*** Сад. ***
Княжна сидела в беседке в саду, смотря на то, как вода с мраморного фонтана стекает в маленький искусственный прудик с растущими кувшинками в нем. По периметру дворца на своих постах стояли янычары, охраняя покой его обитателей. Шехзаде был на собрании дивана и разбирал многие документы, которые накопились за время его отсутствия, а Эмилия ждала Айбиге, которая уже вот-вот должна была приехать. Наконец, на дорожке показалась невысокая женская фигура в красном платье и короной с вуалью на голове, а руки придерживали круглый животик. Это шла супруга шехзаде Мехмеда — Айбиге Султан. Девушка немного изменилась за то время, пока они с Эмилией не виделись, но эти изменения были связаны лишь с ее беременностью, и она не забрала у племянницы покойной Валиде Султан улыбки и блеска в глазах. Валашская княжна встала с тахты и пошла навстречу к подруге. — Эмилия, я так рада видеть тебя! — Айбиге мягко обняла княжну, пробежавшись по ней взглядом. — Я тоже рада видеть тебя, Айбиге. — Согласилась Эми, придерживая девушку за руку и помогая ей присесть на мягкую тахту. — Возможно, тебе лучше для начала отдохнуть? Я не знаю, что можно предложить женщине в положении. — О, об этом не беспокойся, я в порядке. — Заверила супруга шехзаде. — Как ты, рассказывай. Мы так давно не виделись, а в письмах так просто не пообщаешься. — Мне нечего особо рассказывать — сижу во дворце, с Мустафой иногда на лошадях катаюсь, охоту, к сожалению, отменили весеннюю из-за известных всем причин. — Намекнула Эмилия и увидела в глазах собеседницы печаль и боль, которая еще не полностью покинула ее. Княжна замолчала, давая Айбиге времени в тишине, после чего, продолжила. — Рисую чаще обычного, успокаивает, отвлекает и занимает надолго. — Часто, говоришь? Может, покажешь какую-нибудь картину? — Они все в столице остались, но если хочешь, я могу в Конью отправить парочку, как подарок. — Предложила Эмилия. — Было бы чудесно. — Улыбнулась в ответ Айбиге. — Спасибо. — Не за что. Ну, теперь твоя очередь рассказывать — как ты? Какие отношения с шехзаде Мехмедом? Ваш брак ведь был политическим. — Ну, не так уж и плохо, как я думала. — Пожала плечами Айбиге. — Меня достойно приняли, уважительное отношения от всех девушек из гарема и других людей, находящиеся в санджаке во дворце. Мехмед тоже хорошо относиться ко мне, как и я к нему. — Это хорошо, что у тебя все хорошо. — Улыбнулась Эмилия, улыбнулась и Айбиге. — А какие у вас отношения? Как относитесь друг к другу? — Ты хочешь спросить — люблю ли я его? — Переспросила крымчанка, и княжна сдержанно кивнула. — Нет, мы не любим друг друга — он любит Айю-хатун, и я совсем не против. Мы уважаем наши чувства и желания. — А ты…. Любила когда-нибудь? — Конечно, да. Хоть раз в жизни, но каждый человек испытывает чувство любви. — На лице крымской принцессы мелькнула грусть и счастье одновременно. — Что ты чувствовала, когда любила того человека? — Хотела быть рядом, чтобы ни случилось, думала о нем, даже когда была обижена, была собой рядом с ним и всегда улыбалась. Это был шквал эмоций, которых нельзя было сдержать. Люди чувствуют любовь по-разному. Погоди, — опомнившись, Айбиге перевела взгляд на подругу. — Почему ты интересуешься? Не ты ли говорила, что это все бред? — Не знаю, что тебе ответить, в любом случае — мне просто стало интересно. О симптомах болезней стоит знать заранее. — Отмахнулась Эмилия, отведя взгляд. — Думаю, тебе пора отдыхать, дорога была долгой, вечером можем вместе поужинать. — Мустафу тогда тоже пригласи, я и с ним повидаться хочу. — Усмехнулась Айбиге, медленно встав с тахты. — Мустафу? Может, в следующий раз? — О, нет, он тоже должен быть. — Запретила супруга шехзаде Мехмеда, идя по дорожке во дворец. Княжна вернулась в свои покои, где застала Джансу и Гюль, о чем-то перешептывающимися и переглядывающимися. Когда Эмилия спросила причину поведения служанок, они расступились, и перед взором зеленых глаз предстал пышный букет нежно-розовой сирени. Девушки не знали от кого, но предположили, что это от шехзаде Мустафы, высказав свое мнения, на что получили приказ молчать и не рассказывать ни одной живой душе о букете. Княжна, приказав готовиться к вечернему приему пищи, присела на диван перед столиком с букетом, стоящем в мраморной вазе. Приятный и нежный аромат сирени благоухал и приковывал к себе внимание не только самой получательницы, но и служанок, входивших в покои. Эмилия, смотря на скромный и такой простой подарок, в виде цветов, чувствовала странное тепло в груди, на губах появлялась мимолетная улыбка, а в мыслях возникали образы старшего наследника. Девушка пообещала себе, что подумает и обдумает о своих чувствах, но сейчас ей стоит заняться тем, что планировала — подготовиться к ужину с подругой и шехзаде Мустафой. Джансу помогла своей госпоже подобрать наряд — выбор пал на платье густого лавандового оттенка с немного светлее цветом рукавами, которые облегали руку до локтя, а дальше свободно струились вдоль руки. А Гюль занялась подготовкой ужина и списком блюд. Когда солнце закатилось за горизонт и на небе появились луна и звезды, хонтахта в покоях княжны была заставлена тарелками с самыми разнообразными блюдами и напитками. Первой пришла Айбиге, успев за это время переодеться к ужину и отдохнуть в своих покоях. Крымчанка опустилась на тахту, которая была посередине, то есть, сидела между тахтой для шехзаде и княжны Эмилии, поскольку ей была крайне любопытно понаблюдать за подругой и братом. Девушки, пока не пришел старший наследник, увлеченно болтали на отвлеченные темы. Когда Мустафа вошел в покои, он первым делом бросил взгляд на столик, убеждаясь, что букет сирени стоит на своем