Мозг — вода, сердце — масло

      — Солнце щедро наградило вас своими дарами, молодой человек.              Феликс вздрагивает, выныривает из собственных мыслей, вопросительно смотря на пожилого мужчину.              — Веснушки, — тут же доносится следом.               Ли натужно улыбается. Кивает не то с благодарностью, не то просто давая понять, что услышал странную реплику.              К подобному Феликс давно привык. Видевшие его впервые неизменно отмечали яркую черту. В зависимости от возраста трансформировалась и реакция. Детские издёвки планомерно переросли в восхищённые девичьи вздохи, в конечном итоге превратившись в молчаливое удивление или аккуратные комплименты.              Окружённый разношёрстными реакциями на свою внешность, Ли так и не придумал универсальной реакции. И теперь, когда на веснушки вновь обратили внимание, Феликс чувствует себя неловко.               — Рассказывают, родинки — метки смерти, по которой можно узнать, как в прошлой жизни умер человек, — продолжает пожилой мужчина. — В таком случае, что означают веснушки?               У Ли язык чешется сказать, что веснушки — нарушения пигментации кожи, а родинки — раковая опухоль, без рисков умереть. Задрав голову вверх, Феликс смотрит на табло с цифрами. Лифт завис на двадцатом этаже и, кажется, вниз спускаться не планирует.               — Вам ведь на восемнадцатый?              Оборачиваясь, Ли глядит с нескрываемым подозрением. Старик не замечает, либо такие вещи его не волнуют. Чуть кряхтя, он отходит назад —  в небольшой холл.               — Да, — с неохотой тянет Феликс, — а вы тут…               — Работаю. Консьерж: отправляю лифт на верхние этажи рано утром, а вечером почаще вызываю вниз.              В ответ Ли вновь улыбается, но всё так же — без энтузиазма. Вновь кидает взгляд на табло, цифра на нём плавно сменяется на одиннадцать. Будто кто-то решил заехать на каждый этаж поочерёдно.               — Живу в этом доме, сколько себя помню. Ещё во времена стройки помогал с проводкой...              Феликс не слушает. С непрекращающейся мольбой смотрит на ползущие цифры, едва сдерживая рвущийся изнутри крик. Хорошо, что ещё в самом начале не додумался сказать колкостей. Ссориться с тем, кто в курсе, на какой тебе надо этаж — копать себе же могилу.               Когда лифт щёлкает и двери, с едва уловимым скрежетом, разъезжаются, Ли выдыхает. Внутри две мамочки. Они косятся на Феликса дольше приличного и только после выкатывают коляски. Разумеется поочерёдно.               Чуть поклонившись консьержу, Феликс, наконец, попадает внутрь, закатывая следом чемодан. Лифт чистый и просторный: никаких надписей, чёрных следов от сигаретных бычков или жёлтых углов. Не хватает только аромата зелёных яблок и лёгкой джазовой мелодии. Не то чтобы у Ли присутствует опыт поездки на лифтах класса люкс; но, если спросят, как в его понимании должен выглядеть этот самый люкс — вот как-то так.              Ещё в пятнадцать Феликс приезжал на каникулы к брату в Сеул. В том доме вообще лифта не оказалось, а в самой квартире помещался либо стол, либо шкаф — выбор нешуточный. Спустя пять лет Ли неосознанно ожидал нечто похожее, а получил многоквартирный дом на двадцать один этаж недалеко от центра города с видом на парк.               Зажимая кнопку с цифрой восемнадцать, Феликс окидывает собственное отражение в небольшое зеркало, висящее на другой стороне. Чёрные, чуть отросшие сзади волосы, в беспорядке. Из-за них и так бледное лицо кажется ещё белей. Под глазами такие же тёмные круги. Переезд с неудобным чемоданом кого угодно способен свести с ума и вымотать.               Сквозь глухой скрежет железной двери Ли слышит, как кто-то просит задержать лифт. Спустя ещё пару секунд в кабину забегает запыхавшийся парень. Незнакомец окидывает Феликса удивлённым взглядом, задерживается на лице и увидев чемодан, расплывается в улыбке.               — Переезжаешь? А... восемнадцатый. Ты, значит, Феликс.              На секунду Ли думает, что притвориться глухонемым — план заведомо пусть и провальный, но прямо сейчас придётся очень кстати. Вместо тотального игнорирования Феликс вовсю пялится на случайного попутчика.              У незнакомца из-под кепки торчат тёмные волосы. Синяки под глазами неумело замазаны тональником. Белая, почти как бумажный лист, кожа. Широкие плечи. Симпатичный — сказал бы Феликс при случайном знакомстве. Но чужое любопытство и непонятная осведомлённость портят всё дружелюбие.              На десятом лифт останавливается. Незнакомец отсалютовав, выходит и скрывается где-то за углом. Ни имени, ни банальной вежливости.               