Сборник драбблов по заявкам и без

— Ни за что. Еще один намек на Ирэну, и мы будем стреляться, — Жермон встал из-за стола и воинственно подкрутил усы. — Я готов поклясться кровью, что не буду искать встречи после, ни с вашей женой, ни с вами, насколько это позволит служба. Вы можете завязать мне глаза, чтобы скромность графини не пострадала. Но найденный мной ритуал совершенно недвусмысленно говорит о том, что минимум три стихии должны слиться вместе, — Лионель тоже поднялся и начал мерять шагами кабинет, нарочно подражая Рудольфу Ноймаринену. — Вы единственный здесь, чье родство с ветром бесспорно. Если бы вы не отбросили дриксенскую авиацию от Мельникова кургана… — Да даже если вы правы, Ирэну трогать я вам не позволю! — Жермон грохнул кулаком по столу, так что блюдо с пирожками подскочило, карты и карандаши посыпались на пол, а хрустальный кувшин упал и разлетелся на осколки. Лионель продолжал ходить, зная, что сейчас Жермон начнет спорить с самым сложным собеседником — самим собой. Ломать одного из самых толковых генералов во время затяжной тяжелой войны было глупо, а если Жермон согласится, то это несомненно сломает его, и разрушит его брак… Но вернуть Рокэ было важнее. Он единственный имел шанс как-то удержать валящуюся к кошкам страну, и ради его возвращения Лионель не намерен был щадить ни Жермона Ариго, ни его жену, ни себя. Жермон громко сопел, затем, судя по доносящимся звукам, начал яростно жевать пирожок. Судя по расчетам Лионеля, трех пирожков ему должно было хватить для того чтобы продолжить переговоры, но в дверь постучали на втором пирожке. — Герман, — вошедший после невнятно данного разрешения Райнштайнер окинул взглядом осколки хрусталя на полу и общую диспозицию. — Твои порученцы сообщили, что вы с маршалом спорите. Это правда? — Проэмперадором Севера, — холодно заметил Лионель, недовольный вмешательством. — Тем не менее, моя просьба слишком личная, и я не имею права приказывать. — А если бы могли, приказали бы?! — Жермон проглотил остатки пирожка и снова вскочил на ноги, хватаясь за кобуру. — Мерзавец! — Герман! — Райнштайнер ахнул, но отошел с возможной линии огня. Впрочем, он все еще стоял достаточно близко, чтобы сбить прицел. — Мы проигрываем эту войну, — Лионель пожал плечами, смирившись с тем, что его план полетел к кошкам, как и большинство его планов с момента гибели Рокэ. — Северная Марагона потеряна, Южная держится из последних сил, мы проигрываем в наземных войсках и авиации, а противозенитные комплексы экономят последние боеприпасы. Столица захвачена повстанцами, Надор и Эпинэ не оправились от бунтов и бедствий. Если мы не вернем Рокэ Алву, Талиг падет, и это будет наша вина. — Вы знаете способ вернуть герцога Алву? — Райнштайнер жестом попросил Ариго подождать, и тот на удивление заткнулся. Вернее, заткнул себе рот очередным пирожком. — Моя мать нашла описание древнего ритуала в могиле Эрнани Ракана. Это наша единственная надежда. Там сказано, что для возвращения императора в империю три стихии должны слиться вместе. Граф Ариго несомненно принадлежит к дому Ветра, как продемонстрировал в бою на Мельниковом кургане. Из дома Молний здесь я. Из Волн госпожа Ирэна Придд-Гирке-Ариго… — И я вам сказал: ни за что! — Жермон снова ударил по столу, сбросив блюдо с пирожками в винную лужу. — Нет ли других вариантов с Волнами? — Райнштайнер успокаивающе положил руку на плечо Жермона. — Из женщин? Никого в живых, кто бы точно обладал нужной кровью. Разумеется, есть Валентин Придд, — Лионель поморщился. — Из Скал я знаю только Давенпорта, но его я оставил у Рудольфа. — Валентин несовершеннолетний! — Жермон возмущался не меньше, чем раньше. — И мужчина, которому слиться с двумя другими, э… стихиями явно будет сложнее. — Лионель спокойно смотрел на двух друзей и сослуживцев, давая им возможность прийти к нужному решению самостоятельно. — Тогда, на Мельниковом кургане, — Райнштайнер выглядел задумчиво, Жермон возмущенно, — Герман, ты отбросил бомбардировщики