Todoroki Ken

Родительский день был головной болью, как бы кто ни пытался возразить. Айзава совсем не ждал этого события. Ему было неинтересно целый день вести светские беседы или иметь дело с толпой родителей, которые непременно засыплют его вопросами, расскажут неловкие детские истории, или начнут разговор с фразы «Когда я учился в школе…» или «Когда я был в их возрасте…». Тем не менее, это было частью его работы, важной ее частью. На образование влияло множество факторов, и учитель мог сделать не так уж и много. Для учеников и их образования было важно, чтобы родители или законные опекуны также были вовлечены в процесс. Школа, может быть, и может обучать академическим наукам и спорту, но многие мелкие вещи, которые делают людей функциональными в обществе, изучаются дома. Также никто не может учиться, если его постоянно окружают сбои или нестабильная среда. Айзаве нравилось просматривать файлы на своих учеников в течение учебного года. Юэй довольно хорошо проверяла своих кандидатов, и на каждого из тех, кого они в конечном итоге принимали в свои программы, была составлена папка. Внутри была основная информация, такая как имя и возраст, а также контакты для экстренных случаев и отчеты о состоянии здоровья из средней и начальной школы. Однако, в отличие от других школ, Юэй, как правило, копала немного глубже и изучала семейное прошлое и интересы. Это была предупредительная тактика на случай, если злодеи попытаются проникнуть в их школу или если у абитуриентов будут недостатки или травмы в областях, выходящих за рамки того, что может показать стандартный табель успеваемости. Он посмотрел их перед первым школьным днем, чтобы убедиться, что он понимает, во что ввязывается и как вести себя в новом классе. Большую часть времени не было никаких серьезных проблем. Иногда, нескольким детям требовалось больше внимания, или, возможно, ему нужно было заранее подготовить несколько вещей, чтобы приспособиться к различным ограничениям, но это было нормально, когда дело касалось его работы. В течение семестра он более подробно просматривал файлы, чтобы проверить, не нужно ли ему скорректировать какую-либо информацию, чтобы согласовать их с тем, что он узнал, лично наблюдая за детьми. Это также помогло ему придумать, о чем ему нужно будет поговорить с родителями каждого ученика, когда наступит родительский день. Без проблем. Однако в этом году из-за нападения злодеев на U.S.J. он немного отстал в подготовке. Была поздняя ночь, и Айзава потягивал кофе, потянулся за следующей папкой в стопке. Тодороки Шото. Айзава не думал, что о Тодороки есть что сказать. Он был умным мальчиком, и Старатель уже приложил немало усилий, чтобы научить мальчика быть героем. Скорость, реакция, знание того, что делать в полевых условиях, огневая мощь и боевые искусства… Единственное, чего, по мнению Айзавы не хватало Тодороки, так это социальных навыков и опыта, для приобретения которых просто требовалось время. Тем не менее, он серьезно относился к своей работе и просмотрел дело Тодороки так же, как и любого другого ученика. Отец Тодороки был героем №2 Старателем, об этом особо говорить нечего. Айзава несколько раз работал со Старателем, и пламенный герой был таким же, как и его причуда. Огненный и очень неприступный, но профессионально эффективный в выполнении своей работы. Возможно, дома он тоже был слишком строг, потому что Айзава подслушал несколько разговоров между Тодороки и остальными его одноклассниками. Тем не менее, это не было чем-то удивительным или тревожным, поскольку большинство японских отцов, особенно старшего возраста, в этом отношении в значительной степени были вырезаны из одного и того же же дерева. У ребенка была старшая сестра, которая была учителем в начальной школе, и брат, который только поступил в университет. Они оба были вполне обычными, и ни у кого из членов семьи не было судимостей. Второй старший брат, Тодороки Тоя, был немного взбалмошным по словам некоторых прошлых