Фальшивая невеста

— Ты ей веришь? На самом деле Джон и мечтать не смел, что его исключительно «бессмысленный» вопрос возымеет хоть какое-то подобие ответа, впрочем, он и сам не догадывался насколько глубоки и запутаны были общие дела друга и доктора Белл. Просто в какой-то момент, когда стены стали не выдерживать то количество пуль, которое в них оказывалось, а мисс Хадсон предпочла вместо привычной ругани оставить данную ситуацию не озвученной, он понял — дело приобретает запах паленых волос. Если и не обитателей дома, то уж точно остальных существующих в мире. Голубые глаза скашиваются в сторону своего предполагаемого собеседника, замечая того развалившемся на диване. Сигарета застревает у него между губ, пока веки прикрывает тяжелая рука. Холмс удушающе спокоен, настолько, что видеть мужчину таким, кажется непривычным. «Как в тот день у заброшенной церкви» — пролетает в голове сравнение. Наверное, только тогда он впервые узрел детектива таким. Бессильным из-за чувства долга и собственных убеждений. Уотсон знал многое о причине этих переживаний, как и тот факт, что толком не знал ничего. Возможно, как и сам брюнет. Шерлок молчит. Убирает руку, пальцами перехватывая сигарету и делая затяжку. Долгую, глубокую, чтобы все легкие наполнились отравой. С собственной скоростью мыслей он не в силах совладать, даже с помощью наркотика. Зная Кортни большую часть своей жизни, как детектив, он ни разу не задумывался почему такой путь был избран ею. Было что-то естественное в природе действий девушки, настолько, что прояви больше инициативы и проницательности — столкнешься с глупостью посредственности. Вопреки противоречиям, боли и пренебрежительным предрассудкам, которые встречались, пока они «росли», как профессионалы. Возможно, он просто не хотел разочаровываться в первом человеке, кто оказался немного интереснее скучной обыденности. Холмс не любил женщин, находя их чрезмерную эмоциональность надоедливой и обременительной. Исключительно считая правилом, что ум — не та сторона, которой могли похвастаться прекрасные создания. «Ты знал, мы склонны бояться того, чего не понимаем?» «О чем ты?» Она не отвечает, продолжая смотреть на него придирчиво-осуждающим взглядом серых глаз после очередного допроса одной из свидетельниц. Впрочем её слова встают на место, сразу после предупреждения брата, как и тот факт, что женщины бывают чертовски прекрасны, используя эмоции в своём руководстве. С мисс Адлер, он понимает это на сто процентов, впервые полагая, что возможно его могут переиграть те, кто был недооценен. — Это не главное, Джон. Если я возьмусь за дело, то боюсь, та правда, которая скрывалась за плечами Кортни, погребет её заживо. Достаточно уже того, что я успел найти, — наконец-то выдыхает он, сжимая подлокотник. Синий взгляд устремляется напротив, к окну. Злился ли он? Определенно, но только темноволосая никак не была причастна к его выбору казаться слепым. — И всё же, мы друзья. Собеседник усмехается, кладет трость рядом, присаживаясь на соседний стул, и понятливо кивает. Шерлок, который волнуется за кого-то так открыто… Блондин сам бы себе не поверил, усмехаясь в душе и закрывая глаза. — Разве это не значит, что доктор Белл была готова к такому исходу? — нравоучительно уточняет Уотсон, опираясь щекой о руку. — Предвзятость по отношению к человеку, который так умело делает свою работу и скрывает личность… Я не так часто слышу, чтобы ты лестно отзывался о людях. Шерлок фыркает что-то нечленораздельное, продолжая бездумно пялиться на стекла. Однако плечи его становятся расслабленными, как следствие облегчение. Решение принято, и пусть доктор не был столь же умен, как сам брюнет, но в определенных вещах разбирался получше некоторых. Тишина в стенах 221б по Бейкер-стрит длится привычно долго, теряясь между мыслями каждого из них. Редкие звуки с улицы бьют по ушам, напоминая о смене часа, когда Уотсон встаёт, собираясь уходить, решив, что большей благодати он не