Арсу 31 год
— Мы не будем сегодня ругаться, Арс. Даже не начинай. Шастун шутливо отмахнулся от Попова, норовившего второй раз за месяц возмущаться отсутствием более сотни просмотров своей публикации. Антона сначала беспокойство партнёра на этот счёт беспокоило, пока он не посмотрел общую статистику просмотров сайта: да там буквально штук двадцать. — Я не начинаю, я просто не понимаю, зачем они размещают такие труды в таком днище? — Так официально же статья в сборнике печатном, чего ты заводишься? — А цитирование? Кто меня в этой залупе процитирует? Шастун засмеялся. Одним из открытий за последние месяцы (конечно, многим позже открытия, что Арсений чертовски гибкий, умный, галантный, а ещё и фотомодель, если в хорошем настроении) стала брань: Арсений матерился, как сапожник, но обычно шёпотом. Как-то Шастун проснулся под такие проклятья, пока Попов набивал в свете одного лишь ноутбука очередной текст выступления на конференцию. Сейчас его возмущения выглядели не катастрофой, а скорее милым праведным гневом, поскольку истинной беды за этим не стояло. — Тираж большой, Арс. Мы же смотрели. Ты Скопус оплатил, перевёл, сиди и наслаждайся, Арсений Сарказмович! — Ага, наслаждайся. Арсений насупленно разместился в кресле, затащив ноутбук на колени. — Мне на следующий год нужно прыгнуть выше головы. Шастун повернулся к нему, чуть не опрокинув чашку, с которой стоял посредине комнаты. — Это зачем? — В следующем году скорее всего будет Массачусетс. — Это круто, Арс! — Ты не всё знаешь про это. — Расскажешь? — насторожился Антон. На вечер у них не было брони столиков с тортом и свечами, как это обычно принято. За день Попов ответил на полсотни звонков от коллег, друзей и родных, которые наперебой желали счастья, здоровья и карьерных взлётов. Многие желали обрести крепкую семью: такие моменты Антон понимал по тому, как во время разговора Арсений смотрел на него, придерживая трубку, и отвечал дежурную фразу: «Обязательно, конечно, спасибо!». Когда они в половине восьмого вечера, приодетые и уже отошедшие от рассказа про Белого и Массачусетс, вышли в бар пропустить в честь именинника пару стаканчиков, Антон не мог выкинуть из головы желание воплотить свои идеи в жизнь. Идей было море. В следующем году — Массачусетс.Арсу 32 года
С родными было проще всего: Арсений продолжал говорить, что пока полностью погружён в работу, и времени на поиски избранницы всё ещё не находилось. Мама расплёскивала руками, отец вздыхал, но тут же поощрял стремления сына. Матери Антон сказал накануне Нового года, примерно за месяц — у них тогда только-только стукнула годовщина с Арсением. Та помолчала: явно сбрасывала шок и первый пласт фраз, которые мать могла бы сказать сыну, узнав такие новости, а после пригласила в Воронеж, к ним с отцом, который чувствовал себя, с его слов, стабильно «терпимо». Зарплаты Шастуну хватало и на помощь родителям, и на себя, но после весьма тяжёлого для него и такого важного для Арсения решения им съехаться и поселиться вдвоём на жилплощади Арса, откуда-то даже стала появляться небольшая экономия. Всего несколько тысяч в месяц, но каждую из них Шастун берёг на особый случай. Сейчас, когда до конференции в Штатах оставалась неделя, он старался, как мог, самостоятельно оплатить все мелочи, необходимые в поездке. И всё это шло через непримиримый бой: Арсений отказывался наотрез от всего. — Ты не можешь платить за меня везде, Арс! — Я ничего не плачу! Я же не виноват, что всё, что ты собрался туда купить, уже есть у нас дома! У нас, Шаст, не у меня! Это и твой дом тоже! — Я в курсе, да, наш. Антон отошёл к шкафу в коридоре и достал оттуда запечатанный пакет. — Вот только не припомню, откуда у нас дома вдруг возник запас одноразовых тапочек и сланцы? Сланцы, Арс! Моего размера! — Я запасливый и превентивный! Каждый тщательно запакованный тапок в тот день полетел в Арсения. Всё было готово к поездке. Билеты, отель, обратный путь и сопровождение. Всё это входило в командировочные, и, Бог весть знает, как Арсу удалось уломать кафедру спонсировать Арсения и плюс один. Когда пару месяцев назад Шастун спросил его об этом, тот лишь загадочно улыбнулся и вертляво избежал ответа. Допрашивать Антон не стал. Сложнее