Баллада о крови и вечной жизни

После определённых событий продолжать светскую беседу не представлялось возможным. Марсель пытался вести себя как обычно, но у него не выходило. Как же так?! Всю жизнь он полагал… и не только он. Никто ещё не обводил вокруг пальца графа Бертрама. Получается, ошибся и отец? Не хотелось бы ему об этом сообщать! — Вы расстроены, виконт. Выпейте, что вы там пьёте, и езжайте домой: поддерживать разговор с таким лицом решительно нельзя. — Прошу прощения, я исправлюсь, — пообещал Марсель, отпив из бокала, на этот раз — алатского хрусталя. Он разбавил кэналлийское кровью из маленького флакона, который всегда носил с собой с тех пор, как запоздал однажды домой и почувствовал сильный голод. Это было первое убийство ради пищи и первый серьёзный нагоняй от папеньки. — Вы сказали, что угадали почти со всем. Что осталось? Постараюсь хотя бы удовлетворить ваше любопытство. — Насколько мне известно, ваш отец, как и вы, известный гурман и любитель званых обедов. Никто из проезжающих через ваше графство страшных слухов не приносил, хотя… — Рокэ усмехнулся. — Согласно прознатчикам любезного кардинала, не все из них вернулись. — Это были бездари, — оправдался виконт. — На их место папенька назначает людей получше… своих людей. Впрочем, раз и вы, и Его Высокопреосвященство в курсе дел, нам за это ничего не грозит? — Пожалуй, что и так. Меня и мою армию это никак не затрагивает. Что до Сильвестра, он считает, что граф Валмон волен поступать, как ему заблагорассудится, совершенно безнаказанно, пока он действует во благо Талига. Закатная тварь, упырь или любая другая нечисть — без разницы. — В ваших устах это звучит резонно, но в кардинальских… — Оно и не звучит, — заверил его герцог. — Некоторые вещи понятны без слов, но я хотел спросить не об этом. Прошу простить меня за банальность, но как вы едите? — Очень просто, сударь, — рассеянно отозвался Марсель. Какая прелесть, кардинал Талига поддерживает вампиров, пока те действуют во благо государства. — Наши предки, впервые обращённые в вампиров, сильно скучали по разнообразию и вкусу человеческой еды, и никакие изменения в теле не могли заставить их отказаться от некоторых деликатесов… Первому поколению было тяжело, но нам удалось выработать что-то вроде иммунитета, и мы можем спокойно есть, правда, злоупотреблять не стоит. Папеньку эта страсть лишила подвижности, впрочем, он не жалуется. Марсель был уверен, что Первый вампир Талига действует по той же схеме, всё-таки ему приходится посещать многочисленные приёмы, где кормят против воли. Что ж, ошибаться так ошибаться: видимо, он просто много не ел. — Потрясающее семейство. Пойти против своей природы, чтобы вкусно кушать… — Это говорите вы? — виконт потряс головой. — Ума не приложу. Честно! Всё это… всё, что вы делаете, все ваши манеры и то, как вы сражаетесь… Это было бы в порядке вещей для бессмертного вампира, но для человека? — Видите, как удобно, — суховато ответили ему. — На исходных позициях мы всего лишь те, кем родились, но всякий использует это неудобство по-своему. — И зачем вы это делаете? — Марсель выждал после тех слов и не дождался. — Забавы ради? Но это ведь опасно, люди до сих пор охотятся на вампиров. — Трогательное беспокойство. Если до такого дойдёт, легко доказать, что я ненастоящий, — равнодушно заметил маршал. Он вертел бокал в тонких пальцах и смотрел куда-то сквозь плечо Марселя. — Однако это и в самом деле забавно, и не только. Вы даже не представляете, сколько дел можно направить в нужное русло, обладая определённой репутацией. Бесспорно, в этом есть что-то лживое, но что ж, публика могла бы и не обманываться. Кто умеет видеть, найдёт нужное лицо даже на маскараде. Весь мир перевернулся. Что ещё будет не так? Что на самом деле скрывает герцог, если он не вампир? Выходит, он и человек совсем другой? Марсель махнул рукой и обратился к более насущному вопросу: — Прошу прощенья за прямоту, что вы планируете делать со мной? Я был неосторожен и теперь раскрыт, и я пока не папенька, чтобы приносить пользу Талигу. — Можете принести и в нынешнем состоянии, если захотите. Выдавать