"Когда не можешь выразить свои чувства, это еще не значит, что они неглубокие"
"Коллекционер" Джон Фаулз
Нью-Йорк. За восемь лет до нападения. Седьмое мая. Гермиона Грейнджер, проведшая в Линкольском центре исполнительных искусств последние несколько часов, замерла у пятиарочного здания, выполненного в неоитальянском стиле. Далекая от оперы да и инструментальной классической музыки в целом, она не ощутила трепет, который бывал на пороге этого величественного храма, нет. МЕТ заинтересовала её лишь афишей, сообщающей, что сегодня состоится исполнение Девятой Симфонии Бетховена. Семнадцатилетняя девушка нерешительно покусала свои ярко накрашенные губы. Это был любимый композитор её матери, “Ода к Радости” частенько гремела у них по праздникам вместо Jingle bells, к примеру, что сейчас, через полтора года после её гибели в той аварии, Гермиона ощутила огромную пустоту, ведь эта музыка больше не переполняла их дом. В котором вот уже пару месяцев хозяйничала другая женщина. Девушка ощутила вину. Когда мама погибла, оттолкнув её на пешеходном переходе, а сама попала под колёса, Гермиона своими руками спрятала все пластинки с различными симфониями да скрипичными концертами, но сейчас ей как никогда захотелось послушать Бетховена… и маму. Потому она подошла к кассе, чтобы с разочарованием узнать - билеты, увы, закончились. И тогда, нацепив на лицо очаровательную улыбку, девушка стала ходить между деловыми ньюйоркцами и туристами, спрашивая, нет ли у кого лишнего билета. Однако, видимо, в современном мире Бетховена любили больше, чем в его родной Вене, потому спустя пятнадцать минут расстроенная девушка остановилась у одной из колонн, и тут к ней подошел высокий темноволосый парень, который наблюдал за девушкой в ярком бирюзовом платье. - У Вас есть билет? - Гермиона подняла на него свои глаза, умело увеличенные длинными стрелками. В её сердце - таком уязвимом в семнадцать почти перед каждым молодым человеком - что-то перевернулось от нахальной улыбки этого незнакомца, тень которого падала ей на лицо. - No, - просто ответил он, и в его американской ленивой речи прорезался другой, более страстный акцент с непальскими мотивами, - но место есть. Пойдем? И завороженная Гермиона пошла, чтобы очутиться в личной ложе. - Моя семья любит искусство, - небрежно ответил он на невысказанный вопрос и предложил девушке выпить. Когда Гермиона неуверенно кивнула, парень окинул её пристальным взглядом. - Сандро, мне, как всегда, а нашей гостье - Хуго. Тебе нравится бузина? - Возможно, - неопределенно ответила Гермиона. - Но мне нравится Бетховен. - Ммм, а мне нравишься ты, bellissima, - усмехнулся парень, но не развил тему, поскольку занавес весом в несколько сотен килограммов поднялся и зазвучала музыка, которая, кажется, поглотила его. Гермиона же, потягивая свой удивительно вкусный коктейль, осторожно косилась на незнакомца. Он был хорош собой. Ему шла и модная стрижка, и расстегнутые пуговицы белой рубашки, и сложенная на колено нога, и блеск в темных глазах, и полная расслабленность, которая бывала лишь у очень обеспеченных людей. Он казался уверенным в себе, и чувствовалось, что наслаждался всем этим. Парень вроде был старше её, но вряд ли ему было больше двадцати трех, хоть, очевидно, пытался казаться старше и носил щетину. Забавно, в таком возрасте все смотрелись еще мальчишками, а он отчего-то казался мужчиной. Возможно, из-за личной ложи? Когда зазвучала та самая знаменитая фанфара ужаса, как её назвал Вагнер, Гермиона уже не сводила взгляда с парня, который завораживал все сильнее. Он то улыбался ей, то предлагал ещё выпить, то вдруг выдавал какой-то факт, вроде “когда абсолютно глухой Бетховен дирижировал этой симфонией на премьере, он даже не слышал аплодисментов” или “ты знала, что тогда перепутали одну часть партитуры?” - Говорят, у него был тот еще стиль дирижирования. Я схожу с ума от Караяна в этом плане. Смотрел все записи его прочтения Бетховенских симфоний вместе с Берлинским Филармоническим. А моя сестра, конечно же, обожает Бернстайна. Мы с ней абсолютно разные. Ну, а ты? - Мне нравится Клаудио Аббадо, - Гермионе, кажется, удалось произвести впечатление, поскольку парень довольно хмыкнул, будто она прошла экзамен. Девушка же поблагодарила мать. Ведь на её пластинках было это имя. Вслед за повторением фанфары ужаса возникла тонкая дымка начала симфонии, затем мотив скрецо, а далее - три могучие такта певучего адажио. И на них, перед вступлением деревянных духовых, парень развернулся и сказал: - Меня зовут Маурицио Рен. - Гермиона Грейнджер. - Потрясающее имя, - одобрил парень и… поцеловал её, немного опьяненную и ошарашенную. И целовал, пока не закончилась музыка, а после они вышли из оперы. У девушки подгибались колени. Они переглянулись. А затем у парня зазвонил телефон. Он выругался. На горячем итальянском, но усмехнулся. - Это моя сестра. Если не приду на аудиенцию - она объявит мне анафему, потому лучше явиться. - Он говорил то ли в шутку, то ли всерьез. - Я бы хотел встретиться. - Я не местная. Из Канады. Вечером улетаю домой. - Ей было очень жаль. Этот парень… ну что ж, так бывало только в кино, потому неудивительно, что он спешил к сестре. - Знаешь, я тоже сейчас редко бываю в Нью-Йорке, поскольку живу в Токио, но… я бы ради такой