Баллада о крови и вечной жизни

Больше всего на свете Марсель, виконт Валме, мечтал подружиться с вампиром. Не зря, не зря он приехал в столицу — и повезло, что именно сейчас! Батюшка всегда говорил, что из всех стоящих у власти Рокэ Алва — первый безумец, но при том же — первый мудрец. Или хитрец, как минимум, но, закатные твари, оставаться в своём истинном обличье у всех на виду и до сих пор не попасться — это что-то невероятное! Годы, проведённые в родительском особняке, Марсель только и делал, что грезил о том, как встречает знаменитого маршала и выводит его на чистую воду… нет, нет, не со злым умыслом. И не с враждебным. Так, как бы невзначай, в приватном разговоре… В самых смелых и дерзких мечтаниях он, Марсель, удостаивался похвалы за наблюдательность и становился кем-то вроде секретаря при Алве, ах нет, простите, он ведь военный; ну, тогда каким-нибудь офицером или адъютантом, юного виконта не волновали такие мелочи. Потом он, конечно, подрос и подостыл, малость устыдился своих стремлений, но всё-таки надежды на знакомство не оставил. Никто ведь не читает его мысли, верно? — Если вы попробуете пропустить Полный Совет, я узнаю об этом прежде, чем вы закончите думать сию крамольную мысль, — давал последние наставления папенька. Марсель дождался, пока стихнет эхо графского голоса, постарался придать своему лицу наиболее почтительное выражение, выдержал строгий взгляд и поклонился. — И ещё, — донеслось уже из-за порога. — Искренне надеюсь, что впредь вы будете играть осмотрительнее и не опозорите меня перед Первым маршалом Талига. Ещё чего, не собирается он никого позорить. Играть, впрочем, собирается, только ставка выше. Кстати, откуда отец знает, что он планировал увильнуть от исполнения государственного долга? Но та игра запомнилась Марселю не из-за феерического проигрыша, сопутствующих светских интрижек и унылой комендантской рожи. Кошка-судьба подкинула ему такой шанс! Виконт весь вечер (и кусочек утра) крутился вокруг Алвы, который внезапно оказался так близко, и всё больше убеждался, что задолжал свою спасённую репутацию настоящему мастеру обмана. Проведя с оным мастером всего несколько часов, Марсель убедился — он достиг совершенства в том, чтобы скрываться, оставаясь у всех на виду. Злые языки, в лицо называвшие его упырём, уходили несолоно хлебавши: Алва только смеялся в ответ на их обвинения и, если ему это не надоедало, картинно выходил на свет. Допустим, кожу можно натирать кое-какими маслами, от которых прямое солнце не вредит ей, но всё равно она не могла быть такой бледной… А кровь, в смысле, «Чёрная кровь»? Впервые услышав об этом ироничном трюке, Марсель пришёл в неописуемый восторг. Алва словно выбирал любимое вино, только чтобы лишний раз поиздеваться над сплетниками, годами изнывающими от любопытства и невозможности доказать свою правоту. Это пугало и восхищало одновременно. Серебро, которое Ворон носил в излишестве, тоже было вызовом, и только внимательные могли заметить, что он довольно редко снимал перчатки. Как знать, что там под ними. Кольца изнутри могут быть отделаны другим материалом, в этом Марсель не сомневался, а всё остальное решаемо. Что ещё? Ну конечно! Никто не видел, как он ест. Только пьёт… Репутация позволяла Рокэ вытворять и не такое, и он этим пользовался сполна, одновременно разыгрывая всех и каждого, кто пытался разгадать его тайну. Знает ли Дорак? О, ну конечно, знает, иначе бы не посылал драгоценного маршала в самые горячие точки. Его не так-то просто убить, кардинал не стал бы рисковать… О самом Сильвестре говорили всякое, но Марсель не сомневался — врут: он видел кардинала, тот, конечно, до абсурдного походил на нечисть (светскую нечисть, примерно как Рокэ), но вампиром определённо не был. Во всяком случае, как-то раз касаясь губами его руки, виконт не почувствовал ни защитных масел, ни следов ожогов, а ведь день был солнечный… В общем, нет и ещё раз нет, к тому же, папенька предполагал, что у Сильвестра больное сердце. С вампирством это было, мягко говоря, несовместимо. И