Орочи, ты – Волшебник!

      Неожиданно, дверь в купе отворилась, из-за чего Орочимару пришлось отвлечься от своей литературы.       — Ты в курсе, что двери в купе запирать не разрешается? — Спросила молодая девушка с фиолетовыми волосами, что раздражённо смотрела в сторону Орочимару.       — Анко? — Спросил Орочимару, смотря на до жути знакомое лицо.       — Кто? — Удивлённо спросила девушка, чьи волосы внезапно окрасились в болотный цвет.       «Не Анко,» — понял Орочимару, наблюдая за непонятным явлением.       — Первокурсник? — Удивилась она, увидев его мантию без отличительных знаков. — Ты ведь не знаешь, что это вагон для семекурс... Ты же Гарри Поттер! — Внезапно воскликнула она, уставившись на его змеиные зрачки.       — Я предпочитаю, чтобы меня называли Орочимару. — Сказал он, снова открывая свою книгу. — Теперь уйди прочь из моего купе. — Терпеливо сказал он. — «И как они меня узнают? Я ведь уже залечил этот чёртов шрам!»       Девушка не обратила внимание на пока ещё только просьбу со стороны Орочимару, и вольготно расселась напротив него, не забыв закрыть за собой двери.       — Ты ведь тоже? — Спросила она, указывая на глаза Орочи.       Неожиданный вопрос лишь ещё больше раздражил Орочимару, и тот уже собирался пригрозить наглой девчонке своей жаждой убийства, но внезапная смена цвета волос, а так же окраса глаз на карий, смогло привлечь его внимание.       «Это ведь точно не хенге?» — Подумал Орочимару. — Что – тоже? — Спросил он наигранно незаинтересованным тоном.       — Ну, это... — Замялась она. — Метаморф. — Ответила на выдохе та, внезапно изменив окрас своей кожи на голубой.       — Можешь объяснить поподробнее? — Сразу же спросил он, не спеша с выводами.       — Просто, с тех пор, как я увидела твою внешность в газете, — сказала она, начиная рыться в сумочке, что была скрыта мантией, — я вспомнила, как моя мама рассказывала, что ты – мой родственник по линии бабушки. Вот я и подумала, что ты так же можешь менять внешность по своей воле.       — Можешь ещё раз как-то трансформировать своё тело? — Попросил он, открывая тенкецу у своего ядра.       Та без возражений выполнила просьбу, внезапно превратив своё лицо в лицо Орочимару.       «Интересно, — подумал он, разглядывая своё отражение, — я послал уже три импульса чакры, но никаких изменений не наблюдается. Значит, что это не иллюзия...»       — Из-за метаморфизма, когда я ещё не могла толком контролировать свои превращения, на первых курсах мне было невероятно тяжело. Так что я подумала, что пока я не выпустилась из Хогвартса, то могла бы помочь своему брату по несчастью. — Чуть улыбнулась та.       — Нет, я так не могу. — Сразу же ответил Орочимару, снова погрузившись в книгу, казалось, потеряв интерес к разговору. — «Насколько ограничена эта трансформация? Смогу ли я, при помощи него, без переселений в другие тела трансплантировать себе чужие гены? А шаринган? Смогу ли я им наконец-то обзавестись?» — Десятки подобных вопросов ворохом проносились в его голове, из-за чего, спрятанные за книгой глаза заблестели хищным блеском. — Но я не против в любой момент поговорить на эту тему.       — Жаль, — вздохнула она, возвращая своё лицо обратно, — я думала, что наконец-то смогу подружиться с кем-то с такой же проблемой, как у меня. Мама мне говорила, что у Блэков метаморфизм передаётся только по женской линии, но я надеялась до последнего...       — Кстати, можешь показать мне газету? — Спросил Орочимару, протягивая руку.       — А ты не видел? — Удивилась она, протягивая ему довольно старую корреспонденцию.       Когда тот её развернул, то сразу же обратил внимание на свою большую движущуюся фотографию на полстраницы, на которой он был изображён во всей красе, выпускающим технику Суитона себе под ноги.       «И как только оператор смог это заснять?» — Дивился он. — «Ежедневный пророк, — прочитал Орочимару название газеты. — «Мальчик-Который-Выжил чуть не убил всех посетителей Дырявого Котла?»       Довольно большая статья на целую страницу, что была наполнена всевозможными украшательствами и эмитентами, была посвящена исключительно Орочимару, его "подвигу", и, что ожидаемо – подробным описанием его внешности.       Всю эту статью можно было свети к двум предложениям: "Гарри Поттер до сих пор производит магические выбросы", и "Тёмный Лорд оставил после себя не только шрам."       «Они подумали, что моя трансформация является побочным продуктом того самого "неотражаемого" проклятия. — Понял он. — Мне же пока лучше.»       — Да, было бы неплохо. — Чуть повеселев, сказала она. — Но что насчёт тебя? В газете пишут, твои глаза стали как у змеи из-за проклятия Тёмного Лорда. Это правда?       — Я такой же, каким помнил себя всегда. — Коротко бросил он, следом задавая вопрос:       — У тебя есть какие-то пределы трансформации?       Та с радостью, будто ожидая подобного вопроса, начала:       — Ну, я могу менять своё лицо, так же...       Но её объяснения прервал звук резко открывающейся двери, за которой стояли трое очередных вторженцев.       — Я слышал, что... — Начал на манер Хьюги белобрысый мальчишка, но его монолог прервал громкий свистящий звук, после которого тот, видимо, начал чувствовать жжение у себя на правой щеке.       После того как мальчик поднёс к щеке руку, и обнаружил, с его щеки медленным потоком начала течь кровь, из-за чего на его лицо выползло выражение крайнего ужаса.       — А-а-А-А!!! — Тонким голосом закричал тот, немедленно срываясь прочь от прохода в купе.       Остальные двое рослых детишек, недолго замерев, так же сорвались в бег, в след за своим предводителем.       Орочимару, увидев, что нарушители спокойствия наконец-то покинули его, сделал резкий подтягивающий жест рукой, в которую в то же мгновение полетел небольшой, размером с ладошку взрослого человека – нож.       Спрятав его в правый рукав своей мантии, — а на самом деле в вытатуированную особым, не требующим какого-либо оборудования, печать, — Орочимару достал из той же печати свою волшебную палочку, к названию которой ему ещё предстоит привыкнуть, и всё тем же заклинанием запер свою купейную дверь.       — Так что ты там говорила? — Невинно поинтересовался он, взглянув на сидящую в оцепенении девушку.