прилетел в Канаду, хоть и ненавижу кленовый сироп. Оставишь телефончик? И потрясенная Гермиона, едва вспомнив цифры, послушно продиктовала их. Они обменялись еще одним поцелуем-обещанием, а через две недели Маурицио набрал и возник на пороге её съемной квартирки. *** Неделю спустя - Малфой! - Отвали, - Драко, поглощенный несостыковкой, которую нашел в двух протоколах допроса одного и того же свидетеля по делу Лаванды Браун, нахмурился. Сначала парень говорил, что видел, как девушка садилась в такси в двадцать два ровно, а в следующий раз заявил о другом времени. “Она села в машину… двадцать два пятнадцать… я посмотрел на часы”. - Малфой! - Да я занят! - рявкнул мужчина, откинувшись на стуле. Его губы были поджаты, а глаза - темны от подозрений. В обычной жизни ему бы сказали, что пятнадцать минут - допустимая разница. И он знал, что свидетели частенько путали в показаниях, но что в первый, что во второй раз паренек настаивал, что смотрел на часы. И подобное не могло быть ошибкой. Он лгал. И Драко, знающий, что не вызывал мисс Браун такси, понимал, как это доказать. Однако, ему это было не нужно, а значит, придется корректировать уже подписанные протоколы так, чтобы время везде совпадало, иначе суд обязательно заметит нестыковку. И задаст вопросы, которые ему не интересны. “Интересно, кто тебя нанял на эту ложь, змееныш? - подумал Драко. Все это начинало выглядеть до боли странно, будто кто-то шел за ним по пятам, но отводил от самого Малфоя подозрения, наставляя на пути множество лжесвидетелей. Как бы показывая, что убийства - это только между ними. - Привет от Кьяры? Что же ты знаешь, моя великолепная сука?” - Мал… - Да что тебе нужно? - Обедать иду. - Майлз пожал плечами. У них не было уж очень близких отношений, как у настоящих напарников. Они не пили по утрам кофе, не ели пончики, не дружили семьями - возможно, из-за их отсутствия и не проводили пятницы за пивом и бильярдом. Но если кто-то шел в полицейскую столовую, то всегда предлагал купить обед и коллеге. Вместе они никогда не ели. - Прихватить тебе перекусить? - Нет, спасибо, - отмахнулся Драко, посмотрев на часы. Действительно, время обеда. Потянулся, отчего затекшие мышцы заскрипели, а кости хрустнули даже в костяшках пальцев. - Могу кипяток притащить. Это тоже был их рацион. Растворимые супы или быстрозаварные каши. Но, к удивлению Майлза, Драко вдруг сказал: - У меня обед с собой, - и достал из тумбы темно-синий ланч-бокс. Как это делали порой другие напарники. Те, которые были по десять лет в браке, и жены готовили им еду на работу. Глаза Майлза округлились. Феникс никогда не ходил с обедами. А когда Драко, успевший позабыть о нем, поднял крышку, то напарник окончательно охренел. Ведь там была домашняя еда, а не склизкие макароны из магазина. - Да что ты пялишься? Я не иду обедать, занят. - У тебя появилась подружка? Первые два года работы с Драко Майлз был удивлен тому, что у сурового и симпатичного - так ему говорила его девушка - напарника никого нет, ведь он привлекал женщин. Но затем, узнав суровый и замкнутый нрав Феникса, сообразил, что тот предпочитает проституток и глубокое, абсолютное одиночество, из-за которого никто не мог на него повлиять. И вот, пожалуйста. Он, конечно, краем уха слышал, что кто-то поймал Феникса, но не поверил этому. А теперь Драко ел домашний обед, запивая тот чем-то из термоса. Прищурившись, Майлз заметил еще пару едва заметных изменений - от Малфоя пахло новым гелем для душа, ароматным настолько, что тот могла выбрать только девушка. На его мрачном лице появилась едва заметная усмешка. И он каждые пару минут заглядывал в телефон и кому-то отвечал, кажется, едва сдерживая смех. Невероятно, но напарник вроде даже набрал пару фунтов. - Ни хрена себя я сходил на больничный. Делаааа, - протянул Майлз, - и кто она? Я должен увидеть эту женщину. - Отвали, - повторил Драко. Одно дело - афишировать Гермиону в Клане, дабы никто не прикоснулся к ней, но совершенно иное - в полиции, где он был детективом, что вёл её дело, которое пока еще не дошло до суда. - Просто… просто лучшая девушка в мире, вот и все. - Посмотрите на него, - рассмеялся Майлз, - детектив Малфой влюблен по уши. Так она просто лучшая девушка в мире или лучшая… кэйлин? - тише переспросил напарник. Ему несложно было сопоставить сплетни о “красотке Феникса” - в существование которой он не поверил до минуты, пока не увидел ланч-бокс - и скандал, что закатила Гермиона Грейнджер в камере, моргая длинными ресницами. И пусть подобные выходки каждому детективу закатывали едва ли не ежедневно, совпадений в этот раз было слишком много. - Если не хочешь афишировать, не стоит есть пастуший пирог, который твоя подружка сегодня с утра выложила в инстаграм с подписью “если хотите порадовать своего hero, ловите отменную идею”. Нет, я слежу за ней не в интересах следствия, просто моя девушка на нее подписана и ещё в семь утра тыкала эту картинку мне в лицо с вопросом, не хочу ли я эту английскую запеканку. Теперь хоть ясно, для какого она британца. И фыркая от смеха, Майлз отправился в столовку, а Драко расплылся в счастливой улыбке. Он с утра не успел посмотреть в инстаграм, потому что та соцсеть стала вдруг реальной. Проснувшись на свежих - в этот раз персикового цвета - простынях, мужчина