Inktober со вкусом Ядер-колы

Людей в силовой броне Линда заметила через кристально чистое окно кухни и тотчас же поспешила к холодильнику, повинуясь привычке. Подумав немного, она решила пока поберечь пирог и разузнать о гостях побольше — вид их не внушал ничего хорошего, — но поставила свежую заварку для чая. Для хорошего впечатления нужно быть гостеприимной. Машинально поправив перед зеркалом причёску, Линда вышла из дома и встала рядом с сыном, как полагалось приличной матери. Марта тоже стояла на улице, держа Дженни за руку. Сёстры быстро переглянулись и вновь замерли, будто два зеркальных отражения. Джек Смит по традиции встретил гостей на дороге приветственной речью: — Добро пожаловать в Андейл — лучший город в Штатах! Отрадно видеть, что Братство Стали заботится о безопасности, но у нас даже чересчур спокойно… Смеялся Джек в одиночестве и вскоре вовсе затих, будто кто-то сдавил ему горло. — Папа с ними разберётся, — произнёс Джуниор. Заметив же на лице матери испуг, от былой самоуверенности в его голосе не осталось и следа. — Правда же? Незнакомец явно знал, что и где нужно искать. Линда была довольно глуповатой, но даже она поняла, что в город пришли не очередные рейдеры или мародёры, а настоящая беда. Это был конец их тихой счастливой жизни. — Зачищай дома, выводи людей на улицу. Они держат свою кухню в подвале того дома, — пальцем он указал в сторону семьи Смитов. — И смотри, не купись на вялый вид: эти — настоящие монстры. Когда солдат прошёл мимо, Линда постаралась улыбнуться как можно приветливее. Ключ от подвала же она сжала покрепче в маленьком кармашке летнего платья — пусть отрезают ей руку, если хотят забрать его. Когда в доме послышался грохот, Линда поняла, что в ключе пропала необходимость. Она вцепилась в плечи Джуниора с такой силой, что тот начал сопротивляться и хныкать. Впервые за долгие годы Линда чувствовала, что теряет контроль. Распланированная жизнь утекала сквозь пальцы, не обещая ничего, кроме холодной пустоты впереди. Где же, где же обещанное солнечное счастье? Пока солдаты осматривали их дом, Джек молча держался в стороне, чем вызвал внутреннюю волну возмущения в душе Линды. Только Билл мужественно встал перед вооружённым человеком и постарался уладить явное недоразумение. — Позвольте, — сказал он, — какова причина вторжения? Андейл — победитель в конкурсе «лучший город в Штатах», мы живём скромно и тихо… — Я это уже слышал, можешь не повторять, — грозно произнёс незнакомец в ответ. От его голоса Линда невольно поёжилась. — Палач, пакуй их. — Вы не имеете права… Билла никто и слушать не стал. Тот, которого назвали Палачом, быстро оказался у него за спиной. Будто в замедленной съёмке, Линда наблюдала, как на голову её брата опустился приклад лазерной винтовки, и лишь в последний момент успела прикрыть глаза Джуниора ладонью. Джек не стал дожидаться своей участи и бросился на ближайшего солдата, но тот явно ждал отпора. От одного удара Джек согнулся и упал на колени, хватаясь за грудь. Лишь затем Линда заметила на руке незнакомца пневмокастет. Она не собиралась убегать: несмотря ни на что, Андейл был её домом, идти было попросту некуда. Поколениями их семья жила здесь. Поэтому, когда рядом раздался лязг стальных пластин, она смиренно прикрыла глаза и крепче прижала хныкающего Джуниора к себе. Очнулась она в собственном подвале, уже в одиночестве. Руки сковывали ржавые кандалы, а цепи тянулись до приваренной решётки. По иронии судьбы она оказалась на месте тех редких гостей, что ещё только ждали своей участи. Линда была запасливой хозяйкой и ресурсами никогда не разбрасывалась. Живое хранится дольше мёртвого. Голова болела после удара, но больше волновал холодный каменный пол, на котором Линде негде было разместиться. К тому же она всё ещё была в летнем платье. Их подвал был самым холодным, поэтому прадед Линды и устроил здесь холодильник с разделочной. К ночи она уже билась о решётку, точно дикая кошка, пытаясь хоть как-то согреться — пусть и за бессмысленным занятием. Крики о помощи улетали в кромешную тьму. Незнакомец вернулся утром, когда Линду вовсю бил озноб. Глаза слезились, горло раздирало так, будто по нему проехались тёркой. Как опытная хозяйка, через руки которой прошли десятки людей, она понимала, что долго не протянет, и приготовилась слушать. Должно же быть какое-то оправдание жестокости! Незнакомец явился без силовой брони и теперь не казался Линде таким уж грозным. Брезгливо осмотрев столы, запачканные кровью, мешки с одеждой покойников, разделочные ножи и пилы для костей, он криво усмехнулся. — Держитесь как аристократы, а за душой прячете грязь. Самой-то не противно было в таких условиях еду хранить? Он передёрнул плечами и отвернулся от разделочной, сосредоточившись на Линде, которая даже не