RED ROOM

Harry.       Было что-то в том, чтобы развратить ее, что заставило мою кожу покалывать, даже когда дьявол не восседал на моем плече, требуя, чтобы я оставил на ее коже синяки и красные отметины.       Меня должен был волновать тот факт, что, хотя я не был в маниакальном состоянии, чувство абсолютной эйфории охватило меня из-за следов, которые были разбросаны по ее телу из-за грубости моих рук.       Это означало, что я теряю самообладание. Медленно, но верно дьявол и его мысли становились моими собственными, а ангел начинал исчезать в темой глубине моей головы.       Я тихо напевал в тишине комнаты, намыливая ее обмякшее тело водой и зачарованно наблюдая, как пузырьки на мгновение покрывали ее кожу, прежде чем соскальзывали вниз по телу обратно в теплую воду.       София, чье имя я все еще отказывался произносить вслух, лежала у меня между ног, половина ее тела была скрыта под пеной, которую я вылил в огромное джакузи. Ее голова покоилась у меня на плече, а моя рука крепко обхватывала ее за талию, чтобы не дать ей соскользнуть. Если бы не дьявол и его требования, София, возможно, не была бы сейчас в моих объятиях, позволяя мне прикасаться к ее нежной коже, так что в некотором смысле я должен был поблагодарить его за этот момент блаженства. Может быть, если бы я продолжал слушать его, София позволила бы мне обнять ее, поцеловать… а может даже и разрешила мне обратить ее прекрасный разум в темное мышление.       Когда я впервые встретил ее, я не хотел этого делать. Я хотел сохранить ее разум чистым и избавить от агонии, которой являлась ее жизнь, но после того, как стал свидетелем того, какой по-настоящему дикой она могла быть, с пистолетом у виска и пятнами крови на шее, я ничего так не хотел больше, как удержать ее рядом и вместе завоевать мир. Мы могли бы раскрасить мир в красный цвет. Убивать любого, кто осмелится задавать нам вопросы. Она могла бы стать моей Королевой среди остальной челяди. Она медленно лишала меня рассудка, и было абсолютно справедливо, что я поступал с ней также.       Образы Джокера и Харли Квинн пронеслись у меня в голове, и мне пришлось сдержать улыбку при этой мысли. Она стала бы такой сильной рядом со мной. Ей больше никогда не пришлось бы беспокоиться о том, что ее снова кто-то обидит.       София слегка пошевелилась в моих объятиях, когда вода потекла по ее руке с того места, где я двигал мочалкой.       Моя мама была великолепной женщиной, и все еще оставалась такой. Никогда не забуду все то, что она делала в моем детстве, пытаясь создать такую идеальную иллюзию, что я нормальный. Это включало в себя принятие ванн с пеной каждый раз, когда мои мысли брали надо мной верх и я действовал импульсивно. Ванна с пеной в детстве была для меня чем-то вроде успокаивающего ритуала. Она возвращала меня с небес на землю и помогала понять, что слезы становились невидимыми, когда падали в воду после очередного приступа маниакальности. София не поняла бы, насколько интимным для меня был этот момент, а я никогда бы не признался, насколько монументальным было то, что она была рядом. Ванна с пеной всегда были для меня слишком… личным. Даже будучи взрослым, как бы по-девчачьи или по-детски это ни казалось, я нуждался в заземлении, когда пальцы не переставали дрожать от выброса адреналина. Мама говорила, что это было единственное место, где дьявол не мог добраться до меня. Она никогда не осуждала меня, хотя даже с юных лет я видел страх в ее глазах. Это заставляло чувство вины внутри меня расти с каждым разом. Мама готовила для меня ванну, притворяясь, что не плачет, ворковала нежные слова, прежде чем давала мне минутку побыть в одиночестве, пытаясь урезонить отчима по поводу моих вспышек гнева.       Я сглотнул при одной только мысли о моем отчиме и тряхнул головой, чтобы прогнать образы его лица. Он был похож на дьявола. Краснолицый, всегда злой, постоянно кричащий. Он был ужасным человеком.       Я слегка расслабился, когда София снова пошевелилась, на этот раз ее нежная рука прижалась к моему бицепсу, пока я водил мочалкой по ее телу, удаляя все следы крови с ее фарфорово-белой кожи.       — Расскажи мне о грозах, — тихо попросил я. Мой большой палец потерся о ее живот под водой, и она глубоко вздохнула. Вздох, который звучал так, будто она была довольна.       Это заставило мою кожу покрыться мурашками от какого-то счастья, которого я не испытывал уже долгое время. Я хотел, чтобы это чувство, этот образ, этот день запечатлелись в моей памяти на всю оставшуюся жизнь.       — На самом деле рассказывать нечего, — ответила она, слегка зевнув. Ее голос был тихим, и я слышал, как ее клонило в сон, но она не делала даже попыток встать и выйти из ванны. — Я боялась их, когда была маленькой, и, как любой ребенок, хотела, чтобы родители защитили меня, но, конечно, они этого не делали…       На мгновение она замолчала. Я провел мочалкой по ее груди, наблюдая, как ее лицо покрылось маской задумчивости. Она была так прекрасна во всех своих проявлениях. Ее волосы были собраны на макушке, обнажая длинную шею и все сопутствующие отметины. Ее усталые глаза были прикрыты, пока она задумчиво смотрела на выложенную плиткой стену.       Мне хотелось прижаться губами к ее ключице, чтобы отвлечь от мыслей, которые теперь требовали ее внимания, но я боролся с собой, чтобы не делать этого. Я не знал, к чему все приведет, если мои губы снова коснутся ее кожи. В глубине души я знал, что она, вероятно, не выдержит еще одного раза, и не хотел давить на нее, несмотря на то, что мое тело снова жаждало ощутить каждый дюйм ее тела.       — В конце концов, я переросла это, — продолжила София. Она подняла руку над водой, не сводя глаз с пузырьков, скользящих по ее руке. — Я сама научилась переживать это, потому что не осталось никого, кто мог бы меня утешить. Будучи маленькой девочкой, родители которой постоянно были под кайфом, мне приходилось довольно быстро взрослеть, и преодоление подобных детских страхов было одним из этого.       Я задумчиво кивнул. У меня не получалось представить Софию маленькой девочкой, плачущей в свою подушку, когда гремит гром и небо озаряется молниями. Ее некому было защищать… любить. Это было печально. Тем больше появлялось причин держать ее рядом с собой и заставлять истекать кровью любого, кто когда-либо даже просто неправильно посмотрит на нее. Она заслуживала счастья. Она заслуживала заверений в том, что все будет хорошо. Я надеялся, что стану тем человеком, который сможет предоставить ей это, хотя в тот момент не был в этом уверен. Все зависело от Луи и от того, что он подумает о моем предложении. Он всегда был известен как довольно темпераментный человек. Никогда не знаешь наверняка, как он на что-то отреагирует, и именно это делало приближение к нему еще более опасным, даже если мы когда-то и были на одной стороне.       Я проглотил нервозность, которая начала скапливаться у меня в животе, и снова сосредоточил свое внимание на Софии. Пена начала исчезать, позволяя мне увидеть ее сладкое тело, лежащее под водой. Я сдержал желание коснуться ее груди. Звуки ее стонов, когда я играл с ее сосками, навсегда останутся саундтреком к моей жизни. Такой прекрасный звук, думал я про себя. Не хочу, чтобы кому-то еще посчастливилось его услышать.       Выронив мочалку, я позволил ей всплыть. Я передвинул руку так, чтобы одна легла на край ванны, а другая все еще крепко обнимала ее за талию.       — Это и сделало тебя сильной, — мягко сказал я, и я не шутил.       Многие на ее месте сдались бы под давлением, пристрастились к наркотикам или в конечном итоге покончили с собой. София была другой, она была сильнее, чем сама думала.       — Сильная — не то слово, которое я бы употребила, — усмехнулась она.       Я нахмурился.       — Что бы ты…       Меня прервал звук телефона, внезапно зазвонившего из соседней комнаты. У меня было искушение забить на это и позволить себе еще несколько мгновений побыть в объятиях Софии, но я знал, что единственным человеком, который мог мне звонить, был Найл, а мне не нравилось не отвечать на его звонки.       — Пора выбираться? — спросила София, как будто прочитав мои мысли.       