завтракал яйцами Бенедикт, смеясь от того, что микрогрин гороха - что за ерунда, господи - застревал между зубов, а девушка, ещё взъерошенная и в пижаме с “Красавицей и Чудовищем”, смешивала свежевыжатый апельсиновый сок с эспрессо, говоря ему, что капуорандж - отличная штука для начала дня. Драко, конечно, больше оценил минет, который она сделала ему, пока он пытался выпить ту дикую помесь кофе и сока, но и завтрак ему понравился. Ему вообще всё нравилось эту неделю. Завтраки и ужины, созвоны и переписки, поцелуи и секс. Те редкие две ночи, что он сумел остаться до утра. Те невероятные рассветы, что он встречал, просыпаясь раньше Гермионы и любуясь, как раннее, розовое солнце расчесывает её спутанные волосы, которые он целовал. Общий душ, поездки за продуктами и ужин в хорошем ресторане высокой кухни, где Гермиона, прежде чем разрешить есть, сначала снимала еду, а затем они уже, хихикая, пытались разобраться, зачем к блюду, размером с монету, подано пять приборов, а потом она ела руками и ей было плевать на косые взгляды. Она была настолько далека от формальностей, но выглядела столь гармонично, что в подобном поведении не было вульгарности, лишь свобода, на которую Драко “подсел” сильнее, чем раньше на её блог. Он думал, что огрубевший от войны, никогда не знавший отношений или не вертящийся в утонченном обществе никогда не найдет с ней общий язык, но ни с кем мужчина не ощущал себя настолько собой как с Гермионой. Особенно когда они все же находили общий язык… поскольку поцелуи, служащие каждый раз прелюдией к бурному сексу, им удавались лучше всего. Сексу, который сводил Драко с ума своей развязностью и какой-то возвышенностью одновременно. Тем, что можно все, но всего и нельзя, если не быть достаточно внимательным. Сексу, в котором не только он познавал красивую кэйлин, но и она, превращаясь в нежную девушку, познавала его. А потом он становился Фениксом, она - Фурией, и перья летели во все стороны. Однажды даже буквально. Кто ж знал, что подушки бывают такими… тонкими. Но им было все равно. Хохоча, они были близки среди хаоса и потом ещё долго чихали после “пушистого”, как окрестила его Гермиона, секса. Закончив с обедом, Драко покачал головой. Гермиона, кажется, решила убедить его, что есть трижды в день - это необходимо, и потому мужчина ощущал непривычную сытость, клонящую его в сон. Ему казалось, это слишком часто и много, но… она утром спаковала ему пастуший пирог, и Малфой не смог отказаться. К сожалению, стрекоза так же положила ему марципановый батончик, и Драко пришлось есть и эту сомнительную сладость, хоть он предпочел бы что-то без привкуса яда, который горчил из-за миндаля. Но его “подружка” - ему нравилось, как это звучит - обожала марципаны, и ему приходилось привыкать к тому, что тот привкус был даже во время секса - кэйлин зачем-то купила смазку для орального секса со вкусом именно того опасного ореха, и после, целуя её губы, он ощущал себя парализованным от яда и… счастья. Вскрыв баночку энергетика, Драко разогнал сон таурином и снова приступил к изучению протоколов. Какой бы восхитительной ни была жизнь в те пару часов вне работы, увы, старые грехи приходилось прятать. Сузив свои зеленые глаза, мужчина стал прикидывать, как подменить протоколы. **** Четыре дня спустя 23:22 “Гермиона: помоги мне!!!!” Драко, похолодев, резко поднялся и, не говоря ни слова, вышел с собрания, которое проводил сам Том. Быстро набрав девушку, он чертыхался, пока шли гудки, представляя себе что угодно: от головорезов Кьяры до аварии. - Куда ехать? - спросил он, едва девушка протянула свое “eh?”. - Ммм, в постель, - промяукала девушка ему в трубку, и что-то под ней зашуршало. Наверное, простыни. Белые-белые простыни, пахнущие сначала свежестью, а потом - близостью. - Ты написала, что тебе нужна помощь! - рявкнул Драко, нервы которого были натянуты, как струна. Реджиме, стоящие на страже собрания, проходящего в одном из старинных казино Портленда, отошли от свирепого взгляда Феникса. - Нужна. - Голос Гермионы посерьезнел, но мужчина уже различал едва сдерживаемый смех. - У меня вибратор разрядился, а я уже без одежды. Незадача. - Кэйлин! - И не нужно так орать, я днем была у доктора, и тот сказал, что у меня недостаток серотонина и нужно срочно пополнить. - Купи себе шоколадку, - фыркнул Драко, на секунду закрывая глаза и пытаясь звучать сурово, хоть внутри все расслабилось. Он не думал о том, что стрекоза, играючись, сорвала его с важного собрания, нет. Лишь о том, что кэйлин в безопасности и… обнажена. В ожидание своего Феникса. - А ночью разберемся, как восполнить и серотонин, и дофамин, и пролактин, и что там еще ты выделяешь во время оргазма. Но пока я занят, поняла? - Буду лежать смирно в постели, детектив, - пообещала девушка, и Драко покачал головой. Вернувшись на собрание, он сел за стол и развел руками. Реддл хмыкнул: - Женская истерика? - Юношеский максимализм, - вздохнул Драко, проглотивший слова “недотрах и недостаток внимания”. Последние четыре дня он преступно игнорировал Гермиону. От встреч до звонков. Даже на сообщения отвечал с опозданием часов в десять. Ему не хотелось всего спустя пару недель отношений превращаться в ублюдка, который забивает на то самое прекрасное, что было в его жизни, но, увы, прекрасное