Omniphobia

??? неизвестного месяца ???? года. День ??? Я раскрыл глаза и понял, что я стою и смотрю вверх. Это было даже странно - я был уверен, что каждый сон мне придётся подниматься с пола. Но нет. Более того – здесь было достаточно ветрено, и мне было немного зябко от этого. Видимо, я ухожу всё глубже, раз ощущаю такие вещи, как температуру. Пространство наверху, куда я сейчас внимательно смотрел, было розовато-красным и пульсировало. Совсем как та опухоль во время сонного паралича, только глаз, к счастью, не было. И то, что я видел, не вызывало у меня ни страха, ни отвращения. Я рассматривал творящееся надо мной великолепие, задрав голову, и умудрялся выглядывать в этой странной, подвижной, пульсирующей субстанции тонкие волокна, напоминавшие вены, и волокна потолще, пульсировавшие в определённом ритме. Все эти красные живые нити спускались вниз, соединялись, переплетались и превращались в широкие мощные столбы, уходившие вниз - туда, где стоял я - в белый и мягкий как снег пол. Я опустил голову и осмотрелся по сторонам. И понял, что больше всего место, куда я попал, похоже на красный, сплетённый из вен и артерий заснеженный лес. Я понятия не имел, почему, но место, где я находился, всё равно казалось мне замкнутым. Эдакий лес внутри огромного зала с очень высокими потолками. Но никак не открытое пространство. Оно просто не могло быть таковым. С веток-вен капали редкие ало-красные капли, которые скапливались в небольшие лужицы. Здесь было тихо и, как мне показалось, торжественно спокойно. Не было слышно ни единого звука, кроме моего дыхания. Мне даже нравилось здесь находиться. Но также я прекрасно понимал, что просто не имею права расслабляться. Затишье всегда сбивает меня с толку и, видимо, Тварь хорошо это усвоила. Немного потоптавшись на месте, раздумывая, в какую сторону мне идти, я в конечном счёте неспешно и осторожно направился вперёд. Шаги по снегу были негромкими, но всё равно нарушали царившую здесь тишину. Я вдыхал прохладный воздух и вздрагивал от лёгкого холода, который щекотал мои голые ступни, пока я шагал по слою снега. Я понимал, что сплю, но прохлада, которую я всё же чувствовал, напоминала мне, что я всё глубже погружаюсь в своё подсознание. Наверное, скоро даже мой мозг перестанет отличать сон от реальности, и я буду чувствовать все ощущения в полную силу, а не притуплённо, как до этого. Вдобавок к этому я ощущал, что левая половина лица, которую я так неудачно поранил в прошлом сне, и сейчас всё ещё настойчиво саднила. Я шёл между гладких стволов необычных волокнистых деревьев и невольно осматривал их, огибая красные лужи под своими ногами. Они были живыми - это точно. Иногда я ловил взглядом почти не заметное сокращение особенно толстых волокон, и в такие моменты ассоциация с венами и артериями была особенно яркой. Любопытство и желание потрогать необычное дерево, чтобы окончательно убедиться в своей догадке, не давали мне покоя, притупляя осторожность. В конце концов, я вздохнул и, приблизившись, положил руку на один из стволов. К счастью, ничего не произошло, но я, наконец, почувствовал то, что полностью подтвердило мою догадку. Дерево пульсировало, подчиняясь потоку жидкости внутри его волокон. Значит, это и правда кровь капает мне на голову… Меня это не напугало – я ожидал чего-то такого. Этот лес не мог быть просто лесом. В снах в принципе ничего не бывает просто так. В следующий момент я почувствовал, как кто-то смотрит мне в спину. По затылку пробежались мурашки. Вспомнив, как такое же ощущение навалилось на меня в ванной моей комнаты-укрытия, я обернулся. Может, это снова Роуз? Между стволов мелькнул чей-то чёрный силуэт и скрылся. Высокий и широкий. Нет, это определённо не младшая Лалонд… - Инглиш? – я нахмурился, но понимал, что Джейк не стал бы прятаться от меня в этом странном лесу. В голове крутились тревожные мысли. Этот незнакомец наверняка несёт в себе нехилую опасность. Я опустил руку на пояс и с удивлением почувствовал, что положил её, по привычке, на свой меч. Опустив взгляд вниз, я обнаружил в своей руке знакомую чёрно-рыжую рукоять и с удивлением приподнял бровь. Неужели? Тварь подарила мне такой шанс выйти победителем из схватки с ней? В это слабо верилось. Скорее, дала мне возможность ещё немного побрыкаться, пытаясь спасти свою жизнь. Как мило с её стороны. Я аккуратно вытащил катану из ножен, ожидая, что кроме рукояти не вытащу ничего, но нет. Лезвие было на месте. И оно даже было заточенным. В отражении полированного металла я увидел своё лицо. Зарубцевавшийся порез через левую половину и царапина на правой щеке были на месте. Такая своеобразная «метка» от Твари – мол, помни о том, что даже здесь ты смертен. Однако сейчас мне лишь вновь подумалось о том, что, когда порез станет шрамом, это будет выглядеть круто. Я спрятал катану обратно в ножны, удивляясь тому, что она ничего не весила – я просто не ощущал её веса. Одно из двух: либо этот меч в моём сне будет не нужнее сломанной зубочистки, либо эта сволочь, играющая чужими страхами, настолько самонадеянна, что думает, будто даже вооружённым у меня нет шансов. Больше мне хотелось верить во второй вариант. Я вновь почувствовал внимательный взгляд и нахмурился. Надеюсь, что это не начинающая зарождаться паранойя, потому что такой расклад мне не нравился – это значило бы, что я становлюсь уязвимей. Стараясь быть начеку, я пошёл дальше, слушая свои шаги и высматривая между стволов Джейка. Лес казался бесконечным – запутанным и невыносимо тихим. Затянутая пауза начала раздражать, и я шёл всё медленнее, размышляя, как можно ориентироваться в лесу, где кроме кровавых вен-деревьев и белого снега нет больше ничего, за что может зацепиться глаз. Но в кругу моей видимости – на почтительном расстоянии - между деревьев я всё время высматривал чей-то неясный силуэт. Меня явно преследовали, так что можно было смело отбросить мысли о простом приступе паранойи. Невольно я подумал, что играть в отгремевшую какое-то время назад игру про следующего за тобой по пятам безликого человека с неясным чёрным силуэтом в режиссёрской версии Бейзил - это не то, чем я хотел бы заниматься всю оставшуюся вечность, поэтому остановился. - Я знаю, что я не один, - громко произнёс я, ожидая реакции. Я не стал говорить, что знаю, что что-то здесь есть. И не хотел вызывать кого бы то ни было из глубины зарослей. Я, скорее, хотел показать, что подобные игры доставляют мне небывалую скуку, и мне это совсем не нравится. Мне на плечо легла рука. Ну наконец-то движуха. - Стой на месте, - велел мне незнакомый, негромкий голос. Я замер, понимая, что кто бы ни был за мной, он настроен враждебно. - Я никуда не собирался, - так же негромко и как можно лаконичнее ответил я. - Конечно, ты же мне мерещишься. Куда тебе ещё идти, если я и так подошёл к тебе, – моё плечо больно сжали, но я продолжал стоять, не зная, что ожидать от незнакомца за моей спиной. - Как уже меня достали все эти галлюцинации, - раздался нервный, дёрганный смешок. - А ведь всё из-за этого - самого первого глюка. Чёртов лайми. Говори – где он?! Я понятия не имел, о ком он, но единственный «лайми», который приходил мне на ум и которого, предположительно, мог знать обладатель этого рваного голоса, был Джейк. - Сначала скажи, кто ты, – я не оборачивался. Голос за моей спиной раздавался очень отчётливо, к тому же, меня держали за плечо – значит, неизвестный должен был быть совсем рядом. Однако в этой звенящей тишине я не слышал чужого дыхания. Получается, кто бы ни был за моей спиной – это был мертвец (очевидность, но всё же). И мне не очень хотелось знать, как он выглядит, особенно после того «красавчика» из душевой. - А какое это теперь имеет значение? – незнакомец вновь сухо засмеялся. - Когда какая-то сволочь из мира, о котором ты не