месте. Мужчина поприветствовал принцесс, присев на тахту перед хонтахтой. — Надеюсь, вы не ждали меня долго. — Произнес шехзаде, смотря на девушек. — Нет, все в порядке, нам было, о чем поговорить в твое отсутствие, брат. — Улыбнулась Айбиге, посмотрев на Мустафу. — Как ты, Айбиге? Мехмед не огорчает тебя? — Ни в коем случае, мы прекрасно ладим. — Ответила супруга шехзаде Мехмеда. — Мне хочется так же верить, что и ты не обижаешь, и не обделяешь вниманием мою дорогую подругу. — Эми удивленно посмотрела на племянницу покойной Валиде, а потом перевела взгляд на престолонаследника, встретившись с ним глазами. За ужином, Эмилия чувствовала себя немного напряженно, и одновременно спокойно. На ее губах была улыбка, в глазах блеск, а вот в телодвижениях напряжение. Мустафа чувствовал то же самое, и подобное поведение шехзаде и княжны Айбиге забавляло, и она с некоторой насмешкой наблюдала за братом и подругой. Крымская принцесса не знала, есть ли что-то между близкими ей людьми, но точно видела, что какие-то изменения в обоих по отношению друг к другу появились, и комментировать все же не стала — ни к чему загонять их в краску раньше времени. По окончанию трапезы, троица повставала с тахты, давая слугам убраться, а сами, продолжили небольшой разговор, но Айбиге откланялась первой, сославшись на усталость и плохое самочувствие. Престолонаследник тоже не мог долго задерживаться, как бы ни хотел, с девушкой наедине — слухи и лишние разговоры были ни к чему, но перед выходом, мужчина остановился и посмотрел на Эмилию, секунду помолчав. — Помнишь водопад, про который тебе рассказывали? — Спросил он. — От чего же не помнить? Такое не забывают — волшебное место, говорят. Хотелось бы увидеть то, о чем говорят своими глазами. — Улыбнулась она в ответ. — Мы сходим туда завтра. — Сказал он, выходя из покоев. Это был не вопрос, не просьба, а утверждение. Шехзаде Мустафа сдержал свои слова — следующим утром, когда солнце только появилось на горизонте, Эмилия и он стояли во дворе, ожидая, пока к ним подведут лошадей. С шехзаде и валашской княжной отправился и Ташлыджалы для подстраховки, следуя ровно за ними в некотором отдалении. Не смотря на то, что было раннее утро, местные птицы уже цвиринькали и пели, а цветы расправили лепестки, показывая свой лик солнцу. Дышалось за пределами дворца куда свободнее, и можно было хотя бы на короткий миг забыть о правилах этикета и поведения, расслабившись. На лицах едущих были улыбки, а глаза сверкали. Какое-то время турецкий принц и валашская княжна ехали молча, не зная о чем говорить — они оба метались в своих мыслях, но только один точно знал, что чувствует. Ташлыджалы тоже ехал молча, сзади наблюдая за впереди едущими — его немного смешило то, что он видел, но в тоже время, он помнил себя, когда только увидел Михримах Султан, и некоторое время пытался отрицать свои чувства к султанской дочери. Даже сейчас, он писал Михримах, и она отвечала всегда, присылая письма, но в последнее время красавицу-госпожу что-то беспокоило, а о чем — не говорила, умалчивала. Яхья-бей так задумался о своем, что и не заметил, как его товарищ — шехзаде Мустафа и Эмилия заговорили о чем-то увлеченно, смотря друг другу в глаза. Они смеялись и улыбались, находясь совсем рядом, насколько это позволялось людям, сидящим на лошадях. Наконец, троица остановилась, и мужчины покинули седла, а Мустафа предложил руку княжне, дабы помочь той спуститься. — Я еще не настолько беспомощна, — улыбнулась она, но все же приняла руку шехзаде. — Мы уже приехали? И где же водопад? — Не все сразу, валькирия, сейчас пойдем дальше, но уже пешком, лошади туда не пройдут. — Усмехнулся шехзаде, посмотрев на Ташлыджалы, который подходил к ним. — Ташлыджалы, привяжи лошадей и жди нас тут. — Как прикажите, шехзаде. — Кивнул Яхья, принимая поводья от престолонаследника, и ведя скакунов к одному из деревьев. — Пойдем. — Мустафа повел спутницу дальше за собой. Лошади и правда, дальше бы не прошли — заросли были выше человеческого роста и некоторые цеплялись за ноги, а деревья росли в разы кучнее, чем нужно. Птиц было еле слышно, а под ноги стоило смотреть не просто так, а чтобы ненароком не наступить на змею — отчего княжне было жутковато, ведь ползучих тварей она не любила, и даже немного побаивалась. Когда Эмилия в очередной раз спросила, точно ли не опасно находиться им в этих зарослях, Мустафа легонько сжал женскую руку и, ответив, что все в порядке — поднимался далее. По мере приближения к месту назначения, уже доносился грохот падающей и бурлящей воды, и от предвкушения замирало сердце, а ноги сами несли путников вперед. И вот, наконец, перед ними открылся обширный вид на зеленую равнину, на конце которой расположились каменные глыбы и сам бурный водопад, вода которого шумным потоком разбивалась о камни, которые находились далеко внизу — вода текла дальше, как только достигала низа, превращаясь в реку, которая заканчивалась где-то очень далеко. Эмилия, затаив дыхание, стояла на изумрудной траве, как завороженная смотря на всю эту красоту, которая окружала ее, а Мустафа находился чуть позади девушки, заложив руки за спину и с интересом, наблюдая за княжной. Когда Эми направилась к камням, она посмотрела на османского принца и кивнула ему, приглашая пойти с ней. — Это опасно. — Заметил старший престолонаследник, все же ставая возле валашской княжны на камень, стараясь поддержать ее, дабы та ненароком не полетела вниз, пока смотрела, куда спадает вода. — Если ты рядом — мне не грозит никакая опасность, — ответила Эмилия, переведя взгляд на мужчину. — Ты сам говорил об этом. — Говорил, да. — Согласился Мустафа, продолжая смотреть на «валькирию». — И все