учителей Юэй. Он не имел удовольствия учить старшего сына Старателя, но, очевидно, этот мальчик был одновременно и гением, и тем еще отродьем. Тодороки Тоя уже был помощником в агентстве Старателя, что неудивительно, и Айзава знал из новостей, что как герой молодой человек привлекает много внимания и собирает большое количество поклонников. Единственное, что немного удивляло, так это то, что супругом Старателя был мужчина. Тодороки Кен, ранее Канеки Кен. У Айзавы были вопросы о том, как двое мужчин зачали детей, но мир причуд был диким. У них также были медицинские справки и свидетельства о рождении, проверенные в больницах для всех детей, так что было не похоже, что они случайно откуда-то принесли своих детей. На бумаге Тодороки Кен был самым обычным парнем. Его фотография, вероятно, была с его водительских прав, потому что он стоял на знакомом синем фоне. У него были белые волосы и серые глаза, лицо без резких линий или граней, из-за чего он выглядел моложе своих лет. Этот мужчина посещал занятия в университете рядом с домом Тодороки, и в основном он был просто домохозяином, покупал продукты и заботился о детях и доме. Была также заметка, в которой говорилось, что он любит читать, и список местных книжных магазинов, которые он часто посещал. Бывшие учителя детей Тодороки отметили в табелях успеваемости, что именно Тодороки Кен появлялся на всех школьных мероприятиях. От спортивного дня до родительских собраний он был рядом с детьми, так как его муж был очень занят работой. Соседи его тоже хвалили. Честно говоря, он выглядел довольно нежным и заботливым, полностью контрастируя с суровым видом Старателя. Может, в этом и был секрет их брака, который продлился так долго? Отложив папку, Айзава допил кофе и бросил бумажный стаканчик в соответствующую урну. Ему нужно было просмотреть еще несколько файлов, но сегодня вечером у него также был патруль. В последнее время было немного волнений из-за роста активности злодеев. — Хэй, Сотриголова! — полицейский, сидевший в приемной, поприветствовал его, когда профессиональный герой вошел в участок. — В задней комнате есть кофе, на этот раз хорошего качества. — Вы здесь заняты? — сегодня вечером Айзава был немного не на своем месте, так как получил запрос на помощь в патрулировании района, который был дальше. — Все как обычно, хотя драк в барах было намного больше, и знаешь, этот слух снова пошел, — полицейский указал на доску позади себя. Взгляд Айзава остановился на объявлении о розыске, которое выглядело старым. Фото не было, только краткое описание. Белые волосы. Мужчина среднего роста, худой, одетый во все черное, с маской, напоминающей монстров из фильмов ужасов. Повязка на глазу и большие скрежещущие зубы, нарисованные там, где должен быть его рот. Внизу, где должен был быть знак розыска, было написано: НЕ ПОДХОДИТЬ БЛИЗКО ПРИ ВСТРЕЧЕ, и дата пятилетней давности. — Сколопендра? — Айзава нахмурился. — Я думал, что это слух. Что-то вроде городской легенды. Несколько лет назад среди злодеев распространилась история о том, как осужденные преступники стали мишенью чудовища, которое выползало посреди ночи и похищало злодеев в тени, где он пировал их плотью и выпивал кровь. Свидетели говорили, что чудовище было похоже на человека, у которого было несколько рук или еще какие-то придатки, которые выходили из его тела, как у многоножки. — У меня есть несколько свидетелей, которые клянутся, что он настоящий. Ходят слухи, что злодеи тоже не хотят ссориться с ним. Все началось снова из-за кости, которую бригада сантехников нашла на старой стройке в квартале. В том, который был заброшен на несколько лет, потому что они не могли заключить договор с новыми землевладельцами. — Они нашли человеческую кость? — По правде говоря, несколько костей, криминалисты все еще пытаются собрать все воедино, но похоже, что покойный — один из наркоторговцев, исчезнувших год назад. Они нашли его бедренные кости и некоторые другие части, которые уже