знаешь ровным счётом ничего, испортила тебе жизнь за несколько дней! – хватка на моём плече стала ещё сильнее, и меня развернули кругом. Моему взгляду предстали отрешённые, с невыносимо расширенными, скрывающими блеклую лилово-голубую радужку зрачками глаза. Взгляд их был полон ненависти. Их обладатель выглядел как пришелец из прошлого. Не викторианской эпохи, конечно, но узнать в нём «гризера» - стилягу достаточно далёких пятидесятых-семидесятых в кожаной куртке и зачёсом под Элвиса – было достаточно легко. Он казался загнанным, озлобленным, до смерти напуганным и от этого безумным. Да ещё и под наркотой, судя по всему. В голову пришли слова всё того же Инглиша о напуганных, слепых мотыльках. Хех, да уж… Ослепнуть можно не только буквально, верно? - Ты наверняка знаешь, где сейчас этот фони*. По глазам же вижу, что тебе ясно, о ком я! - Понятия не имею, - я решил, что намного проще с этим безумцем скрывать своё понимание. Тогда он может выдать кучу информации, которая может пригодиться. Но с другой стороны, я никогда не связывался с наркоманами и не знал, чего от них можно ожидать. - Врёшь, сукин сын! – меня схватили за грудки и встряхнули. Только сейчас я заметил, что я в своей оранжевой куртке и чёрных джинсах. Хоть что-то теперь стало ясно – во сне я бегаю не в пижамной одежде. Это даже успокаивало. Тем временем гризер не унимался: - Джейком эту сволочь звать, - рычал он. - Очкарик такой, ходит ещё в нелепом костюме времён моей прабабушки. Не притворяйся – я вижу, что ты его знаешь! Значит, и правда ещё одна жертва. А он выглядит не так плохо, как та девушка из больницы. Или как тот обтянутый кожей скелет. Хотя, его кожа уже приобрела мертвенно-синеватый оттенок. Не считая этого и пустых, ничего кроме ярости и испуга не выражающих, глаз, он выглядел как обычный парень. - О да, - я не сдержал ухмылки, - прекрасно знаю. Но я понятия не имею, где он, – и это была чистая правда. - Зачем он тебе? Я смотрел на него и рассуждал. Почему он в ярости из-за англичанина, а не из-за Твари, и ищет именно моего компаньона? Кусочки паззла не хотели складываться в стройную картину, и мне хотелось разъяснить это, пока наркоман был склонен поболтать. - Этот предатель манипулирует всем, чем только можно! – меня схватили так крепко, что ткань затрещала под руками гризера. Он был чертовски силён. - Если бы он не появился, то я бы не заблудился в этом лесу. А он знал, ЗНАЛ, что я боюсь этого больше всего на свете, чёртов сукин сын! Я хочу покончить с ним раз и навсегда! А вот подобное окончательно сбило меня с толку. Конечно, верить наркоману - это глупо… но он будто озвучивал какие-то обрывки мыслей, которые частенько появлялись у меня в голове, но которые, не обретя конкретной формы или доказательств, пропадали так же незаметно. Хм… Может, это опять Тварь пытается манипулировать моими мыслями? Вдруг она пытается поселить во мне сомнение, чтобы лишить единственного проводника сквозь сны? Которого, кстати, чёрт знает где носит… - Всё вокруг нас - это ЛОЖЬ! - гризер не отличался особым терпением, поэтому мою паузу он принял крайне агрессивно, хорошенько встряхнув меня. Я невольно напрягся, но мне очень не хотелось драться. - И ты ТОЖЕ лжёшь! Говори, где он, или, обещаю тебе, я тебя с землёй сровняю! - Конечно ложь. В нашей жизни даже тортики – кладези лжи, обмана и пустых надежд. Но это не значит, что тебе нужно драться с каждым встреченным тобой глюком. - Ты ещё и издеваешься, сволочь! А затем этот парень сделал роковую ошибку. Он отпустил мою куртку и замахнулся для удара. Не особо церемонясь, я перехватил его запястье и перекинул парня через себя, освобождаясь из его хватки и предотвращая удар. Жертва, имени которого я до сих пор не знал, тяжело рухнул на снег, а я начал отступать. - Я не издеваюсь – я правда не знаю, где Инглиш. И драться с тобой я не намерен, - спокойно и ровно проговорил я. Катану доставать я даже не подумал – не настолько опасный на меня напал противник, чтобы сразу обнажать оружие. Меч всегда для меня был крайней мерой. Но говорить с этим неизвестным теперь было бессмысленно. Он поднялся и с рыком напал на меня, замахиваясь кулаками. Как же я не хотел драться… Правда, вскоре я понял, что его удары были для меня слишком предсказуемыми и медленными. Его фривольный и хаотичный стиль борьбы «я на улице морды алкашам бил», да ещё и сбитая ко всем чертям из-за наркотиков координация были для меня, с детства занимавшегося единоборствами и фехтованием, чем-то вроде разминки. Я не хотел лишний раз вредить ему, поэтому рассчитывал просто изнурить парня, блокируя его удары и уворачиваясь от них. Но, поняв, что тогда эта песня будет длиться очень долго, я, выгадав момент, когда гризер открылся, нанёс точный и сильный удар по печени. Незнакомец отшатнулся, схватившись за живот, и рухнул, судорожно ловя ртом воздух. Я встряхнул рукой. - Прости, чел. Поверь – драться я правда не хотел и не хочу, но ты не оставил мне выбора. Обычно удар по печени надолго выводит не подготовленных людей из строя. Недаром в боксе этот приём используется, чтобы вызвать болевой шок и вывести противника из игры. Но, кажется, тело мертвеца было устроено как-то по-другому. Потому что этот псих каким-то чудом смог подняться. Я не знал: не то я ударил не так сильно, не то и правда не предполагал, что мертвец может не ощущать боли так же, как и я, но после того, как этот гризер поднялся, он наскочил на меня с поразительно молниеносной скоростью и умудрился повалить в снег. Он придавил меня к земле и вновь замахнулся для удара, но прежде, чем я успел высвободиться, тишину леса разбил оглушительный грохот. Я впервые в жизни увидел своими глазами, как выглядит застреленный человек. Отстранённое лицо, безучастный мёртвый взгляд, - эти черты не выглядели такими же спокойными, как у куклы. Они пугали – будто внутри человека потух какой-то важный огонь. И пусть он и так был мёртв, но всё это вкупе с пробитым выстрелом левым виском, из которого тёмно-красной змеёй вытекала кровь, по-настоящему напугало меня. Наверное, видеть смерть я никогда не привыкну. Наркоман медленно завалился на бок, и вокруг его головы начало расползаться красное пятно. Я поспешно выбрался из-под вмиг отяжелевшего тела и начал оглядываться. Вооружённый пистолетом противник - это уже очень плохо. Быстро повернув голову в сторону прогремевшего мгновения назад выстрела, я увидел там Джейка. Он стоял немного поодаль, опустив руку со всё ещё дымящимся старинным револьвером. - Ах, это ты, Инглиш, - я облегчённо вздохнул. Но затем вновь напрягся. - Откуда у тебя пушка? - Оттуда же, откуда у тебя меч, - англичанин улыбнулся и, приблизившись ко мне, протянул руку, чтобы помочь подняться. Кисть и предплечье его почему-то были покрыты еле заметными волдырями, а одежда заметно почернела, будто сильнее покрылась сажей и копотью. - Прости, что припозднился, приятель. Признаться, я всего на мгновение поколебался, прежде чем взять его за руку. Но затем расслабился, как и раньше почувствовав себя рядом с духом намного спокойнее. Помнится, такое чувство посещало меня только рядом с Рокси. - Лучше поздно, чем никогда, бро, - я огляделся. - Крутая, к слову, пушка. Револьверы никогда не выйдут из моды - это точно. - А я ожидал, что ты скажешь, что стреляю я из такого же антиквариата, каким являюсь сам, - улыбнулся мне в ответ Инглиш. – Ладно - нам лучше поторопиться. Долго Рон так лежать не будет. - Так значит, этого гризера зовут Рон? – я последовал за пошедшим прочь от валяющегося парня Джейком. Это имя меня позабавило, пусть и в семидесятые Гарри Поттера ещё не существовало, да и волосы этого парня были иссиня-чёрными, а не рыжими. - Это было его прозвище, насколько я помню. Не то он взял имя какого-то греческого титана и до неузнаваемости исковеркал, не