***
Юнги с Тэхёном входят в отделение, занося большие и тяжёлые пакеты. Два других сотрудника увлечены работой и даже удивляются их такому появлению. — Вау, по какому поводу праздник? — интересуется Хосок, записывая что-то себе в блокнот, а после хлебая кофе из бумажного стаканчика. Его вечная неизменная привычка - вёдрами пить этот кофе. — Нет, не праздник. Тут скорее наоборот, — отвечает ему Мин, ставя пакет на пол возле стола Чона, а после двигая стул на колёсиках собственно туда же. Он садится на мягкое сиденье прямо напротив кинолога. — Да, мы с хёном решили, что надо хорошо выпить, потому что наше дело грозится свести нас с ума… — Тэхён берёт свой стул, везя его к столу Чон Хосока. — Так как вы съездили? — спрашивает Намджун, тоже подходя и садясь на стул для заявителей, пока Юнги разливает соджу по четырём пластиковым одноразовым стопкам. — На самом деле, это какой-то дурдом, — отвечает следователь. — Про Ли Дэхюна ничего неизвестно, у нас в изоляторе какой-то странный парень, как-то связанный с Ли, но говорить о нём ничего не хочет. Сегодня мы хотели узнать про громилу побольше, поехали в морг, но выяснили, что на листе с данными родственников, которые приезжали на опознание, имеется ещё одна странная, ранее неизвестная нам в этом деле деталь. — Звучит и вправду странно, так что за деталь? — интересуется криминалист. — Оказывается, в списке пассажиров самолёта есть один парень. Его родные не смогли опознать его тело или вещи среди обломков. Родственники уверены, что он каким-то образом остался жив, но это абсолютно невозможно, — отвечает Мин, а после залпом выпивает стопку соджу, не закусывая. — В каком смысле жив? — не понимает Намджун. Хосок внимательно слушает, хмурясь с каждым словом всё больше. — Самолёт же взорвался в воздухе. Это даже крушением назвать-то тяжело. — Не знаю… — отвечает Юнги, а затем тяжело вздыхает. — В самолёте ведь точно не осталось ни одного живого человека? — на всякий случай уточняет кинолог, поглядывая на своих друзей-коллег. — Нет. Конечно нет. Ты же помнишь, что произошло с самолётом в воздухе, хён? — говорит Тэхён, оперевшись подбородком на руку, стоящую локтём на рабочем столе. — Я удивлён, что некоторые вещи уцелели, но о людях и говорить не стоит. Шанс выжить полностью исключён. — А этот парень… Почему его не опознали? Его родственников что, заставили узнать его по груде пепла, что от него осталась или как? — спрашивает Хосок. — Хён, опознать останки после такой катастрофы нереально, вся надежда только на какие-то хоть немного уцелевшие фрагменты одежды или личные вещи. Но даже те выглядят ужасно, на них толстый слой гари. Вполне возможно, что родственники того парня, понимая это, просто не нашли в себе силы и вообще не пришли на опознание от горя. Конечно, в таких случаях делают ещё и медицинскую экспертизу - ДНК-тесты, но что-то подсказывает мне, что и от них эти люди отказались. — Слушайте, — резко обрывает Юнги, — а вдруг тела этого парня там действительно не было и, соответственно, личных вещей тоже? Вдруг его родственники пришли, но опознавать было нечего? — Ты думаешь, он просто мог не полететь тем рейсом? — хмурится Намджун. — Я лишь предполагаю, — Мин снова наливает соджу себе в стакан. Его друзья, а отличие от него, настолько заняты размышлениями, что еще ничего не выпили. Однако Юнги всё равно, он желает как можно скорее напиться. — А почему бы ему не лететь? — произносит Чон. — Тогда он еще не мог знать, что произойдет с самолетом… — Если только ему на ухо об этом не шепнуло шестое чувство, — кивает Намджун. — Я в такое не верю, — честно признаётся Тэхён. — Хотя, чтобы исключить все возможные варианты развития событий, мы можем выяснить, сколько на этот рейс было продано билетов и сколько человек присутствовало на борту. Данные по всем: и пассажирам, и экипажу самолёта. — Тогда нам обязательно нужно этим заняться, — кивает Юнги. — Но не сегодня. Сделаем это завтра, поедем в аэропорт и поговорим с представителями авиакомпании, которой принадлежал этот рейс. Еще мы должны опросить родственников этого парня, вдруг у них есть своя версия произошедшего? — Я надеюсь, что они согласятся с вами разговаривать, — произносит Намджун. — И я надеюсь, что это наше подпольное расследование не дойдёт до шефа, иначе нас самих всех посадят. — Ксати, что он сказал насчёт парня в изоляторе? — спрашивает Хосок. — Он еще не в курсе, — отвечает Тэхён. — У него дел невпроворот, он мотается туда-сюда из Сеула в Тэгу, потому что планирует расширить штаб и как раз ведёт переговоры с большим филиалом. Юнги наливает себе ещё и ещё, с ужасом осознавая, что ему не раскрыть это дело. Кем он вообще себя возомнил? Богом? Простому следователю это всё неподвластно. Когда шеф окончательно вернётся на работу после отпуска, он накроет всю эту шайку и ему просто придётся смириться, что падение самолёта — несчастный случай, как сильно это бы не хотелось принимать. Следователь пьёт ещё, понимая, что осилил целую бутылку в одного. Пока у него есть немного времени, он снова попытается. Юнги встаёт с места, берёт коробку шоколадного печенья, которое просто обожает, но не может есть из-за проблем со здоровьем. Он слышит ничего не понимающие возгласы своих друзей и отвечает кратко: — Я в изолятор.***
