Ghost Queen/Призрачная королева

Текли дни, проносились месяцы. Катю больше не заботило, будет ли раскрыт ее секрет. Однажды она позвала к себе Игоря – ее живот заметно округлился, ей стало тяжело ходить, но мальчик имел право навещать ее в палатах. Катя вздохнула и сказала, что должна ему кое-что объяснить. Брови Игоря сошлись на переносице, когда он приготовился выслушать все, что хотела сказать Катя. Он заметил – ее волосы стали светлеть, золотиться. Рано или поздно мальчик начал бы задавать правильные вопросы. — Игорь, подойди и сядь, — мягко сказала Катя, похлопала по краю кровати. — Ты знаешь, я прибыла сюда после того, как вы с Иваром оба уже были здесь, да? Помнишь? Игорь кивнул, отвечая: — Да, помню. Он подвинулся, садясь ближе к ней, и она протянула руку, с нежностью проведя пальцами по его волосам. Игорь стал заметно старше со времен их первой встречи. Как давно это было? Катя улыбнулась, вспоминая те самые времена, а потом вздохнула: — Я должна кое в чем признаться, — начала она. — Я была представлена тебе и Ивару как княгиня Екатерина, но… Правда в том, что я не Екатерина. Не русская княгиня, и…Как ты мог заметить за последние месяцы, мои волосы не черные. Светлые. Игорь смотрел на нее, нахмурив брови, но шок не исказил его лица, будто он только что не услышал, что она не Екатерина и не княгиня. Он хорошо знал ее. Знал, чтобы она ему ни сказала – она не желает причинить ему боли. Игорь не верил, что она была другой женщиной; не такой, какой он ее представлял раньше. — Ты наверняка слышал рассказы Ивара о его жене, да? — подсказала она. — Фрейдис? — Имя казалось чужеродным на языке, настолько сильно она срослась с Екатериной. Но когда Игорь снова ответил утвердительно, она глубоко вздохнула. Вот оно. — Ну ... — ее голос немного изменился, когда она перестала говорить, как русская княгиня, вернувшись к естественному тембру, который у него когда-то был, более высокому, немного более сладкому. — Я Фрейдис, Игорь. Я не умерла в Каттегате. В этот раз шок его настиг – глаза широко расширились, маленький рот приоткрылся в немом удивлении. Не зря они с Иваром стали близки, думал Игорь. Он готов был сделать все, о чем бы только не попросил викинг. Она была его женой. Наверное, любила его. Но у Игоря все еще остались вопросы: — Тогда… Олег? Он никогда не был твоим мужем? Катя…Фрейдис слегка поморщилась. — Эм…Нет. Я никогда не считала его своим мужем. Я язычница, Игорь. Не христианка. Церемония, на которой я была, которая должна была связать меня с Олегом, требовала клятв, данных христианскому Богу. Я знаю, что это ваши убеждения, но они не мои. Ее рука нежно коснулась его щеки, Фрейдис продолжала тепло улыбаться. Однако, Игорь начал раздражаться, снова и снова прокручивал в голове вопросы. Неужели он ошибался? Игорь был в безопасности, без сомнений, но означало ли это, что он никогда по-настоящему не знал ее? О чем еще она могла лгать, что еще скрывала от него? — Я хочу спросить тебя кое о чем, — сказал Игорь. Фрейдис поняла, что мальчик стал говорить увереннее, напористее, явно научился у Ивара. Хотя, тот бы не стал мешкать и просто сразу спросил. Но Игорь - несмотря на все то, чему он научился у Ивара, - все еще оставался Игорем. Она была рада этому. — Конечно, — ответила она. — Спрашивай меня о чем угодно. Знаю, у тебя множество вопросов. Игорь кивнул и глубоко вздохнул. — Сколько из…всего было ложью? Ты говоришь, что не любила Олега. Была замужем за Иваром. Одного ты не любила, одного да. А как насчет... Фрейдис знала, о чем спрашивал Игорь – он нервно заерзал, голос дрогнул, но тут все было понятно без слов. — Тебя? — закончила она, и он кивнул. — О, Игорь… Иди сюда, любовь моя. Она раскрыла ему объятия, и он прижался к ней близко-близко. Давно его никто не обнимал. Последним был Ивар, утешавший его после выходки с Олегом и поломанной марионеткой