то просто ведомый какими-то своими мотивами начал себя так называть. Настоящего имени я так ни разу и не услышал. Даже во снах к нему обращались этим прозвищем. - А кем он был при жизни? - Да никем, по сути, – Инглиш пожал плечами. - Сынок богатого и влиятельного отца, из так называемой золотой молодёжи семидесятых. Как и многие из его круга общения, прожигал свою жизнь, ввязывался в сомнительные компании и баловался всевозможными наркотиками, проматывая своё наследство, - англичанин поморщился не то от раздражения, не то от отвращения. Таким я видел его впервые. - Знал бы ты, как мерзко было смотреть на него во время ломки или в объятьях очередной отвратного вида барышни или сомнительного юноши. Было изнуряюще играть из себя плод его собственного воображения, материализованного очередным «весёлым порошком», потому что только так он соглашался меня воспринимать. После появления в его жизни Твари, он всё это считал затянувшимся наркотическим бредом. На этом и продержался, пока не заблудился в собственном кошмаре. Я спрятал руки в карманы и внимательно слушал Джейка. Теперь становилось ясно, почему тот парень винил Инглиша в своём положении. Проще всего винить во всём глюки, а не себя любимого. Его слова, наконец, обретали смысл. Лучшая защита от страха во сне – его отрицание. Отсюда и «всё ложь», «все лгут» и прочее. Да ещё семидесятые, как я в своё время читал, вообще были годами, когда всевозможные «заговоры» получили большую пропаганду. Иллюминаты, пришельцы, всемирная власть и прочий бред, следы которого видно даже сейчас. Всё обрело смысл – этот Рон просто сумасшедший. - Это и есть его персональный кошмар? Заблудиться в лесу? Или он ещё и паранойей страдал? Джейк кивнул: - Скорее, первое, но и без паранойи не обошлось. Он всю жизнь прожил в Нью-Йорке и редко выбирался дальше его пределов. Он наотрез отказывался покидать города, боясь, что, насколько хорошо он ориентируется в джунглях каменных, настолько же предательски ненадёжными и опасными могут оказаться джунгли настоящие, – на этом моменте бывший путешественник-исследователь скептично хмыкнул. - Я бы поспорил с ним на тысячу фунтов, что настоящие джунгли не такие уж и страшные, поверь моему опыту, но увы – у мертвецов нет денег. - Я даже разочарован, - я переступил через пульсирующий корень одного из деревьев. - Я думал, что человек, который причастен к созданию такого пустынного и даже красивого места, окажется кем-то большим, чем избалованным и богатым наркоманом. - Место и правда потрясающее, - Инглиш вновь кивнул, - но этим оно и опасно. Здесь легко потеряться. - Но ты-то знаешь куда нам идти? – я поднял на англичанина взгляд. - Если быть честным - понятия не имею, друг, - негромко сказал он через небольшую паузу. Я остановился на месте, смотря на спину Джейка. Он тоже остановился и обернулся, смотря мне в глаза: - Но какая разница, куда? - Ты вообще нормальный, Инглиш? – напряжённо спросил я. - Если затеряться в этом мире можно, заблудившись в лесу, а ты просто идёшь по нему, разве это не заводит нас глубже в чужой страх и не запечатывает навсегда в этом мире? - Нет-нет, Дирк, всё не так просто, – призрак поднял руки. - Если бы ты тоже боялся этого мира, то тогда да – ты бы в нём затерялся. Но ты же его не боишься? - Раньше не боялся, а вот теперь не сказал бы, - признался я. - Меня оно теперь, признаться, напрягает. По этому лесу бегает полоумный наркоман, который считает тебя вселенским злом, а меня после недавнего - скорее всего, твоим приспешником. И он будет действовать нам на нервы неадекватными попытками напасть на двух вооружённых людей с голыми руками. Где гарантия, что он не превратится в того зелёного скелета и не исполосует нас лезвиями? Плюс, мы понятия не имеем, куда идти и как выбраться. А значит, в наших движениях нет последовательности. Это меня тоже напрягает. Я собирался найти какую-то часть куклы, но тут нет ничего, кроме этого проклятого снега и деревьев. - Дирк, у нас есть цель, – англичанин подошёл ко мне. - Руки, которые ты добыл в прошлом сне, были из дерева. Значит, если искать часть единого целого, то тоже деревянную, - здесь Инглиш осёкся. - Хотя, тут же одни деревья. - Это не совсем деревья, - я поднял взгляд на ствол неподалёку. - Они не из древесины. - Да? – а вот тут Инглиш растерялся. - А из чего тогда? - Я предполагаю, что это что-то типа кровеносной системы. Пародия на неё, – я подошёл к одному из деревьев. - Они пульсируют, если приложить к ним ладонь. Как артерии. Брови англичанина удивлённо приподнялись, и он приблизился ко мне, не решаясь, правда, положить руку на ствол. - Это не опасно, - достаточно уверенно сказал я, а затем опустил ладонь на ствол. - Он пульсирует, как будто сердце бьётся. Джейк с опаской опустил руку на ствол дерева недалеко от моей и переменился в лице. Удивлённо и даже растерянно улыбнулся. Будто говорил самому себе: «Вот оно, значит, как бывает». - Признаться, Дирк, ты сумел меня по-настоящему удивить. Я никогда не обращал внимание на деревья в видениях Рона. А они и правда не простые. Я хмыкнул в ответ и хотел убрать руку… но не смог. Дерево будто было покрыто очень липкой смолой. Или само по себе было сделано из смолы. Более того - красный ствол начал затягивать меня внутрь, пульсируя во всё ускоряющемся темпе. Вот этого я не ожидал. Я дёрнул рукой, но не смог её вырвать – она намертво увязла в стволе и продолжала туда проваливаться. - Инглиш, - напряжённо проговорил я, но Джейк оказался в таком же положении – его ладони тоже затягивало внутрь дерева. - Это очень плохо, - напряжённо проговорил англичанин, пытаясь выбраться. - Я не могу достать оружие, чтобы освободить себя. Я нахмурился и взял меч левой рукой. Инглиш посмотрел на меня с напряжением: - Только не отруби себе ненароком запястье, Дирк. - Вот тебе ещё повод удивиться, - я замахнулся. – От рождения я левша, и только потом научился работать правой, - я нанёс точный удар по стволу, но, увязнув в красной субстанции, моё оружие и держащую его руку начало также затягивать внутрь. И вот тогда меня охватил страх. Неизвестность пугала, а затягивало нас всё быстрее и стремительнее, сопротивлялись ли мы с Джейком или наоборот переставали двигаться. Через некоторое время меня затянуло внутрь уже по пояс, а ещё через мгновение снаружи оставалась лишь голова. - Задержи дыхание! – успел крикнуть Джейк, прежде чем призрака поглотило целиком. И это было единственное, что я успел сделать, прежде чем моё лицо было погружено в вязкую красную массу. * * * Приступ клаустрофобии, ударивший в виски адреналин - всё это привело мой организм в состояние активного действия. Я начал невольно рваться наружу, чувствуя себя полностью обездвиженным и беспомощным. Неужели вот так я и умру? Ни я, ни Джейк не смогли сделать ровным счётом ничего – нас просто затянуло внутрь, как мух. Дыхания начало не хватать, голова закружилась, а пульс застучал в висках. Я пытался выбраться, но меня затягивало всё дальше и дальше в, казалось, бесконечное вязкое вещество дерева… … а затем резко выплюнуло прочь, как ненужную косточку от вишни. Выплюнуло притом не всего меня, а только какую-то часть, отвечающую за сознание. Я снова не чувствовал ни своих рук, ни ног, а все мои внутренности поменялись местами. Сердце стучало где-то на уровне почек, желудок бурлил соком у самого горла, ноги беспомощно болтались где-то за моей спиной… Меня всего закрутили в невозможную ленту Мёбиуса, и казалось, что мир вокруг тоже закручивается в бесконечную спираль. Меня растворили в пространстве, где не было ни верха, ни низа. Я повис в этой пустоте, а мир вокруг меня продолжал крутиться, из бело-красного превращаясь во всё более и более яркий. Чёрный, но в то же время нестерпимо яркий. Сложно это объяснить. Стороны света, все три измерения