шелохнулась, несмотря на холод. — Твой муж говорил, что вы — цивилизованные люди, живущие по законам старого мира. Честно, я просто в восхищении. Не врала старая поговорка, будто человек человеку — волк. Только волки своих не едят. — Я не понимаю, — одними губами прошептала Линда. От напряжения связок горло болело так, точно внутри застрял нож. Закашлявшись, она откинулась спиной о стену, чтобы отдохнуть. Ног Линда уже давно не чувствовала. Незнакомец, глядя на неё, только покачал головой, затем вышел и через несколько минут вернулся с тарелкой горячей похлёбки. — На, — буркнул он, когда поставил посуду на пол. — Потом поговорим, — заметив её удивлённый взгляд, хмыкнул. — Никаких приборов, ешь с пола, как полагается волку. Я ухожу — не смею смущать леди. Он скрылся за железной дверью, и Линда тут же припала к тарелке, точно оголодавшая собака. Похлёбка была очень горячей, горло снова отозвалось болью, но затем Линде стало гораздо лучше. Незнакомец явно что-то хотел от неё, раз оставил в живых и намеревается поговорить. Первой пришла мысль о сейфе Билла и семейных ценностях. Андейл был самостоятельным городом, крышки тратились редко, и за долгие годы их скопилось немало. Другой вопрос — оставят ли ей жизнь взамен, и что случилось с остальными членами семьи? Когда незнакомец вернулся, прихватив с собой садовый стул, Линда встретила его горделиво, с вызовом, как настоящая хозяйка. Казалось, это незнакомца даже позабавило. — А я тебя сразу вспомнил, — сразу произнёс он, усевшись на стул. — Помню, ты нас угощала при встрече и улыбалась так, будто добра желала. Я тогда подумал, что ты похожа на тех женщин с рекламных плакатов кукурузных хлопьев или стирального порошка. Слишком идеальная. Надо было прислушаться к чувству тревоги и убежать сразу, но товарищ мой слишком уж проникся твоим гостеприимством. Ты его отравила — видимо, в двух смыслах, — он нервно посмеялся над собственной шуткой и продолжил. — Я не особо любил его, Буча-то, это правда. Он был слабым и наивным — мы оба тогда были такими. Но он был своим, — незнакомец произнёс последнее слово с жаром, чуть наклонившись вперёд. — То, что вы сделали с ним, я никогда не смогу забыть. Имя никак не отозвалось в воспоминаниях Линды. Слишком много было путников, желавших прикоснуться к красоте «лучшего города в Штатах» — столько пирогов, конечно, в мыслях не удержишь. Меньше было беглецов. Джек всегда говорил, что умерщвлять гостей нужно тихо, цивилизованно. Пока он занимал их разговорами, Линда улыбалась и угощала своим фирменным мясным пирогом, затем подносила свежезаваренный чай с секретным ингредиентом — паслёном. Джек не любил пачкать одежду, поэтому Линда действовала аккуратно. На крайний случай в углу ожидало гостевое ведро для рвоты. Пирог, чай, разговоры о призе за лучший город — всё это не просто ритуал перед убоем, а настоящая семейная традиция. Когда Линда была маленькой девочкой, отец действовал так же. С самого детства ей позволялось наблюдать, ведь приличная семья должна сидеть за столом в полном составе. Со временем Линда сама стала встречать гостей; её душу переполняли счастье и сладкая дрожь, когда странники с удовольствием поедали своих предшественников и просили добавку. — Как видишь, я вернулся в составе новой стаи — точнее, «прайда»! — незнакомец снова рассмеялся. — Знаю, мою затею не все оценят в Цитадели, поэтому мы сохраним разговор в тайне. Правильно, миссис Смит? Линда машинально кивнула — всё, что угодно, только бы этот кошмар закончился. — Знаешь, в нашем классе биологии жили хомячки. Потрясающе тупые создания, скажу я: у них напрочь отсутствовало чувство высоты, и эти пушистые дурни постоянно пикировали со стола на пол, не ведая страха. Но это не самое интересное. Ты знала, что хомячиха сама регулирует численность вывода, пожирая хомячат, которых не сможет прокормить? Голова раскалывалась, но больше — от переполняющего абсурда. Линда не улавливала логики в его словах и спросила прямо: — Зачем ты мне это рассказываешь? В глубине души она знала ответ, и мерзкое, липкое чувство страха уже прогрызало её грудную клетку. Вместо прямого ответа незнакомец сменил тему: — Если бы вы были людьми, я бы разобрался с вами по-человечески, но тюрьма, перевоспитание — всё это не подходит для таких ублюдков, как вы. Твой муж говорил, что в Андейле всегда было две семьи, так что ещё пара поколений — и вы выродились бы от близкородственных связей. Если бы не моя помощь, твои внуки стали бы инвалидами и уродами, как настоящие аристократы. Дед постоянно твердил об этом, а Линда предпочитала его игнорировать — так и сейчас ради семьи и своего счастья она перебила незнакомца очередным вопросом: — Где мой сын? Незнакомец улыбнулся и кивнул в сторону вылизанной тарелки. — Думаю, теперь вы с ним ближе, чем когда-либо.