ураганом. Но ведь там был еще и дождь, ливень, из-за которого артиллерия и резервная группа Рейфера завязли в грязи. А Валентин был на другом фланге. — Да, Ойген, — Жермон удивился. — Думаешь, там был кто-то из эориев Волн? Кого мы не знаем? Лионель заинтересованно молчал. Кошки побрали бы предков, не позаботившихся о сохранении чистоты крови. Хорошо, что Эмиль женится, лишь бы не успел завести парочки бастардов со своими булочницами, уведя старшую линию крови из семьи. На себя Лионель не рассчитывал, едва ли ему удастся выжить, если Рокэ не вернется. Да даже если и получится сделать невозможное, нужно будет охранять его, и цена жизни вполне приемлема. — Там был я, — обстоятельно сказал Райнштайнер, — и я очень хотел остановить ту артиллерию. Полагаю, что именно наши совместные усилия привели к тому, что ураган вырвался из-под контроля и разметал обе армии. Жермон смотрел на друга и хлопал глазами, а вот Лионелю было интересно, к чему клонит бергер. — Господин Райнштайнер, вы хотите заменить Придда в ритуале? — Да, я предлагаю себя, — спокойно пояснил барон. — Я совершеннолетний и, хоть слияние с мужчинами мне внове, вполне способен пережить вынужденную неловкость, если это позволит вернуть герцога Алву. Вам, я так понимаю, все равно? — Райнштайнер смотрел на Лионеля, и тот кивнул. — Герман? — Как я после этого буду смотреть в глаза Ирэне? — простонал Ариго, закрывая руками лицо. — Лучше, чем если бы на моем месте был ее брат, — бергер кивнул сам себе и методично продолжил, — что еще потребуется для ритуала? *** В квартире Райнштайнера было натоплено, царил образцовый порядок, а обычная двуспальная кровать была застелена свежим и, кажется, даже выглаженным постельным бельем. — Проходите, господа, — барон в футболке и спортивных штанах пригласил их в спальню. На комоде в ряд стояли три коробки презервативов, две флакончика смазки, еще что-то… Спрей? Жермон, в джинсах и простой клетчатой рубашке, посмотрел по сторонам, заметил инсталляцию, покраснел и нервно дернул себя за усы. — Я рад, что вы подготовились, но боюсь, что презервативы нам не понадобятся, — Лионель мельком взглянул на коробки, убедился, что на самом деле там были разные размеры с латексом и без латекса, и испытал очередной прилив благодарности за бергескую обстоятельность. — Это древний ритуал слияния, а наши давние предки не пользовались барьерной контрацепцией. — Ирэна меня убьет, — прошептал Жермон. — Могу показать результаты моего ежегодного медосмотра, — Райнштайнер спокойно убрал коробки в комод. — Полагаю, что вы оба тоже сдавали все анализы, согласно графику? — Разумеется, — Лионель кивнул. — Жермон? — Да, — выплюнул тот, — перед свадьбой. — В таком случае, мы можем приступать, — Райнштайнер побрызгал себе в рот из спрея, и начал раздеваться. — Что это? — удивился Жермон, вцепившись в рубашку так, словно на него вот вот набросятся. — Лидокаиновый спрей, — довольно сказал бергер, — так как мне выпало быть принимающей стороной, а необходимого опыта у меня нет, я принял меры, чтобы не испытывать рвотного рефлекса. — Вы очень предусмотрительны, — такая невозмутимость прошибла даже Лионеля. — Да мы с ума сошли! — возмутился Жермон. — Собираемся трахаться, и “на вы”! — Ты прав, Герман, нам с графом Савиньяком нужно выпить на брудершафт. — Оставшись в белье, бергер аккуратно сложил свои вещи на стул. В одном из ящиков все того же комода оказалась фляга и набор мелких серебряных стопок, бергер быстро разлил можжевеловую настойку и поднял тост: — За возвращение герцога Алва! Лионель выпил залпом, и снова разлил: — За то, чтобы это близкое знакомство стало началом дружбы, Ойген. Скрестив руки в локтях, они выпили из стопок друг друга и аккуратно соприкоснулись губами. Окрашенное можжевеловой дыхание, плотные узкие губы… Лионель не стал углублять поцелуй. С Жермоном они и вовсе едва коснулись губами. — Приступим? — Ойген снова брызнул себе спреем в горло. — Что мне делать? — спросил Жермон, раздевшийся до трусов. Лионель