Его глаза, я в них тону.

Ещё никогда в своей жизни он не был так растерян и озадачен. Ивар пребывал в этом состоянии весь вечер и судя по всему, так же проведёт ночь. Прошло уже несколько дней с похорон Олега. Все славили Игоря, был устроен большой праздник. И вот вроде все должно быть в порядке. А внутри все переворачивается. Вокруг играет музыка, вино льётся рекой, столы ломятся от количества блюд, громкие возгласы. Вот Игоря потащили танцевать. Ивар был искренне рад за мальчика. Он чувствовал, что нужен этому ребёнку. В Игоре, Ивар, видел себя. Сломленный и запуганный малыш. Олег забрал у него всё, но на этом не остановился. Бесконечные насмешки, тычки, оскорбления и крики. Вещий сделал все, что мог, чтобы ребёнок боялся даже глаза поднять в его присутствии. В эти моменты Ивар чётко ощущал немыслимое желание свернуть ему шею. Встать между Игорем и Олегом. Закрыть собой, а лучше увезти подальше, где никто и никогда не причинил бы зло. Мальчик был для него если не сыном, то младшим братом, которого у Ивара нет и не будет. Вместе с ним, Бескостный, мог проводить нечётное количество времени, рассказывать про легенды и предания своего народа, про битвы и сражения, а так про семью. Иногда он думает, что было бы если они с братьями проводили время так же. Сложились бы их судьбы по другому, были бы они вместе? Да, он признает, что и сам не подарок, даже и близко нет. Но свою семью он искренне любил. Особенно, когда все собирались после тяжёлого дня дома, а мать звала всех к столу. Служанки разливали вино, расставляли тарелки. Каждый из братьев рассказывал как провел время, смеются, подшучивают. Аслауг смотрит на это с прищуром, медленно смакуя напиток. И когда всё изменилось? Когда он стал чужим для своей семьи? Или она никогда не считали, что он один из них? Всю свою жизнь, Бескостный, был вынужден доказывать, что он не просто жалкий калека, он тоже сын Рагнара Лодброка, он их брат. В Каттегате, Ивар, не был единственным калекой, он видел много воинов, что вернулись с набегов с увечьями, без руки, ноги, с уродливыми шрамами. Но почему их за это уважали, от них не отказывались семьи, а он вынужден терпеть насмешки. Над ним потешались, словно это было его желание родиться таким, быть обузой.

Уже в раннем детстве Рагнарссон понял, что братьям с ним не интересно. Бьёрн, сын Лагерты был уже взрослый и участвовал в набегах, собственно и в Каттегате появлялся редко. Уббе и Хвитсерк, тут образовался прочный дуэт, в свою компанию они редко кого принимали, даже Сигурда, потому что были на порядок старше. Сам же Сигурд понятия не имел, что делать с пищащим комочком, который не мог ходить. По крайней мере у Ивара всегда были Флоки и Аслауг. О да, Сигурд потом часто напоминал, что мама всю любовь отдала лишь Бескостному. Сам же Ивар и рад был бы поделиться этой удушающей «любовью». Все думали, что Аслауг жалеет калеку от того и вызитчя с ним. Но всё было с точностью наоборот. Рагнар пропал, бросил всех. Свой народ, свою семью. На плечи Аслауг легла нелёгкая ноша в лице правителя Каттегата и матери четырёх сыновей. Она старалась как могла, налаживала торговлю, вела переговоры и другие политические вопросы. Каттегат стал процветать, а сама кюна эмоционально выгорела. Из всех детей, сил у неё хватало лишь на младшего сына, который не мог сам справиться с болью. Так и повелось, братья подросли и им было не интересно сидеть подле матери, а у Ивара не было выбора. Если бы они задержались подольше, а не бежали искать приключения, то поняли, что любит она всех одинаково. С годами отношения братьев стали портиться. А Иван озлобился на весь мир. Агрессия, гнев, ярость лились бесконечным потоком. В мире викингов он понял, что если его не уважают, не считаются с его мнением, то пусть тогда боятся. Служанки и рабыни его матери шарахались от него. В городе опасались смотреть на него в открытую. Лишь насмешки Сигурда с каждым днем становились обиднее. Из-за этого он стал очень эмоциональным, гнев и злоба застилали глаза пеленой. С каждым разом контролировать это становилось сложнее. Он понимал, что ничем хорошим всё не закончится. Но после случая с Маргреттой, стало невыносимо. Осознание, что его никто не полюбит, он никогда не возьмёт на руки своего ребёнка, давило неподъемным грузом. Ивар прекрасно понял, что если хочет жениться, ему нужно предложить достаточно, чтобы женщина не посчитала его недуг за большую проблему. Бескостный стал конунгом, получил власть и подчинение, славу, богатство. Его уважали, его боялись. В его жизни даже появилась Фрейдис. Но все равно, что-то было не так. Он пытался убедить себя в том, что счастлив, что любит жену. Но на душе словно скребли кошки. Ивар видел Фрейдис и того мужчину вместе. Тот оказался так очарован девушкой, что даже нашёл в себе смелость прийти к конунгу и просить отпустить её с ним. Собственно дальнейшее предательство Фрейдис его не особо удивило. Убив её, Ивар, почувствовав облегчение, словно скинул змею, что пригрел на груди. После всего случившегося, Лодброк, старался смириться с тем, что останется одинок. Но видимо Боги благосклонны к нему. Ведь проделав долгий путь, повидав различные чудеса, он оказался на Руси. Это было тяжелое утро после пира. Его голова раскалывалась и трещала, словно по ней бил молотом сам Тор. Вчера из-за предчувствия ему кусок в горло не лез. Зато медовухи он выпил с лихвой. Ивар все ещё лежал в кровати и старался собрать себя по кусочкам. Его думы прервал короткий стук в дверь. — Да! Войдите.