я вас не планирую — какой же вампир выдаёт вампира… А вы всё ещё можете отправиться на войну. Виконт малодушно разглядывал трофеи на стенах, оттягивая момент ответа. Закатные твари, в гробу он видал эту вашу войну! Ещё чего не хватало! Он, конечно, не умрёт, но это не повод седеть от страха, нюхать порох, дневать и ночевать невесть где и вообще подставляться под всякие гадости. Нет, только не война. Марсель предложил свою кандидатуру, только чтобы приблизиться к Алве. По его первоначальным расчётам, после этого они должны были вместе выпить свежей крови и разойтись до новой встречи добрыми друзьями, или что-то вроде того. — Если всё это было ради визита, можете спокойно отправляться на все четыре стороны, — заключил Рокэ. Его голос прозвучал холодно, и Марсель немного расстроился, но это же не повод лезть в мундир. — Вы на меня рассчитывали? — Признаться, не особо. Не думаю, что из вас получится толковый офицер. Обидно. Марсель и сам так думал, но обидно. И что же, на этом дело кончится? А чего он хотел? Пристал к Ворону, думая, что тот вампир, и вот… — Из принципа пойду, — отчаянно заявил он. — А что мне сделается? Ничего! — Вы вольны отказаться, — напомнил Рокэ. Марселю очень хотелось думать, что этот прищур был одобрительным. — Ещё раз. Последнее слово — капитанский патент. И он согласился. Просто так. Ну и что, что Алва не вампир? Он знает правду и не выдаст… трудностей возникнуть не должно. Уходя, Марсель не удержался и повторно спросил: — И всё же, как вы так?.. Вы ведь обычный человек. — Обычный человек, — подтвердил Рокэ, смерив его нечитаемым взглядом. — Значит, бывает и такое. Что-то смущает? — Как вам сказать… Сказать он не успел никак — слуга Алвы доложил о прибытии девицы Окделл. Оставаться смысла не было: очевидно, брат юной Айрис пропал по более прозаичным причинам, чем загадочная смерть от потери крови. Не могло же произойти что-то более драматичное и значимое для судьбы Кэртианы, решил виконт и распрощался, счастливо избегнув разговоров о спасительной женитьбе.

***

Весь следующий день отняли сборы. Подхваченный волной лихого азарта, как во время игры в тонто, Марсель провёл самую тщательную подготовку в своей жизни. Вскоре — ну, хвала Леворукому, что не сегодня — ему предстояло провести невесть сколько времени в компании незнакомых людей, которым лучше кое-чего не знать. По здравом размышлении его не страшила сама война: убить вампира не так-то просто, да и вряд ли его пошлют на передовую, но вот всё остальное — дорога, стоянки, ночлег, еда… Пришлось продумывать свой внешний вид, прятать в тайные карманы запасы крови и масел, без которых на солнце никуда. Сгореть-то он не сгорит, если не изваляется в чистом серебре, но вот коже и глазам будет весьма неприятно. Думать пришлось много, он надумался на год вперёд. Прежде это не вызывало таких трудностей… с другой стороны, прежде не приходилось скрываться. Отдыхая от всевидящего ока мудрого папеньки, Марсель с чистой совестью избегал умных и наблюдательных людей, коротая время в столице за глупыми карточными играми, где смотрели на руки, а не на зубы собеседника, и пили не глядя, или же в постели с не очень сообразительными, но вполне симпатичными красотками. Тех не волновало, почему у виконта не просыпается аппетит после любовных утех или не бьётся сердце, а некоторых даже возбуждали ледяные руки. В общем, до более близкого знакомства с Алвой ему жилось довольно просто. А сам виноват. Слово за слово, точнее — мысль за мыслью, он пришёл к Марианне. Роскошная куртизанка и лучшая из женщин, которую он по неосторожности так обидел из-за Килеана, почти знала правду. Дело в том, что от Марианны бывало трудно что-то скрыть, и Марсель не раз замечал, как она задерживает свою прелестную головку на его груди. Сей нежный жест означал лишь одно — завуалированный поиск пульса. — Бьётся оно, бьётся, — сказал как-то раз Марсель. Марианна улыбнулась одними губами; если ей и было страшно, виду не подала. — Бьётся вдребезги от безответной любви к вам, моя эрэа. — Шутник, — нет, всё-таки голос у неё тревожный. — Тогда почему я не слышу? — Проще всего так, — виконт