всего оказалось выйти на диалог с Позовым. То ли какое-то наблюдательское чутьё, то ли долгое знакомство позволили Дмитрию Темуровичу буквально выцепить Шастуна среди университетского коридора и выволочь за собой в курилку вниз, где Антон был подвергнут тщательному допросу. — Ты и Арс? — Да. Позов присел, согнав какого-то первокурсника с лавки, закрыл лицо руками, проорался в себя и закурил. Только спустя сигарету он снова заговорил: — Будете маячить перед глазами вдвоём или портить мне нервы — яйца выкручу обоим. Шастун, не глядя на него, тогда кивнул плитке. — Шаст, я — могила, ты ж в курсе? Антон встал, крепко пожал ему руку, и больше они к этой теме не возвращались. Иногда тот позволял себе использовать Шастуна как курьера для Арсения с добавлением чего-то вроде: «Домой отнеси, это Арсу», и Арсений иногда упоминал, что Дима подкалывал его, но это звучало безопасно, да и Позову отчего-то Антон верил. Так или иначе, за прошедший год их вполне мирного сосуществования и как пары, и как студента и научного руководителя, они с горем пополам (горе, в основном выпадало на долю Попова), написали почти полностью диссертацию, с которой Шастун собирался защищаться уже летом. Минусом было, что Арсений доподлинно знал весь учебный план Антона и не давал ему спуску даже дома, то и дело напоминая за сроки то по одной, то по другой работе. Без Арса было бы совсем не то. Такая мысль посещала Антона почти каждый день, за чисткой зубов, когда свою разряженную щетку он менял на Арсову, переставляя втихую насадки, за компьютером, когда вечером они рассаживались на диване и писали — каждый своё. К конференции они готовились тоже вместе, и только сейчас, за неделю до вылета, Антон увидел, что ко всем материалам, которые писал Арс к выступлению и публикации, была приписана фамилия соавтора: А.А. Шастун. Арсений об этом не говорил, и это сегодня так колыхнуло Антона теплотой и какой-то бесконечной заботой и благодарностью, что он окончательно убедился в решимости реализовать тот план, который задумал ещё год назад.***
— To summarize, colleagues, I would like to say that the factors that I have mentioned form the basis of trust and reputation in public procurement on an international scale. Thank you for attention! Прогремели аплодисменты. Почти полчаса речи при регламенте в пятнадцать минут никто не прервал: Попов был ослепителен. Антон толком не понимал, что тот говорил по-английски, поскольку читал материалы исключительно на русском, но зато мог вглядываться в лица, думая о том, отзывались ли какие-то умные слова Арса в их головах. Судя по реакции, это был успех. Не то чтобы они тут соревновались. За год с Поповым Антон понял, что этих учёных хлебом не корми, дай разглагольствовать. Но от этого видеть искренне довольные спичем лица, направленные на презентацию своего парня, было многократно приятнее, чем утешать его после. Антон нервничал отнюдь не из-за выступления. Руслан Викторович Белый, уроженец, как и сам Антон, Воронежа, сегодня, как, разумеется, и сам Антон снова, находился далеко от родных краёв. Он сидел в президиуме, с другими, очевидно, самыми башковитыми профессорами, докторами или чёрт их знал, кем ещё. Всё, что Шастун о нём понял — мужик непростой, прошаренный. Антон облазил все его социальные сети, знал породу его пса, с кем тот спал (его вкус после Арсения, к слову, сильно ухудшился), что ел и что постил. Единственное, чего Антон не знал — чем могли обернуться прилюдные разборки для карьеры Арса, потому решил поступить хитрее. Достать номер мобильного Белого было проще простого. У Антона, как равноправного другим участника конференции, в номере находилась брошюрка со всеми контактами организаторов и подробнейшим планом проведения мероприятия. Арс спустился с кафедры непомерно воодушевлённым. — Как по-английски будет: «Арс, ты их выебал всухую»? — посмеялся Антон, пожав ему руку. Тот рассмеялся и, уже заметно расслабленный, стал слушать остальных выступавших.***