разложились. Судмедэксперты сказали, что он умер от удушья, будто его опутала большая змея, и его плоть была сорвана. Это беспокоило. Айзава не думал, что Сколопендра существует на самом деле. По крайней мере, он надеялся, что это неправда, потому что тогда это означало бы, что у них где-то ходит каннибал, а это просто очень нервировало. Какой больной ублюдок мог охотиться и есть других людей? Айзава отправился в патруль. Он не видел никаких признаков невменяемого каннибала, но ему пришлось разнять несколько драк и связать парней, пристававших к женщинам на улице. Не было никаких странных жевательных звуков за мусорными баками, которые не издавали бы еноты или бродячие животные, и никаких кровавых следов, ведущих к наполовину съеденному трупу. Все было довольно тихо, учитывая, что не было больших сражений со злодеями. Он пошел домой, принял душ, что-то съел и вздремнул, прежде чем готовиться к новому дню. Он не хотел выглядеть более презентабельно для родительского дня, но позаботился о том, чтобы переодеться в свежую униформу без странных запахов или пятен. Айзава немного побрился и расчесал волосы, чтобы, по крайней мере, они не были спутанными, но не удосужился завязать их. Он смог закончить чтение файлов перед первым уроком, и когда он вошел в класс 1-А, он увидел, что ученики и их родители уже ждут его. Было легко увидеть сходство некоторых родителей со своими детьми. Айзава видел зеленоволосую женщину, которая определенно была мамой Мидории, и еще одну блондинку с лицом, которое было точной копией лица Бакуго. Пришла большая часть матерей, чего и следовало ожидать, так как традиционно все так и было, поэтому седовласый мужчина, стоявший среди толпы женщин средних лет, торчал, как большой палец. Он был таким же, как и на фотографии. Немного застенчивый, но все же много улыбался и разговаривал с другими родителями. Однако на его левом глазу была повязка, и Айзава знал, что левый глаз Тодороки Кена чувствителен к свету, согласно его медицинской карте. Старый побочный эффект, оставшийся после аварии, в которую он попал, когда был моложе. Ученики сразу же притихли на своих местах, но родителям потребовалось несколько секунд больше, чтобы сделать то же самое. — Добро пожаловать всем, — Айзава встал на учительский подиум перед доской. — Я классный руководитель, Айзава или Сотриголова, если вам больше нравится мое геройское имя. Начнем урок.

***

Шото вошел в класс со своим папой. Класс уже гудел от людей, и его одноклассники были разбросаны по комнате, представляя друг другу родителей. — Доброе утро, Тодороки! — к нему подошел Иида с женщиной, у которой были такие же темные волосы и очки. — Это моя мама. — Рад встрече, — Шото кивнул, прежде чем повернуться к папе. — Это мой папа. Папа, это Иида, староста класса. На лицах семьи Иида было немного озадаченное выражение, и через секунду Шото понял, что в комнате стало тихо и все взгляды были прикованы к ним. — О, я уверен, это настоящий шок. Не волнуйтесь, я знаю, что большинство людей ожидают увидеть здесь моего мужа Старателя, — его папа рассмеялся, улыбаясь и протягивая руку, чтобы поприветствовать семью Иида. — Энджи занят работой, так что я здесь вместо него. — Как грубо с моей стороны, — извинилась мама Ииды, прежде чем взять его за руку. — Я не должна была пялиться. Приятно познакомиться, Тодороки-сан? Казалось, она не была уверена, его ли это была фамилия. — Пожалуйста, зовите меня Кеном, — сказал мужчина. — Я не знала, что Старатель был в гомосексуальных отношениях. — Ходили слухи о том, что он вышел из шкафа полвека назад, не так ли? — Да, я помню это. Это вызвало очень большие споры о том, что представляет собой мужественность, и множество прайд-парадов и протестов. Остальные родители и ученики перешептывались между собой, в то время как несколько более общительных людей собрались вокруг Шото и его папы. Они спрашивали, чем он зарабатывает на жизнь, и когда люди узнали, что он сидит дома с четырьмя детьми, они