же стоит быть осторожнее, скользко тут. Возьми меня хотя бы за руку, так будет спокойнее нам обоим. — Хорошо. — Брюнетка вложила свою руку в руку мужчины, улыбнувшись ему и устремив свой взор вдаль, где виднелся лес, Босфор, и даже главный дворец Сарухана. Точнее только крышу дворца, да и то, маленькую ее часть. От солнечного света, карие глаза мужчины стали светлее, как и зеленые глаза девушки, которые теперь смахивали на летнюю траву и листья деревьев. Свежий ветерок, который будто побывал на мятном поле, нежно смахивая черные вьющиеся волосы за ее спину. Когда княжна чуть не поскользнулась, шехзаде переплел их пальцы, а второй рукой придержал за талию, пересекшись взглядом с Эмилией. Странные мурашки пробежались по коже девушки, когда они пересеклись взглядами, а на щеках появился легкий румянец. Мустафа заметил реакцию княжны, но не стал акцентировать внимание, дабы еще больше не смущать ее. Вскоре, они решили, что уже пора возвращаться, но захотели еще немного провести время в лесу на той просторной дорожке, где они оставили лошадей и Ташлыджалы. — Мы так и не устроили поединок — ты обещал. — Заметила Эмилия, когда отряхнула с одежды несколько шариков хвоща. — Правда? — Обернувшись, посмотрел Мустафа на девушку. — Ты не устала? Можем провести его во дворце. — Там слишком много посторонних глаз, будет отвлекать. — Ответила княжна, забирая у Яхьи свой меч. — Что ж, раз решила — так давай. — Мустафа тоже взял в руки меч, смотря на свою соперницу. — Protejează-te, shehzade! (Защищайтесь, шехзаде!) — Эмилия замахнулась и нанесла удар, который был тут же отражен мечом шехзаде Мустафы с ухмылкой на губах и огоньком в глазах. — Nu voi ceda în fața voastră Valkyrie(Я не буду поддаваться тебе, валькирия). — Так же ответил он, чем чуть не вызвал смех валашки. — Nu cer asta! (Я этого и не прошу!) — Ответила она, вновь нанося удар и отражая ответный. Клинки ударялись друг об друга, мелькая перед глазами. Ташлыджалы Яхья стоял у дерева, наблюдая за поединком, в основном смотря на товарища, который всегда делился тем, что у него на душе и в мыслях — одна княжна была у него на сердце, как и на уме. Махидевран Султан была недовольна этим, и сколько бы раз не говорила с сыном — все бестолку. В глазах соперников по поединку играл огонек азарта, а в телодвижениях резкость и точность. Все же присутствовала и серьезность — бой на мечах не просто игра. Каждый из них наблюдал за движениями соперника и искал открытую точку, куда можно было нанести поражающий или хотя бы ранящий удар — но не все было так легко: стоило прицелиться, как тут же открытое место скрывалось или изменялось. И вот, неожиданно, Эмилия промахнулась, и оказалась открытой мишенью для Мустафы, чем он и воспользовался — мужчина и девушка оказались рядом, прижатыми друг к другу, а меч был направлен княжне в грудь. Валашка прерывисто дышала, немного приоткрыв губы, смотря на лицо Мустафы, поймав себя на мысли, что его черты казались ей красивее, чем обычно. Шехзаде тоже прерывисто дышал, пытаясь отдышаться, устремив свой взор на девушку сверху вниз. Мужчина, спрятав меч в ножны, аккуратно поправил выбивающиеся локон волос на женское лицо, заправив его за ухо и оставив маленький цветок шафрана за ее ухом. Яхья, заметив этот жест, слегка усмехнулся, склонив голову, дабы его не заметили. — Кхм…. — Княжна отстранилась, неловко дотронувшись рукой до цветка и опустив взгляд, а щеки покраснели. — Ты проиграла. — По-доброму усмехнулся Мустафа. — Да, но, — когда мужчина уже развернулся, Эмилия ловко, как пантера, приблизилась к нему сзади, приложив кинжал подаренный Мустафой, к горлу — Яхья напрягся. — Ни в коем случае не поворачивайтесь к сопернику спиной. Особенно, если этот соперник — женщина. — Что ж, запомню, ну а ты, — шехзаде перехватил женскую руку и ловко, но аккуратно перебросил девушку так, что она оказалась перед ним с завернутыми руками за спину. Теплое дыхание обожгло женскую шею, вызвав мурашки, отчего Эмилия слегка поежилась, пытаясь вырваться из хватки Мустафы. — Помни, что не стоит бросаться на того, кто в разы сильнее тебя самой. — Приму к сведению. — Недовольно согласилась Эмилия, немного расстроенная поражением, и в тоже время рада ему, чего не понимала. — «Я стала слабее». — Не хмурься. — Ободряюще улыбнулся шехзаде. — Ты прекрасно владеешь мечом, мне было не просто тебя одолеть. — Сказал он, обращаясь после к товарищу, стоящему у дерева. — Мы возвращаемся, Яхья. По обратной дороге во дворец, Эмилия поддерживала разговор с Мустафой, а в мыслях возникали вспомнившиеся фразы Айбиге Султан. «Была собой и всегда улыбалась» — «Эмоции, которые никак не сдержать, приятное тепло в груди». — Именно эти слова она невольно вспоминала и постепенно понимала, что чувствует то же самое по отношению к Мустафе. По возвращению, княжна откланялась и быстро вернулась в свои покои, плотно закрывая двери и прижимаясь к ним. Ее тело вспомнило прикосновения шехзаде к коже, а также его теплое дыхание, когда он оказался за ее спиной. Валашка аккуратно взяла цветок с волос в руки и покрутила его пальцами. — Госпожа? — Оборвала мысли княжны, Гюль-хатун. Эми чуть вздрогнула, будто провинилась, подняв глаза на служанку. — Гюль, поставь его в отдельную маленькую вазу. — Приказала валашская княжна, протянув шафран рабыне. — Джансу, а ты подготовь мне ванну и оставь одну. — Конечно, госпожа, сейчас же все будет готово. — Поклонилась албанка, поспешно направляясь в баню, дабы исполнить приказ.*** Покои шехзаде Мустафы Хазретлери. ***