После завершения официальной части все разбрелись к закускам. Пока всех заманивал сыр на шпажках и аккуратно расставленные по белой скатерти бокалы холодного шампанского, Антона тяготил только один человек, и впервые за долгое время этим интересом не был Арсений. Белый был окружён людьми, он с ними вальяжно общался, очевидно, многих знал давно. Провоцировать его сейчас было бы слишком опрометчиво, и Шастун ждал подходящего момента. Один глаз почти уже косил от попытки одновременно не выпускать из поля зрения Арса и при этом следить за Русланом. Момент уличения попался, когда Белый последовал через зал в их сторону. Шастун сильно удивился, когда заметил, что туфли, за которыми бегал его взгляд, остановились напротив него. Руслан протянул стоявшему рядом с Антоном Арсу руку. — Прекрасное выступление, Арсений. Попов пожал в ответ, и расползавшееся напряжение от Шастуна не смогло скрыться. — Спасибо за организацию всего этого, — учтиво, но холодно проговорил Арсений. Руслан обратился к Антону. — Мы, кажется, не знакомы. Лучшая из возможностей представиться сама упала в руки. — Разрешите, мы с вами отойдём. Попов не успел опомниться, пока Антон положив Белому руку на плечо, чтобы направить, отвёл его чуть дальше, чтобы не попалось никого, кто смог бы их услышать. — Вы не захотите знать моё имя, я полагаю, — начал Шаст. — Это отчего же? — с ухмылкой спросил Руслан. — Я продемонстрирую. Антон разблокировал телефон и открыл галерею. Она буквально кишела порнографическими снимками кого-то, кто был сильно похож... — Вы с ума сошли? — поняв, что его лицо приделано на каждый снимок, возмутился Белый. — Какого чёрта? Что за игры? — Вы хотели наебать Арсения? Получается, вышло. Заграбастали себе ух какой жирный кусок. Житьё-бытьё, поди, в Штатах учёному — не уровень России, так? — Что ты хочешь? — О! Рад, что мы перешли на ты. Так мы ближе, я прям чувствую. Расклад такой: я тебе въебу. Белый по инерции отпрянул, но Антон придержал его за рукав. — Стой, стой, не так быстро всё будет. Сыграем сценку. — Я вызову охрану, козёл, и тебя с Поповым под шкирку выволокут отсюда. — Как бы и да, но видишь кнопочку? — Антон указал на кнопку трансляции в экране. — Видишь ли, одно движение и на вон том прекрасном широком экране запустится живописная подборка этих фото. — Это кривой фотошоп, кому ты тут нахуй нужен, хакер хуев. Шастун засмеялся. — Клянусь, ещё парочка слов с буквой «Р», и я решу, что у тебя прям крутой акцент. Так вот, дело же не в «поверят» или «не поверят». Скандал! Ты, такой весь из себя именитый и уважаемый, так смачно отсасываешь, глядя в экран. Красотища! Уверен, при всем уровне толерантности, научное сообщество будет коситься. Белый вытер рукавом выступивший на лбу пот. Антон ждал. Нервничал, потому что знал, насколько идея кажется дурацкой, и что он в три короба напиздел про трансляцию, но надежда на идиотизм Руслана оставалась последней. — Чего ты хочешь? — наконец спросил тот. Шастун обернулся: Попов почти прожигал его взглядом. Он выступил в свой день рождения так феерично, всё, чего он хотел — вкушать атмосферу и получить гранд для кафедры, а тут его парень собрался устроить дебош. Была не была. — Ты напоказ схватишь меня за задницу. Смачно так, от души. За что получишь в морду. В качестве моего отказа. И этого будет достаточно лишь покрыть моральный ущерб. — В смысле? — Если грант не достанется по итогу ваших всех совещаний и решений Арсу, я эти снимки разошлю по всем конкурсным комиссиям, во все зарубежные и российские журналы, если нужно будет — рекламы на троллейбусах подменю. Ты меня не знаешь, Руслан, — Антон приблизился и из-за разницы в росте буквально навис над ним, — я тебя на клочки порву за твоё блядство и шантажи. — Это сто лет назад было! Тебе этот нажаловался, а ты, посмотри, решил в рыцаря играть? — Ты сейчас допиздишься, — Антон потянулся снова к телефону. — Ладно! — чуть громче перебил Руслан. Они оба застыли, и рука Белого крайне неестественно занеслась в воздухе. Он сделал ровно так, как задумал Шастун — максимально привлекая внимание, шлёпнул, добавив, видимо, какие-то ужасные актёрские амбиции, потому что произнёс вместе с движением: — Ух какой! Последовал удар. Не точный и выверенный, а как попало — Шастун стоял в неудобной позе, чтобы развернуться и мощно вмазать по морде. Но и этого хватило, чтобы Руслан отшатнулся, налетев на группу коллег за ближайшим столиком. Представление вышло органичным: Попов тут же подлетел