перевели разговор на воспитание детей, и на все неловкие моменты, которые делали дети, когда были малышами. — Как вы справляетесь с таким количеством детей, Тодороки-сан? — спросила мама Каминари. — Мне часто казалось, что я не справляюсь, а у меня всего один мальчишка. — Мальчики могут немного хулиганить, но я выводил их поиграть на задний двор, и это обычно утомляло их, когда они были детьми. Он все еще так делал. Кроме того, игра во дворе обычно включала в себя его папу, стирающего белье, в то время как его щупальца играли в пятнашки с детьми… в настоящее время игра состояла в том, чтобы не попасть под удар щупальца и не упасть, чтобы тренировать их рефлексы. — Тогда у вас должна быть хорошая выносливость. Я бы никогда не смогла долго заниматься этим. — Ах, Энджи довольно много тренируется, поэтому я стараюсь не отставать. Приятно иметь немного времени только для нас двоих. Учитывая, насколько он занят на работе, нам нужно было что-то придумать. — Как мило с вашей стороны. Шото подумал, что его папа выглядит так, будто у него все хорошо. Вероятно, для него это была обычная сцена, так как он уже завел себе несколько друзей-домохозяек, когда покупал продукты. Когда начался урок, было легко забыть, что их родители наблюдают за ними с конца класса, поскольку Айзава-сенсей был таким же строгим, как и всегда. Тем не менее было приятно, что иногда, когда он оглядывался назад, он видел, как папа улыбается ему за правильный ответ на вопрос или за похвалу учителей. День был бы лучше, если бы каждый учитель не останавливался ни на секунду, когда они слышали, что вместо мамы пришел папа Шото (не Старатель). — Ты никогда не говорил нам, что у тебя два отца, — прошептал Каминари Шото во время перерыва. Шото моргнул. Было немного неловко, когда его папа впервые появился с ним сегодня утром, но его одноклассники приняли это очень быстро. — Я не думал, что это важно. — Очевидно, что это очень важно. Старатель скрывает свою личную жизнь, так что мы почти ничего не знаем. — Это хорошо, папа любит тишину, — репортеры были адом, а Тодороки Кен определенно был из тех людей, которые были бы ошеломлены напором. За соседним столиком сидела группа их родителей и вместе наслаждались обедом в столовой Юэй. — Тодороки-сан, ты действительно будешь только кофе? — спросила мама Мидории, глядя на мужчину, который заказал себе только большую чашку черного кофе. — Да, боюсь, у меня нет особого аппетита. Большие толпы заставляют меня немного… сильно нервничать, чтобы спокойно поесть, — мужчина мягко улыбнулся. Он слишком отличался от Старателя, которого класс считал тем, кого Тодороки упоминал, когда говорил о своей семейной жизни. Тодороки Кен был спокойным и тихим, иногда слишком вежливым, но ничто в нем не вызывало ни малейшей конфронтации. Но люди могли видеть сходство, которое он разделял с Тодороки Шото. У них были одинаковые прически и белые волосы (по крайней мере, половина волос Шото), а также некоторые особенности, такие как тонкие брови. — Понятно, тогда не заставляйте себя. Приношу свои извинения за вопрос. Большинство людей за их столиком были довольно понимающими. Было очень хрупкое чувство, которое испускал Тодороки Кен, как у ледяных скульптур, которые таяли или разбивались от одного прикосновения, словно его преследовали собственные тени. — Твой папа в порядке? — спросил Иида. — Папа немного привередлив и не любит много общаться, — они мало говорили об этом, но папа сказал, что он прошел через ужасные вещи, прежде чем встретил отца. Мужчина по-прежнему мало ел, но, как правило, был в порядке и функционировал. Фуюми предположила, что их папа в депрессии или просто… застрял в плохих воспоминаниях, но они мало чем могли ему помочь. Когда Старатель был дома, они просто позволяли взрослым разбираться во всем самостоятельно. — Хотя он выглядит очень милым, — Мидория попытался облегчить разговор. — Книга, которая у него в сумке, это «Нисходящее солнце», того европейского