Убей меня своей любовью

На корабле немного тесно и душно, но ещё более — скучно. Долгие перелёты совсем не годились на то, чтобы повторять в голове план миссии — потому что вместо большей уверенности появлялось слишком много вопросов и тревоги. Джим откидывается назад, прижимается затылком к холодной поверхности обшивки. Думать не о задании тоже не получалось, как бы он не старался. — Выдохни, Джим. Пока что всё под контролем, — Сара заходит и садится рядом, возится некоторое время с ремнями — длинные волосы так и норовят запутаться, потянуть и помешать. Рейнор усмехается — Сара всегда знает, как приободрить. Конечно, пока они в транспортнике, всё будет под контролем, а вот что их ждёт по прибытию — уже другой вопрос. — Даже если что-то пойдёт не по плану мы сделаем как ты любишь… чёрт! — Керриган прикладывает ещё немного усилий, прежде чем зафиксировать себя в кресле, — Будем импровизировать. Такая тактика, вроде, ещё никогда не подводила, — и улыбается-усмехается, как всегда чуть натянув краешек губ, едва заметно фыркнув. Иногда, когда она сама позволяет, её чувства читать так просто — сейчас она расслабленно шутит, а потом привычно пересоберёт волосы в хвост, встряхнёт головой — и от лёгкого веселья не останется и следа. Джима, кстати, всё не отпускает один вопрос… — Сара, у меня есть право на тупой вопрос? Повисает неловкое молчание. Оно длится несколько секунд — тех самых, на протяжении которых можно тщетно попытаться сдержать приступ смеха. Джим чувствует себя ещё более глупо чем если бы он задал вопрос сразу и напрямую. — Хорошо, шериф, но помни, что это последний твой талон на глупый вопрос на сегодня. Давай, задавай уже. Рейнор решает не выдерживать драматическую паузу. И без неё разговор кажется донельзя абсурдным. — Тебе настолько длинные волосы не мешают? Или это что-то вроде части униформы? Я имею в виду, с ними же, наверное, труднее? Волосы может зацепиться, а ещё за них могут схватить в пылу битвы или что-то такое, да и, наверное, уход за ними иногда тратит больше времени… чёрт, ну не смотри на меня так, я же предупредил что вопрос глупый! И я не поверю, что я правда первый, кто задал его тебе. — Вслух — первый, — стоит отдать Саре должное, она даже не смеётся. Но глубоко в глазах пляшут искры, отражаются в глубине зрачка и растекаются электрическим светом по зелени радужки. Смех заперт в её грудной клетке. — Но ладно, ладно. Если тебя это правда так волнует — нет, какого-то официального указа по поводу того, как нужно держать волосы нет и нет, не мешают. Я хожу так, потому что привыкла. — А если в пылу битвы тебя схватят за волосы? — Джим, я убийца, — тон её становится ещё и тянуче-нравоучительным, словно она завязывает петлю вокруг шеи, — Моя работа — сделать всё так, чтобы никто ничего и не понял. А если понял — было бы уже поздно. — Ну, всё не всегда идёт как задумано. Неужели тебя ни разу не хватали? — теперь этот вопрос, если он останется без ответа, действительно стал бы терзать его бессонными ночами. — Даже если хватали — это никогда не становилось проблемой настолько, чтобы мне хотелось подстричься. Так что можешь не беспокоиться о том, что они мне мешают, это не так. И они улыбаются друг другу так, словно они не летят рисковать своей жизнью. — Хорошо. Но если что — я всегда прикрою твою спину. — Я знаю, — Сара накрывает его руку ладонью и наклоняется чуть ближе — настолько, что можно почувствовать дыхание, с которым формируются эти слова. — Я тоже. А теперь, даже если у тебя ещё есть идиотские вопросы — тебе придётся их приберечь на потом. У Джима вопросов больше нет, на душе — поразительно-спокойно, и тревожные, но несформулированные мысли больше не крутятся на самой поверхности сознания, вызывая зудящее желание их выцарапать.

