***
— Если бы ты ел яблоки каждый день, то оказался бы в Царстве, — Скукота. Спать на чертежах Божественного Казино не очень-то и приятно, но автор этой мазни хотя бы удосуживается из чистейшей жалости укрыть Модди его же плащом, под которым бегал сам из стороны в сторону до этого. — Оно не так работает, — Если бы Пугод ел золотые яблоки горстями, то был бы точно сильнее и немного более осязаемым, но это не так важно. Уже проверяли. Всë равно до сих пор в Отделе, а ощущение, что до статуса Царства рукой подать. Вот кому точно не помешает лишний раз поесть чего-то магического, кроме зелий, так это Чат. Доходит уже до абсурда. — Я бы уже растворился, — И Модди прав. На него начинает давить мир, а чего-то ещë его смертное тело не выдержит, — Покровительство убивает, честное слово. Нет уверенности в том, что это неправда. Чат может умереть, но это как-то уже не волнует. — Это я тебя сейчас нашинкую, если продолжишь тут мяться, — С бумаг встряхивает тяжëлое тело и продолжает канючить, чтобы без дела не стоял. А в целом, не жалуется – сразу подзатыльник даëт. Трудно. И наглости всë меньше.Защита
24 декабря 2022 г. в 22:29
Примечания:
ПБ включена.
Первая глава из трëх.
— Ты знал, что Бог Смерти любит яблоки? — Модди нерасторопно катит склянку с бурлящий отравой ближе к краю, крутит совсем немного, прежде чем уронить на пол с уставшим вздохом.
— Мы любим яблоки, — Зелье почти мгновенно испаряется за пределами бутылька, и Пугод тут же воротит нос от запаха. Правда, немного путается, ведь пахнет кровью, въевшейся в руки новоиспечëнного жреца. Работает отлично, — Даже самые обычные. Немного навязано, но любим.
В ответ Модди только едва слышно бормочет себе в рукав что-то вроде: «Я тоже». Странные всë-таки эти боги. Едят смертные яблоки, не видят цены в золоте и имеют крайне большое эго, если, к примеру, сравнивать с Пугодом. Провести параллели несложно, знает как свои пять пальцев. Всë равно мысли забились светопылью из Незера, становится лень, а никто не упустит возможности вскользь хихикнуть о том, что у Чата наверняка очень светлые мозги.
Сервер друзей, да? Цепь для самореализации и банального веселья, да?
Модди уже захватил первое звено однажды, а теперь потихоньку наступает с краëв под могущественным покровителем. Наглость позволяет. Уж тем более, под руководством Смерти.
В самый первый день его служения пришлось бежать сквозь нехватку воздуха и страха. Никакого чувства самосохранения, исключительно непонимание.
Пугод проводил ладонью по чужой метке на спине Чата с сожалением. Его заклеймила Смерть без лишних вопросов, без предпочтений. Богам всë равно, а такому божеству в особенности. Метка жжëт, греет теперь чëрную кровь, даëт повод к себе прижать покрепче и обнять за плечи очень осторожно. Модди просит помочь, потому что магия давит на смертное тело слишком сильно.
Пугод помогает по старой дружбе, лишний раз проверяет скачущий пульс по личным переживаниям и пристально следит из своего беспокойства.
А ещë напоминает себе о том, что не милосерден, в отличии от Рефференси. По крайне размытым воспоминаниям из прошлого начинает вырезать Чату на руках бесконечные строки зачарований. Знает как это болезненно, ведь собственные записи на коже кровоточат тоже, пропитывают одежду насквозь золотом. Кровь прожигает всë.
— Тебе не нужно.. — Необходимость ради безопасности. Пугод думает в первую очередь обо всëм сервере, ломает веру в лучшее.
Три заглавных символа по костям.
О том, как уберечь от мира и тяжëлой ноши. Чтобы не отмывал кровь со своих рук чистейшей виной глубоко ночью. Чтобы потом этими руками не хватался за тëмную ткань, как за что-то оставшееся.
Заговорить от проблем и кармы, давящей вечной удавкой вокруг души. Сколько бы времени не прошло, а всë не щадят. Количество уничтоженных святынь не перечесть.
Пообещать будущее – самое нестабильное. Никто не смотрит туда, и Пугод делает всë то, что должно случиться потом. На всякий случай.
Модди почти не дышит, но так надо. Приходится это повторять каждые секунды две, пока последний символ не оказывается дописанным. Камень с условной души так и не падает, но помочь должно. Пугод надеется и в охапку друга собрать пытается. Крови оставили слишком много. Это мерзко. И крайне противно. К тому же, терять кровь смертным очень нежелательно. Он помнит. Помнит хорошо.
Смерть – страшная штука. О ней говорят, шепчутся по углам, а Пугод уже не уверен в том, что виделся с ней лично. Было дело мимолëтом, когда на Модди охотились другие боги, Смерть ходила по пятам уже тогда, но о собственной живучести вопрос оставался открыт годами. Рефференси сказал, что Пугод умер, Домен втоптал в кости и черепа, как положено, но сезон за сезоном тело будто отходит ото сна. Собственные горячие руки обнимают задыхающегося Чата, как что-то нескрываемое.
— Больше никогда так не делай, — Нет слов, только убитое молчание. Пугод оправдывается раз двадцать, что это не его вина, в утешение чужую ладонь сжимает судорожно и язвит, язвит, как в последний раз.
Часы будто замедляют ход, но всë идëт так, как положено. Почти.
Сама Смерть образует временную аномалию. Незначительную, но реальную. Заметную. Лужа крови плохо трескается.
Руки с тех пор больше не мëрзнут, словно это трупное окоченение и не распространялось годами. Ощущается крайне живо, как и раньше. Как до смерти.
Рефференси не отвечает, игнорирует любые вопросы.
Неадаптар помогать отказывается, ведь не имеет права рассказывать об архивах.
А Модди уверяет, что это конфиденциальная информация, и Бог Смерти не одобрит распространения. Слишком много думает об этом и не говорит, что Пугод оказывается живее всех живых. К тому же, и не умирал никогда, что звучит уже интереснее. Противоречит всей истории.
Ладно, на деле выходит каша, которую расхлëбывать не хочет. Не его дело, хоть и беспокоится чутка. Совсем немного.