автора, верно? Того, кто пишет множество известных триллеров. Другая его работа будет экранизирована в этом году. Говорили, что «Нисходящее солнце» написано даже лучше. — Я не знал, что ты увлекаешься триллерами, — сказал Шото. На самом деле он не разделял тех же вкусов, что и его отец, в книгах, особенно когда дело касалось романов. — Но да, это новый фаворит папы. — У автора есть геройский подкаст, поэтому я много его слушаю. Однако у меня не было времени на его романы, потому что они довольно длинные и серийные. Это имело смысл. Мидория был таким большим поклонником героев, что Шото не удивился бы, если бы у него была полная комната полная товаров Всемогущего и других героев. Киришима вмешался в разговор. — Подожди, так это тот папа, о котором ты говорил, когда мы на днях обсуждали домашние правила? Почему ты боишься «расстраивать папу»? Он не выглядит очень суровым или страшным. — Моя мама тоже не выглядит страшной, но ее не следует расстраивать, — высунул язык Киминари. — Я провел лето у бабушки и дедушки, выпалывая сорняки с двух акров земли, потому что забыл разделить белье перед стиркой и ее любимое платье из белого стало фиолетовым. Шото, вероятно, предпочтет уничтожение сорняков в любой день спаррингу с папой. — Даже отец слушает папу, когда тот злится. А мы тем более. Особенно, когда папа начинает хрустеть суставами. Его друзья ахали и шутили о том, что Старатель не похож на человека, который чего-то боится. После этого они продолжили есть и болтать. Некоторые спрашивали его больше о его папе и интересовались, как развивалась история любви Старателя и Тодороки Кена, но Шото понял, что он тоже не имеет хорошего представления о том, как это произошло. Его родители никогда не говорили много о своем прошлом. — Почему бы нам тогда спросить его? — предположила Мина, глядя на папу Шото за соседним столиком. Шото как бы подтолкнули к папе, и, поскольку ему тоже было любопытно, он решил спросить. — Папа, мои друзья хотят знать, как вы сошлись с отцом, — сказал он. Его папа был удивлен, но его обычная улыбка вернулась через секунду. Немного помешивая кофе, нежность и радость появились в уголках его глаз, как будто он вспомнил что-то счастливое. — Мы познакомились, когда оба были довольно молоды, едва по двадцать лет. Он был героем-новичком, а я… у меня была очень плохая жизненная ситуация. Мне было некуда идти и не к кому обратиться, поэтому он протянул мне руку помощи. Все остальное последовало за этим. Мы сблизились и фактически сделали друг другу предложение одновременно. Шото знал, что его родители любили друг друга, но видеть сладкое счастье на лице папы было удивительно. У всех остальных, кто слушал, было такое выражение лица, когда люди видели что-то милое и пушистое. Девочки были особенно взволнованы, тихонько визжа, толкая друг друга локтями. У его папы определенно были проблемы с переключением между хорошей и плохой личностью, в то время как его отец был старомодным придурком, но Шото полагал, что все было не так плохо. Его отец не бросил своего партнера, потому что у него были проблемы с головой, а папа изо всех сил старался поддерживать отца и их семью. По крайней мере, они очень любят друг друга. — Айзава-сенсей, — сказал беловолосый. — Спасибо за заботу о Шото. — Мне приятно его учить, — вежливо ответил Айзава. У него было достойное первое впечатление о Тодороки Кене. Мужчина был спокоен и, казалось, не имел жестких краев. Он был в значительной степени миротворцем, который, возможно, был слишком мягок и добр. Однако он говорил красноречиво и, хотя обычно говорил медленнее, хорошо выражал свои чувства и намерения. Ученый человек с прекрасными манерами и любовью к книгам. Может быть, немного пугливый и чувствительный, но все же прекрасная компания. — Мне нужно обсудить с вами кое-что об успехах Тодороки в школе, — у Айзавы просто было несколько бытовых вещей, которые нужно было обсудить. Не было ничего серьезного или личного, но мужчина внимательно слушал