удостоен. Напарник снова что-то фыркает, раздраженно выдыхая на выпад бывшего военного. Потом меняется в лице, как бывает всегда — стоит идеи посетить чужую голову. Вскакивает, накидывая пальто, и обыденно выдает: — Свободен? Есть одна вещь, которую надо проверить. И всё же, иногда великие детективы похожи на детей своей любовью к решению загадок. Подобное всегда вызывало улыбку на лице Джона, только вот с бестактностью он бы ещё поработал. Впрочем, эта малость никак не могла испортить их приключений. Брюнет был уверен в своем решение, когда стоял напротив двери в место, которое никогда бы не посетил. Сжимая в руках проходной жетон, изредка разочарованно щелкая зубами, с примесью грусти и воодушевлением понимал к кому действительно идет. Первый друг, который осмелился с ним поспорить и оказался прав. Хороший доктор и его ученица. Леди Вероника Кортни Смит, мисс Белл и раздражающая особа, чья история может привести к гибели целой системы и открыть завесу тайны над множеством преступлений. Холмс старался не думать об этом, пока поднимался по ступенькам. Пока смотрел на разгульный образ похоти через плотную маску. Пока перед глазами не появился тот человек, которого он знал. Ни под каким-то именам, скорее по духу. — Ты пришёл, — в её голосе слышится облегчение. Бардовые губы трогает робкая улыбка, связанная приличиями. — Пришлось бы вернуть деньги, что покрыли три месяца аренды, — презрительно окидывая комнату неоднозначным взглядом, детектив останавливается рядом с её плечом, будто бы проходя мимо. Веронику передергивает от мысли, которая крутится в голове и оказывается озвученной: «Мне нужны объяснения. Позже». Вглядываясь в его безразличный профиль сквозь копну распущенных рыжих волос, она кивает, закрепляя их острыми шпильками. Он всегда был таким, испуская подобную ауру из-за обиды, но все равно позволяя выбрать иной путь. Это обжигающе холодная добродетель, которую ни каждый способен оказать. Внутри разливается знакомое чувство благодарности, спутывая своими корнями тоску и переживания. Смит было жаль, что всё получилось именно так. Только по-другому нельзя. Ведь оба знают, что правда не изменит тех фактов, которые смог найти мужчина, но перетасует их в нужном направление, если это понадобится. Их короткий разговор состоит из сухой выжимки сплетен, что успели собрать уличные дети, рассказывая о странных людях с одинаковыми татуировками что стоят у дорог, приглядываясь к незаметным проходам. Пары конкретных зацепок, которые ярд старательно скрывал от чужих глаз, о коррупции и прикрытие некоторых дел. Объединяясь с общей информацией, коей было не так много. В общем плане картина вырисовывалась не радужная, и кажется теперь она понимала причину опасений Уильяма. Нелегальная транспортировка оружия в страны ближнего востока, которые были показаны в Индии, как удачные экземпляры, и возможное косвенное участие некоторых вышестоящих персон в конфликтах, где Британская империя держит нейтралитет. Теперь становится ясно, зачем потребовалось участие Дерека в делах наемников. Возможно, ясно и то, почему их родители покинули этот мир раньше отведенного срока. — Значит, замешен кто-то из палаты Лордов? — задумчиво прижимая руку к подбородку, интересуется герцогиня. — Именно это я и имею ввиду, — согласно кивает Холмс, — и если это то, о чем я думаю, высока вероятность, что убийца твоих родителей и причина, из-за которой мы здесь — один и тот же человек. — Разве их не должно быть больше? — бросая колкий взгляд на детектива, интересуется девушка, — Даже имея такую власть в обществе, вряд ли бы кто-то один рискнул на подобное злодеяние. Если только он не полный безумец. Голос Вероники постепенно стихает, становясь задумчивым. Пальцы нервно сжимают ткань на одежде, стараясь переварить полученную информацию. — Тем не менее, ты не рассказал ничего о том символе, что я дала. Кроме того, что они наёмники. Холод наполняет комнату от одного тона, которым были произнесены