We fell in love in october

Вечер последнего октябрьского дня радовал на редкость чудесной погодой: солнце, стремящееся спрятаться за горизонтом, окрасило небо тёплыми красками; прохладный ветер гонял по саду листья, бьющиеся о стекло оранжереи, цветы в которой горделиво взирали на них, жалких и пожухлых, наслаждаясь своим маленьким летним островком, огороженным надёжной крепостью; не улетевшие на юг птицы копошились за окном, пытаясь найти уголок, в которой можно забиться от холода, и клевали землю, чтобы найти хоть какое-нибудь пропитание. И никто бы не сказал, глядя на эту спокойную картину, что сегодня самый жуткий день в году, когда, по преданиям, просыпается вся нечисть, скрывается во тьме и вылезает в полночь, чтобы нагнать страх и утащить в своё царство усопших. В детстве братья Мориарти собирались в комнате старшего из них, зажигали несколько свечей и рассказывали друг другу страшилки, а точнее слушали Альберта, который мастерски придумывал пугающие истории. Уильям и Льюис, повидавшие за свою короткую жизнь достаточно ужасов, живя на грязных улочках Ист-Энда, не думали, что их может что-то ещё удивить, и соглашались на эту затею из интереса и уважения, но их брат умело создавал такую атмосферу, что каждый скрип, издававшийся старым поместьем, вой ветра и странные стуки заставляли сердца взволновано подскакивать, а их — всматриваться в полумрак, опасаясь наткнуться на чей-то ответный взгляд. Но традиция постепенно сошла на нет, и не было уже ничего страшнее их реальности, погрязшей в крови и муках... Что уж говорить о Холмсах. Майкрофт, всегда любивший подшутить над своим младшим, не упускал возможности напугать его, да так, что Шерлок потом проверял каждый угол и боязливо заглядывал под кровать, при этом делая вид самого храброго человека на свете, но, стоило остаться одному, он с головой нырял под одеяло и крепко смыкал веки. И долго ещё Майкрофт вспоминал эти случаи, наблюдая за закипающим от злости братцем. Теперь две семьи и их друзья собрались в одном доме, скорее не для того, чтобы отметь праздник, а чтобы насладиться компанией друг друга. Звон посуды доносился с кухни, а запах свежеприготовленной еды пробуждал внутри тянущее чувство голода. Уильям держал в руках пирог с алыми сочными ягодами наверху и направлялся к столу, накрытому белой, словно первый снег, скатертью и заставленному разнообразными блюдами и сверкающим на свету фарфоровым сервизом. — Выглядит потрясающе, — восторженно произнёс Шерлок, крутившийся вокруг Уильяма и всячески старающийся помочь. — Это на десерт, — Мориарти слегка хлопнул по тянущейся к тарелке ладони. — Да брось, Лиам. Кому какая разница? Уильям хотел было возмутиться, но наглая улыбка детектива действовала на него, как всегда, обезоруживающе. И почему он так любил проказничать? — Луи не одобрит, — хитро ухмыльнувшись, сказал Лиам, прибегая, может, и не к честному, но действенному способу усмирения. — Он и меня не одобряет, — фыркнул Шерлок, закатив глаза, и почти в ту же секунду затылком ощутил испепеляющий взгляд, поэтому поспешно ретировался, пока это место не стало его последним пристанищем. Льюис подошёл к едва сдерживающему смех брату с парой недостающих тарелок. — Почти всё готово, — произнёс он, оглядывая гостиную. Всю подготовку к ужину мужчина добровольно взял на себя и не ожидал, что она может принести довольно много хлопот, но, к счастью, возникшие проблемы были улажены в кратчайшие сроки. — Ты молодец, — легонько сжав плечо Льюиса, отметил Уильям, в голосе которого сквозила неприкрытая гордость. Неподалёку Фред развешивал последние украшения, добросовестно приготовленные им, как он сказал, для поддержания праздничного настроения и создания атмосферы. Неожиданно к нему сзади подошёл, вернее подлетел, неизвестный человек и воскликнул: — Давай помогу! Фред резко обернулся и широко распахнутыми глазами уставился на потревожащую его личность, коей оказался Билли, который смотрел на него своими большими ярко-голубыми очами, сверкающими, как аквамарины, и радостно улыбался. — Прости, что я так внезапно, — произнёс он, встретив столько недоумения с чужой стороны, и, чувствуя неловкость, дотронулся до шеи. Ему вовсе не хотелось напугать парня своим появлением, но сдержать внутренние порывы было нелегко — он, словно заведённый, метался по всей комнате, стараясь везде преуспеть и каждому помочь, будь то нарезание фруктов или перетаскивание мебели. Новые знакомства не были коньком Порлока, другими словами, он вообще их избегал, предпочитая проводить свободное время в компании цветов или бездомных котят, коих уже собралось столько, что не хватало еды, дабы всех прокормить. Они были его единственными друзьями, не считая братьев Мориарти и их общих товарищей, ставших ему семьёй. Поэтому парень невольно смутился оказанному вниманию, тем более от такого человека, как Билли: весёлого, искрящегося жизнерадостностью, с эмоциями, быстро мелькающими на лице, которое поражало своей живой мимикой. Словно его полная противоположность. — Хорошо, — тихо отозвался Фред и передал ему несколько украшений, что осчастливило Билли так, будто у него в руках оказались несметные сокровища. Он встал сбоку и принялся развешивать гирлянду, пока Порлок наблюдал за его усердными действиями и по привычке разглядывал, подмечая детали, особенно странными, но очень красивыми показались его волосы, словно подкрашенное закатом ватное облачко. Интересно, на ощупь они столь же мягкие, как на вид? Фред быстро перевёл взгляд, не понимая, почему Билли кажется настолько притягательным, но, видимо, он обладал природным магнетизмом и привлекал людей своими дружелюбием и некой загадочностью. Скрыв улыбку в шарфе, он продолжил украшать комнату. В это время Себастьян слушал восклицания Гердера по поводу нового изобретения, который активно жестикулировал, восхваляя собственную гениальность. Слушал, но не слышал. Его взгляд был направлен в сторону девушки, стоящей в компании Бонда и мисс Хадсон, — мисс Манипенни. Он любовался её изящной фигуркой, глубокими карими глазами, словно кофейные зёрна, доброй улыбкой, расцветающей на розоватых губах от очередной шутки Джеймса. В мыслях был полнейший бардак — Моран чувствовал себя влюблённым школьником, который не знает, с какой стороны подступить к девочке. Но подобное было легко объяснимо: в его постели побывало столько девушек, но в сердце — лишь одна. Словно ощутив внимательный взгляд, Манипенни повернула голову в его сторону и позволила их глазам встретиться — у обоих внутри всё подскочило от волнительной радости. Она очаровательно улыбнулась, а щеки её покрылись лёгким румянцем, будто пыльно-розовые лепестки, с кожей столь же нежной и бархатной. Что-то сказав собеседникам, девушка направилась к мужчинам, от чего Себастьян невольно напрягся, боясь выдать какую-нибудь глупость, и попытался сделать вид, будто вовсе не пялился на неё с десяток минут. — Мистер Гердер, боюсь, вы утомили мистера Морана своим рассказом, — сказала Манипенни, поравнявшись с ними. — Этот невежа просто не в состоянии по достоинству оценить мою инновационную идею, — обиженно ответил Гердер, а Моран только зло цокнул в его сторону. — Раз так, думаю, мистер Ватсон точно с радостью выслушает вас, учитывая ваши недавние мысли по поводу нового медицинского оборудования. Гердер тут же оживился, а услышав голос Джона, припозднившегося и теперь знакомящего свою жену с теми, кого она знала лишь по рассказам мужа, быстро ушёл в его сторону, наметив себе новую жертву. И если Моран сначала этому в душе возрадовался и облегчено вздохнул, то потом, поняв, что остался наедине с Манипенни, внутренне взвыл от собственной беспомощности и начал лихорадочно перебирать темы для разговоров в плохо соображающей сейчас голове. — Вас что-то беспокоит? — поинтересовалась девушка, заглядывая своими глазами с длинными чёрными ресницами словно в самую глубь сердца. — Нет, — поспешно ответил Себастьян. — Просто задумался...