Inktober со вкусом Ядер-колы

Хьюсен вернулась из пещер совершенно другим человеком — и единственной из обученных рекрутов. Она сумела подлатать рыцаря Шина по пути, но он всё равно был сильно плох и держался на чистом упрямстве. Силовая броня фактически тащила его в себе до Форт-Атлас. После всего, что произошло под землёй, они и парой слов не обменялись. Хьюсен и так побаивалась сурового рыцаря Шина, но теперь больше беспокоилась за его моральное состояние: казалось, ещё капля, и у него напрочь сорвёт предохранитель. Ей чертовски не хотелось видеть непрошибаемого рыцаря сломленным. Вербовщики старались игнорировать её, охрана отвела подальше, чтобы не пугать новобранцев видом крови. В отличие от Шина, Хьюсен отделалась парой ссадин и разбитыми коленями, пока ползала по тоннелям. Во дворе у мастерской ждал доктор Харди. Он тут же обнял Хьюсен, прижал покрепче, а когда отстранился, отвёл взгляд, чтобы скрыть покрасневшие глаза. Трогательная забота неразговорчивого старика сломала последний мост профессионального общения. Хьюсен всё ещё была его ученицей, но теперь — выросла в одночасье и как медик, и как солдат. Именно он и сказал, что она вернулась другой. Вечно неуверенная в себе заика Хьюсен, которая боялась держать оружие, осталась в пещерах, валялась с сотнями растерзанных супермутантами тел. Её зауважали солдаты, скрипторы расспрашивали о миссии, узнав о тревожной находке. Всех приводил в восторг рассказ об эпичных взрывах, толпах мутантов и как рыцарь Шин сдерживал их в одиночку, однако Хьюсен не забывала и об уплаченной цене за успех. Жертв почтили за ужином тягостным молчанием. Странно было вернуться к прежней работе, болтать с доктором Харди, словно ничего не случилось — а так хотелось вырвать камень с сердца, взахлёб рассказать о залитых кровью тоннелях, темноте, вони от испражнений и разложения, как кости попадались под ноги и чего стоило не сблевать при виде тонн разлагающихся, объеденных тел. Хотелось орать о том, что этот мир болен, раз порождал таких чудовищ. Порой ей снились кошмары о клаустрофобных тоннелях из плоти, пройти которые можно было только на четвереньках, загребая кровь и кости руками, опираясь на мягкие, ещё тёплые стены — будто дышащие, живущие своей извращённой жизнью. Хьюсен понимала, что нельзя стать хозяином собственной голове, и ждала — сможет ли вернуться в норму. Она равнялась на паладина Рахмани, познавшую куда больше ужасов, потерь и боли, потому что улыбка и доброе слово порой лечили эффективнее медикаментов. С таким оптимистичным подходом выстраивалась стена отчуждения — иначе можно было сойти с ума от размышлений. Рыцарь Шин явно не умел — или не хотел — её возводить. Если он и вернулся из пещер другим, то не подавал вида, точно постыдную гулификацию от всех прятал. Хьюсен всё ещё побаивалась его сурового взгляда, поэтому не лезла не в своё дело, благо в Форт-Атлас работы по горло хватало. Медицинское оборудование приходило в негодность, техники, понимающие в его ремонте, вымирали, так что современным врачам приходилось разбираться и в механике. Доктор Харди учил её и ворчал, как любой старик, когда Хьюсен проявляла своеволие и заменяла дорогие — по довоенным меркам — детали «всяким мусором». — Какая-то сопля меня ещё учить будет! Да я с рентгеновским аппаратом работал, когда тебя в плане не было! — И за эти двадцать пять лет он ещё больше износился — так кому из нас сложнее? Тут нет ничего сложного, мы со скриптором Вальдес всё обсудили. Она сделала отличную замену. — Может, ты и права, — вздохнул доктор Харди. — Однажды реликты вроде меня исчезнут, и вам, детишкам, придётся крутиться. — Поэтому Братство Стали собирает все чертежи и технологии. Не бойтесь, доктор Харди, не пропадём! Её так распирало от гордости, что появление рыцаря Шина застало врасплох. Обычно он пугал людей у входа и не заходил так глубоко — да и теперь выглядел так, словно был чем-то недоволен: грозно сдвинул брови и буравил тёмным взглядом. Однако Хьюсен словно иммунитет к нему