быстро, по-военному, разделся сам, сложив свою одежду на другом стуле. — Полагаю, решать хозяину, — пожал он плечами, — ритуал не вдавался в детали. — В таком случае, Герман, ложись на кровать на спину, а ты, Лионель, становись на колени в изголовье. Жермон лег на спину, и обреченно закрыл глаза. — Трусы сними, — Ойген кивнул на себя и Лионеля, щеголявших в чем мать родила. — И подумай о чем-нибудь приятном. — Только ни слова об Ирэне, — Жермон открыл глаза, рвано стащил белье и бросил в кучу своих вещей на полу. — Ни слова. С отвращением посмотрев на своих вынужденных партнеров, он снова закрыл глаза и начал дрочить. Ойген сидел рядом с ним на коленях и с интересом смотрел, как постепенно набухал и наливался кровью член под двигающейся рукой. Дождавшись, пока он не обрел полную твердость, Ойген словно измерил его взглядом, довольно вздохнул и оседлал бедра Жермона. — Сейчас я попрошу тебя не двигаться, — сказа он, берясь рукой в смазке за более темную, перевитую венами плоть и пытаясь насадиться. — Может быть… слегка… неприятно… Судя по закушенной губе, процесс не доставлял Ойгену удовольствия. Жермон тоже скривился, но раскинул руки и вцепился в простыни. — Э…. Помочь? — Лионель не знал, чем, но не мог не предложить. — Приведи… себя… в боеготовность, — пыхтя, Ойген наконец сел до конца и замер. Лионель машинально начал себя поглаживать, думая… Нет, о Рокэ он думать не должен. Вернее, должен, но не сейчас. Мэллит… Нет, ни в коем случае. Служанка? Фрида? Румяная эмилева вдова с булочками? Лионель открыл глаза. Ойген слегка покачивался на Жермоне, тот все еще цеплялся за постель, но уже не выглядел страдальцем. — Я готов, — сообщил бергер, и открыл рот. Рука сама легла на затылок, а большой палец огладил кожу на виске. Коротко стриженные светлые волосы Ойгена были самыми обычными. Не шелковые, не мягкие, не кэналлийские жесткие кудри. Светлые серые глаза смотрели без капли страха или стыда, и Лионель придвинулся ближе, чтобы Ойгену не пришлось тянуться. Жар рта обнял головку, и Лионель отпустил направляющую член руку, чтобы погладить Ойгена по щеке, по шее, постепенно продвигаясь глубже и глубже. Он коснулся головкой то ли неба, то ли горла и тут же отпрянул, но Ойген не подавился и не дернулся — просто размеренно дышал. Видимо, лидокаин подействовал. Лионель еще раз погладил щеку, наткнулся на недоуменный взгляд Ойгена, и начал двигаться энергичнее. — Вы там скоро? — Жермон простонал, а не проговорил, и Лионель опомнился. Отодвинувшись от Ойгена, он глянул на свой член с удивлением. Тот выглядел как обычно, блестел от слюны, но… Лионель провел рукой от головки до основания, сжимая себя как ему нравилось и лаская большим пальцем уздечку. — Я ничего не чувствую, — с изумлением сказал он. — Я тоже, — сглотнув, признался Ойген. — Кажется, лидокаин сработал слишком хорошо… — Да вашу кошкину мать! — Жермон спихнул с себя Ойгена и свернулся калачиком на постели, тяжело дыша. — Приношу мои самые глубокие извинения, — Ойген был смущен и растерян, — я не рассчитал эффект… — Все? Можно заканчивать этот фарс и расходиться? — Жермон выругался, с отвращением глянул на свой пах и потянулся за своей футболкой, вытереться. — Нет, — неожиданно прервал его Лионель. — Не все. У нас мало времени, поэтому мы продолжим, просто в другой… конфигурации. — Даже не надейтесь, — Жермон все-таки вытерся и огляделся. — Сначала нам всем надо выпить, — Ойген встал, поморщился, но дошел до комода и разлил остатки из фляги. Можжевеловая прокатилась по языку и обожгла горло. — Сколько действует этот спрей? — Лионель задумчиво посмотрел на свой член. Он все еще жизнерадостно торчал, хотя уже не так высоко, и совсем ничего не чувствовал. — До трех часов, — Ойген изучал этикетку, прищурившись и разбирая мелкий шрифт. — Скажи, Лионель, а что считается мерилом успеха ритуала? С одной стороны, мы хм… слились. А с другой, ни один из нас не достиг оргазма. Жермон мрачно выругался и с тоской посмотрел на пустую флягу. — Полагаю, что