с криком: «Какого хуя?», окружившие Руслана люди лепетали что-то быстро на английском, сам Руслан потянулся к столику, выхватил из держателя салфетку и стёр небольшой кровоподтёк с губы, похоже, прикусил от удара. Антон, играя на публику, громко сказал: — I really didn’t think that everything worked here like that. And this person is also on the commission. Nightmare. I will complain! Эту фразу он выучил заранее. Спустя месяц, предусмотренный для подведения итогов, Наденька на кафедре громко завизжала, когда увидела сообщение из приёмной ректора о том, что они получили письмо из Штатов. Коллегия утвердила Арсения лауреатом.Арсу 33 года
Накануне летом Антон впервые пошёл на поводу Арсения. Ему казалось, что вот, закончил магистратуру, отправил кучу резюме, получил с полсотни однотипных предложений удалённой работы — так и началась по-настоящему взрослая жизнь. Но он пошёл на поводу у Арсения! Глупый, глупый, совершенно непродуманный шаг. Взял, как сказал Арс, по приколу, подал документы в аспирантуру, точно так же «по приколу» прошёл вступительные и поступил. Глупый. Поступил на бюджет! Какие ниточки Арс для этого дёргал, Шаст не знал, вот только каким-то чудом из двух бюджетных мест одно досталось ему. И начался ад. Пар, как таковых, вообще не было. По согласованию с кафедрой в лице бессменного (несмотря на сотни проверок) Эмира Сергеевича Шастуна прикрепили под персональную ответственность Попова. Был бы Арс кандидатом наук, а не доктором, Шасту повезло бы больше, и его передали бы Позову. Дмитрий Темурович мирный, таким количеством заданий не топил бы. А вот Арсений ему не давал продыху от слова совсем. Выходные превратились в будни. Антон спал до обеда, а просыпался, уже завидев заранее приготовленные распечатки на столе. — Первая статья в качестве аспиранта — это важно, ты заявляешь сообществу о своём научном интересе, — то и дело повторял Арсений, а Шастун никак не мог взять в толк: какое ещё заявление могло интересовать научное сообщество, когда он и без того отстегнул за публикацию почти десять тысяч! Сегодня, в тридцать третий день рождения Арса, Антон зарёкся даже говорить об университете, учёбе или его работе. Плевал он с высокой колокольни на все эти знания и достижения и был озабочен только одним — подарком. Впервые у них тихий праздничный день, когда даже Арс взял отгул, и прошляпить такую возможность Антон не был намерен. Лёгкий ужин, расслабляющий массаж и медленный секс — комплект, который хотелось повторить сразу же, но Антон понимал, что за день хлопот и он, и Арс уже валились с ног. Перед сном, стоило Антону удобно взбить подушку, Попов вдруг подскочил, голый и растерянный, с криком: «Совсем забыл!» стал рыться в сумке и, наконец, извлёк конверт. — Что там? — настороженно спросил Антон. — Наше будущее. Он протянул Шасту конверт без надписей. Внутри — сложенный лист. Развернув его, он увидел кусок копии договора ипотеки. Ненастоящий, просто скачанный шаблон, где на месте графы «Залогодержатель» от руки кривеньким Арсовым почерком были прописаны их фамилии с инициалами, а справа на полях вопрос: «Давай вместе?». — Арс, ты хочешь купить квартиру? Ты же тогда сказал… — Я переосмыслил, и ты прав, нужно было сразу прислушаться. Шаст, — он присел на край постели, — маловато кажется вместе три года, но я чувствую так, знаешь, как будто… — Навсегда? — улыбнулся Антон. Он понимал, что сейчас за мысли, безусловно, романтические и высокие, крутились у Арса в голове. — Да, — тихо ответил тот. — Так нам будет спокойнее, и мне, что ты полноправный по всем бумажкам, и я, потому что ютиться не будем, а возьмём что-то просторное. — Арс, ты хочешь, чтобы мы купили квартиру. На двоих. — Ты будешь жить со мной и дальше, но в нашем доме? — Как будто замуж зовёшь. — Замуж сильно дешевле! Антон потянул его на себя и завалил обратно на кровать. — Буду жить с тобой и дальше, Арс. Порешаем всё. Давай спать. Именинник — ты, а подарки мне. — Вот бы так всегда. Подарки от родни в виде богатых ковров меня замучили.Арсу 34 года