вот, нынешний приезд в столицу только подтвердил все догадки Марселя. Перед дуэлью они с Манриком уже убедились, что Рокэ пытались отравить, после — что у злоумышленников ничего не вышло, а почему? Да потому что вампира таким не пронять, разве что полихорадит слегка, что мы, собственно, и наблюдали. Разумеется, Валме никому ничего не сказал, но очередная — к слову, совершенно нечеловеческая — расправа маршала над сразу четырьмя врагами окончательно вскружила ему голову. Весь приём у Штанцлера, посвящённый злополучному вину, Марсель слушал вполуха и много думал, а потом ему думать надоело и он одним махом напросился в гости. — Выпьем за здоровье Его Величества, — разумеется, он напрашивался по всем правилам светского визита и чтобы не слышал стоящий неподалёку Мевен. Мевен — славный малый, но делиться с бывшим однокорытником чужими тайнами было как-то не по-мужски. — Вином я вас, конечно, не удивлю, но я привёз с собой валмонский мягкий сыр. И даже не открыл по дороге. Это стоило некоторых усилий, но дружба требует жертв, особенно в зародыше. — Как угодно, но сегодня у меня дела, — Рокэ натянул перчатки, прежде чем они вышли на свет, и обернулся через плечо. Не на Марселя, на дом Штанцлера. О чём он думал — один Леворукий знает, и то вряд ли, но сцена вышла сногсшибательной; во всяком случае, кансилльера ноги держали из последних сил. — Приходите завтра вечером, как раз проспитесь. — С удовольствием, герцог. Надеюсь, я не причиняю вам неудобств, — на это Рокэ только отмахнулся, и искушать судьбу долее Марсель не стал. Любезно распрощавшись со всеми спутниками, виконт поправил шляпу и отправился домой — отдыхать до вечера, и жаль, что не до сегодняшнего, но не всё сразу! Ему и так невероятно везло до сих пор — сыр, дуэль, хорошее настроение маршала (жутенькая сцена убийства не в счёт), уже кончившийся бунт и ещё не начавшаяся война… Другими словами, всё шло как по маслу. А масло, как водится, субстанция скользкая.

***

Стыдно признаться, но так он не нервничал даже перед первым визитом к графине Рокслей. Тогда бояться было нечего: либо получится, либо нет, а вот беседовать тет-а-тет с вампиром… Отчего-то Марсель был уверен, что его не съедят и не понадкусывают, и всё-таки в последний момент в нём проснулось подобие совести. Как бы всё обставить, чтобы вышло красиво? Наверняка о том, что он кровопийца, Алва слышал чаще, чем о том, что он негодяй. В отличие от второго обвинения, первое он отрицал, из чего виконт делал простой и незатейливый вывод — правда. Ну, правда же. Все признаки налицо! Главное — успеть показать, что не имеешь предубеждений или дурных намерений, а потом уж как-нибудь… В конце концов, все давно заметили очевидную истину, просто они боятся. Конечно, одинокий вампир, к тому же потомок предателя и далее по списку, даже пребывающий под защитой кардинала, будет скрывать свою сущность. Жалко человека. Марсель отдавал себе отчёт в том, что герцогу его жалость совершенно не сдалась, просто хотелось проявить себя с лучшей стороны. Чем плохо, если под рукой будет какой-нибудь отчаянный виконт, который знает правду и на которого можно положиться? Взращённое папенькой хладнокровие и какой-никакой здравый смысл удерживали Марселя от дальнейших глупостей. Наносить светский визит он отправился с ясной головой и самой капелькой радостной надежды. На подъезде к особняку волнующее возбуждение снова возросло, как в приёмной, когда стало очевидным приближающееся светопреставление в Нохе. Ему не терпелось поскорее щегольнуть своим знанием правды, поговорить по душам, и вообще… И вообще, поглядеть на человеческую кровь в кэналлийских бутылках, уж у Алвы-то она точно в избытке водится. Это должно быть так интересно. Говорят, куда-то недавно пропал очередной адъютант, а за ним — даже оруженосец… — Да вы пейте, не стесняйтесь, — маршал пребывал в относительно дружелюбном настроении, и Марсель рассыпался в любезностях, потягиваясь за своим бокалом. Не сейчас. Сначала — он… Рокэ спокойно пригубил свой бокальчик крови, а вот гостю