эти слова. Атмосфера между ними перестает быть равной, больше напоминая ту, в которой отчитывают рабочего за невыполнение обязательств. Шерлок хмурит брови, ощущая на себе давно позабытый взгляд надменного заказчика, что наполняет его внутренности подчинением и собственной незначимостью. Смит никогда не смотрела на него сверху-вниз, но сейчас всё было иначе. Разочарованно. Будто бы он не справился с поставленной задачей. — Это гильдия. Целый наёмный отряд, чьи руки могут коснуться правящей верхушки любой страны, ведущие своё существование с середины шестнадцатого века. Кроме того, нынешний хозяин организации один из самых скрытных людей на свете, — отчеканивая каждое слово, он фыркает. Выражение его лица таит в себе глубокую детскую обиду, превращая разговор в обычную светскую беседу между приятелями. Вероника сдерживает смешок, отмечая как быстро нервозность покидает тело. — Хорошо, прости, Шерлок. Я прекрасно знаю на что ты способен, — меняя тон на привычный мягкий, она кивает, — поэтому не сомневалась, обращаясь к тебе. Детектив вздергивает подбородок, довольный похвалой, но явно не намеренный так быстро прощать девушку. Его пальцы тянутся к пачке сигарет, выуживая одну из них и закуривая. Сизый дым наполняет комнату, клубами оседая на ореолах света от пламени фонаря. Воспользовавшись минутным перерывом, она закрывает глаза. В полной темноте, прорисовывается ясность, соединяя лоскуты порванной картины в единый холст. Смерть родителей, взвинченность старшего брата, предостережения — темноволосая прыгнула выше головы. — И? — сапфировый взгляд по-прежнему колкий, выжидающий. — Наша семья была самой выгодной партией для их плана, ведь непосредственная связь Мориарти с армией, сыграла бы на руку в случае непредвиденности. По-видимому, мой отец отказался заниматься нелегальной транспортировкой, за что и поплатился. А замена главы компании и неопытность Дерека повысило вероятность успешного союза, — холодно говорит девушка, пряча голову в тени. Хотелось рассмеяться. Они оказались фигурами в шахматах, вновь использованные кем-то. Хотелось расплакаться, чувствуя искреннюю обиду на одного белобрысого гения, который вновь утаил от неё многое. Собирался ли он поступиться принципами, чтобы замять неугодное дело? Наступил бы себе на горло, чтобы она ничего не узнала и жила в счастливом неведении? Или это был ещё один хитрый ход, чтобы привязать к себе? Девушка не знала, но почему-то была уверена, что выгоду приобрела бы только она, позволяя уголкам губ приподняться. Эта глупая вера, от которой так и не отказалась темноволосая, вера в человека, которого желаешь и хочешь одновременно низвергнуть. Шальная мысль, помутнённая пленом эмоций. Только вот, сейчас давать волю этим чувствам и размышлениям — нельзя. Если брат подпишет договор, то в худшем случае — весь их род падёт, лишенный жизни. В лучшем — они навсегда останутся пленниками шантажа. И ни одна из перспектив не была ей по душе. Холмс понимал это, как никто иной. Его можно было бы разыграть, как Джокера, но… Всё же, Смит не могла позволить себе продолжать использовать близкого человека в таких опасных авантюрах, зная правду. Тем более, бесчестно. Если сегодня, здесь будет проходить сделка, то… — Отлично поработал, можешь забрать деньги у главного, — старательно выдавливая улыбку, произносит она. — А ты? — злостно сплевывает мужчина. Он тушит сигарету, слыша в ответ молчание, продолжая жестким голосом, — Предлагаешь оставить тебя наедине с этим людьми… Думаешь, справишься? Конечно же, нет, Белл! Твои родители мертвы. Брат не способен мыслить рационально, как и ты сейчас. Даже помолвка не состоялась. Ты беззащитна: ничего, что можно выставить в противовес, и нет силы, чтобы за себя постоять, а дублирование личностей — самое легкое, что можно найти на тебя, — в отражении синих глаз сверкает пламя, и, замечая нервную дрожь женского тела, он чуть тише добавляет, — в худшем случае, ты… умрёшь. — Знаю. Я, чёрт