понятного мне пространства словно закрутились в сумасшедшем хороводе, стараясь окончательно свести меня с ума, а я не мог понять, где на теле находятся глаза, чтобы видеть, где уши, чтобы слышать, и где ноги, чтобы на них стоять. Мне казалось, что по моим рукам, спине, всему телу бегают маленькие насекомые. Даже не по телу, а что они забрались под кожу и решили мучить меня. Я застонал от этого жгучего ощущения и обхватил себя руками, унимая вдруг накатившую дрожь. Или обхватил я не себя, а что-то ещё? Где вообще сейчас мои руки? Я не хочу быть в бесконечности. Где здесь низ? А где верх? Куда я падаю? Или, может, я и не падаю вовсе? Я закрыл глаза, так как слепящие яркие вспышки всех возможных и невозможных цветов меня сбивали, заставляя голову кружиться. Поняв, где примерно находятся мои руки и что растут они всё ещё из плеч, я начал водить ими в воздухе, опуская куда-то за всё время крутящуюся против часовой стрелки спину. Или это крутилась земля подо мной? Не знаю. Но вот моя ладонь прижалась к шероховатому грунту. Предположим, что это низ. Я сосредоточился на этом ощущении, и твердил, что держусь рукой за землю, и что земля обычно находится внизу, а значит, я держусь за низ. Что-то неотрывно смотрело на меня, по моим ощущениям, сверху. И даже на этом тоже можно было сосредоточиться. К горлу подобрался ком, но части моего тела, наконец, возвращались на свои законные места – я их чувствовал. Вскоре я понял, что я стою. Держу руку на чём-то справа от меня. Это что-то шероховатое и не живое. Я неуверенно открыл глаза и был ослеплён вспышками яркого света, а после этого тяжело рухнул на грунт со ствола дерева, на котором до этого стоял, наплевав на закон всемирного тяготения. Удар о влажноватую прохладную землю привёл меня в чувства, и я окончательно открыл глаза, лёжа на боку на земле. Внизу. Там, где положено быть низу. Мне было страшно оглядываться вокруг. Меня всё ещё слепили яркие вспышки то жёлтого, то красного, то фиолетового, то зелёного – всевозможных цветов, невыносимо кислотных и перемешанных в разводы, как на хиппарских футболках. Я видел корни у своего лица. Они двигались и пульсировали, уходя куда-то вверх потоками разноцветных переливов. На чёрном фоне земли это смотрелось с одной стороны красиво, а с другой слепило, как внезапная вспышка света ночью. «Корни. Корни есть у растения. Значит, это пульсирующее растение». Даже такие простые логические цепочки мне приходилось выстраивать с большим трудом, голова моя будто была набита живой, трепыхающейся ватой. «Я был в лесу. Если тут тоже много растений, то, значит, это тоже лес». Я поднялся в сидячее положение и поймал на себе любопытные, заинтересованные взгляды сверху. На меня смотрели небольшие пирамидки с внимательными глазами на каждой из четырёх граней. Эти пирамидки служили непонятным пульсирующим деревьям макушками, из-за чего вся композиция нехило напоминала не то копья, не то грибы-переростки. А ещё… Хе-хе, Фрейд бы явно порадовался такой картине – эти грибы-деревья были похожи на ещё «кое-что». Глазастые пирамиды танцевали под непонятную, нигде не звучащую музыку, покачиваясь в определённом ритме, в котором пульсировала вся роща. Оказалось, что таких разноцветных «деревьев» с одной только макушкой-пирамидой и без каких-либо других веток или листьев тут великое множество. Они сгибались под низким чёрным потолком (именно потолком - это место тоже находилось в замкнутом пространстве), и смотрели во все стороны, следя за моими движениями с дружелюбным любопытством. Глазастые, танцующие, любопытные и разноцветные грибы-деревья-члены. Прекрасно. Мне тут нравится. С этой мыслью я поднялся на ноги и, пошатнувшись, взялся за кружащуюся вокруг своей оси голову. Или против своей оси. Голова-карусель… С лошадками, ага. Я негромко хмыкнул пришедшей в голову ассоциации и понял, что мне нравится улыбаться этим симпатичным пирамидкам на концах танцующих деревьев. Они же не люди. Они не опасны. Они даже прикольные. Нет – они ироничные. В чём именно их ироничность, я объяснить самому себе не смог, поэтому принял это утверждение как константу и медленно пошёл вперёд, покачивая головой в такт неслышимому ритму. Меня кто-то звал, но я подумал, что если я кому-то нужен, то этот кто-то сам меня найдёт. А я хочу побродить один. Одному всегда круче. Я одиночка по жизни, потому что я крутой парень. Хотя иронией было бы специально дождаться этого кого-то, кто меня зовёт, и вот тогда уже быть иронично-крутым. Вроде и одиночка, а с кем-то. Есть кому заценить твою крутость. Я остановился и обернулся на зов. - Дирк, куда ты направился? Ты еле стоишь на ногах! Ты ранен? – со мной поравнялся привлекательный молодой человек, и его британский акцент был таким забавным, что я снова негромко засмеялся, смотря в тусклые зелёные глаза. Ах да – этого милашку зовут Джейк. Интересно, а какие на ощупь его английские булочки? Я снова засмеялся своему, как я думал, остроумнейшему каламбуру, а Инглиш смотрел на меня обеспокоенно. - Со мной всё нормально, - язык мой, к счастью, не заплетался. Я отчётливо слышал то, что говорю, но будто со стороны. - Чел, здесь классно, - я вновь осмотрелся, любуясь яркими всполохами и танцующими деревьями. - Почему ты раньше не говорил, что здесь есть такие крутые места? - Это место кажется тебе крутым? Я мотнул головой и поднял палец, заостряя внимание Джейка на том, что сейчас скажу: - Ироничным. - Ироничным, - эхом отозвался этот милейший - жаль только, что дохлый – англичанин, и его голос показался мне уставшим. Я не понимал, от чего можно устать в таком отличном месте. Вновь глупо хихикнул, смеясь над его интонациями. Я направился дальше, держась за пульсирующие стволы деревьев и оглядывался. Здесь должно быть что-то ещё более крутое. Обязано быть. Просто вот всенепременно. Мне надо отыскать это что-то. Пока не знаю точно, что, но потом станет ясно. А пока пришло время приключений. Ха-ха, да, точно – Время Приключений. Чёрт, только вот эти надоедливые насекомые снова решили, что ползать под моей кожей - это отличное занятие. Надоедливые твари… Я нервно почесал свою руку, но это их не угомонило. По левой руке назойливые подкожные твари перебрались на плечи, спину, затем на правую, и мне вновь адски захотелось почесаться. Я водил ногтями по коже, стараясь усмирить этих жалящих меня сволочей. Пусть они не мешают мне искать. Я должен найти. Найти что-то. Что-то клёвое. Что-то важное. Но что именно? Не помню… Блин, как же этот зуд от насекомых под кожей раздражает. - Дирк, ты в порядке? – англичанин смотрел на меня с тревогой. Даже встревоженным он был просто очарователен. - Всё в порядке, только насекомые достали, - я продолжал чесать свои руки, слегка подковыривая ногтями ближе к локтям. Их жгло от укусов. - Насекомые? – Джейк удивлённо поднял брови. - Но на тебе нет никаких… - Как же это нет, когда я их чувствую? – фыркнув, я вытянул в его сторону свои руки, невольно кидая на них взгляд. Да так и замер – потому что… … бледная кожа была покрыта большими, наполненными желтоватым гноем волдырями, которые на глазах лопались, разбрызгивая мерзкую жидкость. К моему горлу поступил солоноватый ком. Буквально в следующую секунду из открывшихся розоватых дыр в собственной коже, извиваясь во все стороны, стали выползать трупные белые личинки, двигая своими чёрными челюстями. Я чувствовал, как они лезут из моей кожи, начинают ползти по руке вверх, не очень быстро, но болезненно и ощутимо. - Твою мать! Я вскрикнул и в панике начал судорожно трясти руками, разбрызгивая вокруг себя гной и пытаясь смахнуть маленьких толстых личинок с собственной кожи, выбросить их прочь. Они переползали на мои плечи, разносили гной по открывающимся ранам, и в моей голове за мгновение пронеслись все известные мне болезни, что передаются