачная ночь с Мехмедом. Махидевран Султан тоже посмотрев на красавицу-дочь в белоснежно-золотом платье, увенчала ее голову диадемой и белой фатой, проводив до второй кареты, которая направлялась в новый дворец, подаренный султаном на свадьбу старшей дочери-султанши. За каждой из карет следовали слуги с подарками и богатым приданным, а янычары раскидывали простому народу деньги, доставая их из глубоких кувшинов. С этой ночи, жизнь сразу двоих девушек измениться с ног до головы и уже не будет прежней — они создадут свою семью и, возможно, обретут свое счастье.*** Покои Валашской княжны Эмилии. ***
Эмилия сидела на диване в своей комнате — на улице было прохладно, поэтому диваны были внесены в покои, а двери закрывали плотнее, дабы госпожа не простудилась из-за сквозняка. Но, не смотря на прохладу, княжна все же несколько раз уже выходила на веранду, и в мыслях появились воспоминания ее первых дней пребывания в Стамбуле, во дворце Топкапы. Тогда она почти не знала ни дворца, ни правила, никого либо из династии. Ее падание на руки шехзаде Мустафы было и правда эффектным, и от этого девушка даже улыбнулась и слегка смутилась, но тут же взяла себя в руки и решила не думать об этом, и так достаточно мыслей о Мустафе в ее голове, в последнее время; которые нужно прервать, они не уместны и глупы. В резные двери постучались, и они тут же открылись, а в покоях, показалась жена султана — Махидевран Хасеки Султан. — Махидевран Султан. — Эмилия медленно встала с дивана, посмотрев на женщину. — Добрый вечер, чем обязана визиту? — Добрый, княжна. — Улыбнулась султанша, присев на диван вместе с валашской княжной. — Я пришла поговорить с тобой, письмо, верно ты мое прочла. — Да, Махидевран Султан, Вы правы. И за подарки большое спасибо, украшения мне пришлись по нраву. — Эмилия слегка повернула голову, показывая уже другие серьги — рубиновые, а на ее шее уже было колье с такими же рубиновыми камнями в виде небольших капелек. — Рада, что они пришлись Вам по вкусу. — Махидевран Султан, я подумала о предложении, о котором Вы мне написали. Вы женщина мудрая, если смогли взобраться на вершину, что сделать здесь крайне сложно, насколько я знаю, поэтому, не думаю, что моя просьба будет для Вас не сложной, даже сказать, пустяковой. — Эмилия выдержала паузу, видя, что Хасеки внимательно слушает ее. — Как Вы знаете, султан Сулейман Хан приказал мне оставаться в Османской империи три года, но я хотела бы сократить это время хотя бы до двух. — Княжна, я сделаю все, что будет в моих силах, но скажите, отчего Вы приняли такое решение? Если что-то не нравиться или не устраивает — смело обращайтесь, никто не посмеет Вам отказать, ведь Вы спасли наследного шехзаде от гибели. — Заметила женщина. — Нет, что Вы — меня все устраивает, и пребывание в Топкапы, да еще и в гостях у самого падишаха кажется мне хорошим сном, но, как говорит народ — в гостях хорошо, а дома еще лучше. — Ответила девушка, а Махидевран Султан замолчала, смотря в зеленые глаза княжны. — Чего Вы боитесь и отчего бежите, княжна? — После молчания, спросила госпожа. — Мне Вы можете сказать, весь разговор останется в этих стенах и не выйдет из них. — Я ничего не боялась до определенного времени, но теперь, некоторые изменения меня страшат, и которые ни сколько не подходят на моей родине. А от таких напастей мне легче сбежать, нежели бороться с ними. — Честно призналась Эмилия. — Надеюсь, Вы поймете меня, не только как женщина, но и как мудрый человек, имеющий в своей жизни тяжелый опыт. — Я поняла тебя, княжна. От своих слов я никогда не отказываюсь и сделаю то, что ты просишь, но мне понадобиться время. Идет? — Конечно, сколько нужно. — Согласилась валашская госпожа. Махидевран Султан встала с дивана, а за ней встала и Эмилия, дабы пожелать доброго и спокойного вечера, но не тут то было. Когда супруга падишаха уже хотела выйти, дубовые двери покоев открылись, и в них вошла Гюльшах-калфа с обеспокоенным лицом. — Гюльшах? Что ты тут делаешь? — Спросила черкешенка. — Госпожа, я повсюду искала Вас. — Сказала женщина, поклонившись обеим госпожам. — Что такое? Говори же, не томи. — Там Валиде Султан стало очень плохо, с ней сейчас лекари. С сердцем что-то.