Короля. Ивар точно так же обнимал его той ночью, как сейчас обнимает Катя…Нет, Фрейдис напомнил себе Игорь. Семья, по которой он так скучал, возвращается к нему. Ивар для него отец, по которому он скучал. Но женщина рядом, какое бы имя она не сносила, оставалась и остается рядом. И неважно, кем она была раньше. Она здесь и сейчас. С ним. Стоило Игорю подумать об этом, Фрейдис словно прочла его мысли, сказав: — Какую бы ложь я ни говорила, чтобы спасти свою собственную жизнь, я ни разу не солгала о своей привязанности к тебе, милое дитя. Ни тебе, никому-либо еще. Даю тебе слово перед лицом богов, что говорю правду. С того дня Игорь стал называть ее Фрейдис, привык к норвежскому акценту в ее голосе, который был куда ярче, чем у Ивара или Олега. Но ничего не изменилось, мальчик по прежнему любил ее как свою родную мать. А она и рада быть ему ею – заботилась о нем так, что никакая служанка с ней не сравнится. Игорю все нравилось. Не хватало только Ивара, его присутствия. Ее ребенок рос в утробе с каждым днем, креп. И уже готов вот-вот появится на свет. Фрейдис пришла к решению – спустя месяц раздумий. Ивара не было уже восемь месяцев, и с каждым днем она смотрела на горизонт, представляла его с какой-нибудь новой женщиной - возможно, с новой женой - в Каттегате, и ее сердце болело. Фрейдис скучала по Ивару Бескостному – душа ныла, кричала. Хотелось только одного, чтобы он был рядом с ней, с ребенком. Итак... Она решила сделать то, что когда-то считала немыслимым. Фрейдис села и написала длинное подробное письмо Ивару. Рассказала ему обо всем – о своей личности, о причинах, почему она скрывалась от него, даже когда у них завязался роман. Она также призналась ему, как снова полюбила его, как ее сердце болело за него, и как она скучала по нему так сильно, что часто представляла, как он проходит через ворота Киева, чтобы снова найти ее. После кратких раздумий – отправлять письмо или нет, Фрейдис решила, что Ивар имеет право знать правду. В конце концов, она носила его ребенка. Чувствовала его всем нутром – малыш двигался, пинался в утробе, и Фрейдис проводила долгие часы по ночам, разговаривая с ребенком, рассказывая о приключениях и победах отца. В ночь, когда она отправила письмо, Фрейдис рассказала ребенку, что она сделала, и как надеялась, что, по крайней мере, Ивар придет, чтобы познакомиться с ним. Но она познакомилась с ним раньше. Месяц прошел без ответа, зато она Фрейдис почувствовала «ответ» ребенка. Письмо – глупая идея, думалось ей, пока корчилась в родовых схватках, садила голосовые связки. Игорь, стоявший в коридоре и слышащий все крики, начал задаваться вопросом, выживет ли она. Он никогда раньше не слышал, как рожают женщины, но то, что он слышал за закрытыми дверями наводило на него страх. Что-то должно было пойти не так. Даже после родов, когда Фрейдис заверяла его, что все прошло хорошо, она проходила через подобное, Игорь был убежден, что она говорит так только для того, чтобы он не волновался. Но Игорь не смог сдержать улыбки, глядя на спящую девочку, которую она прижимала к груди, и в конце концов спросил Фрейдис: — Можно подержать ее? Фрейдис усмехнулась, кивнула и передала ребенка Игорю. Тот сиял, словно весеннее солнце, пока Фрейдис мягко напоминала ему придерживать головку, чтобы не уронить девочку. — Она прекрасна, не так ли? — спросила Фрейдис, и Игорь медленно кивнул. — Я всегда хотел сестру, — признался он ей. Фрейдис старалась не подавать виду, что призвание Игоря о том, что тот считает ее своей матерью – шокировало ее. Вместо этого она просто улыбнулась, натянув одеяло до подбородка дочери. — А теперь она у тебя есть, — прошептала она. — Боги были добры ко всем нам, Игорь. Он улыбнулся, кивнув в знак согласия. — Как ты ее назовешь? — наконец спросил он, и Фрейдис тихонько хмыкнула. — Еще не знаю, — призналась она. — Пока нет