До восемнадцатого лифт доползает со скоростью черепахи, но всё же доползает. Оказавшись снаружи Феликс упирается в длинный коридор, разделённый на два блока. И первое же, что видит у входа в новоиспечённое жильё — спящее тело. Ли не курит, но сегодня, кажется, отличный день, чтобы начать.               Оставив рюкзак с чемоданом около лифта, предварительно выудив из них телефон и ключи, Феликс бесшумно подкрадывается к неизведанному нечто. Парень сидит, уткнувшись в собственные колени, навалившись на дверь с номером шестнадцать и, кажется, спит. Ли тянет носом воздух, морщится из-за смеси горьких духов со спиртным.               Экран телефона загорается. Феликс отлистывает переписку вверх, молясь всем богам мира, чтобы нужная квартира оказалась с другим номером. «Квартира шестнадцать» — значится в сообщении. Ли вновь возвращается взглядом к пьяному телу, прикидывает насколько парень тяжёлый. Но перед тем, как надорвать спину, решает позвонить брату. Спустя три гудка линия оживает:               — Ликс? — отвечает Минхо, не утруждаясь для приветствий.              Беседа не светская, понимает младший и тут же переходит к делу:               — У тебя пьяный парень под дверью.               — Пьяный?               — Пьяный.               — Точно?               — Точно.              Минхо в трубке замолкает. А Феликс чувствует, что, если сейчас брат спросит, не ошибся ли он дверью — будет взрыв.               — Не можешь открыть и зайти?               — Нет, позвонил, чтобы обсудить погоду и узнать, что на ужин. Этот парень навалился на дверь, если открою — внутри окажемся вместе.              Минхо снова замолкает и отвечает лишь спустя пару секунд:               — Феликс, я буквально в другом городе.               — Ладно, придумаю что-нибудь сам. Пока, хён.               Старший протестующе мычит в трубку, но Феликс дослушивать не собирается. Перед тем, как запихать телефон поглубже в карман, включает режим сна, чтобы Минхо даже при огромном желании не дозвонился. Абсолютно детский поступок, но удовольствие приносит колоссальное.               Поступать наперекор — девиз отношений Ли с раннего детства. Если бы Феликсу платили по доллару за каждое закатывание глаз на выговоры от Минхо, то прямо сейчас младший мог бы составить конкуренцию швейцарским банкам.               Минхо типичный старший брат образца «вырастешь, скажешь спасибо». Он критиковал каждого, с кем Феликс пытался встречаться; друзей и подруг; выбор будущей профессии; желаемый университет; список можно продолжать до бесконечности. Поэтому, когда старший уехал, Ликс не только выдохнул, а зажил. Что будет теперь, когда им двоим вновь придётся видеться каждый день, — остаётся большим сюрпризом.               Присаживаясь на корточки перед парнем в отключке, Феликс устало вздыхает.              Чуть потрескавшиеся пухлые губы. Тёмные брови вразлет и такие же тёмные волосы. Не слишком длинные, но не слишком короткие — та длина, когда хочешь то ли обстричь ещё короче, то ли отрастить. Макияж размазался, и стрелки превратились в тёмно-коричневые пятна. Запах, как от пивоваренного завода, картинку портит, но хуже другое — после длительной поездки Феликс хочет лечь в мягкую кровать больше, чем разглядывать симпатичных парней.               От неаккуратного прикосновения к собственному лицу парень недовольно стонет. Ведёт головой в сторону, пытаясь выбраться из чужих рук.               Феликс оглядывает пустой коридор с жалостью и всё же пытается открыть дверь. Вдруг та из-за увиденной картины сама не в восторге, поэтому теперь открывается не внутрь квартиры, а наружу. Но стоит замку щёлкнуть, дверь скользит под чужим весом. Ли кряхтит, хватается за ручку двумя руками, тянет в обратную.               — Да бля, — бормочет Феликс и вновь присаживается перед гостем, которому происходящее нипочём. — Слушай, прости, но мне нужно в эту квартиру. Спать на улице я не собираюсь.               Просунув ладони за спину и, обхватив за плечи, Ли тянет парня в сторону. Косовато прислонив его к другому углу, радостно смотрит на освободившийся проход.               Но, видимо, незнакомец не настолько пьян, каким казался. Либо поездка на собственной заднице отрезвляет лучше рассола из-под солёных огурцов. Потому что следующее, что видит Феликс рядом с ключами, торчащими в замочной скважине — чужую ладонь, безуспешно хватающуюся за воздух.               Глядя вниз Ли, встречается с мутными глазами неизвестного парня и уже через секунду с громким хлопком закрывает дверь за собой, подпирая её для достоверности спиной. По ту сторону слышится хрип, потом глухой удар и стон.               