через кровь, и их последствия. Я начал пятиться назад, сбрасывая с себя мерзких тварей, когда Джейк ухватил меня за плечи. - Дерек! Приди в себя! – Инглиш прижал меня к стволу дерева, и наваждение внезапно ушло. Я смотрел на предплечья и ладони, но на них больше не было ни розоватых язв, ни дыр, ни - что было самой лучшей новостью - перемазанных гноем личинок. Дыхание моё сбилось, взгляд судорожно бегал по собственным рукам, а затем остановился на лице англичанина. - Теперь всё нормально? – спокойно спросил он, продолжая держать меня. - Н-наверное, - неуверенно проговорил я. Затем после паузы продолжил. - Нам нужно что-то найти. Что-то деревянное, - я твердил это как заклинание. Надо сосредоточиться на главной идее. Иначе опять потеряю время на тот счастливый бред, который блуждал в моей голове мгновения назад. Наверное, со стороны я выглядел как идиот. Совершенно точно именно так и выглядел. Я сам удивился, как быстро испуг вырвал меня из объятий сладкой эйфории или даже опьянения. Чувства, доселе мне не знакомого. - И ещё не наткнуться на представителей местной фауны, - Инглиш огляделся. - Я помню этот лес. Мы с Роном путешествовали по нему, когда он находился под действием галлюциногенов. Здесь обитают жутковатые твари. - Спасибо, чёрт возьми, что предупредил, - я огляделся. Яркие танцующие «деревья» теперь нервно дёргались. Узоры на их стволах потускнели и стали агрессивно-красными. Стволы их покрылись острыми и тонкими шипами, а пирамиды на верхушке смотрели с ненавистью во все четыре стороны, кажется, издавая низкое, тихое, ритмичное шипение. Оно не то чтобы пугало, но было неприятным и малость действовало на и без того напряженные нервы. Равно как и взгляды этих пирамид… Ладно, надо продолжать думать о цели. Что-то деревянное… Я хотел спрятать руки в карманы куртки, но понял, что её на мне больше нет. Я снова был в какой-то относительно нейтральной футболке и джинсах. Наверное, стоит обращать внимание на одежду, которая на мне надета – не хочу, чтобы она менялась в течение всего пути. Некоторое время мы шли достаточно спокойно – никаких приколов по пути не попадалось, но и ничего деревянного, что могло бы походить на часть куклы, тоже. Однако вскоре между подергивающимися «деревьями» замаячил чей-то тёмный силуэт. Чёрт возьми, неужели опять Рон? Или что-нибудь похуже? Но довольно быстро стало ясно, что верна была моя первая догадка – навстречу нам с Джейком из-за деревьев выбрел мёртвый гризер. Только в этот раз вместо злобы выражение его лица было мечтательно-радостным. Сухие, потрескавшиеся губы были растянуты в широкой улыбке, взгляд был пустым. До тех пор, пока он не заприметил меня и призрака. - Ба-а-а-а, какие люди в Голливуде! – с глупым смешком произнёс Рон. – Джейк, кореш, какими судьбами? Кажется, будто я тебя сто лет не видел!.. Ну, или меньше. Хе-хе. - Привет ещё раз, Рон, - с тяжким выдохом проговорил Инглиш. – Да так – мы тут… по делам. - Мы?.. – только теперь этот чудик догадался поглядеть на меня. Затем снова хохотнул. – Опа, новые лица. Отлично! Наверное. Пофиг – привычно уже видеть целую кучу глюков, - после этого парень вновь поглядел на англичанина. – А что такое, по каким делам? - Мы ищем кое-что. Ты, случаем, не знаешь, где тут можно найти что-нибудь деревянное? – поинтересовался я, стараясь сохранять то относительное спокойствие, что пока ещё было мне подвластно. Говорить, конечно, с этим парнем мне не очень хотелось, но и молчать тоже – чтобы не дай бог не потерять себя в очередной раз в этом странном месте. - Что-нибудь деревянное… - медленно повторил Рон, затихая потом и глядя куда-то в пространство. Так он простоял (по моим ощущениям, которым в данный миг я всё же доверял) где-то минуту, а потом дёрнулся и просиял. – О, ну конечно! Знаю-знаю. Вас туда типа отвести? - Ну… было бы замечательно, Рон, - слегка кивнул Джейк. - Ну айда тогда, - взмахнув рукой, гризер развернулся, и я вздрогнул, увидев зияющую в его левом виске дыру, под которой успела запечься кровь. Чёрт, я и забыл. - Эм, Рон, но ведь ты… - договорить я не смог, поскольку получил ощутимый тычок в бок локтем от Инглиша. На мой полувопросительный-полураздражённый взгляд (больно вообще-то) англичанин быстро и негромко проговорил: - Если он поймёт, что он мёртв, то пиши пропало. Весь этот мир полетит к чертям, и нам не удастся найти то, что мы ищем. Логично. Ведь мир держится на сознании этого полоумного. Даже не знаю, что страшнее – если он исчезнет от осознания или сожрёт нас с головой. Я молча кивнул, показывая, что всё понял и буду помалкивать. Но оставался вопрос – почему же тогда мир не пропал в прошлый раз, когда Джейк… Рон, успевший отойти от нас на пару шагов, обернулся. - Ну чего вы там застряли-то? Пошли! А то кто его знает, насколько далеко она уйдёт, пока мы тут топчемся на месте, - окликнул он нас. Мизинцем парень почесал свой левый висок, а затем стал ковыряться прямо в дырке от пули. Она?.. Дальше мы уже направились втроём. Я немного расслабился и начал мысленно рассуждать, буравя спину гризера взглядом. Может, в том лесу со снегом и деревьями он не умер, а просто отключился? Предположим, что там были только его страх и злоба, вот он и вёл себя агрессивно. А остатки его сознания живут здесь. Получается, что Джейк своим выстрелом мог просто «отключить» злобу и страх Рона, а то, что осталось, - вполне себе безобидно, да ещё и желает нам помочь. Это бы многое прояснило. Честно говоря, знание того, что теперь у нас есть не только определённая цель, но и какой-никакой маршрут, чтобы до неё добраться, несколько успокаивало меня. Я смог даже без опаски вновь поглядеть на подёргивающиеся «деревья» с пирамидками. Шипение их тоже теперь так не напрягало. «Но расслабляться всё же не стоит. Потому что на этом меня и могут подловить…» В таком более-менее спокойном состоянии я подметил ещё кое-что. Довольно занятную вещь - вокруг Рона виднелся своего рода ореол, показывавший лес таким, каким не так давно видел его я. А именно - кислотно-ярким и гостеприимным. Видимо, его восприятие окружения было отлично от моего в данный момент. И окружение услужливо меняло свою оболочку, чтобы видеться таким, каким его ожидают видеть. Это подтвердило мою догадку об отключенных страхе и злобе. Но как я ни старался успокоить сам себя и превратить шипастые столбы с гневными пирамидами во что-то более сдержанное и спокойное, у меня этого не выходило. Видимо, с моим мнением лес не считался. Где-то впереди послышался шорох. Несколько то ли ног, то ли лап перебирали по земле. Заслышав и негромкое, утробное порыкивание, я склонился больше ко второму варианту. Складывалось впечатление, будто две собаки грызлись между собой. - Оп, а теперь тихо. Потому что хоть эти пёсики и милые, но лучше лишний раз их внимание не привлекать, - с видом человека, знающего своё дело, протянул Рон. Значит, и правда собаки… Наверняка, правда, не привычные глазу. Поэтому морально я подготовился увидеть любую чертовщину. Хотя в душу всё равно прокралась тревога. Вскоре мы втроём вышли на своего рода опушку – «деревья» здесь чуть расступались, образуя чистый пятачок земли. А по нему скакали вышеупомянутые собачки. Вернее, это было два собачьих тела (на мой взгляд, по строению больше похожих на доберманов) без шерсти, соединённых между собой одной длинной шеей. То, что они делали, было похоже на обычную игру собак, в которой одна пыталась отобрать у другой игрушку или кость, и выходило своеобразное «тяни-толкай». Только в данном случае каждое туловище старалось перетянуть шею на свою сторону, явно желая высвободиться от своей второй «половины». В определённый момент слышался треск рвущейся кожи, и в длинной шее появлялись кровоточащие раны-просветы, от которых оба тела болезненно вздрагивали и подбегали обратно