отнимало слишком много времени у существа, занятости Феникса, потому Драко приходилось жертвовать их близостью ради дел Клана и постараться не огрызаться в ответ на “ты - невнимателен”, хоть, кажется, он так и не послал стрекозе те цветы, которые выбрал, но затем его отвлекли. - Но она стоит каждой нервной клетки. - Да, я видел. Понимаю, - кивнул Том, - хоть мы и потеряли хорошего блогера. Впрочем, где Клан потерял - Феникс обрел. Драко не ответил, показывая, что на эту тему мнение у него не изменилось. Он готов был говорить о Гермионе, но не вводить её в Клан даже мельком. После той ночи, в обед Феникс явился к Тому с нарочным опозданием и, глядя тому в глаза, четко, по слогам заявил, что fa ammore со своей девушкой. В мире мафии это слово еще со временем войн на улицах Неаполя означало больше, чем “заниматься любовью”. Это было официальное заявление о том, что кто-то нашел себе постоянного партнера. Можно было трахать кого угодно, но если член Семьи или Клана fa ammore, то девушка - или парень - оказывались под вечной защитой Клана. Драко знал, что таким образом до конца жизни гарантирует стрекозе безопасность. Когда Кьяра его убьет - Гермиону никто не тронет. Донна - потому что у них были свои правила вражды, а реджиме из клана - потому как она была подружкой одного из своих. Именно по этой причине Драко каждый раз афишировал свои отношения, не показывая Гермиону, но называя её имя. Не из пустого тщеславия. Лишь из-за желания защитить от всех. Надежней было бы только, если бы она забеременела, но тут Феникс не питал иллюзий. Хватит и той защиты, что давала их близость. Напряженная беседа продолжилась. Феникс, отвечающий за новые айфоны, только огрызался. Казалось, весь мир помешался на яблочных новинках, и сейчас не было никакого покоя. Все хотели поскорее и побольше. Это была игра на опережение, и Драко втягивался лишь затем, чтобы Кьяра потеряла побольше. Миру больше не нужно было торговать наркотиками, лишь гаджетами - порой именно так и казалось Фениксу, ведь за айфоны войны были не менее суровые. И меньше всего получал, как это ни смешно, Apple, который, как те итальянские модные дома, ничего не мог сделать. Ведь если бы компания подавала в суд на кланы, то те бы быстро перекрыли им воздух в Тайване, и остались бы они без деталей. Так что сделка, наводняющая рынок “серыми” айфонами, была с молчаливого, насильного согласия, и Феникс потому с развязанными крыльями рвался в бой как грифон, чтобы они вступили в игру раньше всех. Оттуда и было столько работы. Спустя час телефон Драко требовательно завибрировал сообщением. Мужчина опустил глаза к ладони и едва удержался, чтобы не вскинуть бровь. На снимке была его кэйлин, которая сидела на кровати, закутавшись в полумрак. Одной рукой она прикрывала грудь, второй, что между ног, упиралась в матрас. 00:26 “Гермиона: знаешь, что такое белье с открытым доступом?” 00:27 “Hot_hero: нет”. Он знал, что не должен втягиваться в эту игру, ему нужно было быть сосредоточенным, но Драко отвлекался на смелость и красоту в своем телефоне. Прошло несколько минут, и ему пришел второй снимок. На котором он мог рассмотреть абсолютно все, ведь те пальцы, что прикрывали грудь, были во рту, а вторыми стрекоза ласкала себя, закрыв глаза от удовольствия. Чуть сузив глаза, Драко вздохнул, переворачивая телефон экраном вниз. Потянулся к бутылке с водой. Теперь он знал, что такое белье с открытым доступом. Видимо, его создали для того, чтобы дразнить таких заебанных работой мужиков, как он. 00:39 “Гермиона: как думаешь, какую из двух закинуть в инстаграм? До миллиона лайков дотяну?” 00:40 “Hot_hero: сделай так - и тебе конец”. 00:41: “Гермиона: у тебя десять минут, пижамный рыцарь”. Драко едва не зарычал, но встречу закончить не мог. Только нервно каждые десять минут обновлял ленту. Конечно, Гермиона была не такой, в её аккаунте не было ничего подобного, но он уже знал нрав девушки, которая могла за секунду превратиться в Фурию, наделать глупостей, вроде той, когда она была в камере. Потому он держал руку на пульсе и знал, что если она нажмет кнопку… что ж, ему придется в секунду положить весь инстаграм. Рыцари Рен хоть раз в жизни оказались бы и ему нужны, а не только он им. Но, к счастью, девушка благоразумно и обиженно молчала. Заканчивая встречу и садясь за руль, Малфой задавался вопросом - как так выходило, что плохо вела себя стрекоза, а виноватым ощущал себя именно он? - Уже еду, кэйлин. - Драко ни к кому конкретно не обратился, но пальцем легонько толкнул одну из бабочек на цепочке Гермионы, которую она вручила ему как ключ от сердца, когда встала на колени перед Фениксом, и которую мужчина повесил на зеркало заднего вида, чтобы всегда держать принятие девушки перед глазами. Видеть и помнить - она выбрала его, согласилась не на копа, а на двуликого мафиози. Он вдавил педаль в пол, и мотор радостно зарычал. Как и сам Драко. Гермиона сердила его, но мужчина был рад тому, что сейчас они будут сходить с ума друг по другу. Потому спешил как мог, а затем уткнулся в слепые от темноты окна её кукольного домика. Подумав только секунду, детектив вышел из машины, предварительно захватив отмычки из бардачка, и своей тихой походкой поднялся по лестнице так, что ничто не скрипнуло под его весом. Вскрытие замка занято