-Ивар устремил свой воз в сторону двери, в которую просунулась вихрастая макушка Феофана. Насколько помнил сам Бескостный, это был личный помощник Дира, который долгое время жил за границей, изучал языки и культуру других народов. Исполнял он обязанности переводчика и писаря, но несмотря на высокую должность оставался простым и чудаковатым парнем. Даже Олег говорил, что у него талант, но разумом он обделен. Ивар думал иначе, по его мнению умом он то как раз наделён был, а что отсутствовало, так это корысть. За время проведенное здесь варяг проникся к этому человеку, ведь Феофан никогда не отводил взгляда. Фео, как он разрешил себя называть, когда понял, что Ивар не выговорит его имя. Просунул голову полностью и обведя комнату глазами, наткнулся на варяга. — Утро доброе. Конунг Ивар, вас желает видеть князь Дир. — Кому доброе, кому нет. Ты чего так голосишь и без того тошно.-Ивар начал сползать с кровати, при этом ворча и вздыхая. — Так ведь это… Князь Дир послас за вами. — стушевался Феофан. — Это я понял, ты лучше подай мне костыль. Писарь быстро нашёл требуемую вещь возле кровати и подал варягу. Взяв костыль, Бескостный подошёл к тумбе с тазом воды и наскоро умыл лицо. Прохладная вода бодрила, но недостаточно. Вместе с Феофаном пошли в трапезную, где уже ожидал Дир. Стол уже был накрыт и от него исходили приятные запахи. Стояли пара мисок с мясным бульоном, кубки с лечебными отварами, а посреди всего был пышный горячий хлеб. Во главе стола восседал князь, впрочем выглядел он не лучше самого Ивара. Помятый, отекший с синяками под глазами, напоминал скорее местного пьянчужку нежели князя. — Приветствую тебя, князь Дир. Что за срочное дело? Что-то с Игорем? — Бог с тобой варяг или кто там у вас?! С мальчиком всё хорошо, а позвал я тебя по другому поводу. Как ты знаешь, Олег готовил армию для завоевания Норвегии. Так вот осталось ждать не более месяца и все будет готово. Ты сможешь вернуть себе трон. Но это не всё, что я хотел тебе сказать. — Ну же Дир не тяни. Последнее время сюрпризы в моей жизни стали более неприятны, чем раньше. — Изрёк Ивар, усаживаясь по правую руку князя. -Думаю этот тебе точно понравится. Я в огромном неоплатном долгу пред тобою. И сомневаюсь, что когда либо смогу его вернуть. Но… Я бы хотел тебя отблагодарить. Как ты знаешь я недавно женился, но это не первый мой брак. От предыдущего у меня родились две дочери. Старшая Любояра и младшая Лада. Любояра давно вышла замуж. А что до младшей. Окажи честь, возьми в жены Ладу? — На этих слова, Бескостный, кажется перестал дышать и замер, так и не поднёся ко рту кубок. Похмелье сняло как рукой. — Ты стало быть либо шутишь, либо не любишь свою дочь? — Ивар посмотрел на князя искоса. Дир побледнел, но продолжил: — Что же заставило тебя так думать? Аль не хочешь ли ты думать, что я оскорбить тебя пытаюсь? — Тогда ответь. Что за любящий отец станет выдавать свою дочь за калеку? Разве можно пожелать такую судьбу своему чаду? — Услышав, что же мучало его друга, Дир, от души рассмеялся, чем ввёл в ступор всех присутствующих. — Калека… Ха, ну… Ну, ты и сказал..... Ха ха, калека. Это же надо было придумать.- молвил мужчина. — Какой из тебя калека Бескостный? Признаю, что ты малость хромой. Только не делает это тебя убогим. Я то думал, что что-то серьёзное, а ты… Ой не могу. В жизнь не поверю, что ты безжалостный воин-берсерк, конунг и великий стратег, и вдруг калека. От этих слов стало тепло на сердце. Его считают великим человеком, равным. Но все омрачала последующая за словами женитьба. Ивар знает, что не может быть с женщиной в полном понимании это значения. Но и отказать Диру, значит проявить неуважение или открыто признать свой изъян. Нет, такого позора он точно не переживёт. А князь все настаивал и расхваливал свою дочь. — Женись Ивар, чай не корову тебе предлагаю, а молодую княжну. Моя Лада красива, коротка, покладиста и нежна. Она начитана и образована. Будет тебе прекрасной супругой. — А что? Действительно так хороша девица? И лицом, и фигурой? Сколько ей хоть? — Семнадцать годов от роду и уже расцвела, если интересно. Руса коса, синеглаза и румяна. — Ну, Дир, ты просто не оставляешь мне выбора.- проговорил Ивар с усмешной. — Когда планируется свадьба? — Через неделю, а сама Лада прибудет с сестрой сегодня вечером. — князь как никогда был доволен, что его задумка удалась.