Я неохотно кивнул, помогая Софии подняться и заворачивая ее тело в белое полотенце, несмотря на ее протесты. Мне нравилось, как покраснели ее щеки, когда она взглянула на меня сверху вниз. Я был возбужден. Конечно, был. София была похожа на ангела, и я хотел, чтобы она принадлежала только мне. Не думаю, что меня когда-либо к кому-нибудь так влекло, как к ней. Ее тело прижималось к моему так, словно было создано только для этого. То, как ее тело реагировало на мои простые прикосновения, вызывало у меня желание обнаружить каждую мелочь, которая заставила бы ее застонать и закатить глаза. Она была чертовски прекрасна.       Девушка выскользнула из ванной, когда я обернул свое собственное полотенце вокруг талии и спустил ванну. Мой телефон продолжал снова и снова звонить, пока я метался по комнате, пытаясь найти его. Я нашел его в джинсах, которые сорвал с себя, когда мне срочно потребовалось трахнуть Софию. Конечно. Это должно было быть первое место, куда следовало заглянуть.       Мгновение я наблюдал, как София надела свободную майку и трусики, прежде чем забраться на кровать в дальнем углу комнаты.       — Ты… — я прочистил горло. Мои щеки покраснели, когда я попытался выдавить эти слова изо рта. — Тебе там удобно?       Брови Софии нахмурились. Ей потребовалась пара секунд, чтобы понять, о чем я спрашиваю, прежде чем на ее лице отразилось удивление.       — Эм… да. Все хорошо, собираюсь просто лечь спать.       Попытавшись проигнорировать внезапный укол в груди из-за того, что она практически отказалась от того, чтобы спать вместе, я кивнул, не в силах смотреть ей в глаза. Я не был уверен, что, по моему мнению, должно произойти после того, как мы займемся сексом, но я подумал, что спать рядом с ней было бы неплохо. Знаю, она была здесь не по своей воле, но мне хотелось, чтобы она знала, что я защищу ее… от всех, кроме себя. Она была бы в безопасности, спрятавших у меня в объятиях, пока спала.       — Надо ответить, — я указал на свой телефон, который не переставал звонить. Бросив полотенце на пол, я порылся в сумке на своей кровати, стараясь, чтобы никакая одежда не касалась самой постели, прежде чем натянул спортивные штаны и носки.       Я чувствовал на себе ее взгляд, но отказывался смотреть в ее сторону, выходя из комнаты. Мне не хотелось так сильно хлопать дверью, но я не смог удержаться от того, чтобы не вздрогнуть, когда звук эхом разнесся по коридору. Я просто не понимал, как она могла не чувствовать того, что чувствовал я. Почему она не хотела спать со мной?       Покачав головой, я попытался избавиться от мыслей об отказе, прежде чем ответил на звонок.       — Да?       — Что, черт возьми, с тобой не так? — закричал в трубку Найл. Я поморщился, вынужденный держать телефон в нескольких дюймах от уха, пока ирландец ругался. — Ты всегда отвечаешь на звонки, а сейчас мне пришлось звонить шесть ебаных раз, чтобы дозвониться. Я думал, ты умер!       — Извини, я просто был кое-чем занят, — я нахмурился. — Этого больше не повториться, — пообещал я.       Я прислонился спиной к двери, пытаясь охладить свою горящую кожу. Несмотря на то, что я только что вышел из ванной, моя кожа горела так, словно была в огне. Я не был уверен, было ли это от чистого адреналина или от неприятия, которое витало во мне.       — И чем ты был занят? — требовательно спросил Найл. Я слышал шуршание простыней на заднем плане, что означало, что парень, к счастью, остановился, чтобы немного отдохнуть этой ночью.       Я прочистил горло, глядя в пустой коридор. Мне стало интересно, были ли мы единственными во всем здании.       — Спайси.       Тишина.       — Ты занимался Спайси? — медленно спросил Найл с неподдельным ужасом в голосе.       Я прикусил губу. В такие моменты, как этот, я жалел, что не могу лгать Найлу и не чувствовать за это никакой вины.       — Нет. Ладно. Я действительно это сделал, но мы были в ванной, когда зазвонил телефон.       Снова повисла тишина, за которой последовал тяжелое дыхание Найла.       — Найл? — спросил я, опуская взгляд на телефон, чтобы посмотреть, не прервалась ли связь.       — Где ты? — внезапно потребовал он. Обычно жизнерадостный ирландец теперь совсем не шутил.       — В мотеле в каком-то маленьком городке. А что? — вздыхая, спросил я.       — А что?! — закричал Найл. Я услышал, как на заднем плане что-то упало. — Потому что ты явно сошел с ума, черт возьми. Я знал, что это плохая идея — ехать в разных машинах.       — Это была твоя идея, — я не смог удержаться и фыркнул.       — Заткнись, — рявкнул Найл, прежде чем вздохнуть. — У тебя даже голос звучит по-другому. Ты говоришь более… уверенно. Ты хорошо себя чувствуешь?       Я поджал губы. Это был самый вежливый способ Найла сказать, что мой голос звучал маниакально.       — Я не убил ее, если ты об этом думаешь.       — Мне было бы все равно, даже если бы ты это сделал, — с издевкой сказал он. — Я забочусь только о тебе и о том, что происходит в твоей голове. Мне стоит развернуться и встретить тебя где-нибудь? Помнишь, что случилось с Реб…       — Не упоминай о ней, — внезапно рявкнул я. От одного ее имени у меня задергался глаз. — Это совершенно другое. Ты ведь сказал, что мы оба знаем правду. А теперь ты согласен с Биллом?       Найл на мгновение замолчал.       — Нет, Гарри, не согласен. Я просто не хочу видеть, как ты возвращаешься в то состояние, в котором ты был, пока она была рядом.       Моя рука дрожала, когда я проводил ею по волосам. Кончики их были мокрыми, и я ненавидел это ощущения, когда они прилипали к моей шее сзади.       — Я в порядке, Найл.       Нет, не в порядке, рассмеялся дьявол. Все снова будет точно также как с Ребеккой. Как волнующе.       Я крепко зажмурился. Дьявол снова сидел у меня на плече, дразня яркими воспоминаниями.       — Гарри… — Найл глубоко вздохнул. — Я могу развернуться прямо сейчас. Я буду там всего через пару часов.       Я слышал, как он беспокоился за меня и понимал, что я теряю самообладание. Я ненавидел то, насколько это было очевидно для него. Ненавидел, что он мог читать меня как книгу, ведь это только подначивало дьявола, который смеялся над тем, как легко он влиял на мои мысли. Я разрывался между желанием послушать его, потому что он так сблизил меня с Софией, и страхом, потому что он также был причиной того, что во мне было так много гнева.       — Со мной все будет в порядке, просто планы немного отложатся, — со вздохом ответил я. — Тебе нужно добраться до Луиса прежде чем они доберутся до него. Нам совсем не на руку, чтобы кто-то повлиял на него, прежде чем мы сами не поговорим с ним.       Найл прекрасно знал, что я был прав, но это не означало, что ему нравилась эта идея.       — Ты позвонишь мне, если что-нибудь изменится?       — Конечно, — ответил я. — Кстати, ты ведь не просто так мне позвонил?       Найл был отличным лжецом, и я различал это даже по телефону.       — Просто так, — легко соврал он. — Я позвоню тебе завтра, ладно? Осталось не так уж много времени. Убедись, что не упускаешь из виду ничего подозрительного.       Я ненавидел лгать, и то, что Найл лгал мне прямо сейчас.       Ты никому не можешь доверять, да? Насмехался дьявол. Найл такой же, как и все остальные.       Уже очень давно я не слышал, чтобы дьявол говорил о Найле, и тот факт, что в моих мыслях сейчас крутились все сценарии того, как Найл предает меня, заставил меня вжаться спиной в стену и зажмуриться. Мне хотелось, чтобы Ангел снова появился и прошептал слова ободрения, но он был так глубоко запрятан в глубине моего сознания, что не думаю, что я мог бы услышать его в ближайшее время.       — Обязательно, — процедил я сквозь зубы. Я коротко попрощался, прежде чем закончить разговор и вернуться в комнату.       Дыхании Софии было единственным, что я слышал. Я постоял мгновение в темноте комнаты, пока мои глаза привыкали к ней, прежде чем сосредоточился на ее кровати. Она не спала, хотя лежала достаточно тихо, что я подумал, что она уснула.       В моей голове стучало от количество мыслей, что мне было трудно сосредоточиться. Я не думал, что смогу заснуть, по крайней мере, сейчас. Предполагалось, что ванна должна была меня успокоить, хотя бы ненадолго, но чувствовал я себя так, словно находился в эпицентре колоссального нервного срыва, и выхода из этого не было. У меня даже были проблемы с дыханием.       