оргазм необходим, чтобы считать ритуал исполненным, — Лионель продолжал с сомнением смотреть на свой член. — Но если я ничего не чувствую, то не смогу кончить? Надо ждать? — Мужчины могут кончить даже при отсутствии эрекции, — Ойген посмотрел на руки, и поднялся на ноги, — при должной стимуляции простаты. Если ты согласен попробовать? Лионель задумался. Отступать он не собирался. Жермон выглядел так, словно готов был защищать свою задницу любой ценой. — Разумеется, — он посмотрел на Ойгена и на два флакона смазки на комоде. — Полагаю, твоя запасливость окажется к месту. — Если ты действительно собираешься занять мое место, то пойдем в ванную, я дам тебе все для подготовки. — Ойген посмотрел на Жермона. Тот жевал ус и потерянно оглядывался. — Принести тебе бутерброды? — Да, пожалуйста, — обрадовался тот, и быстро натянул на себя трусы. В ванной, где царил такой же идеальный порядок, а на зеркале не было ни пятнышка зубной пасты, Ойген выдал Лионелю чистое полотенце и шланг с резиновыми насадками с двух концов. Более широкий конец Ойген закрепил на кране, и кивнул Лионелю. — Холодная вода неприятна, но горячая намного хуже. Теплая вода лучше всего. Лионель отложил полотенце на раковину, влез в ванную, и откинул голову на бело-голубую плитку стены. Вашу кошачью матерь и Леворукого… Отрегулировать воду у него получилось не с первой попытки. Чувствовать, как наполняются кишки было неприятно. Сжав зубы, он заставил себя повторить процедуру еще два раза, после чего принял душ и вытерся. Огляделся, и аккуратно стер с зеркала пар и брызги воды полотенцем, а затем подтер лужи на полу. Даже без кошкиного лидокаина затея казалась совершенно провальной. О каком оргазме, да еще от массажа простаты, была речь, если ему больше всего хотелось напиться и передать ответственность кому-нибудь более опытному. Увы, Рудольф был стар и не верил в Излом, Варзов был слишком плох и по горло занят дриксами, старик Валмон пытался найти в Эпинэ хоть сколько-нибудь припасов и перевезти военные заводы на новое место. Кто еще? Рафиано? Нет, пусть дядя выжмет из остатков Золотого договора хоть какие-то поставки… Без Рокэ они пропадут. А значит, он получит кошкин оргазм, чего бы ему это не стоило. Зеркало отразило его решимость, и Лионель вернулся в спальню. Жермон сидел на кровати с ногами и тарелкой бутербродов, и ел. Ойген смотрел на него со смесью умиления и неодобрения, особенно на рассыпанные по простыне крошки. Увидев Лионеля, Жермон вздрогнул и закашлялся, так что Ойгену пришлось хлопнуть его пару раз по спине. — Пора? — жалобно спросил Жермон. — Сначала в душ, — Ойген достал свежее полотенце. — Нам тоже следует освежиться. Пока Жермон мылся, Ойген деловито стряхнул крошки с простыней, а потом приглашающе похлопал по ним рукой. Лионель сел, и Ойген взял флаконы со смазкой. — Эта на водной основе. Тебе помочь? Жаль, что фляга кончилась. С другой стороны, алкоголь делал ощущения менее яркими, и откладывал разрядку. Как бы не хотелось облегчить себе предстоящее, барон предложил наиболее эффективное решение, как и всегда. — Прошу. — Лионель откинулся на спину и согнул и развел ноги. Пальцы Ойгена были теплыми, аккуратными и осторожными, с коротко остриженными ногтями. После резиновой насадки их живое присутствие было не так уж и плохо, хотя и непривычно. Кольцо сфинктера, на которое Лионель раньше не обращал внимания в своем теле, сейчас подавало самые яркие ощущения, и он сжал мышцы на пробу. — Это нужная точка? Я не уверен, — спросил Ойген, и потер что-то внутри. — Нет, прости, я увлекся, — извинился Лионель, вновь расслабляясь. — Это очень хороший знак, — откликнулся барон, и продолжил исследовать внутренности. Внутри разгоралось тепло, потом что-то будто кольнуло, и Лионель снова невольно сжался. — Вот она, — довольно сказал Ойген, и вытащил руку. — Сейчас придет Жермон, и я ему объясню, куда ему нужно целиться. Жермон смотрел побитым псом вниз и в сторону. Заставить себя прикоснуться рукой к бедру