выработала и совсем не испугалась. Доктор Харди хмыкнул, глядя на них. — Ну, раз ты такая самостоятельная, то принимай пациента, а я пока отдохну. Рыцарь Шин молчал, пока они не остались наедине. Хьюсен жестом пригласила сесть и открыла его медкарту на терминале. В скромном медблоке стало душновато. — Всё отлично. Доктор Харди говорил, что беспокоиться больше не о чем. Также он говорил, что проще было залить гипс в силовую броню рыцаря Шина и положить его отдыхать, однако тот рвался к работе и ничего не хотел слушать. Паладин Рахмани отстранила его от вылазок на неопределённый срок — пока в медкарте не появится отметка о выздоровлении. Прочитав весь последний файл, Хьюсен поняла, что доктор Харди почему-то оставил её с этим заключением. — Нужно посмотреть, как заживают ваши раны, — сказала она, но Шин не пошевелился. — Или хотите, чтобы я поверила на слово и поставила вашу жизнь под угрозу? Знаете, сколько бумаг придётся заполнять, если вы где-то умрёте по моей вине? Цокнув языком, Шин нехотя встал, ушёл за ширму и начал снимать броню — та с лязгом падала на тумбу и разрушала чертовски неуютную тишину. Когда же он притих, Хьюсен уточнила: — Всё? — Да, — как-то сдавленно отозвался Шин и, сцепив за спиной руки, вышел в одних трусах. Взгляд был направлен точно в потолок над головой Хьюсен. Она не осматривала Шина сразу после миссии — валялась на скамейке в приёмной и пыталась не расплакаться. Касаться же его сейчас было странно — надавливать на рёбра, подтянутый живот, бёдра, перебитые и собранные по осколкам колени. Она собственными глазами видела, как супермутанты его обстреливали, чуть ли не на куски рвали и взрывчаткой выкуривали из укрытия — а он упёрто прикрывал её собой и твердил сквозь сжатые зубы: «Ты здесь не умрёшь, только через мой труп». Даже стыдно стало, что отделалась она парой ушибов и уколом от столбняка. Впрочем, прибедняться не стоило: без помощи врача Шин ни за что бы не вернулся с победой и новой информацией. Наверное, Хьюсен затянула с осмотром — Шин замёрз, но не бухтел, смотрел точно сквозь неё. От былого грозного взгляда ничего не осталось. Вот он, рыцарь без брони — в прямом и переносном смысле уязвимый. Повинуясь странному порыву, Хьюсен положила ладонь на самый уродливый шрам с левой стороны груди и застыла в собственных мыслях. Чувствовалось мерное биение его сердца. Шин вздрогнул и встретился с ней взглядом — точно пил соки из души, чего-то ждал и злился, чуть ли не пыхтел. — Спасибо, что вытащили меня оттуда. Это был жестокий урок, но нам обоим он был необходим. — Вы никому не сказали, что я… что там ещё произошло. …Что он чуть не сломался, когда вновь принял неверное решение и тем самым погубил послушников. По его приказу они оказались в западне, и Норланд пожертвовал собой, чтобы прикрыть отступление. — А что произошло? Рыцарь Шин оказался человеком — вот уж новость. Задним числом все мудры, но далеко не каждый готов признать ошибку. Только больше не жертвуйте собой, чтобы доказать раскаяние, пожалуйста — а то кому вытаскивать меня? Можете одеваться. Вечно нахмуренные брови Шина взлетели от удивления, когда Хьюсен робко улыбнулась. Он снова не пошевелился, о чём-то размышляя. — Ещё вопрос, кто кого вытащил… Как у вас дела? — наконец выпалил он в смятении. Хьюсен тоже засмущалась, и речь снова вышла из-под её контроля. — Благодаря вам — не пострадала. Будем считать, что мы стали отличной командой? Незачем ему знать про её кошмары — у самого достаточно. Ничего нового они друг другу не скажут. Лучше влить в пустоту немного света. Шин кивнул с серьёзным видом, как обычно. — Я буду рад такому прикрытию. Гордость вновь расправила плечи, и Хьюсен широко улыбнулась. Шин неловко повторил за ней — краем губ, словно впервые, — потихоньку заражаясь её оптимизмом. — Договорились. Теперь одевайтесь, а то это становится странным. Заветную галочку она ему всё же поставила — и себе выписала билет в нескончаемые ночные кошмары. Однако одной в них барахтаться Хьюсен уже не будет.