— Куда ты прёшь, отойди! Шастун заметно закипал. Вот сказал же сразу этому дурню не приближаться к тяжёлым коробкам. — Это грамоты и штучки хрупкие, Шаст, они сломают их! — Не сломают, поставь, кому сказал. Арсений нервничал, словно они переезжали не в соседний район, а как минимум на Юпитер. Такой скрупулёзности в подборе упаковочного материала Шаст не видел даже от флористов: каждая книжка от другой отделялась в коробках какими-то картонками, а количество пупырки могло исчисляться только километрами. Грузчики терпеливо таскали всё каллиграфически подписанное имущество Попова и молча слушали все сопутствующие этому комментарии. Шастун сжимал его плечо, пытаясь успокоить. — Ничего страшного нет, Арс, они ремешками в машине всё сцепят, ничего не улетит. — Они поцарапают мне тумбу. Обниматься в пустой комнате, присесть на дорожку, потому что пообещали маме выполнить это, взять переноску с уже натурально оравшим от возмущения и тесноты Сырником и выезжать. Кот грохотал на заднем сидении хуже самого Арсения. За несколько лет Антон привык к закидонам обоих, но сейчас эти бестии словно синхронизировались. Один шипел, второй бубнел под нос, ругая прохожих и всех людей в мире. Они добрались к подъезду своей новой квартиры раньше грузчиков: те ехали почти со скоростью черепахи, чтобы ничего не повредить. И только когда Антон вслед за Арсом вошёл в необставленную просторную комнату, он, кажется, впервые за день увидел на его лице улыбку. — С днём рождения, Арс. Люблю тебя. — И я тебя. — Арс взял его за руку. — Всё ещё не могу поверить, что мы это сделали, Антох. — Сделали. Он крепко прижал его к себе: до сих пор он казался хрупким. — Шаст? Антон отодвинулся и посмотрел на него. — Ау? — А почему мы никогда в мой день рождения не празднуем, как нормальные люди? Шастун засмеялся. — Любим мы всё через задницу, — ответил Антон, за что получил мощный шутливый пинок. Они снова осмотрелись. Это ровно то, что они представляли, то, как хотели оба. Кроме разве что одной детали. — Придётся купить тебе стеллаж под кактусы побольше, раз тут чуть ли не концертный зал.Арсу 35 лет
Никогда бы Антон не подумал, что самым приятным для него занятием станет подстёбывание, совмещённое с сексуальными подтекстами. Выбирая подарок, он подходил не с точки зрения обычного клиента, вроде соотношения «цена — качество», он бороздил океаны информации в сети, чтобы сопоставить понятия «приятно — полезно — больно». Ни Арсений, ни Антон никогда за пять совместных лет не проявляли склонностей к каким-то играм с болью, доминированием или чем-то таким, что прозвали кинковым. Куда больше их привязанность завела в общих вкусах на игры — с пушинками и разветвлениями. И, поскольку покупать очередное растение Арсению, который и без того множил их с геометрической прогрессией по всей теперь уже их новой просторной и совместной квартире, казалось идиотизмом, Антон пошёл дальше, играясь в ассоциации. Когда утром он вручил имениннику сертификат на сеанс с красивым названием «Рефлексотерапия» и вгляделся в глубину довольных от подарка голубых зрачков, он не увидел намёков на рассекречивание своего коварного плана. А тот был поистине дьявольским. Арсений не был против предложения подвезти его туда. Под предлогом совместного релакса Антон в три короба наврал о желании провести день, пролеживаясь на кушетке, пока в обоих, как в швейные подушки, терапевт будет втыкать почти невидимые иглы. Эта идея так воодушевила Арса, что он ехал в приподнятом, непомерно бодром духе, и в момент Антону стало немного страшно — а не разочаруется ли он, узнав истинный расклад вещей. Что не говори, пять лет — достаточно долгий срок в отношениях, люди (а Антон читал много) могли устать от партнёра, захотеть разнообразия. И подогревать интерес не было чем-то зазорным. В самом кабинете затея чуть не сорвалась. Достаточно зрелая женщина, которую Антон отвёл в сторонку, не могла взять в толк, зачем ей прекращать сеанс буквально на начальной стадии, когда оплачен такой полный и дорогой комплекс. Ей было невдомёк, какие грязные мыслишки крутились в Шастуньей голове, и это, вероятнее всего, было на пользу всем. Арсений лишь раз спросил, почему в его кабинете нет второй кушетки для Антона. На это Шастун ответ подготовил заранее и ответил, что клиентов объединить, к сожалению, никак не удастся, мол, это же не массажный салон. — Приём же как у врача, как у любого