достойного имени. Но оно обязательно будет, я в это верю. Прошло еще несколько дней, и когда Фрейдис шла по рынку, прижимая к груди свою новорожденную дочь и разговаривая с Игорем, она начала чувствовать разочарование. Она позволила Игорю помочь ей придумать имя, но ни одно из них не подходило. Но однажды подошло. Когда, Фрейдис побледнела от шока, посмотрев на открывшиеся ворота и увидев человека, который прошел через них. Игорь, стоявший спиной к воротам, всматривался в ее лицо, не мог не заметить ее жуткую гримасу: — Ты выглядишь так, словно увидела призрака. — Так и есть, — просипела она едва слышно. Его глаза, наконец, проследили за ее взглядом, когда она направилась к воротам, и они расширились, прежде чем на его губах появилась усмешка, и Игорь поспешил догнать свою мать, а она и есть его мать. Ивару Бескостному было легче гулять по киевским рынкам, когда на земле не было снега, в летние месяцы. Во время битвы в Уэссексе он не думал ни о чем, кроме желания жить, чтобы вернуться в Киев к Фрейдис, Игорю и – как он надеялся здоровому – ребенку. Когда Ивар увидел ребенка на руках Фрейдис, его сердце дрогнуло. Он не знал, готов ли стать отцом – подобная мысль приводила его в бесконечный ужас, - но там стояла его жена с мальчиком, которого он считал своим собственным сыном, и неврожденным ребенком. Был ли он готов или нет, не имело значения. Его судьба предопределена. И его глаза начали гореть, когда он, наконец, подошел к ней. Фрейдис посмотрела на него с обожающей улыбкой, ее сердце колотилось, когда она сказала: — Здравствуй, Ивар. Его сердце растаяло. — Здравствуй, Фрейдис. Если бы не ребенок на ее руках, Ивар поцеловал бы ее прямо там, посреди рынка. В конце концов, она была его женой, не так ли? И он был вдали от нее девять месяцев. Людям пришлось бы смириться с этим. Его пальцы медленно коснулись головки ребенка, как будто боялись, что он может сломать ее, просто прикоснувшись к ней, и когда Ивар моргнул, то понял, глаза его влажные. Улыбка отражалась во взгляде Фрейдис. Она продолжала улыбаться, светилась изнутри. — Ивар, — решилась сказать она, и он издал легкое “Хм?”, показывая, что теперь он слушает. — Ты хочешь подержать свою дочь? Ивар снова посмотрел на Фрейдис, и от ее слов у него по спине пробежал холодок. Его дочь… — Она слишком прекрасна, чтобы быть моей, — тихо сказал он, и Фрейдис покачала головой. — Она твоя, уверяю, — пообещала она. — Она наша. С этими словами она поднесла ребенка Ивару, и он протянул руку, беря ее. Тихий, почти сдавленный крик вырвался у Ивара, когда он впервые взял на руки свою маленькую девочку. Однажды он сказал Фрейдис, что всегда любил только ее и свою мать. И хотя его слова оставались правдой, поскольку он также знал, что любит Хвитсерка, а также Игоря, он понял, что никогда не испытывал такой любви, как эта. Глаза девочки открылись, и она засмеялась от восторга, впервые взглянув в лицо своему отцу. Именно тогда Ивар понял, что заставил бы весь мир подчиниться ей, будь это в его силах. Он даст ей все, что она захочет. Если бы ему пришлось по ее просьбе низвести небо на землю, он сделал бы это, не задумываясь. — Как ее зовут?— спросил Ивар. Его голос мягкий, трескался от эмоций, заполнивших его грудь. — Мы еще не выбрали, — начала было Фрейдис, но Ивар прервал ее, прежде чем она смогла закончить. — Катя, — сказал он. — В честь женщины, которая вернула мне ее мать. Фрейдис слегка улыбнулась, и даже Игорь подумал, что все правильно, когда увидел, как она кивнула. — Катя, — согласилась она. — Екатерина Иварсдоттир. Имя вызвало широкую улыбку на лице Ивара, и они с Фрейдис тихо рассмеялись, когда Игорь подошел, смотря на свою сестру и впервые приветствуя ее должным образом. — Привет, Катя, — поздоровался он.