у него ни больше времени, чем Драко бы пользовался обычными ключами. Сгорая от нетерпения, Феникс тихо, чтобы не напугать, вошел в спальню и заулыбался от умиления. Развратная девчонка, соблазняющая его, спала в своем роскошном, блядском белье и черных чулках поверх одеяла и умудрялась выглядеть абсолютно невинной. Драко сел на кровать, и она тут же проснулась. Моргнула и не выглядела удивленной, хоть стоило бы испугаться, застав Феникса в спальне, зная, что запирала на ночь двери. Но Гермиона, сама зовущая эту беду, лишь сонно улыбнулась. Наклонившись, Драко поцеловал свою Фурию в щеку. - Прости, я опоздал, - прошептал он, промолчав, что, кажется, спешил так, что сбил какой-то знак по дороге. - Очень много дел. - Я и не думала, что ты приедешь, иначе бы не спала, - успокоила его девушка, забираясь Драко на руки. Она так пахла своими приятными, яркими снами, что видела, но мужчина вскинул бровь: - То есть, я зря спешил как идиот? - Драко, это называется флирт, знаешь? В ответ на который я получила угрозу. - Гермиона! Какого хрена? Ты вертишь мною, как тебе нравится. - Он, сам того не замечая, повысил голос и начал заводиться. - Я тебе не мальчик на побегушках, у меня важные дела были, а ты капризничала. - Боже, мистер, где твои манеры? Ты же британец, они же сдержаны. - Наполовину ирландец! - рявкнул Драко, и Гермиона покрылась мурашками. Она бы не хотела быть на месте тех, кто действительно злил Феникса. Говорили, он убивал между вдохом и выдохом. - Это не дает тебе права кричать на любимую девушку за то, что она просто соскучилась и заигрывала, - строго сказала Гермиона, выскальзывая, как и весь волшебный момент, из рук Драко, который вдруг по-идиотски заулыбался. Несмотря на то, что кэйлин вышла из спальни. “Любимая девушка”. Он не рассматривал её в таком контексте. Для Клана она была той, с которой он fa ammore, для самого Драко - чем-то невероятным, а оказывается, вот как это называлось, какой имело статус. Любимая девушка. Она считала себя его любимой девушкой. От чужого, незнакомого Фениксу глагола “любить”. Если Гермиона вот так себя представляла, возможно ли было то, что для нее он был… хотя бы мужчиной, который небезразличен? Никогда не знающий к себе хоть бы сносного отношения, он тут же страстно зажелал этого. Быть небезразличным ей. Не просто “горячим пижамным рыцарем”, как девушка насмешливо подписывала его, а тем, к кому у нее были какие-то чувства. И когда Гермиона вернулась в спальню, - уже в шелковых шортах, майке и коротком халате - он тут же огорошил её вопросом: - Я нравлюсь тебе, кэйлин? - Знал, что не стоит спрашивать. Но Драко слишком долго был одинок. И внутри у него аж зазвенело… от испуга услышать “да”. Ведь это бы сразу перенесло отношения на иной, более сложный и ответственный уровень. Да и как реагировать на столь высокое доверие Феникс не имел ни малейшего понятия, но все же спросил. И как ребенок скрестил пальцы своих сильных рук, которые держал между колен. - А говорил, что хороший профайлер, - пробормотала девушка, подходя поближе. Её рука нырнула в карман халата. Секунда - и перед Драко оказались два ключа. - Это от моего дома. - Зачем? Я же могу вскрыть любую дверь за тридцать секунд, - удивился Малфой. Гермиона тяжело вздохнула. Порой с его… одичанием было сложновато. - Затем, что ты не должен приходить как вор. Лишь как желанный мужчина, которого ждут в любое время суток, понимаешь? Ключи - знак того, что ты приглашен. Каждую. Секунду. Приглашен. Днем. Ночью. Утром. Когда захочешь, когда свободен, когда плохо, когда зол, когда счастлив. Здесь тебя ждут, Драко Малфой. Здесь тебя ждет девушка, которая влюблена в тебя как мартовская кошка. Она говорила, а Драко не дышал. Каждое слово словно возвращало его оцепеневшую душу, которую много лет назад выдрали оттуда без анестезии. Она говорила, а тепло расползалось от затылка в кончики пальцев на ногах. Она говорила, а он был парализован тем, что неожиданно получил больше, чем мечтал. Эта красивая, невероятно красивая, добрая, отзывчивая, чистая, страстная девушка была влюблена и одаривала его этим необычным чувством, которого Драко не знал, но ощущал в её словах. Протянув руку, он забрал ключи и сжал их в пальцах. Так крепко, что они, наверное, отпечатались в ладони. И глубоко вздохнул. - Вообще, мог бы тоже что-то приятное сказать в ответ. Вроде, да, кэйлин, ты тоже мне нравишься, - подсказала Гермиона, пытаясь вывести его из состояния оцепенения. Драко моргнул. - Да? Но я не знаю. - Не знаешь, нравлюсь ли я тебе? - Ну да, - просто ответил детектив, и все понимание Гермионы об отношениях рухнуло. Ей казалось, она немного стала понимать природу этой редкой птицы, а, оказывается, он даже не был уверен, что… “Вот и не зря я продала тебе Кьяре”, - в ней заговорила обиженная, отвергнутая девчушка, когда Драко добавил: - Я просто знаю, что схожу с ума, когда ты не рядом, а когда мы вместе - мне сложно дышать, и вот здесь, - он ткнул пальцем в сердце, - все тяжелеет. Оно будто вот-вот остановится. Мое сердце. А потом ты улыбаешься, и оно просто колотится как бешеное. Если это - симпатия или любовь - ладно, пусть так. - Малфой не знал, как это описать. Майлз пару дней назад сказал, что он "влюблен по уши", но как можно влюбиться по уши? Можно лишь по них