Баллада о крови и вечной жизни

За недели, проведённые при дворе Фомы, Марсель искренне заскучал по Фельпу с его весёлыми простецкими манерами и разнузданными праздниками. Кто бы мог подумать, что его такое привлечёт? С другой стороны — всё лучше торжественного церемониала, необходимости величать друг друга полными титулами и присутствовать на всех положенных мероприятиях. Урготские принцессы на первый взгляд Марселя не впечатлили, и второго взгляда он делать не стал, предпочитая рассматривать других важных дам в поисках укусов на шее. Нет, кровожадный дядюшка действует осторожнее. Бедный Фома! Не знает, кого приютил. Были и преимущества. Валме старательно изображал пренебрежение к приятной погоде и полным графинам Шантэри, Рокэ над ним смеялся, и однажды они часа три спорили по поводу мужества и силы воли. Хорошо, не все четыре, надо же было когда-то пить, но ночка была увлекательной. — Ну, знаете ли! В силу обстоятельств, весьма благоприятных для меня, я не могу проявить это четырежды клятое мужество… — Действительно, с двухразовым питанием и круглосуточным дождиком это будет затруднительно, — не стал спорить Алва. — Не расстраивайтесь, вы уже проявили всё, что могли. — Это когда? — навострил уши виконт. — На Фельпском тракте. Марсель с трудом припомнил, что он имеет в виду, и в итоге счёл за похвалу. Хотелось ещё потоптаться по лезвию бритвы и спросить, не считает ли маршал достаточно мужественным поведение своего ручного вампира на абордаже, когда оный вампир взял себя в руки и не стал никого кусать, но тут в дверь постучали: у нормальных людей начиналось утро, и один из них в лице личного секретаря принцессы Елены пришёл сообщить о грядущем празднике. — У неё ведь день рождения осенью, — не понял Марсель, когда перестал подслушивать, а потом ответил сам себе: — Так уже осень… — Увы. — Рокэ вернулся с увесистым томом драматургии. — Как вы относитесь к мистериям? — К сожалению или к счастью, я не отношусь к мистериям. Но, кажется, и не надо? Принцесса желает видеть вас. — Согласно её посланнику, принцесса желает видеть «настоящего вампира», — поправил Рокэ и привычно устроился на полу возле камина. Конечно, кому нужна мебель, когда есть полы и подоконники. Марсель свесился с кресла, которое обычно бессовестно занимал, и посмотрел в книгу. — Не знал, что из «Горация-кровопийцы» сделали мистерию, впрочем, так ему и надо. — И вы согласились играть Горация?! — Желание именинницы — закон… Точнее, нечто среднее между галантностью и нежеланием портить отношения между Талигом и Урготом. Что именно вас смущает? — Да ничего, — проворчал виконт. — Помнится, кому-то страшно надоело притворяться. — Не передёргивайте, — дружелюбно посоветовал Алва и зашуршал страницами. — Можно подумать, вас это задело… Валме закатил глаза, пользуясь тем, что его никто не видит, и получил лёгкий удар корешком книги. — Что? Вы же не смотрели. — Додумал вашу гримасу. Ближе к делу: какой из эпизодов «Горация» менее всего похож на правду? — Посмотрим… — Марсель привык забираться в кресло с ногами, поэтому, чтобы разглядеть мелкий шрифт, пришлось по-змеиному извернуться. Самым сложным в этом положении было не грохнуться на маршала, который бесстрашно сидел внизу. — Вот это нам дома очень нравится. Вампиры спят в гробу, уверяет великий классик, а в следующем акте что? «Не спит дитя луны и крови, мы к ночи равнодушны…» Некоторые, может, и впрямь не спят, но я такого не встречал. Вы и то меньше меня спите. — Про гробы уже было, — Рокэ не дал сбить себя с толку. — А что насчёт отражений? Я понял, что Дидерих сильно промахнулся, когда вы битый час вертелись перед зеркалом. — Я завязывал платок, — с достоинством ответил виконт. — Завязал, а он не подошёл по цвету к туфлям. Вы бы в таком виде вышли? — «Акт первый. Гораций выходит; на нём всё чёрное, за исключением ленты на шляпе», — продекламировал Алва. — «Действие… третье. Гораций появляется в новом платье, тоже чёрном». «Акт второй, действие первое. Появляется чёрная тень. Это Гораций…» Я, конечно, не Гораций, но суть вы уловили. — Более чем. А зачем вам текст, если нужно только танцевать? — Для достоверности, — Рокэ зевнул и посмотрел в окно. Судя по тому, что извечная мокрая серость сменилась