Todoroki Ken

Кен знал, что кто-то преследует его. Он чувствовал его запах. Восхитительный запах беспокойства и волнения, который катился волнами, аромат настолько сильный, что у него потекли слюнки. Он мог слышать все: манящий поток горячей крови, бегущей по венам, и медленные вздохи. Он был голоден. Голод грыз его изнутри, и все остальное растаяло на задворках его разума. Он не чувствовал угрозы в темноте, не чувствовал ничего, когда последние лучи солнца скрылись за горизонтом, а тени взяли верх. Даже опустевшая улица и тусклые огни ветхих квартир не могли его побеспокоить. Кен свернул за угол и побежал по узкому переулку, пытаясь подавить желание вонзить зубы в… плоть. Мягкую, нежную плоть, которую он легко бы оторвал от костей и отправил себе в рот. Вкус был бы чудесный, сочный, со сладкой кровью, немного горьковатой в конце. Это утолило бы его жажду и насытило бы желудок. Его сердце забилось быстрее, барабаня в груди, когда шаги позади него участились. Становилось холодно, и вместо чашки горячего шоколада Кену не хотелось ничего другого, кроме большого куска человеческого жира. Жирная, высококалорийная закуска была как раз тем, в чем он нуждался, чтобы согреться. Ветер выл позади него, и прежде, чем Кен успел закричать, он услышал булькающий звук пронзаемой плоти. Кровь брызнула на бетонный пол, когда он медленно повернулся, встретив взглядом широко распахнутые глаза нападающего. Мужчина был пронзен одним из кагуне Кена, прямо в грудь, рана, из-за которой он не мог кричать, потому что кагуне задело его легкие. Нож со звоном упал на землю, и любые угрозы, которые мужчина хотел произнести, замерли на последнем издыхании. Вблизи его кровь пахла еще вкуснее. Кен подтащил тело ближе, потянувшись оторвать кусок плоти от руки, чтобы поесть. Это был его первый нормальный прием пищи примерно за неделю. Он нашел бы возможность поесть раньше, но жизнь вмешалась. — Спасибо за еду, — прошептал он, поглощая то, что мог. Кен голодал, но у этого человека были некоторые части, которые он не мог съесть. В этом была проблема причудливого общества сверхлюдей: не каждый кусок человека был съедобен, как у людей в его мире. Рядом была строительная площадка, и они скоро должны были закончить заливку бетона для фундамента. Он выбросил остатки еды, куда-то туда, тайком пробираясь внутрь до того, как об этом узнают рабочие. Когда он закончил, Кен почувствовал себя довольным, но в то же время и ужасно. Он снова кого-то убил, и его не мучило жгучее чувство голода, пережевывающее желудок. Не имело значения, что он знал, что убил того, кого этот мир сочтет злодеем. Это была жизнь, которую он завершил. Хуже всего то, что он лгал. Он сказал Энджи, что собирается найти еду, проверив лес в поисках недавних самоубийств. — Мне пора домой, — он посмотрел на дорогу, прикидывая, сколько времени ему потребуется, чтобы вернутся. У него возможно еще хватит времени приготовить легкий ужин с рыбой и рисом для героя, поскольку Энджи всегда работает допоздна. Кен признавал, что был не очень доволен этим. Дом Тодороки был слишком большим и одиноким для одного человека, но его любовь должна была работать. Энджи больше нравился драйв, огонь в его глазах горел, когда он работал, и, как и всем остальным, чья карьера только начинала развиваться, Энджи нужно было тратить время и силы, чтобы строить свою жизнь. Хотя все было не так ужасно. Говорил себе Кен. Он не должен чувствовать горечь или грусть из-за того, что оставался один, так как в любом случае это было лучше альтернативы. Он никогда не был публичным человеком и предпочитал держаться подальше от толпы, которая всегда пахла для него слишком соблазнительно. И это здание, которое он занимал, можно было превратить в уютный дом, как его мать заполнила их крошечную квартирку книгами и бумажными цветами. Дело было не в количестве квадратных футов или массивных садах. Дом был домом благодаря мелким деталям жизни и воспоминаний, заполнявших пространство. Возможно, растение у окна или закладка, испачканная кофе, возможно, даже небольшая вышивка на краю подушки. Вот что такое — дом! У него был дом, где он мог разобраться со своей жизнью, место, где он мог сражаться со своими демонами, поющими в его голове, и тихонько разбираться в запутанных клубках своих проблем. В своем темпе. И его возлюбленный сделал это возможным. Кен хотел сделать его домом и для Энджи. Не то чтобы юридически это не принадлежало Энджи, но герой всегда был в такой спешке, что это казалось ему просто еще одним местом для сна, ничем не отличающимся от его офиса. Но теперь, когда Кен был здесь, Энджи вернется. Он всегда возвращался, даже если немного вспыльчивым или просто совершенно изможденным и перегретым. Он отводил героя в ванную, погружая его в бассейн, наполненный льдом и холодной водой. Кену нравились эти тихие минуты, когда он обмывал каждый дюйм уставшего мужчины. Он говорил с Энджи о мелочах, которые случились, о кошке, случайно забредшей во двор, или о скидке на рынке, которую он получил. Иногда он говорил о литературе, и даже если Энджи едва отвечал ворчанием, он все равно был рад такому участию. Затем они сворачивались на диване, Энджи использовал его кагуне, всегда холодный, как металл, в качестве подушки, а Кен оборачивал другой отросток вокруг талии мужчины, чтобы смягчить место под его спиной. Кен читал ему, если тот еще не спал, время от времени останавливаясь, чтобы прокомментировать отрывок или похвалить хороший поворот сюжета. Энджи совмещал время чтения с бутылкой саке, который по вкусу напоминал Кену гнилой рис, но, по правде говоря, Кен никогда не любил алкоголь. Иногда они разделяли поцелуй, легкий поцелуй в губы или в лоб, как знак пожелания спокойной ночи. Сегодня, может быть, одна из таких ночей. Кен сегодня видел новость о том, что Старатель сражается с большим злодеем, прежде чем изменить свой план по добыче еды. Он слышал о грабителях, которые в последнее время устраивали беспорядки в районе, и Кену очень не нравилась угроза того, что кто-то шатается рядом с его домом. Даже если ему больно убивать, он избавится от опасности направленной на его счастливую, спокойную жизнь. Он разглядел маленькую лампу, свисающую за дверью дома Тодороки вдалеке. Тихо проскользнув внутрь, Кен занялся делом. Он быстро принял душ и очистил всю свою одежду, убедившись, что на ней не осталось пятен крови. С распростертыми кагуне он быстро приготовил ужин и начал наполнять ванну. Кен уже был у двери, когда она со щелчком открылась. — Добро пожаловать домой, — мягко произнес он с улыбкой, вытирая руки о фартук. Кен положил кагуне на плечо высокого рыжего мужчины, проверяя. Жар, поднявшийся до конца его охотничьего органа, подсказал ему, что он был прав, добавив в ванну дополнительный мешок со льдом. — Завтра в восемь утра у меня встреча, — проворчал Энджи, но его мышцы немного расслабились, когда он облокотился на кагуне. Для двадцатилетнего парня он был тяжелее и намного мускулистее, чем средний мужчина его возраста, но для Кена это все равно не большим весом. Вздохнув, Кен пообещал Энджи на ухо: — Я хорошо о тебе позабочусь. Я буду заботиться о тебе так же, как и ты обо мне. Это наш дом, так что, пожалуйста… не оставляй меня.