терапевта, Арс. Ты же не пойдёшь с кем-то одновременно? Так и тут: полный курс, но разные специалисты. Это же хорошо, полноценное медучреждение, — парировал Антон. — Ты бы мне ещё запись к урологу бы подарил, — беззлобно ответил Арс, но послушно прошёл в кабинет, куда его вежливо жестом пригласила уже подговорённая женщина. Антон не знал, последует ли врач его просьбе. Она могла просто сделать свою работу, как полагается, ровно в том объёме, за который ей заплатили. Резона подставлять себя и бездельничать за чужие деньги, рисковать работой, на которой её, по сути, попросил какой-то левый мужик прохлаждаться, не было ни малейшего. Кроме, разве что, одного — помочь с сюрпризом. Антона несколько позабавило, что она не уточнила, кем молодые люди друг другу приходились и с какой целью Шастун хотел войти в закрытый кабинет, но эти мысли улетучились, стоило двери кабинета открыться. — Иглы должны стоять не более пятнадцати минут. Сейчас он полежит один тихонько, подышит. Немного, знаете, зажимы есть на скулах. — Она показала на себе зоны, — лоб сложный, нужно полежать, там даже немного под градусом иглу поставила. Как только я сниму иглы, почистим немного, и нужно ещё полежать минут десять. Вот только тогда разрешу зайти. Антон давил в себе смешок с упоминания зажимов на лбу, за который каждый раз дразнил Арсения, говоря, что от того, как он морщился, читая статьи, его морщины заседали и крепчали. В Шастуна за такие шутки летело много разных предметов. Тапок был болезненно запоминающимся. Почти полчаса казались вечностью. Нервозность и идиотские трусы давили на нервы и промежность, и потому повторное появление врача в коридоре показалось чуть ли не вторым пришествием. — Можно. Пятнадцать минут. Потом зайду я. Она всё ещё не спросила, зачем Антону это нужно, но, стоило ему подойти к двери, как она грозно и низко упомянула: — Все инструменты я убрала. А камеры там нет, — и подмигнула. Антон не опешил, он натурально охуел и решил, что ему всё показалось. Тем не менее он тихо проследовал за дверь и так же бесшумно постарался защелкнуть щеколду изнутри. Кабинет совершенно не походил на СПА-салон, напротив, почти больничный, только явно не государственной поликлиники, а, такой, хорошей платной. Такую Антон видел лишь раз изнутри, в день их первой встречи. И, вот те на — такой круговорот случился. Антон уже с ностальгической улыбкой осмотрел голубые стены с какими-то абстрактными рисунками на куске фотообоев, два бежевых кожаных то ли стула, то ли кресла, стоявших у ещё более непонятного аппарата и только потом, на десерт, перевёл взгляд на центр композиции: Арсения на пьедестале, укрытого одноразовой простыней, а сверху — тонким пледом. На глазах у него лежала какая-то текучая маска, красивая, зелёная. Антон был почти уверен, что это собственность самого Арса — у него такой лабуды была гора. Лежал неподвижный, и только Антон хотел сравнить его с известной мавзолеевской персоной, как Попов издал звук: — Уже вставать нужно? Антон растерялся. В его плане Арсений не задавал вопросов или не делал ничего другого, где Шастуну пришлось бы говорить своим голосом и тут же быть раскрытым. Ничего умнее он не придумал, кроме как перейти на самый тихий шёпот в своём арсенале, который больше пародией был схож с полосатым гремучником, чем с терапевтом, до этого говорившей с Арсом. — Тшшш, — зашуршал Антон, но, на удивление, Арсений послушно выдохнул и продолжил неподвижное существование. Антон пальцами осторожно подцепил плед и стянул его до ступней. Простыня была почти прозрачной, а трусы Арсения крайне дурацкими, совершенно не подходившими под тот настрой и накал, который Шаст ему уготовил. Едва не прыснув от рисунка Скруджа Макдака прямо на месте, прикрывавшем член, Антон посмотрел на потолок в попытке сдержаться и не выдать себя звуками смешков. Для закрепления спокойствия Шастун сделал глубокий выдох и вдох, и, видимо, слишком шумно. Последовал вопрос: — Мне тоже так дышать? Антон чуть не заскулил от подавленного смеха, когда попытался промычать утвердительно в ответ, и Арсений стал в самом деле дышать: глубоко и вдумчиво. Время шло, нужно было собраться и продолжить реализацию плана вместо шуточек, и Шаст повторно