и вел себя как любящий своего сына отец. Когда Айзава закончил, Тодороки Кен кивнул. — Шото самый младший, и я боюсь, что он унаследовал мою неловкость, когда дело касается людей. Спасибо, что заметили, и я рад, что у него такой замечательный учитель в школе героев. Честно говоря, именно Энджи занимался делами Тои, связанными со школой. Когда Шото поступил, я немного боялся, что в первую же неделю мне начнут звонить по поводу Шото, как Энджи в случае с Тоей. — Ваш старший сын был угрозой, насколько я слышал. Не поймите неправильно, но я рад, что Тодороки спокойнее. Не каждому ребенку удавалось трижды включать пожарную сигнализацию за первые три дня в школе или поджечь заднюю часть штанов одноклассника из-за спора. Айзава был уверен, что Тоя однажды даже нарисовал усы на статуе директора Незу. — Я так виноват. Боюсь, мы слишком избаловали Тою, — уши Тодороки Кена немного покраснели, когда он извинялся. Айзаве пришлось отойти чтобы поговорить с другими родителями, но в целом он посчитал Тодороки Кена очень хорошим человеком. Он был рад, что родитель Тодороки был таким понимающим человеком, который желал своему сыну только самого лучшего, но при этом не был неразумным родителем. Для Тодороки было хорошо иметь стабильную поддержку, и Айзава начал понимать, почему у Старателя был такой счастливый брак. Он и его партнер хорошо разделяли свои роли и могли положиться друг на друга. Они вместе шли по жизни и делили тяготы воспитания детей. Хотя Айзава предпочитал оставаться в одиночестве, как человек, работавший в такой же непредсказуемой профессии, он был рад, что его коллега смог найти любовь и поддержку. — Тодороки-сан, в последнее время в вашем районе было несколько случаев исчезновения злодеев. Они могут скрываться и, вероятно, не вызовут проблем, но, пожалуйста, будьте осторожны, когда находитесь вне дома, — Айзава вспомнил новости, которые он получил чуть ранее. С ростом активности злодеев и тем, что Лига взбаламутила темную часть общества, преступники, у которым были проблемы со знаменитыми героями, нередко начинали придумывать идеи мести. Полиция была уведомлена о нескольких злодеях, которые замышляли отомстить Старателю, но они всегда теряли след этих преступников. Люди не исчезают просто так. Люди, которым нечего терять и которые хотят отомстить, уж точно не исчезают спокойно. Если ничего не произошло, то они либо замышляли что-то большое, либо столкнулись с ситуациями, которые заставили их отложить свои планы. Айзава не знал, решит ли Старатель усилить безопасность своей семьи, но, вероятно, ему следует предупредить его супруга. Никогда не было слишком низкого пути, на который не пошел бы отчаявшийся преступник. Улыбка беловолосого мужчины исчезла. Опустив глаза, воздух вокруг него застыл, словно превратился в мутный пруд с водой. Печаль исходила от него, но линии его тела все еще были расслаблены. — Я буду осторожен. Не волнуйтесь, Айзава-сенсей. Никто не навредит моей семье. Может, я и не герой, но злодеи должны пройтись по моему трупу, прежде чем прикоснуться к моим детям и мужу. Это должно было быть шуткой, чтобы отмахнуться от неприятной темы, но Айзава каким-то образом почувствовал искренность, источаемую этим человеком. — Спасибо за сегодня, — сказал Тодороки Кен и ушел, догоняя своего сына, ожидавшего в двери класса. По какой-то причине Айзаве показалось, что он видит спину приговоренного к смертной казни, идущего на нее. Каждый шаг был тяжелым, но твердым, пока он шел. Он увидел, как пальцы беловолосого мужчины слегка дернулись под рукавами, хрустнули суставы, прежде чем он сжал руку в кулак. Затем он улыбнулся своему сыну теплыми глазами и спокойным голосом спросил своего ребенка, готов ли он идти и не стоит ли им зайти куда-нибудь, чтобы взять его любимую лапшу на ужин. Как и все гражданские, Тодороки Кен боялся, что те, кого он любит, могут оказаться в опасности, но он, похоже, принял на себя этот риск. Этот человек действительно любил свою семью.