вляпаться, а чувствовать до последней вставшей дыбом луковицы в голове. - Не важно какое слово. Да и ты, наверное, слышала все это раньше. Гермиона застыла. Он выглядел таким растерянным. Говорил слова, от которых все переворачивалось в сердце, и снова не понимал, как глубоко пускает корни в душе. Его искренность касалась её души. “Боже”, - ей стало жутко. Гермиона впервые встретила такого человека. Который не знал любви. Ни к себе, ни к кому-то. Но при этом любил настолько преданно, что даже не пробовал это скрыть. Что делало его уязвимым перед ней. И этого мужчину она продала Кьяре, которая, скорее всего, убьет его. Мужчину, который не мог дышать. И теперь дышать не могла она. От боли и нежелания, чтобы с ним что-то случилось. Потому что сказала правду. Потому что влюбилась за каких-то пару недель в мрачного не-рыжего ирландца. Влюбилась в его неспешную речь и в морщины меж бровей. В грозное “я сказал выполнять, значит выполнять, иначе сам приеду и научу каждого” и нежное “спи спокойно, я рядом”. В то, как он держал оружие, но не удерживал нож. Как мог рассказать ей, словно Шерлок, о 243 видах табачного пепла, но понятия не имевшего, что на завтрак, кроме жареных яиц и овсянки, запаренной в кипятке, бывало еще 243 вариаций омлета. Которые она не приготовит, потому что у них не было столько дней впереди. - Не слышала. Если ты девушка-блогер, то чаще читаешь “трахнуть бы тебя”, а не… вот это. Боже. Феникс. Ты мне сердце разбиваешь. - Да? Прости. Нужно было сказать, что люблю тебя? - Он подумал, что выразился как-то не так, а Гермиона улыбнулась. - Спасибо тебе. За то, что сказал. - Девушка поцеловала его в висок, там, где красовался загадочный шрам, и тут же зашипела, ощутив, как руки Драко ползут под халат. - Нет-нет-нет, милый, ты опоздал, значит ничего не получишь. И ты кричал - снова - на меня в моем доме. Буду заниматься твоими манерами. - Но ты же сказала, что влюблена. - Это не значит, что я буду давать тебе каждый раз себя, когда ты в духе, - хмыкнула девушка и расхохоталась, услышав, как он бурчит: “Да что за хрень, ничего не понятно”. - Ладно, давай снимай гольф и ложись. - Ты же сказала, что секса не будет. - В постели люди не только трахаются, - резонно заметила Гермиона и сама стала стаскивать гольф. Ей нравилось делать это. Самостоятельно снимать с Феникса одежду и видеть огонь, который горел по всему телу. - Давай ложись. На живот. - Нет, - тут же ощетинился Драко, и его зеленые глаза зло блеснули. Открыть свою спину он не мог. Ни один умный мафиози, коп, военный или просто человек не поступал бы так. Не показывал спину. Это было чревато. - Почему нет? - удивилась Гермиона, не понимая его вспышки ярости. - Давай ложись, заебал спорить сегодня. Господи. Драко. Будь добр, ляг ты в эту ебаную постель. Молча. На живот. - На спину. - Я просто хочу сделать тебе массаж, - она устало закатила глаза и улыбнулась. Порой он был слишком упрям, чересчур. Забавно, как легко Драко повелся на то, чтобы, например, сделать ей куни, когда она была сверху, что частенько мужчины считали чем-то выше своего достоинства, и как по-детски сопротивлялся попытке просто его погладить. Скалился и рычал так, будто мог напасть. - Тебе нужно расслабиться, ты устал на работе. На работах. Ну же, милый, пожалуйста. Драко нехотя выполнил просьбу, открывая свою спину и напрягаясь. Ему не было комфортно, к тому же массаж. Он никогда не был на массаже. У него никогда не было времени на то, дабы лежать с огурцами на глазах да и… зачем ему было это? Но Гермиона заглядывала ему в глаза, и он смирился, хоть не всегда её идеи были хороши. Вспомнить хотя бы то, как в прошлый раз кэйлин зачем-то использовала оральную смазку с блестками, шепча во время минета: “Мой гламурный Феникс”, а он еще три дня вымывал с разных частей тела тот глиттер цвета фуксии со вкусом карамельного леденца, которая, вопреки надпись на упаковке, оставляла ощущение липкости. Везде. - Надеюсь, ты не будешь мазать меня ничем съедобным в этот раз, - предостерегающе зарычал Драко, обреченно увидев в её руках железную коробочку и ощущая запах корицы, когда Гермиона подняла крышку. - Я тебе не штрудель! Девушка, удивившись, что он в курсе какого-то лакомства, кроме сгущенки, хмыкнула. - Это просто твердое массажное масло, расслабься, - объяснила девушка, забираясь на Драко сверху и замирая. Впервые видела Неметон с такого ракурса. Дерево завораживало своей мощью. Она никак не могла налюбоваться. Наклонилась и поцеловала мужчину в затылок. - Там немного корицы, бобов адуки и масла с приправами. Я специально купила разогревающее для уставших мышц. Для твоих уставших мышц. Будет тепло и приятно. - Она улыбнулась, ощущая, как он немножко расслабляется, но стоило ей коснуться его спины, Драко снова рассерженно фыркнул. А она провела пальцем по ветке. - Столько шрамов… у тебя столько шрамов… - девушка впервые перестала делать вид, что его тело не покрыто следами былых битв. Драко просто закрыл глаза. Он устал от этого. Думать о своих изъянах. И без нее знал, что некрасив. И что даже первобытные рисунки ничего не могли спрятать от чутких пальцев, - сколько же это спасенных жизней… сколько же в тебе смелости, сколько невероятной силы. Ты такой невероятный Феникс. Это тебе не кленовыми сиропами торговать. Рядом