возьми, всё это знаю, Холмс! — голос становится криком. Она садится на кровать, скрип которой раздражает до изнеможения, и, поджимая губы, говорит, — И мне страшно, ты представить себе не можешь, как страшно. Я не хочу связываться со всем этим вновь, но ещё больше не хочу однажды проснуться, и понять, что «тогда» я потеряла возможность всё изменить. Сжимая в руках медальон девушки, он думает, что должен был настоять на своём. Даже если бы она не согласилась уйти, то насильно увести. Сидя напротив кровати раненного наследника дома Смит, он думает, что должен был убедить её подождать. Сказать, что ему можно доверять. Они, блять, друзья, прошедшие вместе много лет бок о бок. Тогда бы, каждый из них был невредим. «Ты мне должен выпивку, Ма-Шери. Так что я не умру, не взыскав долг». Она улыбается, качает головой, будто бы всё хорошо. Будто рана на ноге совсем её не волнует, а истекающая кровью рука — не значит ничего. В темноте улиц, её глаза сияют ярче света фонарей, наполненные решимостью и рациональностью. Детектив только плотнее сжимает зубы, перехватывая бессознательное тело Дерека. В голове у него мысли бегают со стремительной скоростью, с удивлением и стыдом осознавая — девушка раньше поняла самый благополучный исход, уповая на выигранное время, чтобы они спрятались от преследователей, а себя предоставляя козырем в переговорах. Впервые, кто-то настолько верит в него, что заставляет чувствовать груз ответственности. Шерлок хочет курить, а ещё лучше морфием заполнить сигареты. «Чёртова Белл… главное выживи» — брюнет улыбается, прикрывая глаза, когда слышит стук в дверь. Дворецкий вежливо оповещает, что пришёл ещё один посетитель, пропуская того внутрь. Он даже не оборачивается, прекрасно осведомленный о личности вошедшего, только медальон бросает в его сторону и не услышав звука падения, привычно выдаёт, поднимаясь: — Лиам. Он спешил. Настолько сильно, что впервые детектив замечает в его идеально выверенном образе недопустимую небрежность. Начиная одной ошибкой на пуговицах рубашки, заканчивая переполненным эмоциями выражением лица. До боли в руках сжимая знакомую вещь, алые глаза неотрывно смотрят на серебряный кулон. В них плещется почти всё, что мог бы ощутить человек, потерявший своего возлюбленного. Злость и вина, ярость и страдания, грусть и безмерная надежда. Купаясь в рассветном солнце, рубиновая радужка темнеет, превращаясь почти в карию наполненную решимостью, когда взгляд Уильяма отрывается от созерцания предмета: — Мистер Холмс. Детектив хотел бы сказать, что рад его видеть. В конце концов их встречи всегда были отдельной дозой наркотика, приносящего истинное наслаждение в искренним соперничестве. Они были похожи, точно так же как и различались во многом. Однако сейчас это явно не та тема, которая заслуживала рассуждений. При иных обстоятельствах, детектив и правда был бы рад, предвкушая прекрасную игру, если бы на кон не стояла жизнь столь дражайшей Смит. Проходя мимо профессора, Шерлок ловит себя на мысли, что хотел бы посмотреть, как выглядят эти двое в обычное время, позволяя себе хмыкнуть. Что-то говорило ему, что картина будет интригующей. — Кортни упомянула, что я торчу выпивку, — кладя руку на плечо Мориарти, произносит он, улыбаясь, — а забирать долги она любит больше всего. В простом жесте кроется множество вещей, что нельзя передать словами. Некоторые из них было бы страшно озвучивать, боясь привлечь суеверия, но им и не нужно. Глаза Уильяма расширяются в удивление. На секунду кажется, что его веки дрожат, тут же закрываясь, находя ответ не озвученного вопроса. Выражение лица блондина приобретают знакомую невозмутимость, позволяя с нескрываемым облегчением выдохнуть: — Действительно. Смит в лепешку расшибется скорее, чем позволит должникам уйти безнаказанно. Улыбка незаметно появляется на тонких губах, словно надежда, будто бы она предвидела подобный исход, обещая дождаться. Будто бы он и должен быть здесь, без возможности сделать