— Ну привет, — произносит Юнги пьяно, усаживаясь напротив пленника. До этого следователь, пошатываясь зашёл в допросную. Он ничего не поел, поэтому его сильно развезло от алкоголя. — Здравствуйте, — кивает головой парень без имени. — Почему Вы пришли так поздно? Полицейский смотрит на часы: уже одиннадцать вечера. День прошёл как-то быстро и скомканно. — Поздно? — переспрашивает Мин чуть заплетающимся голосом. — Кем ты себя вообще возомнил? Думаешь, ты имеешь право разговаривать так со мной? — он хмурится, смотря с презрением. — А разве можно устраивать допрос в такое время? Мне всегда казалось, что в полиции есть свои строгие правила и дисциплина. Что, если Вам захочется пообщаться со мной в три часа ночи в следующий раз? — возмущается парнишка. — Не льсти себе, я к тебе не для общения пришел, — ухмыляется Юнги. — Как тебе тюремная еда, нравится? — будто бы издеваясь спрашивает следователь. — Терпимо… — выдыхает парень, скрещивая руки на груди. — А Вам что, есть что мне предложить? — Допустим, — кивает мужчина, из внутреннего кармана пиджака доставая чуть смятую пачку шоколадного печенья. Он кладет её на стол, двигая рукой на середину, прямо между ними двумя. — Например, это. Незнакомец ухмыляется, опуская взгляд на сладость. — Снова будете ставить мне ультиматумы? — Так и есть. Причем требования мои к тебе более чем ясны. Всего-то назвать свое имя и рассказать о том, кто такой Ли Дэхюн. Видишь, я к тебе по-человечески… — Да неужели? Вы для этого пытаетесь меня дрессировать? Сделай то, сделай это, и получишь вознаграждение? Прямо как в цирке… — раздаётся высокий смех. — Но я вынужден Вас огорчить: я ничего не скажу. Юнги фыркает, тоже тихо смеясь. Он сильно пьян и это не скрывается даже от пленника изолятора, а потому тот выглядит озадаченным. — А я кажется пообещал тебе, что если не начнёшь говорить, то я выпущу тебя из изолятора. Видимо, ты решился всё же покинуть это страшное место. Поздравляю, — кивает Мин, крича в сторону, туда, где находятся охранники: — Сонджун, будь добр, сопроводи парня и отдай ему вещи. Он теперь свободен… Человек без имени хмурится, обнимая себя руками. Он видит, как в допросную заходит охранник, а после вдруг говорит: — Хорошо, я отвечу Вам… Юнги же приподнимает оттопыренный указательный палец, прося пришедшего охранника подождать. — …Но при одном условии, если мы останемся с Вами только вдвоём, — продолжает парень. — Хорошо, — кивает следователь. — Сонджун, оставь нас. — Не положено, следователь Мин, — отвечает охранник. — А я говорю, оставь нас, иди домой. На сегодня твой рабочий день закончен. — Но… — Никаких «но» или ты хочешь, чтобы я пожаловался шефу, что ты не выполняешь мои приказы? Помнишь, в его отсутствие главный здесь — я? — Юнги чуть повышает голос и слышит вздох, после чего они действительно остаются в этой комнате только вдвоём: он и пленник. Мин готов на многое ради правды, даже ослабить меры безопасности этой ночью. Они сидят в тишине. Следователь терпеливо ждёт, пока пленник не заговорит. Проходит десять минут, двадцать, но ничего не меняется и даже золотому терпению Юнги приходит конец. — И для чего всё это было? — Мин даже кажется протрезвел, пока ждал. — Не давите на меня! — нервничает парень, прикрывая глаза и медленно выдыхая. Юнги кладёт голову на руку, локоть ставит на стол железного стола и смотрит на него. Под тусклым светом допросной этот человек без имени кажется симпатичным. Просто Мин повидал за свою жизнь здесь очень многих и лица преступников были одно страшнее другого. Пленник очень сильно от них отличается. И дело даже не в том, что на фоне их этот парень красивый, нет. Он красив сам по себе. — Чем тебе охранник помешал, я не понимаю? — не давя, с улыбкой спрашивает Мин. Сейчас то он понимает, что парень не может не заговорить. Он сделает это в любом случае. — Мне так спокойнее… — негромко отвечает пленник, всё ещё держа глаза закрытыми. — Так тебе нужно время, чтобы собраться с мыслями? — уточняет следователь и получает кивок. — Мм, ну тогда я подожду еще. Ночь длинная, а мы никуда не торопимся. И Юнги уверен: этот парень что-то знает. Иначе не объяснить его странного желания молчать, просто так он бы не стал водить полицейского за нос, да и изолятор — сомнительное удовольствие. Речь идёт о чем-то серьёзном и главное — понять, о чём именно. — Я знаю о том, что Ваша жена погибла… — произносит парень наконец, открывая глаза. Следователь хмурится, сосредотачивая своё максимальное внимание. Он даже подаётся вперед всем своим телом, показывая, что заинтересован слушать дальше. Пленник продолжает: — Трагедия с самолётом — не случайность. Это подстроенный терракт. — Кем? Ли Дэхюном? — уточняет полицейский и получает отрицательное мотание головой. — Они всё знают обо мне, — шепчет парень. — И они найдут меня рано или поздно. Пожалуйста, не лезьте в это дело, не пытайтесь выяснить, кто такой я и Ли Дэхюн. Это страшные люди. Они придут, они найдут нас всех и убьют. От дерзкой оболочки парня ничего не осталось. Юнги видит перед собой до смерти напуганного человека и заметно сразу, что он не врёт. — Кто придёт? — спрашивает Мин. Слеза скатывается по щеке парня самопроизвольно и он мотает головой, делая жест рукой, будто бы закрывает рот на замок. Юнги становится не по себе…