друг к другу. И стоило собакам вновь притянуться, как раны вмиг затягивались. А затем перетягивание шеи начиналось сначала. В один из этих моментов я с ужасом углядел, что голов у этих собак и в помине нет. Так что если эти псины сумеют-таки высвободиться (что крайне маловероятно), то они просто повалятся на землю, дергаясь в предсмертных судорогах, а из обрубков шеи будет одним большим потоком выливаться кровь. Воображение поспешило показать эту картину во всех подробностях, и это вновь выбило из равновесия мои только успевшие успокоиться нервы. Свою лепту в это вносил и сам вид этих сцепленных единой шеей собак в принципе. Хотя, казалось бы, обычно такие вещи меня не пугали… но потому, что были не живыми, а лишь картинками из сети. Здесь же я видел этих тварей своими глазами, живыми… - Дирк! – меня ощутимо встряхнули за плечо. Я моргнул и, перестав, наконец, смотреть на собак, поглядел на Джейка. Он снова с тревогой смотрел на меня. После моего отрывистого «Я в порядке» Инглиш покачал головой и выдохнул. – Старайся поменьше глядеть по сторонам, приятель. Здешние места на тебя явно воздействуют даже хуже, чем та больница. Идём. Оказывается, я даже не заметил, когда и в какой момент встал как вкопанный, поэтому Рон вместе с Джейком чуть было не ушли без меня. Надо взять себя в руки… Встряхнувшись, я последовал за Инглишем, который теперь нет-нет да кидал на меня обеспокоенные взгляды. Да, надо поменьше смотреть по сторонам. Поменьше… Вдруг вдалеке послышался цокот копыт. Звук был внезапным и очень четким, и я невольно поднял взгляд, стараясь высмотреть, откуда он доносился. Где-то впереди была лошадь. И в самом деле – через пару мгновений вдали показался конь. Большой, с лоснящейся вороной шкурой и длинной гривой, он медленно шёл куда-то наискосок, пересекая ту тропу, по которой шли Рон, Джейк и я. Замечательный зверь, из тех, что мне очень нравились. На какое-то время я вновь притормозил, с долей любопытства и благоговения глядя на гордого скакуна. Поистине прекрасное зрелище… Раздался хруст. Вроде он был негромким, но я услышал его достаточно чётко – оттого, что он словно повторился в моей голове в тот же момент. Звук исходил откуда-то снизу, потому я опустил взгляд. И заметил, что копыта лошади трескаются. Прямо на моих глазах на них образовывались трещины, из которых сочилась алая кровь. Тревога в душе снова начала набирать силу, я поднял взгляд обратно на само животное. Чёрная грива и хвост вылезали, волосы осыпались на землю большими пучками. Одновременно из ноздрей, рта и глазниц лошади начала течь густая, почти бурого цвета кровь. Зрелище стало уже далеко не таким красивым, но я не мог отвести взгляд. Словно мою голову сжали тиски, а в глаза вставили спички, заставляя наблюдать за тем, как картина приобретает всё более и более жуткие тона. Снова знакомый треск. Шкура лошади пошла алыми трещинами, а потом начала отваливаться, падая на землю чёрно-красным серпантином, открывая взору розово-красные мышцы. Теперь крови было гораздо больше – капли её проливались на чёрную землю с частотой ливня, стекая с тела лошади. А животное всё продолжало неспешно идти, будто и не замечая творящихся с ним жутких метаморфоз. Когда вся шкура слезла, лошадь приостановилась и фыркнула. А затем встряхнула мордой – и в сторону полетели куски плоти, зубы и глаза. В то же время плоть начала сползать и с тела, с смачным чавканьем падая на землю и разбрызгивая лишь больше крови. Дальше животное, стоявшее в этот момент посередине тропы, продолжило свой путь. Копыта раскрошились окончательно, стали виднеться кости и внутренности, которые затем тоже начали высыпаться на землю. И кровь, кровь, очень много крови. Здесь, наконец, я уже смог отвести взгляд от этой жуткой картины. И увидел себя, бледного и заметно напуганного, в отражении внезапно ставшего зеркальным древесного ствола. Все «деревья» вокруг стали такими, замерли на месте. Пирамидки наверху теперь глядели крайне враждебно, и чувствовалось, что они желают мне смерти. Что-то было не так… Какое-то странное ощущение. Будто… будто на коже появилось много-много тончайших порезов. На руках. Сглотнув, я медленно опустил взгляд вниз. И увидел, как по кистям и предплечьям мелкой сеткой расползлись красные полосы, с каждой секундой начинавшие кровоточить всё сильнее. Теперь я уже не просто тревожился – я начинал паниковать. Взгляд поднялся обратно к зеркальному стволу, и там я заметил, что с моим лицом происходит то же самое, что и с руками. Особенно много порезов шло по левой стороне лица, вдоль открывшегося пореза, и в голове мелькнула мысль, что сейчас я очень походил на куклу, которую сильно приложили обо что-то. «Нет». Порезы становились глубже, и я ощущал, что кожа постепенно начинает отслаиваться от рук и лица. Я видел это в отражении. Я рассыпался маленькими лоскутами. «НЕТ». - … рек, ДЕРЕК!!! – меня снова сильно встряхнули, только теперь уже за оба плеча. Паника, копившаяся во мне всё это время, вылилась в отрывистый крик, и я отшатнулся, падая на пятую точку и рефлекторно прикрываясь руками. Ощущение, что с меня слезает кожа, пропало. Но начал неприятно саднить порез на лице. И, как бы забавно это ни было, во многом именно эта боль и привела меня в чувство. Я открыл глаза, которые зажмурил до этого, и уставился на Джейка, который склонился надо мной. - Дружище, очнись, вернись ко мне! – с долей испуга говорил он, вновь встряхивая меня за плечи. Мало-помалу шестерёнки, которые заклинило в моей голове, вновь задвигались как надо. Я начинал потихоньку приходить в себя. Процесс бы пошёл быстрее, если бы Инглиш не продолжал меня трясти. Надо было его остановить, пока он из меня весь дух не вытряс. - Тпру, тпру, Инглиш, хватит, - я остановил руки англичанина и убрал со своих плеч. Голос у меня был негромкий, чуть дрожащий и хриплый. – Всё, я тут, Хьюстон на связи. Некоторое время Джейк внимательно смотрел на меня, после чего с облегчением выдохнул. - Святые угодники, я уж было подумал, что потерял тебя – ты совсем не отвечал мне в этот раз. И становился каким-то пугающе полупрозрачным, - протянул он. Затем поднялся и помог встать мне. – Ради всего святого, Дирк, не пугай меня так больше. - Постараюсь, хотя эта чертовщина вокруг начинает сводить меня с ума, - выдохнул я и огляделся. Лошади уже нигде не было видно. Равно как и следов её пребывания здесь мгновениями ранее. Чёртовы игры разума. - Ну ничего себе, - к нам подошёл Рон. Он с долей внимательности глядел на меня, не переставая при этом глупо хихикать. – Мэн, вот это тебя приплющило. Вроде спокойный весь такой, а тут такой – бам! – внезапно срёшь в штаны неясно от чего, - здесь гризер уже перешёл на откровенный хохот. Словно он только что рассказал классную шутку. Отсмеявшись, парень кинул взгляд на Инглиша. – Джейк, кореш, это он у тебя всегда такой забавный? Англичанин на это ничего не ответил, только мрачно поглядев на Рона. Когда мы направились дальше, я старался обращать поменьше внимания на окружение, в основном сосредотачиваясь на ком-либо из своих спутников. Чаще на Джейке, потому что смотреть, как Рон ковыряется пальцем в своей ране в левом виске с характерным чавкающим звуком, было выше моих сил. После некоторого молчания парень-гризер вдруг горестно вздохнул: - Эх, жалко, что никто из моих корешей не видит всей этой крутоты. Наверняка бы хорошо позависали – тут ведь даже закидываться не надо, всё и так крайне весело! Ещё бы цыпочек позвали… Хотя, не – нафиг их, опять бы весь кайф испортили своими «я сегодня не в настроении». С корешами – самое оно, да. И про предков думать не надо вообще – они ведь далеко-далеко, - тут тон его голоса сделался не таким весёлым. – Да, далеко… И им ещё больше насрать на тебя, на то, что ты там делаешь, пока они заняты своими какими-то