Шехзаде вошел в свои покои с легкой улыбкой на губах и веселой искоркой в глазах — он прокручивал выражение лица княжны Эмилии, когда они встречались взглядами или прикасались руками. Этот день для него был лучшим из тех, что он помнил, кроме еще одного — их первые встречи сначала в лесу, когда на девушку напала шайка разбойников, а потом ночью в саду, когда они упали на траву из-за «валькирии». Она была такой растерянной и милой, что нельзя было не улыбнуться. — Шехзаде, — его раздумья прервал Яхья, вошедший в покои. — Говори, Ташлыджалы. — На выдохе молвил Мустафа, присев на диван. — Пока нас не было, во дворце никаких происшествий, все спокойно. — Отчитался бей. — Прекрасно. Айбиге как? Фатьма и Хандан не дали ей заскучать? — Айбиге Султан не выходила сегодня из покоев, лекарка была при госпоже — нехорошо себя чувствовала. — А сейчас? — Султанша отдыхает, служанки с ней рядом и лекарку позовут, как только что-то случиться. — Кивнул товарищ шехзаде. — Шехзаде, там Фатьма Султан с шехзаде Абдуллой пришли к Вам, прикажите впустить? — Пусть заходят, раз пришли. — Кивнул Мустафа, выдавив из себя улыбку — Фатьма всегда находит повод увидится с ним, пытаясь вернуть расположение, даже пользуется своим сыном, но у нее ничего не выходит. Другая уже заняла прочное место в сердце старшего престолонаследника, еще почти не подозревая об этом.*** Покои княжны Эмилии. ***
Выйдя из хамама в одной лишь ночной сорочке и атласном темно-зеленом халате, Эмилия опустилась на софу перед белоснежным холстом, стоявшем на деревянном мольберте. Чистая палитра с новыми кистями стояла на подставке, рядом с ними стакан с водой и красками, черным карандашом и несколькими мелками. На протяжении нескольких дней, княжна хотела приступить к рисованию, но никак не могла придумать, что ей хотелось изобразить на картине, и пока она принимала ванну, пришла идея — почему бы не попробовать изобразить человека? Эмилия аккуратно взяла в руку карандаш, а вторую опустила себе на колено. — Госпожа, уже поздно, а у Вас сегодня был сложный день, может, приляжете отдыхать? — Тихо подошла Джанфеда-калфа к своей госпоже княжне. — Благодарю за беспокойство, Джанфеда, но спать совсем не хочется, ты можешь идти отдыхать. — Уверила девушка, отвлекшись от своего занятия. — Джансу, открой окно, Гюль, а ты завари мне кофе. — Конечно, госпожа. — Поклонились девушки. — Как только все выполните — можете тоже быть свободными. — Благодарим за милость, княжна. — Поклонилась Джансу с улыбкой, открыв окно и впуская в покои прохладный свежий ветерок и свет луны. — Госпожа, Гелена-хатун прислала письмо из Топкапы, забыла сказать Вам о нем. — Давай его сюда. — Выдохнула Эми, беря в руки письмо и разворачивая его. Няня княжеской дочери писала, что очень скучает по ней и спрашивает, когда та вернеться из Манисы в Стамбул. Беспокоилась, в порядке ли все с ней и нет ли никаких жалоб на здоровье, также делилась последними новостями из дворца и Валахии — там было тихо, что очень насторожила княжну, которая точно знала, что тишина, исходящая от ее родины — не к добру. Закончив чтение письма, валашка решила, что ответ напишет уже завтра утром и завтра же отправит его. Надеясь, что больше ее никто не беспокоит, Эмилия целенаправленно вернулась к полотну, где уже начал вырисовываться человеческий силуэт, черты лица и мелкие детали. Когда нечеткий набросок был готов, девушка слегка отстранилась, дабы посмотреть и убедиться, правильно ли она делает. В ее мыслях был Мустафа, поэтому именно его она и решила изобразить, может, хотя бы так ей станет легче, и она поймет, как и почему он стал дорог ей не просто как друг или брат. Когда темная ночь полностью вошла в свои права, звезды стали светить ярче, а все жители не только дворца, но и горожане мирно засопели, Эмилия услышала за дверью странную возню и голоса. К этому времени, девушка уже закончила половину портрета, и чтобы никто не увидел его, накрыла тонкой тканью, перед этим, поставив у окна, дабы краска высохла и можно было бы продолжить картину. Джансу и Гюль тоже услышали посторонние звуки и вышли из своей комнатки. — Что происходит? Ночь на дворе, пойдите и узнайте, что уже успело произойти. — Приказала Эми, посмотрев на Джансу. Албанка поклонилась и выбежала из покоев, скрывшись за дверью. — «Надеюсь, ничего не случилось». Пока валашская княжна ожидала новостей, она поправила волосы и потуже завязала халат, на всякий случай. Джансу вернулась очень быстро и взволнованно поклонилась. — Ну, что там? — У Айбиге Султан начались схватки, госпожа. — Ответила албанка. — У нее начались роды? Шехзаде уже доложили? — Поинтересовалась княжеская дочь. — Да, должно быть. Скоро, осмелюсь предположить, и шехзаде Мехмеду весть отправят. — Ответила служанка. «Валькирия» переживала за подругу, поэтому решила пойти туда и подождать новостей за дверью, и как только все закончиться — повидаться с ней при возможности. Когда девушка пришла к покоям, откуда доносились крики роженицы, то увидела напряженного Мустафу в спальных одеждах и кафтане — девушка немного смутилась, видя его в таком виде, но и она выглядела не лучше. Немного позднее, пришла Гюльшах-калфа и доложила, что гонец уже отбыл в санджак Конью с посланием, что у Айбиге Султан начались схватки и Мустафа ждет Мехмеда в Манисе. Мустафа уверил Эмилию, что все будет в порядке, видя, как она нервно сжимает руками ткань своего халата — княжна благодарно посмотрела на мужчину, тут же отведя взгляд, встретившись с ним глазами. Из покоев служанки выносили окровавленную воду и тряпки, но никаких новостей еще не было — лекарка все еще принимала роды у госпожи, которые оказались нелегкими. Через часа два, из покоев вышла лекарка, вытирая руки о тряпку. — Ну что, Лаль-хатун? Как себя чувствует Айбиге? Как прошли роды? — Спросил шехзаде Мустафа, как только женщина