с тобой я ощущаю будто не делаю ничего важного. - Ты делаешь меня счастливым, - просто ответил мужчина и вдруг расслабился. Он подставлялся обычно под её руки, как под очередной нож, а сейчас разрешал гладить себя и улыбался в подушку. Он давно позабыл, что на изъяны можно смотреть и так, это ведь было… не модно, как сказала Кьяра. Но ведь он не зря выбрал себе девушку, которая и не мыслила мейнстримными понятиями. Особый коктейль, особый цвет, особый одеколон и… мужчина в шрамах. Все сходилось. Потому Драко расслабился, констатируя, насколько приятно бывает, когда уставшие мышцы разминают. Мыло не казалось вонючим, нет, оно правда разогревало кожу, а затем пальцы Гермионы надавливали где нужно. Никогда не стонущий под пытками, сейчас он тихонько постанывал от удовольствия. Подстрекая Гермиону не прекращать. - Почему Неметон? - Это память о моей семье, - не стал скрывать мужчина, чуть наклоняя голову, чтобы Гермиона помассировала еще и шею. Девушка же закусила губу. Когда-то давно она смотрела фильм о волшебном мире и мальчике со шрамом на лбу, и там в какой-то из частей тот гладил грозного гиппогрифа. Вот и сейчас у нее было ощущение, что мифическое создание урчит под её пальцами. Даже голос у Драко был довольный. И она осмелела зайти дальше. - Я читала о твоей семье. Такая древняя фамилия. Что с ними случилось? - Мафиозная война, - он не любил эту тему. Но удивлен не был ни интересом Гермионы, ни тем, что случился пожар, ведь Семья Рен будто стерла ту память навсегда. Ни одна газета не написала о том, как заживо сгорели в огне люди. Его отец и мать. - Я читала, что твоя мама из семьи, которая воевала с Малфоями… - Есть какой-то мафиозный гугл, о котором я не знаю? - пошутил Драко, а потом вздохнул. - Война между Малфоями и Блэками существовала дольше, чем римское завоевание Британии. Слышала о святом Патрике, что выгонял змей? Это сказки. На деле это история о том, как Малфои временно взяли верх и покровительствовали в Ирландии, а потом один из Блэков с помощью христианского миссионера сумел восстановить господство. Змея - символ Малфоев, оттуда и легенда. Забавно, да? Каждый год миллионы людей по всеми миру празднуют праздник, связанный с падением моей семьи. И её же возвышением. Сложно быть продуктом излома. Каждое историческое событие ведь повод для гордости и стыда одновременно. Смотря какая часть меня берет верх. - Потому ты такой мятежный. - Это было то, о чем Гермиона никогда не думала, а услышав, ощутила себя ошарашенной. Ведь действительно в Драко, выходит, был каждый фрагмент истории и каждый, как Янус, имел две стороны и два смысла. Противоречивых. Неудивительно, что он мог быть и честным копом, и циничным Фениксом. - А что потом? Драко… - Слышала фразу: кровь льется, когда мафия на перепутье? - Никогда. - Она ответила искренне. Мао не посвящал её в свои дела. То, что он относится к какой-то Семье и что вообще на другой стороне закона, Гермиона узнала уже почти в самом конце их связи, потому не была особо посвящена в какие-то там сакральные цитаты. - Так говорят о Семьях, в которых нет наследников. Они считаются уязвимыми. Слабыми, даже если на пике силы. Но тридцать лет назад все изменилось. Была очень могучая Семья, которая вдруг вместо одного наследника привела в мир еще одного, и капо той Семьи решил немного расширить владения. Малфои попали под удар. И вся могучая история осталась только памятью на спине. - А как ты выжил? - Касания становились нежнее, осторожнее. - Письма слепых в назидание зрячим - знаешь такое? Вот я тот слепой, который должен всегда напоминать Семье, что власть… она завоевывается. Не важно. Капо поступил не по правилам. Не хочу об этом. Это все слишком давно было. Я был еще юным. Хорошо, что память все стирает. Как следы на песке, - Драко зевнул, а Гермиона цепенела все сильнее. Она зажмурилась, стараясь удержать вопрос на губах, но тот сорвался. - Какая Семья могла сделать такое? И Драко, не подозревающий, что она хоть в чем-то разбирается, пригвоздил её одним коротким: - Рен. И внутри девушки все похолодело от ужаса, когда она поняла, что продала не просто птицу, а кровного врага, который пытался выжить, и… дальше её мозг среагировал на весь рассказ с другой перспективы. Маурицио был вторым ребенком в Семье, выходило… род Драко выкосили из-за мужчины, которого она любила… любила, забыла, а теперь отдавалась Фениксу, и все это было до жути страшно. Ситуация была хуже, чем можно было представить. Намного хуже. Просто дерьмовой. Если Драко узнает, кто был её первым и самым важным, он никогда не поверит в искренность этих моментов, которыми - она видела - дорожил. Особенно когда раскроется правда, и Кьяра получит Феникса, чтобы выпотрошить того. В эту секунду Гермиона вдруг поняла, что Драко умрет раньше. До того, как Донна получит его. От разбитого сердца. И ей стало тошно от всех слов, которые она от него не заслужила. Но девушка, полная решимости подарить ему лучшие моменты, старательно массировала теперь плечи, шепча разные глупости. Отвлекая его и обещая себе, что найдет выход. Обдумает и найдет. И едва она потеряла бдительность, Драко перевернулся, и вот она уже была под ним. - Ты все ещё не наказана за плохое поведение. Никогда больше не дразни меня, ясно? - Его губы касались