Сборник драбблов по заявкам и без

– Закат к нашим услугам, – Вальдес подмигнул разгорающемуся горизонту, – вопрос, отправится ли туда господин Бермессер как ваш трус или как наша добыча. Мы с принцем готовы уступить друзьям Доннера. – Да, – подтвердил фельпец, хотя решал не он, а дриксенцы, то есть – Кальдмеер. – Я так думаю, наше это дело. – Ждали адмирала, а заговорил шкипер. Он не служил и мог на начальство не озираться. – А не наше, так мое. Оно, конечно, себе дороже. С врага, уж простите, чего взять? Вздернул – и домой, а нам, если рискнем, в Дриксен ходу не будет, разве что кесарь оклемается… Только лучше регенту не потрафить, чем морю. Да и дружки у меня под Хексберг сгинули, Браунбард вон молодой… Один ведь у матери был! Так что вы как хотите, а я вперед господина Вальдеса с веревкой встану, ну а там… Море не выдаст, Фридрих не съест! – У тебя – дружки, – немолодой дриксенец, вроде бы боцман, протянул шкиперу руку, – у меня – внук… – Я обещал фок Шнееталю. – Больше Фельсенбург на своего адмирала не косился. – Бермессер и его сообщники отправятся на рей именем Дриксен. Здесь нас трое, но лейтенант Лёффер тоже был у Хексберг. Пусть четвертым будет он. – Постой, Руппи! – дернул щекой Кальдмеер. – Адмирал Вальдес, мы принимаем ответственность за казнь на себя. В память «Ноордкроне» и других погибших. Адмирал цур зее Бермессер и шаутбенахт фок Хосс будут повешены. – Будут повешены все, кто лгал под присягой, – уточнил Вальдес. – Я насчитал одиннадцать человек. – Двенадцать, – поправил Фельсенбург. – Еще Троттен. – Руппи, – тихо окликнул Олаф, – Троттен не был в Хексберг и даже не давал показаний. Ты сводишь личные счеты… – Да, свожу! По трактирам с враньем шлялось пятеро, осталось трое… Эта кочерыжка клялась быть рядом с Бермессером всюду. Вот и будет! – Туда и дорога, – буркнул шкипер. – Те хоть со страху гадить начали, а этот для удовольствия. Адмирал больше не спорил. – Вальдес, – попросил он, – если это возможно… На флагмане должен быть палач, а священник есть на каждом линеале. – Пусть поищут, – согласился Ротгер, – вряд ли эти господа ходили на абордаж. – Я не смогу, – закатил глаза священник. – Двенадцать человек до захода солнца… Это ужасно! – Тринадцать, – тихо сказал Кальдмеер. – Если судить тех, кто нарушил присягу, то я виновен не меньше. – Господин адмирал! – воскликнул Руппи. – Ты смог повторить сделанное фрошером, я – нет. Алва вернулся в тюрьму, я позволил себя увести. Да какое там позволил, я был счастлив, что остался в живых, хотя умереть достойно, надеюсь, все же сумею. – Господин Кальдмеер! – возмутился Вальдес. – Вы же не думаете, что я позволю вам это самопожертвование? – Вы уступили казнь дриксенцам. Суд моря, вы говорили? Мне кажется, среди осужденных найдутся четверо, которые меня обвинят. – Предатель!.. Ты еще свое получишь, ты и твой Фельсенбург! – Опять адъютант фок Хосса. Знакомый, пусть и не из близких. Лжесвидетель. Лейтенант флота Дриксен… Мразь… Хоть и смелая. – Я обвиняю. – Бермессер. – Обвиняю! – еще трое. – Будь ты проклят… оружейник! Кальдмеер улыбнулся и встал на небольшом расстоянии от осужденных. Протянул скрещенные руки палачу. – Алва возвращался не на плаху, и потом… – ошарашенный Руппи пытался подобрать слова, чтобы остановить непоправимое, но Олаф его перебил. – Сейчас ты скажешь, что я должен жить ради Дриксен, справедливости и так далее, – ровным голосом произнес Ледяной, и Руппи промолчал, потому что собирался сказать именно это. – Я бы тоже так считал, если бы сохранил флот и людей, но они погибли. Все, кроме Бермессера и нашего шкипера, которые наплевали на мой приказ. – Но вы же были правы! Никто не мог знать про шторм… – Никто, – согласился адмирал цур зее. – Если б я был судьей, честным судьей, я бы вынес такому, как я, оправдательный приговор, но законы – не всё. Есть удача, и есть нечто большее… Я больше не вправе вести за собой флот. – Так считайте, что вам вынесли оправдательный приговор! – Вальдес с трудом сдерживался, чтобы не отдать приказ своим людям, и не пристрелить Бермессера с его людьми. Юхан отошел подальше, отпил из фляги, но молчал. Надо было ударить адмирала по голове и спрятать, а сейчас поздно. Руппи смотрел больными глазами, и не заметил, как Кальдмеер кивнул Вальдесу на него – но тот внезапно схватил Руппи за плечи и держал, а рядом оказались несколько марикьяре, готовые перехватить лейтенанта. – Приговор Морского Суда может отменить только кесарь или регент. А я давал присягу, и намерен выполнить приказ. Это судьба, Вальдес – убегать с эшафота, встретить сначала фок Бермессера, затем вас… Я больше не намерен убегать от судьбы. – Бермессеру место на рее, – выпалил лейтенант, – вместе с его… лжесвидетелями. Не хотели мокнуть, будут сохнуть! Удача… она приходит и уходит, а подлость остается! Мы обещали «Ноордкроне», и мы сделаем… А Вы! – Да, мы вместе войдем в Закат. – Кальдмеер посмотрел на палача и скомандовал, – Начинайте! – А если сорвется кто? – деловито уточнил палач. – Значит, судьба, – твердо сказал Олаф. – Именем Дриксен и «Ноордкроне»! …Палач на «Верной звезде» был отменный.