Как раз вовремя! Дьявол застонал. Самое время для массового убийства. Раскрась этот город в красный цвет!       Уронив телефон на пол, я сжал волосы в ладонях. Я не знал, как остановить бегущие в моем сознании мысли. Не тогда, когда все стало так плохо. Мысли о Ребекке, Найле и даже о отчиме начали проноситься у меня в голове. Я должен был догадаться, что это была совсем не хорошая идея — тащить Софию со мной в гребаную ванну.       Я сидел на краю кровати, погруженный в собственные мысли и пытаясь успокоиться от всего, что носилось в голове. Я не знал, как мне остановить это.       — Гарри?       Голос Софии прозвучал как мед. Посреди хаоса, царившего в моем сознании, ее голос словно прорывался сквозь него. Я взглянул в ее сторону, видя, как силуэт ее тела медленно приподнялся.       — Ты… ты в порядке?       Далеко не в порядке. Я становился жертвой своего собственного разума и не знал, как это остановить.       — Нормально, — ответил я.       — Ты… — я услышал, как она вздохнула. — Ты хочешь сюда?       Я не знал, что она имела в виду, но не хотел задавать вопросов на случай, если получу ответ, который мне не понравится. Мои ноги продолжали двигаться, прежде чем я обнаружил, что стою рядом с ее кроватью. Я оказался достаточно близко, чтобы разглядеть, где заканчивалась ее свободная майка и начинались бедра. Достаточно близко, чтобы вдохнуть мягкий цветочный аромат Софии. Как ни странно, это заставило меня немного расслабиться.       — Что не так? — тихо спросила она. Я почувствовал, как девушка потянулась, чтобы коснуться моей руки, и позволил ей сжать ее, сглотнув от того факта, что мое сердце начало замедляться от этого чувства.       А я все еще здесь, рассмеялся дьявол. От меня так просто не отделаешься.       — Мои… мои мысли. Иногда их трудно остановить, — пробормотал я, удивленный собственной честностью. — Но со мной все будет нормально.       София ничего не сказала, и я задался вопросом, был ли вообще в моих словах смысл, или, может быть, я просто напугал ее своей честность.       — Я могу чем-нибудь помочь? — ее дыхание немного изменилось.       Я не знал, почему она вообще захотела мне помочь, но не мог сдержать чувства признательности, пробежавшее по моему телу.       Она делает это, чтобы ты не причинил ей вреда, напомнил мне дьявол. Она такая же, как и все остальные, помнишь?       Я крепко зажмурил глаза. В его словах был смысл.       — Можно… можно мне кое-что попробовать? — тихо спросил я. Я протянул руку, чтобы коснуться ее волос, и услышал, как у нее перехватило дыхание от внезапного прикосновения.       — К-конечно.       Я сунул руку под одеяло, чтобы потянуть ее за щиколотки, вытаскивая их из-под одеяла, пока ее ноги не свесились с кровати, и я не смог встать между ее бедер. Когда я почувствовал, как в ней пульсирует сердцебиение, мое собственное расслабилось от прикосновения. Я сделал глубокий вдох, позволяя себе медленно успокоиться.       В темноте я видел ее недостаточно хорошо, поэтому, когда наклонился, мои губы коснулись ее щеки, хотя я направлялся к единственному месту, где хотел ее почувствовать. Я хотел проверить, сможет ли поцелуй с ней полностью успокоить мои мысли, или это просто плод моего воображения, что она расслабляет меня.       Я сглотнул, когда коснулся ее губ.       — Уверена? — прохрипел я.       Дьявол становился всего лишь легким жужжанием, хотя требовал, чтобы я взял то, что принадлежало мне. Я вздохнул с облегчением, когда ощутил, как она кивнула.       Я запечатлел на ее губах нежный поцелуй, гораздо более сладкий, чем тот, первый, что я украл у нее. Ее дыхание было таким теплым. Мы целовались мучительно медленно, и я наслаждался каждой секундой этого. На этот раз она положила руки по обе стороны от моего лица, притягивая меня ближе. Я застонал в ее рот, когда она приоткрыла его, внезапно проведя языком по моей нижней губы, а она в ответ слишком сладко вздохнула. В этом поцелуе не был ничего спешного или грубого. Он был аккуратным.       Я отстранился, тяжело дыша, прижимаясь своим лбом к ее, пытаясь собраться с мыслями. Мой разум все еще был затуманен, хотя с течением секунд дьявол превращался в белый шум.       