***

Её волосы — жидкое пламя, в которое можно опустить руку и которое при этом не обожжёт. В слабом электрическом свете коморки Рейнора они кажутся ещё темнее, перетекая из огненного в медный. Иногда Сара ощущается чем-то мистическим, древним магическим идолом с человеческими чертами — но притягательным, а не пугающим. Такой, к которой прикоснёшься, чтобы обжечься — а она на самом деле тёплая, настоящая. Но всё чаще она для него — просто человек, из плоти и крови совсем как он. Ореол искрящей опасности разбивается любовью. Джим рассеянно перебирает локоны — заплетает их в маленькие косички и сразу же расплетает — мысли его сейчас очень далеко и руки действуют словно сами по себе. Сара, устроив голову на его коленях, кажется полностью поглощена чтением. Маленький идиллический вакуум, запаянный снежный шар. Это именно то, что остаётся в воспоминаниях. — А знаешь, Джим, — молчание прерывается неожиданно — Сара отрывается от текста и поднимает глаза на него, — ты всё же прав. Кажется, мне всё же стоит сделать что-то с волосами. Возможно, побриться налысо? Как ты думаешь? Рейнор застывает, застигнутый врасплох таким неожиданным вопросом. Он кажется серьёзным — но при этом таким абсурдным, что невозможно представить, чтобы это действительно было правдой. Он ожидает, что она сейчас рассмеётся или продолжит фразу — но молчание становится почти неловким. — Так что скажешь — думаешь, мне не пойдёт? Если честно — Джим сейчас ничего не думает, а в его голове пищит противно — словно компьютер отключили от сервера. — Сара, тебе пойдёт всё что угодно, правда — и я не буду отговаривать тебя если тебе это и правда хочется сделать, — и он касается рукой Сариной щеки, поправляет небрежную чёлку — вот её бы действительно подстричь, она уже в глаза лезет… Керриган даже от чтения отвлекается — откладывает телефон, приподнимается и поворачивается к нему лицом. — Совсем всё? Даже если я сделаю себе ирокез? — и руки её пытаются на голове что-то похожее изобразить. Длинные рыжие волосы не хотят принимать никакую форму — они растекаются обратно — и Сара не выдерживает и смеётся — над собой и над своей простой шуткой. — Даже если ты сделаешь себе ирокез, — Джим наклоняется чуть ближе и оставляет поцелуй на её лбу. — Честно-честно. Правда я думаю, что тебе придётся каждый день изводить несколько баллончиков лака и добрый час на то, чтобы он стоял как надо. Сара прижимается ближе к нему, руками обхватывает шею — и можно услышать, как она тихо смеётся. — Но скажи честно, Джим — ты бы не хотел, чтобы я что-то меняла в себе? — спрашивается это не ради кокетства и точно не для того, чтобы получить дозу восхищения и похвалы — Сара уже знает ответ и просто хочет, чтобы он сказал ей это в лицо. И самое сложное тут — что Джим не знает, как правильно ответить на этот вопрос. Он знает ответ, но он звучит как одновременно и «да» и «нет», и, наверное, со стороны это всё выглядит так глупо что лучше было бы просто помолчать. — Мне нравится, как ты выглядишь. Я не знаю, нужно ли тебе что-то менять, но раз уж тебе хочется — кто я такой, чтобы тебя останавливать? И Керриган улыбается ему, поднимает руки выше, проводя ладонями по щетине на макушке. Под пальцами остаётся ощущение колючих волосинок, чуть покалывающих кожу, и это почти-щекотно. Приятное ощущение. — Я оброс? Думаешь, мне-то точно стоит побриться? Сара ощупывает его чуть придирчивее, опускает ладони на щёки — даже вертит его голову, чтобы рассмотреть получше. — А знаешь, мне нравится. Джим щурится, морщится немного — накрывает её руку своей ладонью, останавливая. — Сара, ну не смешно. — Нет, серьёзно — я бы посмотрела на тебя с более длинными волосами и бородой. Думаю, тебе бы даже пошло, без шуток. — И я опять буду выглядеть как бандит, да, — Джим всё же не может сдержать усмешки — он уже и представить себя не может с такой причёской. Боже, ведь это всё было так давно на самом деле, и он был совсем другим человеком. — А мы разве честные и законопослушные граждане, Джим? — вопрос, конечно, справедливый, но… — Да. Но, по крайней мере, сейчас мне кажется, что мои мотивы стали капельку благороднее. Ну, знаешь — навроде того, что это закончится, и постепенно всё станет лучше. Я смогу жить спокойной жить спокойной жизнью. Мы… сможем. Ты и я — если, конечно, ты сама этого хочешь. Улыбка Сары становится грустной и неловкой. Она сама никогда не заглядывала так далеко — в это абстрактное «когда закончится и станет лучше». Она не знает, может ли сама жить мирную жизнь. В какой-то степени её даже пугает — ведь с каждым днём конец ощущается всё ближе. — Давай посмотрим, Джимми? Нам до этого ещё бы дожить. Да… им до этого ещё бы дожить.