делами. Да. Кажется, у кого-то в своё время было очень одинокое детство. Ну, теперь было достаточно ясно, почему этот парень стал гризером и скатился в наркоманию. - Знаешь, Джейк, чел, мэн, кореш, чувак… Как же я тебя ненавижу, ты бы знал, - довольно внезапно Рон перевёл тему. - Ты мне это говоришь чуть ли не в тысячный раз за всё то время, что мы виделись, Рон, -устало ответил Инглиш. - И скажу в тысяча первый. Потому что ну блин, ну чувак, - гризер снова начал ковыряться в дырке в виске. В какой-то момент послышался негромкий хруст, и я еле сдержался, чтобы не подойти и самолично убрать его руку от проклятущей раны. – Блин, да что же там такое… Так о чём я – чел, ты реально мне противен. Я, понимаешь ли, считал, что ты просто – очередной забавный глюк, который мог возникнуть с какой-нибудь картинки, что я когда-то подглядел в том же учебнике по истории. А ты мало того, что начал парить мне мозги всякой сверхъестественной мутотенью, так в итоге завел меня в этот лес и кинул. Чувак, ну так не поступают! - Рон, опять же повторюсь – я не… - договорить Джейку не удалось, поскольку Рон продолжил гнуть свою линию. - Нет, но серьёзно: ходил такой за мной по пятам, всегда больно точно указывал, кто там из моих корешей откинется следующим, никак притом не помогая предотвратить это, а в итоге затащил в лес под предлогом того, что я что-то там должен найти! Хотя я сто раз говорил, что я боюсь лесов ДО УСРАЧКИ. Вот как будто проклятый дух какой-то, который коллекционирует чужие страхи и заодно тех, кто ими обладает! Инглиш только тяжело выдохнул и покачал головой. Здесь я несколько нахмурился. Этот, по сути, монолог разбудил тревожные подозрения в моей голове, что появлялись там ранее. С одной стороны, всё, что говорил этот гризер, звучало как бред человека под кайфом. С другой… Подобные мысли всплывали и у меня. Для просто призрака-помощника Джейк слишком точно предсказывает, кто умрёт следующим, если ты не будешь пытаться остановить Тварь. И он действительно ничего не делает для предотвращения этих смертей. И потом – в том первом мире снов я неоднократно попадал в те обстоятельства, которые пугали меня больше всего, и Инглиш знал, что именно этих вещей я и боюсь. Плюс ещё это вечное «я не смогу тебе ничего рассказать, пока ты не задашь об этом вопрос»… Если так подумать, всё это создавало не самое хорошее впечатление о мёртвом англичанине. Его уж точно нельзя было описать как «простого духа, который когда-то сам пал жертвой Твари и теперь пытается помочь». - Я тут недавно осознал кое-что интересное, - голос Рона вырвал меня из раздумий, и я поглядел на него. - А на самом-то деле мы не один раз на этой земле живем. Ага-ага. Просто... Блин, иногда вот смотришь на какие-то вещи прошлых лет - и такой «о-го-го, да это же моя тема!» А теме лет-то крайне много... И складывается ощущение, что когда-то это могло быть твоей темой, но... э, как это... темой тебя в другом времени? Типа того. Наверное. Хах. Плюс ещё напорешься так на чью-нибудь старую фотку или рисунок – и понимаешь, что этот чувак странным образом на тебя похож. Хотя жить он мог, например, сто с лишним лет назад. Получается, все мы после смерти появляемся на Земле через какое-то время вновь? Да-а, чуваки, это просто не-ре-аль-но круто, - усмехнувшись, гризер убрал руки в карманы и начал негромко напевать. – Я жизнь испил до дна, я всё изведал в ней – не скрою, но - что куда важней – я был собою…** Стоит признать, я всё-таки слишком всерьёз задумался над его предыдущими словами. Пусть, конечно, идея реинкарнации была мне знакома и в чём-то близка, но все эти внезапные переводы тем – одна с другой не вязались ну никак – говорили достаточно об адекватности Рона. Да и не только это, чего уж там. Мы шли сквозь лес ещё какое-то время, сопровождаемые низким шипением. Краем глаза я замечал, что некоторые из стволов всё ещё оставались зеркальными и отражали нас в искажённом виде. Но в какой-то момент в одном из отражений мелькнула уже другая тень. Шипение стало ниже и тише. Или мне только почудилось? Но нет – вскоре эта же тень – приземистая и невысокая – мелькнула с другой стороны средь дёргающихся шипастых стволов. Когда тень мелькнула уже где-то перед Роном, на большом расстоянии, я напрягся и дёрнул Джейка за руку. Тот обернулся. - Что стряслось, Дирк? Я приложил палец к губам и взглядом указал туда, где в последний раз видел странную тень. Англичанин начал всматриваться вглубь деревьев, но лишь недоумевающе поднял брови. А я уловил за спиной отчётливый звук. Скрип шарниров. Сухой, щёлкающий, будто у кого-то на зубах хрустят хрящи. Этот звук был мне очень знаком, но я не мог понять, где именно его слышал. Конечно, от кукол в первую очередь, но нет. Этот скрип таил в себе опасность. Его обладатель не был безучастной вещью. Это было что-то живое. - Ты слышишь? – вполголоса спросил я. Джейк нахмурился и отрицательно покачал головой. Неужели я опять стал жертвой галлюцинаций? - О, привет, чувиха! – раздался восторженный голос Рона, и мы с Джейком обернулись на него. Он приближался к небольшой кошке с двумя головами, которая облизывала неестественно широкую пасть, одну на двоих. - Парни, идите сюда! Я отыскал один из любимых своих глюков в этом лесу! Но прежде, чем Рон успел приблизиться к умывающейся языком двухголовой кошке, из кустов перед нами вновь раздался скрип шарниров, а в следующее мгновение в тело зверька вгрызлись тонкие, острые как бритва зубы. Рон выругался, шарахнувшись назад, Джейк напрягся, опустив руку на револьверы, а я, наконец, вспомнил, где я слышал этот звук. Она нисколько не изменилась с момента нашей последней встречи. Всё такая же тощая и вечно голодная, какой я её в своё время нарисовал. Передняя половина сейчас раздирала когтистыми руками тушку двухголовой зверушки, нещадно впиваясь в неё длинными, острыми зубами. Тёмная пакля, заменявшая ей волосы, стала, кажется, ещё грязнее, а тощий хвост, который и издавал скрип, постукивал по земле, пока покрытая грязью, болезненно-бледная полудевушка-полукошка неотрывно смотрела своими чёрными провалами на раздираемую на куски жертву. Я не мог её не узнать. Эта же Кошка (именно с большой буквы) сидела на моей кровати и издавала громкий хрип, пока Джейк не разбил наваждение, позвав меня по имени. Кажется, это было его универсальное средство, чтобы выдернуть меня из приступа галлюцинаций. - Едрить твою мать, чуваки, что это за хрень?! Я никогда раньше не видел подобных глюков! – Рон продолжил отступать, пока не оказался на одном уровне с нами. - Тебе лучше подождать нас в сторонке, Рон, - Джейк тоже узнал эту тварь – он встал по левую руку от меня, и мы переглянулись. Кошка оказалась здесь не случайно, и мы оба это понимали. Инглиш приготовил револьверы, а я достал катану. Видимо, именно для столкновения с этой живностью нам и дали оружие. И хоть меня всё ещё трясло от кровавой картины, которую этот монстр нам устроил, бежать от неё почему-то казалось мне более бессмысленной затеей, чем попробовать сразиться. Быстро расправившись с небольшой тушей, Кошка подняла на нас окровавленное лицо, нюхая воздух и водя головой, следя за нами чёрными провалами глаз. Мне казалось, что отсутствие глазных яблок нисколько не мешало ей нас видеть, и это было проблемой. Джейк щёлкнул предохранителями, и этого звука было достаточно, чтобы Кошка раскрыла свою пасть. Я ожидал услышать знакомый сдавленный хрип, но из вдруг неестественно широко распахнувшейся грязной пасти вырвался истошный вопль, похожий одновременно на визг ребёнка, рёв раненого зверя и крик напуганной огромной птицы. Я опустил голову, прикрыв ухо свободной рукой, Инглиш поморщился, тоже отступая от истошного крика. Голова начала звенеть от не прекращающегося воя, и я физически почувствовал, как не прикрытое ухо