Мои пальцы скользнули вниз по всей длине ее тела, и я почувствовал, как она вздрогнула от моего прикосновения.       — Мне все еще больно… — задыхаясь, произнесла она.       Я вздрогнул, стыд пронзил мое тело, когда я подумал о том, каким грубым был с ней.       — Я не причиню тебе вреда, — пообещал я. — Позволь мне помочь тебе почувствовать себя лучше.       На мгновение она заколебалась. Я не хотел признаваться, что мне самому это было нужно. Нужно было знать, помогала ли она мне, или все это было только в моей голове.       — Хорошо, — шепнула она.       Я провел рукой к концу ее майки, чтобы добраться до нижнего белья. Мне не хотелось снова причинять ей боль, и я знал, что если бы мой член снова оказался в ней, я не смог бы удержаться от того, чтобы снова сорваться.       Отбросив ее трусики куда-то за спину, я легонько надавил на плечи девушки, кладя ее на кровать.       Я опустился перед ней на колени, закинув ее ноги себе на плечи. Она ахнула, когда мой язык пробежал по всей длине ее бедра. Я осыпал поцелуями ее кожу, медленно двигаясь вдоль и наслаждаясь моментами, когда она вздрагивала от моих прикосновений. Она была такой уязвимой, жаль, что свет был выключен, и я не видел, как прекрасно она выглядела.       Не теряя времени даром, я приближался все ближе и ближе к ее киске, прежде чем мой язык коснулся ее клитора. Я провел по нему языком, мягко надавливая. Она издала стон, и я почувствовал, как выгнулась ее спина, когда начал медленно водить языком по кругу, наслаждаясь тем, что был вознагражден ее глубокими стонами.       Я продолжал ублажать ее, водя языком вниз, пока не протолкнул его внутрь нее, закрывая глаза от собственного удовольствия.       — Блять, — выдохнула она.       Ее тело дрожало подо мой, и она потянулась, чтобы схватиться за мои волосы. Я застонал, когда она потянула за них, внезапно дергаясь, когда пришла к своему концу. Она продолжала дрожать, пока я слизывал все ее соки, и издал задыхающийся звук, отодвигая голову.       Протянув руку за спину, я бесцельно водил рукой по полу, ища ее трусики, которые тут же надел на нее обратно.       — Ты в порядке? — спросил я.       — Вот теперь точно устала, — глубоко вздохнула она.       Я тихо рассмеялся, чувствуя, как мое тело словно горит в огне. Я был слишком возбужден, но у меня не было намерения что-либо с этим делать. В тот момент я был слишком доволен, наслаждаясь просто тем фактом, что мне снова удалось прикоснуться к ней. Мой разум был как будто спокоен. Не было никаких бегущих мыслей, никаких мрачных визуальных образов, проносящихся в голове.       — Ты… хочешь лечь со мной? — неловко спросила София.       Я замер.       — Уверена? Ты не обязана…       — Уверена, — заявила она, после чего зевнула. — Не помню, когда в последний раз спала рядом с кем-то, так что, если я завалюсь на тебя во сне, ты хотя бы предупрежден.       Мое сердце, казалось, вот-вот разорвется. София отодвинулась к дальнему краю кровати, освобождая для меня место с правой стороны. Подавив улыбку, я забрался в постель. Я был осторожен, чтобы не прикоснуться к ней, и она не сделала ни малейшего движения, чтобы протянуть руку и обнять меня, к моему большому разочарованию.       Прошло всего около десяти минут, прежде чем ее дыхание замедлилось и она заснула. Я все еще не спал, вглядываясь в темноту и размышляя о будущем. Я начинал понимать, что прикосновения Софии успокаивали меня. Они прорывались сквозь требования дьявола, давая мне ясность. Я прокручивал в голове все случаи, когда останавливался от того, чтобы что-то сделать с момента встречи с ней, потому что она говорил меня что-то, что останавливала это.       Как бы сильно мне ни нравилось чувство удовлетворенности и как бы я ни наслаждался тем фактом, что она вытаскивала меня из тьмы разума, в глубине души я знал, что это было далеко не здорово. Я едва знал ее, а она уже становилась моим криптонитом. Зависимостью, которая уже распространялась по моему телу.       В долгосрочной перспективе она не будет в безопасности из-за меня. Я просто не знал, был ли достаточно бескорыстен, чтобы позволить ей уйти, пока не стало слишком поздно.