— Я Игорь, твой брат. Ивар с любопытством посмотрел на Фрейдис, когда Игорь назвал себя братом Кати, и она улыбнулась. — Он ведь прав, не так ли? — прошептала она ему, пока мальчик был занят, и Ивар понял… Правда, правда. И вот Ивар передал Катю Игорю, чтобы он смог обнять Фрейдис, притянуть ее ближе к себе. Она улыбнулась ему, когда ее руки легли на его грудь. — Ты была очень занята, любовь моя, — сказал Ивар ей и усмехнулся, как будто про себя. — Я бы никогда не подумал, что ты способна на такое вероломство. — Не вероломство, а выживание,— ответила она, поддразнивая его русским акцентом, который она изобразила, когда выдавала себя за Екатерину, и он усмехнулся. — Ну, сейчас в этом нет необходимости, — усмехнулся Ивар. — Ты моя жена, и твои дети - мои дети. Я гарантирую твое выживание, а также выживание наших сына и дочери. Вы моя семья, и я буду защищать вас всех. Фрейдис улыбнулась ему, кивая. Не узнай она его истинную натуру в Киеве, то могла бы усомниться в его клятве. Но теперь, после всего, через что они прошли вместе, она смогла честно сказать ему: — Я знаю, ты защитишь нас всех. Ивар наклонился, целуя жену, поглаживая ее щеку. Он считал, что все делал правильно. Ивар не целовал ее так долго, как ему хотелось бы, но только потому, что хотел сейчас должным образом поприветствовать мальчика, который теперь будет его сыном. Он повернулся к Игорю, передающий Катю обратно Фрейдис, и застал мальчика врасплох - крепко обняв. Игорь ухмыльнулся, счастливо смеялся над этой маленькой засадой. Он радовался, что теперь вся его семья рядом с ним. И сестренка тоже. — Ты останешься на этот раз? — спросил Игорь, глядя на Ивара. — Кто я такой, чтобы говорить богам, что я не принимаю свою судьбу, а? — поддразнил его Ивар с игривой усмешкой. — Конечно, я останусь. И тебе уже достаточно долго приходилось заботиться о своей матери. Пришло время, наконец, снять с тебя эту ответственность, ты так не думаешь? Игорь усмехнулся, снова крепко обнимая отца. Он не думал, что когда-нибудь будет счастливее, чем в тот момент. Семья вернулась в свой дворец, и Ивар и Фрейдис больше никогда не говорили о том, что произошло между ними в Каттегате. С тех пор оба сильно изменились, и было понятно, что они стали совершенно другими людьми. Но Ивар все еще видел призрак той женщины из Каттегата, всякий раз, когда он видел Фрейдис в роли королевы Руси, матери короля, и все же он видел призрак княгини Екатерины всякий раз, когда семья садилась за обеденный стол, и Игорь подходил и садился напротив нее. Воистину, его жена превратилась в загадку, в которой одновременно жили и сияли две жизни, в результате чего сложился образ... почти призрачной королевы. Потому Ивар стал называть ее своей Королевой Призраков, которая в любой момент могла стать призраком любой женщины, оставаясь при собою. Ему было бы трудно попытаться объяснить, но ивар знал, в этом нет необходимости. Фрейдис понимала каждый раз, когда муж называл ее так, что он имел в виду. Игорь и Катя выросли, и они были не последними детьми, которые были у Фрейдис и Ивара. Он с гордостью мог сказать, что никогда не пропускал еще одни роды, и был горд тем, что остался в Киеве со своей семьей, которая, казалось, только росла. Хвитсерк навещал его часто. Хотя он все еще был занят правлением Каттегатом, после того как сверг женщину, которая, будучи вдовой Бьерна Железнобокого, заявила, что это было ее право. Но его притязания не оспаривались населением, когда он напомнил им, что он был единственным братом Бьерна, который остался, чтобы занять трон, а также единственным сыном Рагнара Лодброка. И так в течение многих лет в будущем Норвегия и Русь поддерживали выгодные и процветающие отношения друг с другом, и все из-за королевы, которая исчезла из Каттегата, возродившись в Киеве. Титул Ивара для нее стал именем, под которым ее запомнит история, и так же, как имя Ивар Бескостный никогда не будет забыто, не забудется и имя Фрейдис, Королевы Призраков.