чуточку розоватой, утро в самом деле собралось наступать. — Последнее время мне не приходится прикладывать для этого отдельные усилия, и всё же… это сцена, почему бы не сыграть. — И каким образом бальный танец выразит ваше вампирство? — Марсель прикинул про себя возможные расклады, но ни один из них не выглядел достаточно пристойно для урготского двора. — Сценарий пока не завершён, но, насколько мне успели объяснить, в конце первого акта Гораций должен укусить свою возлюбленную. — В шею? — деловито осведомился вампир. — Вестимо. Только бы у неё не было высокого воротника, хотя об этом позаботится костюмер. — Можно в руку, — оживился Марсель и посмотрел на собственное запястье. — Это из простых и приличных вариантов. И мне кажется, что в танце будет смотреться лучше… Не сошлись. Укус в запястье подходил некоторым па и выглядел гораздо более целомудренным, укус в шею соответствовал классическим представлениям о вампирах и тексту оригинала, но был слишком развратным — прознавший о готовящемся действе дядюшка остался недоволен: мнимая фривольность возмутила его в разы сильнее, чем все промахи великого драматурга. А поймут ли зрители, если не в шею? А как подать это с точки зрения танца? А что скажет посол Каданы? А… Короче, всё это было неважно, потому что главное действующее лицо в назначенный день и час никуда не пришло. — Повтори, когда ты видел Первого маршала Талига в последний раз? — грозно и укоризненно шмыгал Шантэри, как будто от этого зависели судьбы мира. — Да за цветами он пошёл! — взвыл Марсель, вынужденный облачиться в траур. Да, его поставили играть вместо маршала, и нет, он этого вовсе не хотел. Не хотел и дядя, потому что расстраивать наследную принцессу — себе дороже, но увы! — Сколько раз повторять?! — Спокойствие! — потребовал беспокойный посол. — Мой дорогой, если тебе так нравится эта отговорка — на здоровье, но не надо врать дяде. Я не поверю, что герцог позволил себе так опаздывать из-за того, что ему не угодили поддельные лилии. Валме только развёл руками и позволил помощнику вставить себе в рот бутафорские клыки. «Вы как хотите, а я лучше опоздаю, чем подарю женщине поддельные цветы», дословная цитата Первого маршала Талига, но как объяснить это Шантэри? Он не провёл столько времени с Вороном, чтобы постичь непостижимое. Хорошо, что ничего не знала сама Елена — вышло бы совсем нехорошо. Марсель до последнего надеялся на маршала и решил ничего имениннице не говорить. Теперь он, закутанный по уши в какой-то шершавый саван цвета ночи, с искусственной челюстью во рту, при всём желании не смог бы что-то ей сказать. Рокэ появился за кулисами в самый последний момент. Марсель укоризненно посмотрел на него и промолчал. — Не слышу вашей радости, — Алва ловко заменил злополучные корзины с цветами и поднял глаза на виконта. Виконт улыбнулся. — Разрубленный Змей… — Я фас напувал? — До смерти, — заверил Рокэ, сдерживая смех. — А себя — до бергерского акцента, надо полагать. Выплюньте эту дрянь и передайте мне тунику… за вами висит… Благодарю. Как ваш дядя согласился на такое извращение? — Ему не понравилось, но желание именинницы важнее. А ещё важнее было то, что вы куда-то сорвались! От этих цветов что, судьба Талига зависела?! Рокэ неопределённо пожал плечами и быстро переоделся в тунику. Такая же чёрная, как «саван», она подходила сюжету не меньше, чем бесформенный горациев балахон, не привязанный к эпохе. А больше ничего и делать не пришлось — маршал только распустил волосы и, судя по глазам, заблаговременно не спал две ночи. Марсель с облегчением стянул парик и принялся вытирать грим. — Вы знаете, что они мне сказали? Вы не представляете. «Виконт Валме, нам очень жаль, что придётся положить столько белил. Вампир из вас совершенно никакой!» — Жизнь такова, — философски заметил Алва и прицепил к поясу меч, которым Гораций кого-то разил. — Кто-то на вампира не похож, кто-то — на человека… — Простите, — из темноты показалась Елена, уже готовая изображать возлюбленную вампира. Её тоже раскрасили, но не так жутко, как Марселя, и он впервые подумал, что старшая принцесса очень даже хороша — что в гриме, что без. — Ох, я не помешала? Герцог, наш первый выход совсем скоро. Герцог с готовностью обернулся, Елена