о всяком. — Всё ещё непривычно находиться в столь шумной компании? — Немного, — Моран невольно кинул взгляд на Уильяма. — Я очень счастлива быть здесь и счастлива, что вы с нами, — её мягкая улыбка действовал странно успокаивающе. — Со мной. Себастьян застыл, не зная, что сказать, и в итоге просто улыбнулся в ответ, ведь тоже чувствовал трепетное счастье, еще боязливо теплящееся внутри, но становящееся более уверенным с каждым днём. Альберт оглядывал гостиную и присутствующих в ней, поглаживая голубя, приватизировавшего его плечо, по мягким крылышками. В какой-то момент он встретился взглядом с Уильямом, приподняв уголки губ, — их идея совместного праздничного ужина воплотилась в реальность в гораздо лучшем виде, чем они ожидали. — Почему нужно было вообще брать его с собой? — спросил стоящий рядом Майкрофт и многозначительно посмотрел на птицу. — Потому что Чарли тоже часть семьи, — ответил Альберт, усмехнувшись. — А тебе пора перестать ревновать к нему. Майкрофт только фыркнул и отвернулся, всем видом демонстрируя, что ничего подобного не испытывает, и этим только больше забавляя Мориарти, нежно взирающего на него малахитовыми очами. Наконец хлопоты были окончены и всех пригласили к столу. Льюис убедился в том, что каждому хватило столовых приборов, и сел на предназначенное ему место. Расправив салфетку, он поднял взгляд и с неприязнью обнаружил, что сидит почти напротив Шерлока, глядевшего на него с таким же непониманием. Детектив тут же наклонился к Уильяму, расположившемуся слева от него, и прошептал: — Лиам, это плохая шутка. Ты подвергаешь меня смертельной опасности. Уильям, приподняв бровь, посмотрел на него, недоумевая, о чем он, но после с весёлой улыбкой ответил: — Я здесь ни при чём, Шерли, уверяю тебя. — Тогда кто решил поиздеваться надо мной? — не отступал Холмс. — Не имею представления. Шерлок, которого было нелегко провести, только ухмыльнулся, смотря на изображавшего невинность и непричастность Лиама: — Ты не имеешь представления лишь о том, как мне врать. Прозвучали первые тосты, и помещение стремительно заполнилось шумом звенящей посуды и разговоров, собравших за одним столом темы всех категорий: Бонд отпускал двусмысленные шуточки, иногда склоняясь к мисс Хадсон ближе, чем положено, и вгоняя её в краску; Себастьян слушал Манипенни, повествующую о забавной истории из её работы; Билли пытался разговорить Фреда и иногда включался в рассказы Шерлока, добавляя забавные детали про мистера Хвостика, которые тот ради сохранения репутации опускал; Джон вёл увлекательную беседу с Гердером, нашедшим благодарного слушателя, и ухаживал за Мэри. Только Альберт и Майкрофт, сидящие на противоположных концах стола, молчали, лишь иногда произносили несколько фраз, в остальное время кидая друг на друга неоднозначные взгляды, будто безмолвно переговариваясь и находясь в своём маленьком безмятежном мирке. Кажется, только Чарли уловил установившееся между этими двумя напряжение. Он взмахнул крыльями, стремясь вернуть интерес Мориарти обратно к себе. Восседая возле него, голубь получал ласку тёплых пальцев, поглаживающих его белоснежные пёрышки, и клевал угощения на протянутой ладони. Альберт хитро улыбнулся Майкрофту, крайне мрачно взирающему на своего питомца, и посмотрел на братьев. Уильям пытался спокойно насладиться сладким пирогом, но постоянно отвлекался на Шерлока, которому отчаянно хотелось внимания. Он то рассказывал истории из их проживания в Америке или собственных путешествий по миру, то близко придвигался к Лиаму и шептал ему что-то смущающее, а потом предупреждал о своём намерении украсть его этой ночью и провести время в более уединённом месте, не оставляя право на выбор. Льюис же раздражено крутил в руках вилку, косясь на эту сладкую парочку и, в частности, на Холмса, не дающего покоя его брату, рассматривая альтернативу воткнуть прибор не в десерт, а в ладонь Шерлока, чтобы держал свои бессовестные руки на столе. И только два вопроса волновали его всё это время: кто отвечал за рассадку и почему это ускользнуло от него? Альберт, словно читая его мысли, спрятал улыбку в бокале красного вина и перевёл взгляд на окно, за которым ночь вступала в свои права и луна поднималась светящимся диском, окружённым россыпью звезд. Он давно не праздновал Хэллоуин, существование его будто стерлось из памяти, покрылось слоями пыли, затерявшись среди хаоса, царящего в сознании, и сейчас, в кругу дорогих друзей, он вновь мог почувствовать себя ребёнком, откопавшим старую игрушку и вспомнившим все радостные события, с ней связанные, — ребёнком, ждущим этот особенный, пугающий, но весёлый вечер. И пусть страшилки при свечах были уже неактуальны, они могли провести время рядом друг с другом своей большой разношерстной компанией, объединившей, на первый взгляд, абсолютно разных людей, которые, пройдя через все препятствия, стали настоящей семьёй.