потянулся к Арсению, чтобы спустить с него простынку. Сбросив её, заметил, как кожа Арса покрылась мурашками: зябко в кабинете, но совсем скоро Антон поднимет температуру его тела. Под размеренное дыхание, как под метроном, Антон, посчитав про себя до пяти, решился действовать резко, не дав себе подумать. Он обеими ладонями потянулся к запястьям Арса, лежавшим по бокам от тела, чтобы не позволить ему резко рвануть ими маску с лица. Пара минут форы, пока Арс не догадался, что это не врач вернулась, у Антона были. Он носом уткнулся ему в пах, шумно вдохнул, на что Арсений, почти скованный и совершенно выбитый из колеи после полного спокойствия, начал выкрикивать чуть рваными от растерянности предложениями: — Прекратите, я закричу. Охрана! — голос был совсем не громкий, скорее ошарашенный. Антон отпрянул, отпустил его руки и сильно расхохотался — сам и не выдержал своего розыгрыша. Скинув маску, Арсений зашипел: — Ты совсем ебанулся? Я чуть с коленки не ударил! Еблан! Шастуну было всё равно весело. Не выдержав идиотизма, Арсений подхватил его смех и пихнул в плечо. — И зачем это всё? Шастун тут же переключился на серьёзный лад, воровато оглянулся на запертую дверь и осторожно надавил Арсу на грудь, чтобы он лёг в исходное положение на кушетку. — А кто это у нас тут больной? — А кто это у нас тут больной? — в тон переспросил Арс. — Будет массаж. Авторский! Лежи спокойно, я — очень опытный в этих вопросах. — Я не против, но разве я не должен перевернуться в таком случае? Что ты собрался мне массировать, гражданин-массажист? — Не умничай, не учи учёного! Арсений хмыкнул и послушно откинул голову. После терапии тело не казалось напряжённым, хотя именно таким, по меркам Антона, оно и должно было быть, если в тебя втыкали с десятка два игл. А Арс — почти пластилиновый, кожа горячая, чувствительная: от каждого прикосновения и поглаживания покрывалась мурашками. Свои прохладные руки Антон немного растёр друг о друга, чтобы они не ощущались такими ледяными, но сейчас понял, что нужно было оставить как есть, чтобы хоть немного снизить температуру Арса: он просто раскалился до пожара. Пальцы прошлись вдоль мышц бёдер, сжимали и массировали, а глазами Антон не мог оторваться от пока ещё прикрытого члена. Во рту скопилась слюна, так сильно хотелось просто сорвать с него трусы и хорошенько отсосать, но сегодня было принято решение удивить, потому Антон гладил, копил напряжение, своё и чужое. Он знал, что подушечками пальцев по тазовым косточкам щекотал Арсения, но того это возбуждало: не говорил, но Шаст замечал и хитрил. Затем немного давил, в меру, не слишком сильно, но достаточно, чтобы под этим давлением напряжённые ноги расслаблялись. Когда, наконец, каждый сантиметр безустанно отзывался на прикосновения подёргиванием уже заметно вставшего под бельём члена, Антон произнёс почти приказным тоном: — Перевернись. Арсений спешно послушался, но прежде, чем уткнуться лицом в кушетку, сказал: — Шаст, даже не думай залезать на меня и массировать спину сверху, или что ты там удумал: нас двоих она не выдержит. — Я просил тишины на сеансе, — деловито ответил Антон и наконец потянулся к резинке трусов. Он стягивал их медленно, Арсений ёрзал из-за того, что ткань той простыни, что осталась под ним, цепляла не только оголившуюся головку, но и мешала скользить телу. На это Антон не среагировал, чтобы не до конца выдавать всю свою задумку. Он стал мять его ягодицы, и эти простые движения вызвали волну стонов: Арсений это обожал. Антон переходил с одной половины на другую двумя руками, чтобы сначала давить сильнее, потом разделил, слегка растирал, поглаживал и слушал сопровождение звуков выше. Стараясь одновременно не затягивать время и дать Арсу немного раззадориться, Антон стал двигаться ритмичнее, пальцами захватывал кожу и выпускал, словно вталкивая в кушетку, и Арс подхватил это движение, чуть подмахивая задом. Это стало заводить и самого Шаста, член уже приподнялся, но в приоритете не был, пока перед глазами открывалась картина на истинное произведение искусства. Решил, что достаточно дразнить, Антон в тот момент, когда Арсений начал поскуливать в кушетку — член потирался, зажатый между твёрдой поверхностью и животом. Шумно