тихонько ахнула. В созданном на скорую руку образе он смотрелся гораздо лучше и убедительнее, чем в том, который задумали ужасные костюмеры. — Вы готовы? А как же… — Полностью готов, Ваше Высочество, остались сущие мелочи. Не пугайтесь, виконт Валме мне помогает… Но я попрошу вас выйти. О да, помогает. Войди принцесса минутой раньше — помощник бы не успел натянуть штаны, благо от савана он уже избавился. — Чем могу быть полезен? — пошутил Марсель и дошутился. — Ничего необычного от вас не требуется. Кусайте. — Что?! — виконт в ужасе уставился на бледную шею. На фоне кулис, чёрного платья и отведённых за ухо тёмных прядей она казалась едва ли не прозрачной. — Нет, я не могу. — По сюжету Гораций — новообращённый вампир, который появляется весь в крови, — терпеливо напомнил Рокэ. — Месть, любовь, потом опять любовь и снова месть, вы же читали. Не бойтесь, вы уже пили мою кровь. — Но не таким образом… Закатные твари, вы же не отступитесь? Давайте руку, — лучше согрешить против оригинала, чем случайно угробить Первого маршала Талига. Звучит, конечно, смешно… — Не бойтесь, я не дам вам себя убить, — означенному маршалу тоже было смешно, но руку он всё-таки протянул. Из-за кулис послышались первые звуки скрипок: музыканты то ли настраивались, то ли расстраивались, то ли давали знак, поди их разбери. Чем ему не угодила краска, спрашивать бесполезно: наверное, недостаточно красная. Ну не может уважающий себя военный, убивший кучу людей, облить себя ненастоящей кровью — у всех свои причуды. Марсель уже четырежды по четыре раза убедился, что если Алве что-то приспичило — проще это сделать, чем выделываться и искать пути. Тем более, обычно так действительно получалось быстрее и проще… Марсель послушно взял предложенное запястье и впился, как мог, с особенным нажимом на последний уцелевший клык. Он бы и так справился — для хорошего укуса сила и меткость важнее остроты, но боялся не суметь. Сумел: крови было предостаточно. И, проклятье, как же приятно пить кровь не из бокала, чувствуя пульсацию вен и живое тепло… Два блаженных глотка спустя Валме опомнился и перестал, не удержавшись и слизнув напоследок особенно резвую каплю. От наслаждения кружилась голова. — Приказ выполнен, — он пытался звучать недовольным, но было слишком хорошо. И вкусно. Повезло, что папенька с детства вдалбливал им в головы правила хорошего тона, иной бы не сдержался! Рокэ кивнул, щедро размазывая кровь по шее, и задумчиво заметил: — Это в самом деле доставляет неземное удовольствие? Глядя на вас, я почти испытал зависть. — Не знаю, с чем сравнить. Ваше любимое вино… — Виконт, побойтесь Создателя, когда я на вашей памяти вылизывал бокалы? — Господа! — за кулисы ворвался какой-то распорядитель, или как он правильно называется. Марсель поспешно зажал рот платком, пытаясь спрятать одновременно кровь и неуместное ржание, Рокэ не счёл нужным и обернулся к встревоженному господину смеющимся и окровавленным. — О… великолепный грим, Монсеньор. Пора начинать! Сударь, я вынужден просить вас покинуть закулисье… — Уже иду, — Валме не удержался от последнего вопроса: — И всё-таки зачем вам? Для достоверности? — Нет, для опыта, — вполголоса ответил Алва, перетягивая запястье какой-то тёмной лентой, соответствующей антуражу. — В жизни, знаете ли, надо попробовать всё…

***

Недели через две Марсель попытался сказать что-то похожее дядюшке и потерпел полное поражение. Как посол и дипломат Шантэри был встревожен исчезновением Алвы и письмами, которые тот оставил, как кровный во всех смыслах родственник — предлагал воспользоваться случаем и остаться. — Мой мальчик, не дури, — назидательно говорил дядя, перебирая пальцами бумаги раз в шестнадцатый. — Куда ты поедешь и что ты сделаешь? Герцог предоставил тебе такой шанс остаться в стороне… — Прежде он предоставил мне шанс НЕ остаться в стороне, — буркнул раздосадованный Марсель. Свежайшая кровь из дядиного шкафа — и та не радовала: ну вот почему, почему он не додумался уничтожить письмо со своим горе-назначением? Вскрыть и прочесть додумался, а толку-то? Швырнул бы в камин, для этого не надо подходить близко к огню! — Мы все прекрасно понимаем, что ты ни на что повлиять не можешь, — дядино спокойствие было ложным, зато