Переведя дыхание, Феликс включает в просторном коридоре свет, тянется к лямкам рюкзака и с опозданием осознаёт: вещи остались стоять снаружи.               — Да блядь, — уже громче произносит Ли, вновь разворачиваясь к двери, смотря на неё, как на нового врага.              Руки сами тянутся к телефону, а пальцы открывают список контактов. От брата три пропущенных и одно смс. Младший морщится картинкам в голове и неохотно нажимает кнопку вызова.               — Феликс, какого чёрта? — сразу же начинает Минхо.               — Хён, тут такое дело. В квартиру-то я попал, только, знаешь… Вещи остались снаружи.               — Феликс...               — Погоди, только не начинай. Я не могу выйти: этот странный парень опять навалился на дверь. А ещё, — младший вновь куксится и неохотно договаривает, — кажется ключи остались в замочной скважине.               — Отлично, — резво отвечает Минхо, — я передумал, не разрешаю жить со мной. Вали в общагу.               — Хён, — стонет младший в трубку, — скажи, что делать.               — Может быть, если не справился с чем-то подобным, то жить одному — не твоё?               — А ты не подумал, что не каждый день на коврике под дверью спит пьяный парень и это обескураживает? — ёрничает Феликс.               — Боже мой, ладно, дай пять минут.               Феликс устало закатывает глаза. Сбросив звонок, отправляет смайлик глазастой какашки в ответ на сообщения брата. Может быть, Минхо прав и стоило остаться в общаге. Потому что если следующие месяца будут такими же, как эти тридцать минут, проще сразу переехать в дурдом.               Мысли об общаге заставляют желудок сжиматься в тошнотворных спазмах. Жить самостоятельно — тоже не вариант: сбережений едва хватит на разовую оплату квартиры, а питаться придётся подножным кормом, как настоящему студенту. Минхо и его вечное ворчание перевесили.               Телефонный звонок вырывает из мыслей. Отвечая, Феликс надеется, что образовавшиеся проблемы решатся сами собой.               — Феликс?               — Нет, Папа римский. У нас ведь одинаковые номера, вдруг ты ошибся.               — Слушай, сейчас вообще не до твоего идиотского характера. Я дозвонился до Хёнджина.               — Это ещё кто? — устало бормочет Феликс.               — Сосед из квартиры напротив, неплохой друг. Познакомились, когда я выпускался из университета, а он поступал на первый курс. Подающий надежды танцор.               — Стой-стой, ты его пиар-менеджер или что? — вклинивается в монолог Ликс. — Если этот Хёнджин поможет, то мог так и сказать.               Минхо замолкает. В трубке слышно играющую музыку, гул голосов и ритмичный отсчёт до четырёх. Феликсу становится совестно за собственную беспомощность. Последнее, чего ему хочется — отвлекать брата от работы.               — Хён?               — Поможешь кое в чём?               Теперь вздыхает уже Феликс. Младший понимал, что, просясь, пожить с Минхо, оказывается в невыгодном положении. Пользуясь случаем, старший наверняка спихнёт мытьё посуды и поход по магазинам на Ликса.               — Это важней вещей и ключа в замочной скважине?               — Да, — виновато бормочет Минхо.               — Ладно, что случилось?               — Хёнджин — сосед и хороший друг — не поможет. — Феликс кивает и уже, кажется, знает, что сейчас услышит. — Это тебе надо ему помочь.               — Хён, ведь не хочешь сказать, что парень под дверью — Хёнджин?               — Прости, — крики на фоне вновь усиливаются, слышен смех и старший начинает тараторить. — Пожалуйста, затащи его в квартиру и уложи на диван. Я приеду завтра утром.               Минхо сбрасывает, не попрощавшись. Феликс на ручку двери пялится с отсутствующим выражением лица. Не послушаться брата и сейчас, кажется очень заманчивой идеей. За вещами в любом случае придётся возвращаться, так что выбора, кажется, нет.               Открыв дверь, младший наблюдает, как Хёнджин скользит по ней вниз до тех пор, пока не ударяется затылком об пол. Парень скулит, хватается за голову руками, телефон почти что приземляется ему на нос.               — Вы с Минхо не похожи, — бормочет сосед, переворачиваясь на бок для удобства. Феликс закатывает глаза.               — Он приёмный.              Хёнджин хмыкает и расплывается в довольной улыбке. Ли топает к лифту, закидывает рюкзак на плечи, тащит за собой чемодан, ключи болтаются в замочной скважине.              — Будешь в подъезде спать?               