Ссадина на щеке — мой поцелуй

Квартира. Полдень. Часы сегодня тикают слишком громко. По крайней мере так кажется недавно проснувшемуся Артёму. Куртки на нём нет, как и прочей одежды, исключение лишь нижнее бельё и футболка. Вместе с головой гудели ноги и руки. Точно так же болели костяшки на руках. Видимо, он вчера с кем-то подрался,не считая Толика. Подняться с кровати — отдельное испытание.,но у него получилось. Первое, что Артём заметил — бутылка минералки, а потом уже отсутствие одежды. Артём открыл дверь спальни, и навстречу горькому запаху перегара повеяло запахом свежих блинчиков. На секунду Тёма даже ощутил себя ребёнком. Запах шёл с кухни, а Артём шёл к запаху. Теперь он увидел другую не менее приятную картину: блинчики пёк Толик,как всегда напевая что-то под нос. Он пёк блинчики каждую субботу,а Артём с их сыном Димой в это время что-то чинили на той же кухне, либо играли в пиратов, носясь по дому и что-то как всегда разбивая или ломая,но это неважно, ведь всё можно починить или купить новое. Артём подошёл к Толику и обнял его сзади. Как отец сына, когда словами выразить любовь труднее, чем обычным прикосновением. — Доброе утро. — Доброе,— безразлично ответил Толик, механически переворачивая блинчики или снимая их со сковородки. — Я поздно вчера пришёл? Толика будто чуть не подорвали собственные чувства, но запала хватило только на вспышку и резкого освобождения от объятий. — Спрашиваешь! — Спрашиваю... Так во сколько я пришёл? — В одиннадцать. — А... — Нет, паспорт дома был. — Фух... Ты у меня самый лучший, дай я тебя... — Не трогай меня! — отстранился Толик. — Да что такое? Ну поругались, да. Ну прости, дурак я! В этот момент Толик повернулся и теперь Артём мог лицезреть рассечённую губу и бровь. — Поругались? Дурак? Сколько раз я просил тебя не делать этого? За что, Артём? За что? Артём готов был сквозь землю провалиться. Он догадывался, что ночью снова поднял на мужа руку, но до последнего надеялся, что они только поругались. Теперь же его любимый и самый лучший мальчик стоял перед ним избитым, весь в слезах. — Толь, прости... Пожалуйста, прости! Я... Я не знаю, как такое... Хотя нет. Нет, знаю! Я снова облажался. Снова не сдержал слова! Мне так стыдно и плохо, Толик! Пожалуйста, прости меня!— взмолился Артём, прижимая Толика к себе сильнее. Бедный Толик слушал, и не мог остановиться, продолжая заливаться слезами. Который раз Артём раскаивается, и который раз снова берётся за алкоголь, забывая об обещании... — Артём, ты обещал! Ты обещал, что не будешь приходить домой пьяный, ты обещал, что больше не будешь меня бить! Почему снова ты не держишь обещания? — Прости меня, пожалуйста, прости! Я больше не буду пить, вот увидишь! — Увидишь...