шеи, а руки развязывали халат. Массаж, кажется, завел его, а не расслабил. - Плохая девчонка. - Ну кто на основные страницы подобное выкладывает, - разнеженно протянула Гермиона, наслаждаясь поцелуями, а потом они вдруг оба застыли. Миг - и зеленые глаза смотрели на нее с подозрением. В горле у девушки пересохло. Какого же маху она дала. - У тебя есть ещё страница? Гермиона? - Он не сжал ей плечи, но одними словами тряхнул так, что она ощутила себя нашкодившим котенком, которого потрясли за шкирку. - Закрытая и по платной подписке, - нехотя ответила она, запахивая халат назад. Понимая, что Драко прикажет показать, что мужчина тут же сделал. Ему не понравилась сочетание “подобное” и “основная страница”. Что же она выкладывала за деньги? Какой контент? - Милый, давай… - Покажи. Немедленно. - Резко. Холодно. Зло. Она упала в ледяную воду и не могла вынырнуть, поскольку Драко не позволял, держал её подо льдом, и Гремиона замерзала. - Почему ты такой… коп, - она нехотя потянулась к телефону, переключила аккаунт и без сомнений, ведь скрывать было нечего, показала Драко свой платный аккаунт, от которого ещё пару месяцев назад у мужчины бы встало моментально, но сейчас он испытал только гнев. Там было немного фотографий. Никакой пошлости, но и приличий тоже. Красивая, качественная эротика, где девушка в нижнем белье - на каждом кадре новом - фотографировалась на фоне кровати, в ванной или даже машине - интересно, чьей? Фотографировалась и умело накладывала теневые фильтры, отчего выглядела еще глубже и красивее. Фотографировалась и рассуждала под постами о сексе, праве на оргазм и задавала вопрос: почему девушки стыдятся, когда не кончают? - Удали, - он, едва сдерживая гнев, выразился коротко и по сути. - Даже не подумаю, - возмутилась девушка, забирая телефон обратно. - Во-первых, мы тут не в мусульманском браке; во-вторых - каждой девушке хочется делать такие фото, и я показываю, что да, это нормально, любоваться своим красивым телом; в-третьих, это девичий треп о том, о чем вы, мужчины, не любите говорить и… - И уверен, что среди подписчиков одни мужики, которые платят деньги не за твою философию о сексе, а затем, чтобы подрочить на красивую девчонку, задешево продающую себя любому, - хмуро бросил Драко, который бы и сам купил такой премиум. Боже. - Вот какого ты обо мне мнения? - И ты забыла рассказать об этом аккаунте, когда я расследовал изнасилование. Гермиона. Ты вообще хоть немного в себе? - Он сел на постели и сверлил её недоверчивым взглядом. - Что с тобой происходит? Зачем тебе такие вещи? Ты же продаешь себя. На глаза девушки навернулись слезы обиды. Она тщательно проверяла каждого из трехсот пятидесяти подписчиков. Ни один мужчина не купил доступ в этот аккаунт. Пытался, но она правда хотела вести девичий блог для мотивации и бесед о сексе. На нее подписывались взрослые девочки. Премиум купила даже одна британская графиня. А Драко говорил с ней, как с проституткой из бара или девкой из низкосортного порно. И это её обижало до боли в ребрах, о которые возмущено ударилось сердце. - Как ты смеешь такое говорить мне? - Как ты смеешь себя вести подобным образом? Там же и распаковки всякие. Скажи, что не берешь деньги от тех, кто присылает белье и те секс-игрушки, что у тебя там на обзорах. - Обычные блогерские рекламные договоренности, не более. Их же мне не мужчины какие-то покупают. - Гермиона моргнула. Ничего плохого она не видела. Просто девичье щебетание по поводу вибраторов да шикарных кружев. Потому что... почему мир загнал их в те рамки, где получать удовольствие стыдно, а говорить о нем еще хуже. Ничего катастрофического в распаковке парочки вибраторов да смазок Гермиона не нашла, как и состава своего преступления. Пока преступно вел себя Драко и его средневековые взгляды на жизнь. - Видел я сегодня, как ты это ловко рекламируешь. Умело. Может заведешь себе еще аккаунт на порнохаб? - Вон, - тихо сказала девушка, подобрав колени. Она, в отличие от Феникса, не умела орать так, чтобы стены тряслись, но принимать резкие решения умела. - Я не прогоняю тебя из своей жизни, но сейчас, сегодня… пошел вон. Не хочу это слушать. Ты не имеешь права, ясно? И не вздумай на меня кричать. Просто уходи. Пойди сегодня и сними другую проститутку, эта не в настроении. Драко молча встал и потянулся к гольфу. Гермиона ждала, что он поцелует её, но Феникс, наклонившись, коснулся её подбородка и посмотрел в глаза. - Я даю тебе времени до утра снести это, ясно? - Он не шутил. Звучало даже с неуютной угрозой. Резко развернувшись, Малфой покинул дом, оставив после себя злость с ароматом кофе и дыма. Гермиона, выпив снотворное, все равно провертелась всю ночь, а утром обнаружила, что её инстаграм взломан и аккаунт удален. Точнее, оба аккаунта. Включая тот, блогерский. С помощью которого она зарабатывала. Её Феникс четко и ясно показал, что не собирается играть в игры, и что его слово - всегда последнее. И в эту секунду, покрываясь мурашками размером с кулак, Гермиона сообразила, что Драко страшен не в криках, а в молчаливых действиях. Вот от них и их бескомпромиссности было действительно жутко. *** Вот нам и нежный Феникс, совсем не контролирующий Гермиону, вот и славный мальчик. Кто поставит на то, что она, наконец, начнет вести себя с ним осторожней?