теперь стало ясно, как старый пень держится на посту. В шкуре тревожного родственника сидел зверь дипломатии… Валме почти поверил, почти! — А если и можешь, обратная дорога в Талиг и связанные с нею неприятности отнимут слишком много времени и сил. Зачем тратить их на то, о чём тебя не просили, если можно применить свои способности здесь? Ты ведь толком ничего не знаешь — прояви себя, сходи к… — Шантэри сказал больше, чем хотел, и непринуждённо занял паузу глотком крови. После этого, разумеется, началась совсем другая реплика: — Герцог Алва недвусмысленно дал понять, что хочет видеть тебя здесь, а не в своём обществе. Уверен, на то достаточно причин. Марсель постарался и выбрал самую подходящую замену фразе «да мне всё равно, чего он хочет»: — Герцог Алва не всегда выражается однозначно. — Марсель, ты меня не убедил. — Вы меня тоже! Ну, выясним мы что-нибудь со своей колокольни, а дальше? — А дальше ты будешь делать, что я скажу, — мягко сказал дядя и потряс документом, передающим Марселя в его подчинение. — Не хочу, чтобы это звучало как приказ… я понимаю, что меня ты слушаться не станешь, хоть это и противоречит твоему воспитанию и моим ожиданиям… Но ты ведь не сможешь ослушаться своего маршала! — Почему бы и нет? — услышал виконт свой собственный голос. — В жизни, знаете ли, надо попробовать всё. Вышло совсем не так, как Рокэ сказал. У него получилось непринуждённо и убедительно, ну да ладно, обстоятельства были другие… Дядюшка побледнел и поёрзал в кресле, не от гнева — от волнения. Закатные твари, он в самом деле переживал. За Талиг или за родственника? Шантэри — бывалый вампир-политик, в отличие от самого Марселя. — Скажи мне одно, зачем ты так рвёшься туда, где тебя ждут сплошные неприятности? Войны не хватило? Марсель, позволь мне говорить откровенно и не обижайся на меня: я бы понял, если б ты мог принести действительную пользу, но маршал считает иначе. — Очень рад, что маршал считает, но… — Не перебивай меня, прошу. Маршал — военный со стажем, опытный политик, образцовый придворный (за исключением нескольких неприятных случаев, о которых мы говорить не будем), и помимо этого он единственный вампир, которого я знаю, настолько приспособленный к человеческим условиям жизни. Вряд ли с ним что-то случится, а вот с тобой… — Да не вампир он! — не выдержал Марсель. Странно: раньше, когда он воображал себе этот момент, дядюшка выглядел потрясённым, а тут он был потерянным и каким-то грустным, так и застыл с открытым ртом. И всё. — Это не моя тайна, хотя это не тайна вовсе… Мне жаль, что я не сказал вам раньше, — о, как много в этом «жаль». — И, ради Леворукого, когда вы все перестанете меня недооценивать? Гордый уход ему удался — Шантэри не сказал ни слова. Виконт несколько приукрасил свои страдания: признаться, он и сам не оценил бы себя достаточно высоко для такой авантюры, но битого бокала вновь не соберёшь. Он и сам не мог понять, что кусало его сильнее: то, как ловко Рокэ и Шантэри пытались привязать его к Урготу, или то, что единственный друг куда-то смылся, не предупредив. Марсель отдавал себе отчёт в том, что и первое, и второе продиктовано не чувствами, а сплошь государственными тайнами и соображениями безопасности, но закатные же твари! Между прочим, он тоже офицер! Офицер, который ничего не понимает, напомнил он себе и велел седлать коня. Дядина оговорка навела Марселя на смутную мысль о дворце Фомы, теперь нужно выкрутиться там и собрать вещи… На душе было как-то муторно, но иначе он не мог. Это уже мужество или ещё нет? И зачем он теперь вспоминает всякое? Раньше Марсель этого не понимал, но в прошлый раз срываться невесть куда было проще. В прошлый раз он был не один… Глупо бояться за себя в прошлом, когда ты неплохо устроился в настоящем, и ещё глупее не подумать о тех, кому не настолько повезло. Разумеется, никто и бровью не поведёт, узнав, что Рокэ один полез в какую-то кошачью заварушку. Он же бессмертный, что ему сделается? Если даже покойный кардинал исходил из этой мысли, то кто, кроме Марселя, вообще знает правду?! — Ваш конь, сударь, — от тревожных размышлений отвлёк низкий поклон слуги. — Господин посол спрашивают, ждать ли вас к обеду. — Нет, — после паузы ответил виконт. — Не ждите.