начинает глохнуть. Но затем раздался выстрел, и Кошка захрипела, прекратив кричать. Из пасти её потекла жидкость гнильно-коричневого цвета, и она, рассвирепев, кинулась на Джейка. Я мгновенно перехватил меч левой рукой и сделал взмах, ловя клинком катаны её пасть. И, если бы мой меч не застрял внутри её глотки, то, наверное, я бы смог сильно покалечить Кошку. Но я почувствовал это – мой меч ударился о что-то жёсткое и застрял там, когда монстр захлопнул пасть и тонкие острые зубы противно заскрипели по наточенному металлу. Я сделал пару шагов назад, рывком вытягивая катану из клыков и, когда Кошка повернулась ко мне и раскрыла пасть, чтобы завизжать, я увидел, по чему я попал. Из глотки Кошки, защищённая двумя рядами тонких и острых зубов, на меня чёрными провалами вместо глаз глядела ещё одна голова. Квадратная, не больше головы младенца, покрытая копотью и странными этническими узорами. Через всю голову шла большая трещина-порез, оставленная моей катаной. Но, что самое важное, эта голова явно была деревянной. - Джейк, в её пасти! – крикнул я, но даже сам еле-еле услышал свой голос за звоном в ушах. Англичанин даже не среагировал на мой крик. Мы оба были оглушены. Я услышал приглушённые хлопки и увидел, как Кошка дёрнулась, а в боках её появились две раны от пуль. Инглиш стрелял. У монстра явно разбегались глаза – она решала, на кого напасть сперва, и этого замешательства мне хватило, чтобы вновь замахнуться катаной, отгоняя зверюгу от призрака. Джейк поглядел на меня и, поймав его взгляд, я открыл рот и пальцем указал сначала внутрь своего рта, а затем кивнул на Кошку. И когда она сделала прыжок в мою сторону, от которого я чудом смог увернуться, я заметил, как призрак сосредоточенно и в упор смотрит на монстра. Затем он просиял и усиленно закивал головой. Значит, это и правда новая часть куклы. Но вот как до неё добраться? Кошка хлестала себя хвостом по бокам, скаля тонкие зубы и смотря на меня, но я был оглушён и почти никаких звуков не слышал. Признаться, потеря слуха меня очень сильно пугала, но, к счастью, у меня не было времени сосредотачиваться на этом страхе. Новая попытка завизжать была остановлена ещё одним выстрелом-хлопком. Лицо твари перекосило, когда пуля Инглиша угодила прямо в её глазницу. Она встала на задние лапы, и я, не теряя времени, пошёл в атаку, пользуясь открытой грудью Кошки. Катана пробила тощее и костлявое тело насквозь, и даже сквозь вату в ушах я услышал приглушённый истошный вопль боли. На грудь и лицо мне потекла гнильно-коричневая жидкость, а затем кошка уставилась на меня одним оставшимся у неё глазом. Левым. Порез на моём лице вновь начал отвратительно саднить, и я услышал внутри себя чей-то голос. Непонятный и негромкий. - Ты уверен, что это - та сторона медали? – спрашивал он. Голос не принадлежал ни мужчине, ни женщине. Не был ни живым, ни искусственным. И одновременно был всем сразу. Эта неопределённость и попытка вновь забраться мне в голову настолько меня взбесили, что я всадил катану ещё глубже, а затем резким движением выдернул её. Кошка рухнула передо мной на землю. Я стоял над ней, судорожно дыша и прислушиваясь к бешеному ритму собственного тела. В ушах всё ещё звенело, я еле слышал своё громкое, учащённое дыхание. В нос бил сладковатый запах гнили и металлический запах крови. И эти запахи мне нравились. Так пахнет месть. Уголки губ мои дёрнулись и приподнялись, я удобнее перехватил катану и нанёс трупу кошки ещё несколько колющих ран, протыкая её насквозь, пока кончик катаны не упёрся в землю. Внутри меня клокотала непонятная, дремучая злоба. Кошка была олицетворением Твари – существа, которое лишило меня брата, мучило моих друзей и загнало меня в эти сны, сводящие человека с ума. Я продолжал молча колоть тушу и нервно ухмыляться, не в силах остановить собственные руки, пока Джейк не ухватил меня за предплечье. Я резко обернулся, только сейчас вспомнив про то, что я не один, и, увидев спокойный, даже отстранённый взгляд тусклых зелёных глаз, с ужасом понял, что сейчас вёл себя как сумасшедший маньяк. Я вновь судорожно выдохнул, лицо моё будто окаменело, прекратив мне подчиняться – я не мог убрать с него нервную ухмылку. Инглиш покачал головой и, указав на мёртвую Кошку, провёл пальцем по шее. Точно. Внутри её глотки была голова куклы. Наша цель, после которой можно попытаться проснуться. Я кивнул, стараясь прийти в себя и титаническим усилием убирая нервную ухмылку, а затем вновь повернулся к исколотой туше. Где-то справа я услышал чьё-то гудение, похожее на речь. Такую смазанную и приглушённую - как когда говорят через толстую стену. Наверное, Рон пустился в монолог, не понимая, что ни я, ни Инглиш его не слышим. Но сейчас это было неважно. Я вновь взмахнул катаной, лишая исколотое тело головы. Вытер катану о джинсы и спрятал в ножны, а затем, переглянувшись с Джейком, нехотя взял голову Кошки в руки. По ощущениям она была склизкой и невыносимо холодной. Пакли прилипали к моим рукам как мокрые водоросли, голова была тяжёлой и смотрела на меня теперь уже окончательно пустым провалом вместо левого глаза. У меня была всего пара мгновений, чтобы сломать ей челюсть, достать голову куклы и бросить голову Кошки обратно на землю. Этим я и занялся. Но когда я сломал челюсть и аккуратно ухватил голову куклы, то я снова услышал тот странный голос. Он снова повторял эту фразу: - Ты уверен, что это - та сторона медали? Я нахмурился и потянул мой «трофей» на себя, вырывая его из глотки. - Т ы у в е р е н, ч т о э т о - т а с т о р о н а м е д а л и? Ты уверен, что это та сторона медали? Тыуверен,чтоэтотасторонамедали? Тасторонамедали? Тасторонамедали? Уверен? Уверенчтоэтотасторонамедали? Уверен? Уверен? – голос тараторил всё быстрее и быстрее, достигнув своего апогея тогда, когда я рывком всё же смог вырвать голову куклы из глотки Кошки. В висках застучало, я застонал, бросив обе головы на землю и, закрыв уши руками, зарычал: - Замолчи! А затем с удивлением для себя услышал голос Рона. Растерянный и беспомощный: - Чуваки, - от неожиданности я даже обернулся, увидев, что гризер крутит в перепачканных кровью пальцах небольшую пулю, - я нашёл это у себя в виске. - Ох, чёрт, - проговорил я, стиснув зубы. - Получается, что меня подстрелили? Я… умер? – Рон посмотрел на меня, и я увидел, как его глаза мгновенно начали стекленеть и закатываться назад. Лицо Рона начало бледнеть, даже синеть, а потрескавшиеся губы почернели. Пространство вокруг нас посерело и начало осыпаться пеплом. Земля, казавшаяся надёжной, вдруг стала зыбкой и, не выдержав моего веса и веса Джейка, провалилась под нашими ногами. Я падал вниз, а на меня падала голова деревянного божка, скаля нарисованные зубы. Спирали на его щеках мерцали странным светом. И я ещё раз услышал этот странный голос. Он спрашивал всё то же: уверен ли я в правильности стороны медали. Что бы это ни значило. ---------------------------------------------------- * Фони (англ. сленг Phoney) – ругательство 70-ых годов. Означало «двуличный, фальшивый». ** Рон напевает припев песни «My Way». Это была одна из самых популярных эстрадных песен середины XX века, английский текст которой написан Полом Анкой для Фрэнка Синатры (оригинальный французский текст был исполнен Клодом Франсуа в 1967 году, она называется «Comme d’habitude» («Как обычно»)). Элвис Пресли исполнил её на Гавайях в 1973 году, концерт впервые шёл в прямом эфире через спутник. Сам текст песен, со слов Пола Анка, принадлежит средневековому поэту Франсуа Вийону. Интересный факт: в силу соответствующего текста «My Way» (в песне от первого лица ведётся рассказ человека о прожитых годах, эдакое подведение итогов жизни) в исполнении Синатры используется в Великобритании на каждых седьмых похоронах. *** Ludi rationis (лат.) – игры разума.