вышла. — Иншалла, шехзаде Хазретлери — все прошло отлично. На свет появился новый шехзаде, пусть родился и преждевременно, но он здоров. — Улыбнулась лекарка. — А Айбиге что же? — Не беспокойтесь, госпожа — Айбиге Султан будет здорова, сейчас ей нужен только отдых и покой. — Уверила женщина, и из-за дверей вышла акушерка, держа в руках шевелящийся сверток, который плакал — это был рожденный Айбиге сын. Крымскую принцессу переодели и поменяли постель, после чего, уложили отдыхать. Новорожденного тоже уложили подле матери в золотую колыбель и приставили няню-кормилицу. Супруга второго шехзаде в сознании была недолго, и после недолгого разговора с братом и подругой, отключилась, уходя в спокойный и крепкий сон, и тогда, шехзаде и княжна удалились из ее покоев. — Еще есть время для сна, воспользуйся им. — Произнес Мустафа, как только они оказались в коридоре. — Да, думаю, что так и сделаю — я еще не спала этой ночью. — Устало зевнув, ответила девушка. Шехзаде нечаянно опустил взгляд ниже лица, тут же отведя его. — Не стоило…. Выходить из покоев в одном халате. — После сказанных им словами, Эмилия опустила взгляд и заметила, что поясок ослаб на ее талии и ткань, расслабившись, немного приоткрыла вид на грудь. Княжна поспешно затянула поясок, немного смутившись. — Доброй ночи, шехзаде. — Эмилия кивнув мужчине, развернулась и почти бегом последовала по коридору, сложив свои руки на груди и от стыда на секунду зажмурив глаза.*** Полдень. Лес у дворца. ***
Эмилии все же удалось уснуть, и спала она довольно долго, ведь даже умудрилась проспать завтрак — конечно, не спать полночи. Княжне хотелось проветриться и поразмышлять о своих чувствах, посему, отправив няне ответное письмо, решила выбраться в цветущий лес. Ей в сопровождение дали двоих евнухов — отказы не принимались; они шли на небольшом отдалении от госпожи, дабы не напрягать ее своим присутствием и в случае чего, помочь или защитить. Идя по лесной дорожке, валашка разглядывала цветы, растущие по всему лесу, но больше всего ей приглянулись дикие тюльпаны — желтые и черные с красными крапинками лепестки, острой формы и маленьким стеблем. «Мустафа…. Он стал мне дорог. В мыслях он почти постоянно, а сердце трепещет, когда его вижу или слышу» — размышляла княжне, мягко ступая по земле. На ее талии, покоился пояс, к которому был прикреплен кинжал, который подарил ей шехзаде в день ее рождения — она всегда, когда куда-то уходила, брала его с собой. — «Он мне нравиться? Определенно, и это пугает и радует одновременно. Это опасно и для меня, и для него» — эти мысли огорчали иностранку, но ничего с собой она поделать не могла. От размышлений, княжну отвлек какой-то хруст и она, напрягшись, остановилась, но ничего не успев сделать, почувствовала холодную сталь на своей шее. — Не двигайтесь. — Послышался мужской голос. Незнакомец говорил на родном языке Эмилии. Девушка заметила, что человек в черном не один, вокруг них собралось еще около десяти. Она осторожно попыталась достать кинжал, но клинок незнакомца стал ближе к ее шее. — Еще одно телодвижение, и ты попрощаешься с жизнью прямо здесь. — Я не привыкла просто так сдаваться. — Девушка резко наступила мужчине на ногу, вывернув своими руками руку с кинжалом, сумев выбраться из хватки. В ее руках тут же появился кинжал, которым она и замахнулась, оттолкнув от себя незнакомца. Двое евнухов были прижаты к земле, хоть и пытались вырваться, за что получили по несколько ударов в живот. — Кто вы? Отвечайте! — Мы не обязаны отчитываться перед тобой, княжна. — Ответил тот, кто держал Эмилию за руку и нож у горла. — Вас послал княжич, не так ли? А я-то думаю, почему так подозрительно тихо на моей родине! — Девушка нервничала, она была одна, без лошади и нормального оружия, но имела возможность выиграть время, видя, что ее сопровождающие евнухи находятся в сознании, но пока что не могут пошевельнуться из-за парализовавшей их боли. — Ну же! Попробуйте убить меня! Попробуйте, и тогда — я лично выпущу вашу кровь, не побоюсь замарать руки! Она виляла и убегала от преследователей, нескольких даже успела ранить, а одного заставила расстаться с жизнью, но, силы потихоньку ее покидали, и глава шайки воспользовался этим — он что-то поспешно вынул из кармана и вылучив момент, прижал ко рту и носу мокрую тряпку, сдерживая княжну Эмилию, дабы та не вырвалась. Сознание девушку постепенно покидало, глаза закрывались, а тело обмякало, как бы она не пыталась противиться. «Мустафа, помоги….» — последнее, о чем успела подумать девушка, пока не потеряла сознание. — Уходим, скорее! — Скомандовал Александр, закидывая тело княжны себе на плече, направляя свой маленький отряд вглубь леса. Один из евнухов, заметив, что бандиты ушли, стал стараться встать, сквозь боль. Он встал и попытался растрясти своего друга, но тот оказался уже мертвым, и тогда, евнух поспешил вернуться во дворец и доложить обо всем произошедшем шехзаде Мустафе.*** Покои шехзаде Мустафы Хазретлери. ***