Лионеля у него получилось, но стоило его взгляду упасть на пах и полупривставший член, как он зажмурился и отвернулся. — Не могу, — хрипло признался он. — Прости, не могу. Хоть стреляй. — Ничего страшного, — быстро вымывшийся Ойген взял Жермона за плечи и переместил к изголовью. — Ложись на бок лицом к Лионелю… Ближе. Еще. Вот так, и можешь закрыть глаза. Лионель оценил заросли влажных темных волос у своего лица, и кивнул. Так будет даже проще, а Ойгену он доверял. Ойгеновы пальцы снова нащупали то вызывающее теплоту место внутри, и Лионель осторожно выдавил себе на руку немного смазки, и стал поглаживать член Жермона. Тот дернулся поначалу, но вцепился в простыню и смирился. Занятый тем, чтобы найти нужный ритм, Лионель не сразу заметил исчезновение пальцев, но тут Ойген подхватил его под бедра и толкнулся внутрь. — Л…леворукий, — выдохнул Лионель, сжав член в руке от наплыва ощущений. — Прости, сейчас станет легче, — отозвался Ойген и замер. — Ирэна! — простонал Жермон, запустив руку в волосы Лионелю, и потянув к себе. Ойген вопросительно поднял бровь, а Лионель пожал плечами. Да уж лучше Жермон будет мечтать о жене, и представлять ее, чем Лионель будет чувствовать себя насильником. Он послушно последовал за рукой, и взял член в рот. Смазка была с апельсиновым вкусом, и он на секунду отвлекся, чтобы удивленно взглянуть на Ойгена. — Вижу, ты привык. Движение бедер ощущалось внутри, но не вызывало удовольствия или жара, зато подвинуло его ближе к Жермону, который снова застонал. — Ирэна, милая, вот так! Следуя за рукой в волосах, он послушно сжимал губами член, спрятав зубы, пока Ойген пытался подобрать ритм и наклон. Было странно, но не больно. Когда тот наконец попал в нужное место, Лионеля пронзило током, как от касания низковольтного провода. — Скажи… если… нужно… быстрее… или сильнее, — Ойген сам прикрыл глаза, но безукоризненно попадал в нужную точку. — Ирэна, родная, любимая, самая лучшая! — Жермон толкнулся внутрь, и Лионель подавился, но сдержал рвотный позыв, просто чуть отстранился и уперся рукой в бедро Жермона, чтобы не дать ему повторить движение. Так, помогая себе рукой, было лучше. Апельсиновый вкус перекрывал возможные неприятные ассоциации, и Лионель позволил себе расслабиться. Удары тока становились сильнее, он невольно сжимался на члене Ойгена, и тот удвоил усилия. Жермон стонал и звал жену, продолжая трахать Лионеля в рот, но сейчас это не имело значения. Ничего не имело значения, кроме тока, молнией прошивающего его тело, волнообразного движения Ойгена, дыхания Жермона, колыщущего его волосы, как будто Жермон обвился вокруг него. В какой-то момент все слилось воедино, и Лионеля захлестнуло ощущениями. Он словно увидел Акону сверху, и приметное высохшее белое дерево на берегу реки. Он внезапно вспомнил, ради чего они все это затеяли, и позвал: — Рокэ! — Ирэна! — Ох! Молния сорвалась и ударила в дерево, и тут ощущения схлынули, вернув его в собственное тело. Рот был полон соленой жидкости с апельсиновым привкусом, и он рефлекторно сглотнул, чтобы не подавиться, и закашлялся. — Любимая… — Жермон отодвинулся, развернулся и потянулся поцеловать его, и тут же отпрянул с проклятием. — Простите, Лионель! — У нас получилось? — Ойген был покрыт испариной и тяжело дышал, но ждал ответа с нетерпением. Лионель открыл рот, чтобы ответить, и воспоминание об удовольствии прокатилось по нему дрожью. — Мы перешли на “ты”. Мне кажется, сработало. Надо будет позвонить в Альт-Вельдер. — Почему? — удивился Ойген, а Жермон закрыл глаза руками. — Лионель… — Жермон замолчал. — Езжай, Жермон. Введи Рокэ в курс дела. Больше пяти дней отпуска дать не могу, — Лионель откинулся на спину и выдохнул. У него получилось. У них получилось. Не могло не получиться. — Если ты считаешь, что ритуал сработал, я займусь подготовкой общей сводки по всем армиям для первого маршала, — Ойген задумчиво вытирал лоб полотенцем, мыслями уже не здесь. Лионель тихо рассмеялся. На Ойгена можно было положиться.