что-либо сейчас, пожираемый яростью и виной за собственное молчание. Однако даже ей не запретить душе следовать за ней по пятам. Там, где воздух наполненный сыростью смешивается с лесным. Где треск от свечей наполняет комнату, а жесткая кровать служит самым роскошным удобством среди прочих альтернатив. Её лицо наполнено безмятежностью, утопая в хрупком покое. Мягкая темнота, похожая на воду, окутывала всё тело, но не было холодно. Внутри будто бы жар плескался, позволяя изнеможению отступить на несколько шагов. Так спокойно, будто бы смерть наконец-то добралась и до неё. В этом месте не было ничего и одновременно было всё. Словно отражение прожитого; воспоминания о близких, мечты и надежды, моменты, запомнившиеся навсегда, и незначительные мелочи. Там были они, все они. Дерек, мама, отец; последний день рождения, который они провели вместе, наполненный семейной любовью и неизвестным будущим. Последний осколок счастья, что остался перед вечным расставанием. Рубеж, разделивший жизнь на «до» и «после». Там были они. Она и Уильям; ещё до тех пор, пока не было всего этого плана длинною в жизни. Пока детская привязанность не оформилась в безумную ненавистную любовь с вопросом доверия, показывая возможное будущее без существования «преступного лорда». Там, они были счастливы, словно обычная семья. Возможно, самая счастливая, которую только можно представить. Двое детей — Милисса, похожая на отца, и Ричард, напоминающий мать, души друг в друге не чающие и ссорящиеся похлеще, чем они с профессором. Доходящих до того, чтобы заставить Альберта вступиться за сына, а Льюиса за дочь, открывая целую дилемму семейных конфликтов под рождество. Этот странный сон выглядит очень смешным. В особенности, когда подключаются все остальные. Дерек с Фредом занимают исключительно нейтральные позиции, заставляя детей помириться, а Моран с Элен переходят уж в личностное противостояние. Шерлок подходит со своей спутницей к ней с уставшим лицом, выражающим все возможное изнеможение от раздражающих дармоедов, и просит закончить уже этот цирк со скрытым переживанием за них. Кто бы что ни говорил, а детектив действительно был привязан к маленьким копиям своих друзей. Смит — теперь уже Мориарти — глотает усмешку, сжимая в руках бокал с вином и выжидающе глядя на дверь. Будто бы ожидая кого-то, кто закончил бы этот конфликт. Только об одной мысли об этом «ком-то» внутри рождалось нежность, делящиеся на теплоту от прошлого, словно сладостное воспоминание, и добрую грусть, пережитую в полной печали. Серые глаза устремляются к двери, выжидающе глядя на ручку. Заветный поворот, и появляется он. Дети тут же забывают причину своего раскола, с радостью бросаясь на вошедшего, оплетая ручками, тело высокого мужчины. Они выглядят счастливыми, произнося имя дяди, который всегда мог унять их буйный нрав. Вероника вздрагивает, сжимая руку своего мужа, будто не зная как поступить. Её глаза по-прежнему прикованы к вошедшему, замедляясь на капне красных волос и незабываемых зеленых глазах. Имя не слетает с губ, ощущая как теплая ладонь любимого сжимает пальцы, и с виноватым выражением лица она оборачивается к Уильяму. Он только улыбается, поднося руку девушки к губам и оставляя на ней поцелуй, будто бы зная обо всех переживаниях преследующих её. В отражение рубиновых глаз сквозит уверенность, которой у темноволосой нет даже во сне, пряча за своим отражением переживания. Но он верит, переплетая их пальцы, когда улыбка трогает губы девушки, говоря, что всё в порядке, и делает шаг вперед, давая негласное разрешение. Потом его рука исчезает. Как и всё вокруг, оставляя только два силуэта в неизвестной комнате. Ей стыдно и глаза поднять, но теперь всё было иначе. Здесь только они, и спустя очень долгое время она впервые может разглядеть то, каким стал Алекс. Первая любовь, которую нельзя забыть. Человек, который пожертвовал собой, чтобы она могла жить. Её дорогой и единственный лучик света в отчаянии: — Ал…