Мужчина сидел за столом разбирая документы. Он был очень занят — нужно было решить дела с портом и поставкой продуктов в город, который задерживался в силу непогод на морском пути. Просить помощи у падишаха старший наследник не хотел — желал самостоятельно решить проблему, но подумал, что если не сможет справиться, все же обратиться к отцу-Повелителю. Ташлыджалы стоял за дверь, предупреждая каждого, кто подходил в покои, что Мустафа занят и никого не принимает ни по какому делу. Но, стук в дверь его отвлек. — Да! — Шехзаде, там пришел один евнух, который сопровождал княжну Эмилию, говорит, что дело жизни и смерти, просит впустить. — Произнес Ташлыджалы Яхья, с каким-то странным выражением лица. Мустафа отложил бумаги, облокотившись о спинку дивана. — Ладно, раз дело жизни и смерти — впускай. — Кивнул он. Ташлыджалы поклонился и, открыв двери, пропустил евнуха. При виде его, шехзаде напрягся — слуга выглядел вялым и бледным, одежда была грязной, да и сам мужчина шел, еле переплетая ноги. — Что произошло, Левент-ага? — Господин, шехзаде, произошло ужасное! Я провинился и подвел Вас! — Взмолился Левент-ага. — Да что стряслось? — Еле сдерживал нервы шехзаде, встав с дивана. — Княжна…. Ее похитили! — Как похитили? Кто? — Не смею знать, мой господин — лица были закрыты, их было много! Полностью в черном, как тени появились из ниоткуда. — Ташлыджалы, быстро пусть седлают лошадей и собирают отряд. — Мужчина, позабыв обо всех делах, поспешно вышело из покоев, беспокоясь о том, что же случилось с возлюбленной княжной. Отряд собрали очень быстро, около сотни янычар в одном отряде и столько же во втором. Левент-ага тоже должен был сопровождать шехзаде Мустафу Хазретлери, показывая дорогу, куда ушли негодяи. Также было приказано при возможности молчать о нападении и похищении на валашскую госпожу, дабы не наводить смуту и избежать лишних разговоров — никто не должен знать о происходящем. Пока что. Солнце уже потихоньку закатывалось за горизонт, а на небе был красивый красный закат. Чайки летали по небу, что-то крича и раздражая Мустафу, но он и не собирался прекращать поиски. А в это время, в одном лесном домике расположился отряд княжича Владимира — княжна только-только очнулась после сна, обведя взглядом комнату. Она была одна и, судя по всему, на втором этаже — ее руки и ноги были крепко связаны, да так, что начали неметь, а веревки больно врезались в чистую кожу, оставляя синяки. «Где я?» — подумала девушка, пытаясь освободиться от веревок, но попытки были тщетны. Она попыталась встать, но этого ей тоже не удалось, и, по-видимому, своими попытками и лишним шумом привлекла внимание своих похитителей, поскольку услышала шаги сразу нескольких людей, притаившись на месте. Когда открылась дверь, то пред глазами княжны предстали двое высоких и статных мужчин в темных одеждах и скрытых лицах тканью, такой же темной. — Очнулась, наша птичка. — Рассмеялись они. — Что ж, тогда думаю, что стоит приступить к делу. — Убить меня собираетесь, да? Ну, так — вперед, зачем тянуть? И, может, покажите лица, я как жертва, хочу знать тех, кто заставит меня расстаться с жизнью, а после, преследовать до конца ваших дней. — Зло выплюнула княжна, за что получила звонкую пощечину. Нижняя губа лопнула и на ней выступила кровь. Эмилия тряхнув головой, убирая с лица прядь волос и вновь устремляя свой взор на мужчин. — «Если я правильно думаю, то один из евнухов точно должен был доложить о моем похищении, и подмога должна быть уже близко, мне нужно только тянуть время и дать знак, где я». — Девушка с надеждой бросила взгляд в окно, где виднелось ярко-красное солнце. — «Мустафа, прошу, приди поскорее, мне…. Мне страшно. Очень страшно». — Ну, что ты замолчала, птичка певчая, а? — Александр до боли сжал женский подбородок, заставляя зеленые глаза с яростью уставиться на него. — Вот и пришел твой конец. Почти. Много же ты доставила хлопот и мне, и нашему господину. — Дайка угадаю, твой господин — часом не княжич Владимир? Иначе, даже не знаю, кому я могла сдаться — кроме него некому. — А это уже знать тебе не положено. — Убрал руку мужчина с подбородка, доставая из-за пояса свой кинжал и приближая его к щеке, оставляя на ней тоненький порез. Эми зашипела, но ничего сделать не могла — алая капля крови из царапины медленно потекла по и так красной коже из-за удара. — Умирать ты будешь долго и…. Мучительно, княжна Эмилия. То, что происходило дальше, девушка запомнит навсегда — на руках и животе появились синяки, как и на губе, а кровь на щеке успела засохнуть, прилипнув к коже. Она беспомощно лежала на полу, чуть ли не задыхаясь от боли, но молча. Ни одного крика никто не услышал из ее уст. Запуганный, но все же огонек в глазах не погас и с ненавистью смотрел на своих похитителей. Когда ее временно оставили в покое, перед ней поставили чашку воды, издеваясь над своей «игрушкой», после чего, временно удалились. Как бы пить не хотелось, заложница не стала и подумывать о том, дабы попытаться сделать глоток из чаши — там может быть яд, а умирать в планы княжны никак не вписывалось. Тело болело и ломило, и Эми была готова отключиться, но запретила себе это делать — узница на несколько минут расслабилась, после чего, решила, что больше не может задерживаться и ждать своего конца или спасения, ничего для этого не делая. Девушка стала двигать руками, дабы ослабить узлы веревки, что заняло немало времени, но того стоило — веревки поддались, и ей удалось переместить руки в их обычное положение — перед собой. «Есть, у меня получилось!» — слабо улыбнулась княжна Эмилия, продолжая и дальше развязывать веревку. Руки были освобождены, а за ним, стали свободны и ноги. Слегка размяв тело, девушка осторожно приблизилась к окну и посмотрела вниз — мужчины, что мучили ее, сидели у дерева и точили ножи, о чем-то сосредоточенно разговаривая. Вокруг них, в поле зрения, виднелось еще около пятнадцати человек в черных одеждах и прикрытых лицах, все они стояли вокруг дома, где находилась узница, и сбежать было невозможно. Немного посмотрев окрестность и сам дом, дабы хоть что-нибудь предпринять — на глаза попался уже горящий факел. «Если подпалить этот дом — он вспыхнет, как спичка, и возможно так, меня быстрее найдут. Только нужно пробраться на улицу без преград, и узнать, нет ли кого на первом этаже». Раз примерный список действий был обдуман, нужно приступить к придуманному