предложил вина, ну конечно, это было бы слишком очевидно. Втянув ноздрями терпкий запах, виконт прокрутил в голове ещё несколько подходящих светских тем, которые плавно выходили на интересующий его вопрос. Да какой же это вопрос? Ответ, самый настоящий! Эти бледные худые руки, холодные, он теперь знал, в любое время суток, эта грация, доступная только тем, кто в совершенстве владеет своим телом… Вампир-фехтовальщик — это верная смерть. Вот все, кто дрался с Алвой, её и находили. Марсель не хотел быть, как все. Если он спросит в лоб, маршал только разочаруется, а ведь они почти поладили… Разрубленный Змей, как бы поизящнее намекнуть, что все хитрости разгаданы и можно не скрываться? Я знаю, что ваша тайна… нет, не то. Ваше мастерство… Ну да, ещё ремесло скажи. Монсеньор, однажды я поклялся… слишком вычурно. Проклятье, надо было лучше подготовиться, ну да как-нибудь сложится! Марсель не хотел быть, как все. Марсель хотел, как поизящнее. Вот он и напортачил. — Позвольте мне предложить тост, — наугад сказал он. Лучше не придумаешь! Сейчас-то он и скажет… Рокэ выразил любопытство, и виконт, окрылённый и исполненный надежд, в конце концов схватился за свой бокал. Серебряный. Хотелось бы сказать, что он не заорал, но возглас вырвался такой, что в секретере что-то треснуло. Марсель терпеть не мог липкие ладони и, что бы ему ни говорил бывалый батюшка, пренебрегал защитными маслами. И совершенно зря! Засмотревшись на герцога и задумавшись о своём несостоявшемся тосте, Валме напрочь забыл проверить, за что хватается. Ладонь, привыкшая к более нежному обращению, вздулась почти мгновенно. Резкая боль скоро сменилась настырным зудом, и всё же ситуация казалась… непоправимой. — Надо же, — протянул Рокэ, с оттенком интереса наблюдая за гостем. Понятное дело, он даже не вздрогнул, только склонил голову к плечу и сместил взгляд на незадачливые виконтовы руки. — Так вы всё-таки вампир. Приятно знать, что я не ошибся, хотя все звёзды указывали на это. — К вашим услугам, — хвала Леворукому, голос хотя бы не похож на жалобный скулёж. Почти. — Это было жестоко, сударь! Вы ведь знали… — Не знал, — поправил Рокэ. — Предполагал. — Предполагали, — послушно повторил Марсель. Теперь и пить расхотелось от собственной глупости. — Что ж, я, конечно, проявил себя не лучшим образом, но всё же… — Не расстраивайтесь, — подчёркнуто светский тон собеседника не очень-то к этому располагал, но виконт честно постарался. — У вас было неплохое алиби. Редко появляетесь в столице, если появляетесь — то в основном на вечерних балах. Спите до обеда, выходите после заката, на улице стараетесь держаться в тени — кстати, мои поздравления, роскошная шляпа… У вашего отца, крепких ему клыков, достаточно возможностей, чтобы пополнять запасы крови и снабжать ими сыновей… на четверть года, верно? — Верно… вы со всем угадали. — Пока нет, — ненадолго прервавшись, Рокэ куда-то вышел и вернулся с мазью и бинтами. Сбитый с толку Марсель протянул ладонь, не сразу сообразив, что ему стоило хотя бы из вежливости осведомиться о лекаре, и поблагодарил, когда в его распоряжение вернули перевязанную руку. — Не стоит благодарности, в конце концов, я же вас и ошпарил. Косвенно. Скорее, это мне стоит вас благодарить, виконт: вы, сами того не зная, позволили мне исполнить детскую мечту. Дурацкую, конечно, но кто из нас не мечтал о глупостях… — Правда? Счастлив служить, — ответил Марсель, думая о своём. — Сущая правда. Прежде я никогда не видел настоящего вампира. Виконт онемел, осознав смысл этих слов. Лицо Рокэ ничего не выражало. Впрочем, он всё-таки поднял бровь, когда Марсель с горем пополам натянул перчатку на здоровую руку, привычно облизнул губы на предмет бесцветного бальзама и внаглую отхлебнул из бокала герцога. — Это вино, — ошарашенно заметил виконт, с трудом проглатывая тяжёлую горечь. Без добавленной крови, как он привык пить дома, это было абсолютно неприемлемо. — Это просто вино… — Ну конечно, вино, — с неприкрытой насмешкой ответил Рокэ Алва и забрал бокал. — А вы что думали?