без труда завладел бархатной ручкой и приложил ладонь Марианны к своей шее. Пришлось ещё немного подождать. — Редко, конечно, но не настолько, чтобы вы меня боялись. Она больше ничего не спросила, то ли опасаясь, то ли не желая слышать ответ. Ничего жуткого она б и не узнала: рождённый вампиром, Марсель избежал таких неприятных эпизодов в своей биографии, как умирание и обращение чужой кровью. Поэтому и сердце у него билось, как у живого, просто в замедленном темпе, и сон походил на сон, а не на глубокий обморок. Одно хорошо в этой вашей войне: нет женщин — нет любопытных ушей в районе груди, равно как и в других интимных местах, где легко прощупываются кровеносные сосуды. Марсель оставил коня шустрому кэналлийскому слуге, вошёл в дом и самую малость задержался у приоткрытой двери в чёрных завитках. Застоявшееся любопытство боролось с природной ленью и желанием остаться дома, но в конце концов победило. — Наконец-то! — воскликнул Эмиль, отсалютовав ему бокалом. — Ждали только вас. — Меня? — растерялся Марсель и прошёл в кабинет. — Приятно слышать. Он невольно задержал взгляд на Лионеле, который, как показалось, задержал ответный взгляд ещё дольше. Игра в гляделки оборвалась на Рокэ, который предпочёл смотреть в окно. — Даже не спросите, почему? — Так скажите, — виконт поискал глазами пустой бокал, но, как оказалось, ему налили заранее: вино, под стать ему самому, нервно пыталось продышаться на краю стола, и всё безуспешно. Эмиль не ответил — пил. Нет, Марселю нравились Савиньяки, но сейчас он как-то забеспокоился. Что это за намёки такие? — Жизнь полна сюрпризов, — задумчиво протянул Лионель и тоже отвернулся к окну, за которым сновали люди в мундирах, кони и прочие факелы. Загадочный, чтоб его, весь такой из себя. Марсель вежливо улыбнулся спине капитана личной королевской охраны: — Вы абсолютно правы. — Поменьше учтивостей, в армии такое не любят, — предупредил Эмиль. Он казался вполне доброжелательным, и виконт, уже вообразивший, будто близнецы — потомственные охотники на вампиров, внутренне напрягся. И почему он решил вообще, что Рокэ его не выдаст? Они ж тут вроде как крест-накрест друзья и братья, на что рассчитывать? — Будьте проще, капитан. — Нет, это всё-таки неожиданно, — вынес вердикт Лионель, обращаясь то ли к оконному стеклу, то ли к отражению Рокэ. — Определённо так, но это мне и нужно, — согласилось отражение. Ну всё, понял Марсель. Сейчас над ним немножечко поиздеваются, а потом — множечко убьют. У Ворона достаточно серебра в доме. Рокэ отвернулся от окна и смерил взглядом Марселя, застывшего в, как ему казалось, непринуждённой позе. Видимо, поза не удалась, потому что маршал усмехнулся и снисходительно сказал: — Расслабьтесь, никаких страшных тайн оглашено не было. Мы решили выйти раньше на две недели… — Он решил, — поправил Лионель, кивнув в сторону маршала. — Я решил. То есть, едем прямо сейчас. — Всего-то! — с облегчением воскликнул Марсель. — Как камень с души, честное слово. — Вот дела, — удивился Эмиль, поглядев на него с уважением. — А мы думали, вас уговаривать придётся… Годен! Ли, ты проспорил мне несколько таллов. Что, Марсель, даже не заедете за любимым камзолом? Виконт настолько успокоился, что даже не обратил на это внимания. Но Алва всё-таки мерзавец, сразу сказать не мог! Точнее, не хотел, как пить дать. К слову о питии… Бокал всё ещё ждал. Марсель под чужими любопытными взглядами выпил, готовясь делать хорошую мину при плохом вине — вино-то было отменным, но только для человека. Каково же было его удивление, когда напиток оказался приятным на вкус и привычно жгучим. К этому моменту самообладание мало-помалу вернулось, и он ничем не выказал своё вампирство — папенька был бы горд. Провозгласили тосты, поговорили о войне, потравили лагерные байки и вышли в ночь. А ночь выдалась красивой, звёздной, знай себе скачи да скачи, не оборачиваясь назад… Обернулся Марсель только дважды — когда затекла шея: туда-сюда, вверх-вниз, ну и довольно. В конце концов, кто-то когда-то назвал это дурной приметой, а дури с нас, пожалуй, хватит. Дурь, поёжился виконт-капитан, только начинается.