плану. Осторожно, дабы никто не услышал и не увидел ее, княжна стала выходить из своей комнаты, дверь которой оказалась не запертой. На первом этаже дома тоже никого не оказалось — но там были какие-то сумки и припасы еды. Пищу она есть не стала, а вот в сумках пришлось порыться — ничего особо ценного там не оказалось, всего лишь мешочки с монетами, чистая бумага и чернила, но в одной из сумок, Эмилия отыскала кинжал. Повезло, хоть какое-никакое оружие имеется. Шехзаде Хазретлери вместе с отрядом янычар был в лесу, однако их окутывала лишь тишина и никаких успехов в поисках не замечалось. Большую часть леса они прочесали, но никаких следов пребывания княжны Эмилии и ее похитителей не было — мужчина очень волновался. Его сердце было неспокойно и учащенно билось, намереваясь сдвинуть со счетов здравый ум. Он все думал и думал о возлюбленной княжне, и что-то ему подсказывало, что Эмилия где-то рядом, вот только где. — Шехзаде, уже почти стемнело, нам стоит сделать привал и с утра продолжить поиски. — Произнес Ташлыджалы Яхья, подъехав к товарищу. — Нет, Яхья, привала не будет. — Настойчиво ответил Мустафа, посмотрев на друга. — Пусть продолжают поиски, мы не вернемся во дворец, пока не найдем княжну. — Как прикажите. Шехзаде, позвольте…. — Бей не успел договорить, как послышал странный ропот за своей спиной. Янычары стали куда-то указывать и переглядываться. Мустафа тоже обратил на это внимание и посмотрел туда, куда указывали его янычары — дым вздымался в небо неподалеку от них. — Пожар? Что делают люди в такую темень в лесу? — Это не просто пожар, Ташлыджалы. — Шехзаде пришпорил своего коня. — Там может быть княжна. Все за мной! Приготовьтесь! Лошади галопом помчались туда, откуда исходил дым и вскоре, они оказались возле двухэтажного дома, который разгорался с каждой минутой все больше, а какие-то люди в темных одеждах пытались потушить безжалостное пламя, но как только те заметили отряд, обнажили свое оружие, а один из них, убежал куда-то за дом. — Взять всех живыми или мертвыми. — Отдал приказ шехзаде, в глазах которого стоял горящее пламя. Янычары в ту же минуту стали исполнять приказ, обнажая свои мечи — завязалась знатная заварушка. Крики, голоса убитых и удары стали — смешались в какофонию звуков на фоне трескающего огня. Эмилия смотрела как привороженная на происходящее, а с ее губы стекала кровь. Лицо было испачкано грязью и сажей, а небольшой синяк красовался на ее щеке. Девушка прерывисто дышала, пытаясь отдышаться — убийцы должны были убить ее, выполнить приказ Владимира, и пытались сделать задуманное, задушив, но главарь скрылся, так и не сумев лишить Эмилию жизни. К девушке, подбежал мужчина, и им оказался шехзаде Мустафа — на его лбу была ссадина и кровь еще не успела засохнуть, руки тоже были частично в крови, а одежда немного запачкалась. Наследник почти упал на колени возле напуганной и полностью еще не очнувшейся от происходящего валашки — он порывисто прижал ее к себе, обнимая. Эми уткнулась лицом в его плече, и по щекам потекли безмолвные слезы, а ее руки сжали мужскую одежду, убеждаясь, что все, что она видит — не сон и не предсмертные галлюцинации. — Мустафа…. Ты пришел…. — Выдавила из себя сквозь слезы иностранная княжна. — Ты не оставил меня…. Нашел…. Хнык…. — Все хорошо, все закончилось, — успокаивал шехзаде Мустафа княжну, поглаживая рукой ее спину, прислонив свой подбородок к ее макушке. — Мы скоро вернемся домой, ты в безопасности. От убаюкиваний и успокаивающего шепота старшего престолонаследника, княжна позволила себе расслабиться, и она отключилась, повисши на руках мужчины. Все «тени» были убиты, и только один из наемников уцелел, хоть и был ранен в плече. Того увезли во дворец и поставили под стражу, заперев его в самую дальнюю темницу, ожидая дальнейший приказаний. Валашку вернули во дворец и незаметно пронесли в ее покои, позвав лекаря и поставив его на день и ночь над кроватью «валькирии». Ее помыли и переодели, раны были обработаны и перевязаны, а шехзаде лично допрашивал заложника, но тот молчал, как партизан. Вечером, пришел наведаться к княжне, которая все еще была без сознания. Он несколько часов сидел у ее постели, запретив служанкам распространяться о состоянии ее госпожи. В голове у Мустафы был девичий голос Эми, когда он только нашел ее — напуганную, растерянную и наполовину живую. Он не знал, почему за валашской княжной охотились, намереваясь убить, и это его очень злило, но он надеялся, что когда девушка очнется, то хоть что-нибудь расскажет ему и пояснит. Прошел день, затем другой, и только на утро третьего дня княжна очнулась и могла ходить, хоть и не долго. Смотря в зеркало, девушка видела синяки и ссадины на самых видных местах, и тогда, она приказала подготовить платье — поговорить с Мустафой стоило, вряд ли у него не накопилось вопросов к ней. Платье было темно-лазурного цвета, украшенное золотыми узорами на подоле, но смотрелось очень строго — длинные рукава, сжимающие руки по самые кисти и высокий ворот, скрывающий полностью грудь и шею. Волосы Джансу убрала назад, заплетя объемный пучок и украсив его заколкой, не смотря на все противостояния. Валашская принцесса узнала, что наследник сейчас в темнице ведет допрос, и приказала одному из янычар отвести ее туда.*** Темница. ***