шлёпнув по ближней ягодице, он ладонями аккуратно раздвинул себе место, наклонился и широко лизнул его анус снизу вверх. Арсений вскрикнул. — Тише, эй, — прошептал Антон и снова повторил движение. На этот раз Арс сдержался, и слышен был лишь стон и вибрации от него. Сделав так в третий раз, Антон остановился кончиком языка у ануса и стал ласкать невесомыми касаниями. Чуть сильнее отвёл ягодицы в стороны, открыл ещё больше пространства и стал проникать языком глубже. Медленно и старательно он обводил стенки входа, то погружаясь, то снова лишь едва проводя кончиком. Он спустился чуть ниже, губами обхватил кожу у начала шва, под яичками, стал всасывать, помогая языком. Чтобы ухватить воздух, снова поднялся и размашисто облизал задницу. Арсений от его манипуляций почти подскакивал, нетерпеливый. — Сможешь встать на колени? Арс не ответил, но осторожно согнул поочередно ноги. Вид на блестевшую от слюны задницу ударил в голову круче спиртного, и Шаст накинулся на неё с рвением голодного. Он больше не растягивал процесс, а трахал языком, вжимаясь лицом насколько мог. Губами и языком впивался в анус, а руку протянул под Арсом, чтобы сжать его член. Тот уже казался каменным — сумасшедшая реакция. То, чего Антон и добивался. В одном ритме с ладонью он вставлял в него язык и кулаком двигал по головке, заставляя все ощущения усилиться. Больше всего Шаст хотел сейчас вжать Арса в кушетку, сесть сверху и вытрахать из него как можно больше стонов — мокрый вход просто сшибал его с ног, а дрожавший под его напором Арс, из-за которого уже сильно неприкрыто и стыдливо скрипела кушетка, заставлял превратиться чуть ли не в животное с таким несдержанным желанием. Антон не заметил, как сам, согнутый в неудобной позе, вылизывавший без остановки и сжимавший член уже не размеренно, а рвано, стал поскуливать. Он проталкивал язык почти полностью. Будь они дома, в такой разработанный зад он предложил бы вставить сразу, без пальцев, но сейчас он мог только лизать его до тех пор, пока не ощутит, как стенки сожмутся от оргазма. Почувствовав, что Арсений уже готов кончить, он ускорил руку, надрачивая грубо, выжимая, и всё же вставил в него два пальца, языком продолжая вылизывать анус по кругу. Арс в оргазме простонал протяжно, заманивал, и только стоило ему перестать подрагивать, Антон вынул пальцы, второй испачканной рукой стянул с себя резинку штанов вниз вместе с трусами и обошёл Арса так, чтобы встать перед его лицом. Тот понятливо открыл рот и высунул язык. Шаст подступил ещё на шаг и стал дрочить, глядя прямо в эти широко раскрытые глаза напротив, чувствуя, как уздечку теребил кончик его языка. Пальцы почти не слушались от быстроты, и после произнесённого и еле слышного: «Я сейчас кончу» Антон ощутил, как на его член насадился горячий рот. Арс проглотил каждую спущенную в него каплю. Отдышавшись и наспех вытираясь простынками, парни вдруг синхронно переглянулись и рассмеялись. — Ты чего это решил учудить, Шаст? — В моей голове это казалось прикольным. — Это было… прикольно. — Арс игриво повёл бровями. Они оделись, распаренные, как после сауны, и пошли к машине. — Я только одного не понял, — сказал Антон. — Почему она вообще согласилась мне помочь? — Кто? — Да терапевт. Ну, прикинь, приходят двое мужиков. Один — на сеанс, а второй просит ни с того, ни с сего оставить их двоих минут на пятнадцать. Какой нормальный врач согласится. Что думаешь? Арсений смешливо посмотрел на него и ответил: — Тох, да я ей сразу сказал, что ты мой парень. Это ж ежу понятно. Шастун побледнел. — А она?.. — А она сказала, что ты попросил её выйти и впустить тебя. Шастуну хватило пары секунд, чтобы сообразить. — Ты чудовищный плут, Арсений! Ты подстроил всё внутри того, что подстроил я! Ты не испугался по-настоящему, когда я за руки тебя схватил! — Доживи до моих лет, Антоха! — Ты — чудовище! Ишь, пригрел змею! — Антон напоказ расплёскивал руками, пока машина прогревалась. — Ну, а чего ты! Нормальная у тебя вышла дыхательная гимнастика! — Арс! Ты и это подстроил! Я чуть от смеха не сдох! Трусы твои тупые! — Никакие они не тупые! — Тупые, Арс! Никто не носит Скруджа! — Так ты над ними ржал! Всё, день рождения испорчен! — Ну ты и козёл! — Сам козёл!