Парень не реагирует, продолжает улыбаться чему-то в собственной голове. Феликсу очень хочется проехаться колёсиками чемодана по чужой руке. Не будь этот странный соседом и немного симпатичным, Ли уже давно бы так поступил.               — Мне что тебя, как козлика пивом на верёвочке приманивать?               — Пиво? — переспрашивает тело на полу и опять улыбается, — пиво — это хорошо.               — Пиздец, — резюмирует Ликс.              Закатив чемодан в гостиную, следом втягивает внутрь и парня. Он остаётся лежать в прихожей, занимая свободное пространство. Хёнджин на голову выше и как тащить его до дивана — вопрос вечера.               Квартира просторная. Светлая кухня, гостиная с большим диваном, две комнаты по разные стороны. Везде раскиданы бежевые подушки, на полу, ближе к персиковому цвету, ковры. Кухня в более холодных тонах. Холодильник, усеянный фотографиями и записками, выбивается из аккуратного пространства. От осознания, что через пару месяцев придётся съезжать во что-то проще и дешевле, в груди становится тесно.              Одна из комнат выглядит пустующей, Феликс закатывает чемодан внутрь. Вытаскивает футболку, находит зубную пасту и щётку.               Ситуация с Хёнджином вызывает кучу вопросов. Минхо неохотно подпускает к себе окружающих. Знакомые так и оставались знакомыми, даже не приблизившись к черте под названием дружба. Младший настолько к этому привык, что слышать из уст брата «друг» крайне непривычно.              Из этого следует логичный вывод — Хёнджин неплохой парень и, вероятно, сегодняшнее поведение — исключение из правил. Ведь терпеть подобное каждый день Минхо не станет. Пускать в квартиру — тем более.               Старший не просто оберегал личное пространство, а охранял его с усердием дворового пса на цепи. Если Феликс после школы приходил вместе с друзьями, старший бесился: демонстративно хлопал дверями и вздыхал.              Младший брат, видимо, тоже считался личным пространством. Иначе усердие, с которым Минхо излучал вайбы сутулой псины при тех, с кем Феликс пытался встречаться, объяснить невозможно. Как только Минхо укатил поступать в Сеульский национальный, Ликс начал встречаться с первым же парнем, который согласился.               Чанбину было семнадцать. Он вечно ходил в чёрном, курил за школой и получал тонны признаний от девчонок со всей округи. Пока остальные боялись подойти к Феликсу из-за старшего брата, который, казалось, даже из Сеула мог убить, Со рискнул.              Ли отшучивался: интересно и нужно всё в этой жизни попробовать. Со ничего не требовал взамен и постоянно лез целоваться. А через две недели тайных свиданий бросил, сказав, что устал. Младший тогда забился в подушку и кричал, пока из лёгких до жжения не выбило воздух. Потом о Чанбине узнал Минхо.              Оглядываясь, Ли хмурится. Может быть, Минхо питает к соседу не совсем дружеские чувства.              Сквозь шум воды слышно копошение на кухне и Ликс идёт проверить, что происходит. Картинка чу́дная: Хёнджин сидит за кухонным столом, уперевшись лбом в столешницу.              — Эй? — зовёт Феликс издалека, но парень не реагирует.               Уже в какой раз Ли вздыхает. Подойдя ближе и закинув чужую руку на плечо, тянет соседа на себя, заставляя повернуться к дивану. Хёнджин еле переступает с ноги на ногу, тычется носом в макушку Феликса. Когда до намеченной цели остаётся всего ничего, старший обмякает и приземляется мимо.               — Не уходи, — бормочет сосед, хватаясь длинными пальцами за футболку.               — Слушай, — тянет младший, но никто, разумеется, не слушает.              На лице у Хёнджина ходят желваки, между бровей залегла глубокая складка, а глазные яблоки, под закрытыми веками, беспокойно мечутся из стороны в сторону. Пальцы пусть и подрагивают, но за футболку парень держится крепко.               Феликс устал. Больше всего на свете он хочет лечь спать и перестать существовать часов на семь-восемь. В попытке отодрать от своей футболки цепкие пальцы, Ли делает лишь хуже.               — Прости-и-и, Наён, — плаксиво просит Хёнджин.              Ли морщится. Проглотив колкую шуточку, которую всё равно никто не оценит, прислушивается к сбивчивому дыханию.              — Ненавидишь, да?               Когда Минхо вернётся, Феликс разложит его на белки и углеводы ради ответов. В дрязг пьяный Хёнджин явно не понимает, где сон, а где реальность. Но разговаривает при этом настолько, что остаётся только завидовать.              Убрав с лица длинные волосы и поправив подушку, Ли уходит в комнату. Всего на секунду даже жалеет странного соседа. Кем бы эта Наён не оказалась, Хвану не позавидуешь: ведь даже в пьяном бреду, он не может отделаться от этих воспоминаний.