Здесь было темно и холодно — будто какой-то мертвенный сквозняк ходил между костями. Пленников почти не было, что казалось странным — в подземелье княжеского замка в Валахии тюрьма была забита до краев узниками. Откуда-то дальше доносилось шипение, говор и периодически крики. Как только янычар отвел княжну к шехзаде, сразу же откланялся, вернувшись на свой пост. Эмилия взглянула на одного из своих пленителей — на нем не было лица, весь мужчина был грязным и потным, а струйки крови стекали по его коже. Шехзаде стоял перед ним, заложив руки за спину, но как только Эми пришла, отвлекся от допроса. — Я рад, что тебе уже лучше. Эмилия, давай выйдем, мне нужно кое-что спросить у тебя. — Весьма серьезно произнес шехзаде, выходя из помещения и ведя за собой валашку. — Конечно. — Кивнула девушка, направляясь вслед за мужчиной. Они отошли на достаточное расстояние от камеры и тогда, шехзаде остановился, разглядывая валашскую княжну — она была в строгом платье, полностью закрывающем женское тело, взгляд изумрудных глаз был пустым, ни одного светящегося огонька, как было до покушения. Она молча, гордо задрав подбородок, смотрела на него, пытаясь показать этим, что ее совершенно не заботит случившееся. И Мустафа это прекрасно понимал. — Эмилия, то, что произошло на днях — очень серьезно, и я хочу помочь тебе, но мне нужно знать причину покушения. — Наконец, заговорил старший шехзаде, но Эмилия невольно опустила голову и глаза вниз, о чем-то размышляя. — Что происходит? Скажи мне. Ты можешь доверять мне. — Я не умею доверять, Мустафа. — Тихо ответила княжна, не смея смотреть в глаза мужчине — боясь расплакаться и все рассказать. — Умеешь, и я это знаю. — Ответил шехзаде Хазретлери. — Это дело касается меня и брата, и никого больше. Даже тебя. — Она отступила на шаг. — Мне только любопытно, что за брат такой, что наносит увечья своей же сестре. Избиения и нанесения вреда — не нормально. — Эмилия замерла, и холодок прошелся по коже — он все знает? Знает о ее шрамах? Мужчина увидел страх на женском лице и подошел ближе. — Когда ты закрыла меня собой, с тебя сняли лишнюю одежду, дабы помочь, и я случайно заметил их. Мои слова жалости тебе вряд ли помогут, но мне, правда, жаль. Я хочу тебе помочь, но только если ты захочешь помочь себе. — Почему ты не сказал, что видел шрамы? — Думал, может ты сама поделишься, ошибся. Ждал, время шло, а ты ничего так и не рассказала. — Отвечал он, смотря на девушку со спокойствием, хотя на душе бушевал огонь и недоумение — как это так, что родной брат поднимает на сестру руку? Мужчина, по отношению к женщине применяет насилие — уму непостижимо. Но теперь, он понял, почему она научилась владеть оружием. Она просто боится. Боится почувствовать боль. — Тебе ни к чему знать то, что у меня происходит. Никому нельзя знать. — Проговорила княжна, подняв глаза, полные сожаления и боли. — Можешь не пытать его — он ничего не скажет, это пес княжича Владимира, верный ему до мозга костей. А если и проговориться — мне и без того все известно, просто убей его и покончим с этим. Я сама со всем разберусь и ничьей помощи мне не нужно. — Я не могу просто так отпустить его, после того, что он и его дружки с тобой сотворили! — Злость выплеснулась наружу, как бы шехзаде не пытался сдержать ее. — Твоя жизнь бесценна, а ты просто так раскидываешься ею из-за своей гордыни. Я желаю знать — что происходит? Что ты скрываешь за маской безразличия, улыбок, дружбы и прочего. Ты можешь мне доверять, ты умеешь — просто не хочешь. — Если бы я доверяла тебе, то рассказала бы раньше! — Выпалила Эмилия и только сейчас поняла, что натворила — она сделала ему больно. Она доверяла ему и то, что сказала было со злости и ложью; в сердце лелеяла надежду на лучший исход их отношений, точнее пока что, они отсутствовали, но между ними определенно что-то есть и было, а теперь нет. Она растоптала все свои надежды, может и его тоже. А может, оно и к лучшему — причинить боль во благо. Сердце разрывалось на части, при виде огорченного мужского лица и почему-то так хотелось обнять его, сказать правду, признаться, но было нельзя. Девушка, не говоря больше ни слова, почти бегом, ушла как можно дальше из подземелья, возвращаясь в свои покои и запираясь в них. Опускаясь на кровать, по щекам потекли слезы, а совесть стала грызть и мысли и разум, а голос Гелены так и стал говорить в ее голове, насколько плохо и неправильно она поступила по отношению к тому, кто полюбился и спас ее жизнь не один раз. Джансу и Гюль, видя свою госпожу в слезах, хотели поинтересоваться, что же произошло, но изучив за год Эмилию, не стали приближаться и остались в своей комнатке. Выплакавшись и все тщательно обдумав, Эмилия все-таки решилась немного приоткрыть завесу тайн шехзаде Мустафе — так будет честно. «Если у меня есть шанс хоть немного искупить свою вину и расплатиться за свое спасение — я им воспользуюсь» — твердо решила валашская княжна, идя по коридору, ведущему к покоям санджак-бея Сарухана — Мустафы. У дверей, стоял Ташлыджалы, прислонившись к стене и о чем-то задумавшись, но как только в поле его зрения показалась валашка — он выровнял спину и поклонившись, вопросительно посмотрел на иностранную принцессу. — Мне нужно поговорить с Мустафой, срочно. Пропусти меня к нему, Ташлыджалы Яхья. — Произнесла Эмилия, остановившись перед мужчиной. — Я доложу шехзаде о Вас. — Стой. — Подняла руку она. — Не нужно, просто пропусти меня. — Как пожелаете. — Кивнул бей, отходя от дверей, пропуская княжну Эмилию внутрь. В покоях стоял полумрак, и только несколько свечей да свет звезд из окна освещал просторное помещение. Шехзаде Мустафа сидел на диване с непонятным выражением лица, которое совмещало в себе сразу несколько эмоций. «Валькирия» медленно, но уверенно подошла к Мустафе, заглядывая с сожалением и просьбой простить, в глаза. Не дав сказать Мустафе, она начала говорить первой. — Мустафа, нам нужно поговорить. Ты хотел знать то, что происходит, и если еще не передумал, я могу рассказать. Но не все. — Честно призналась она, не желая врать ему, и стала нервно ждать ответа Мустафы.