Презумпция

"Из-за меня. Я – его безумие. Годы напролет он искал, во что бы воплотить свое безумие. И нашел меня"

Джон Фаулз "Коллекционер"

…Его руки коснулись её с привычной нежностью, Драко словно пытался поймать ускользающее доверие, но Гермиона в ужасе дернулась, не видя ничего и не ощущая. Феникс бросил быстрый взгляд куда-то в сторону и отрицательно покачал головой охране. Знал, что не опасен для стрекозы, не причинит вред, потому в него можно было и не стрелять. Пока. - Отпусти, нет, нет, - она билась в его руках, а мужчина, не желающий причинить ни боли, ни зла, с грустью констатировал, что больше не видел себя в её кленовых глазах.Миг и там все затопили ужас и отвращение. Парализованный этой почти ненавистью, хоть он часто видел такое выражение лица у других, Феникс разжал пальцы, и кэйлин ускользнула. Не физически, нет, но навсегда. Секунда - и она уже очутилась в доме. Не захлопнула дверь, но вся сжалась. Драко сделал шаг, но девушка прошептала - хоть ей казалось, что она кричит, что есть сил: “Нет, не смей”. И привыкший повиноваться ей Феникс просто замер. Ей хватило власти над ним. В этот раз хватило. Лишь раз её “нет” не сработало, и последствия этого были перед ним. Между ними. Ужас, боль, ярость и… все-таки да, ненависть, отравившая их любовь. Прижимая руку к горлу, будто её вот-вот стошнит, Гермиона смотрела на него, не в силах задать ни один из миллионов вопросов, вроде “зачем?”, “почему?”, “как?” и “за что?”. Она просто смотрела и не понимала, как не замечала очевидного - роста, движений, одержимости? С первой встречи этот мужчина был нездорово предан ей, как же в её голове ничего не сложилось? В его чувствах всегда было что-то нездоровое, но она списывала всё на его одиночество и жалела Феникса. До этой секунды. - Гермиона. - Драко ещё пытался что-то спасти. Он вспоминал Герцогиню и думал, что любой грех будет прощен. Тем более тогда, в Марселе, фактически предлагая её взять силой, кэйлин подарила ему главное - надежду быть прощенным, раз она сама ему позволила освободить своих демонов. Но, конечно, это было не одно и то же. В отеле все происходило с её согласия, в переулке он на нее напал. - Я могу объяснить. Я не хотел причинить тебе вред. Просто ты оказалась такой красивой. - Драко не мог подобрать слов, чтобы объяснить это. Что такое быть одиноким всю жизнь, потом влюбиться без надежды и случайно коснуться. Коснуться и сойти с ума от запахов, тепла и чистоты. У него никогда такого не было. С ним никогда не происходило нечто столь прекрасное, потому его пальцы полезли ей под юбку. - Я… - То есть я сама виновата? - сверкнула глазами Гермиона, продолжая тяжело дышать. А потом она расхохоталась, задыхаясь. Потому что вспомнила допрос, обещание позаботиться, круглосуточные дежурства у дома. Вряд ли она была первой жертвой в истории, которую охранял собственный насильник, но от того менее крипово не стало. И легче. Ведь она полюбила этого мужчину. Полюбила всем сердцем. Куда заполз страх и злость. - Позволь мне войти, - попросил Драко, ощущая себя вампиром, что ждал приглашение в домик, который ещё десять минут назад был его. Вот по той лестнице он, сонный, спустился в душ. В воздухе ещё витал аромат кленового сиропа, растаявшего на панкейках. А вот там, где сейчас Гермиона превращалась в Фурию, он поцеловал её, заставляя надеть капюшон. В ответ девушка шутливо на него шикнула. Последние минуты счастья. Если бы он только знал, что до конца ничего не осталось. Время его счастья закончилось так неожиданно, что Драко ощутил себя обманутым и ограбленным. - Нет! - Ты не виновата. Лишь я, - еще тише сказал Феникс, нервно переступая с ноги на ногу. Конечно, как она могла быть виновата, что так красива? Он пытался найти удачные слова. Пробиться сквозь колючую панику девушки, от которой все наэлектризовалось. - Но… - Ты можешь объяснить, да? Объяснить такое? Правда, Драко? Тебе хватит наглости оправдываться?! За насилие и ложь?! - Ты на эмоциях, родная… - С чего бы это вдруг?! - взвилась кэйлин, закрывая лицо. Дверь в дом все ещё была распахнута, но словами Гермиона захлопнула ту прямо у него перед носом, и мужчина снова замолчал. А потом сделал осторожный шаг, подняв руки. Как поступил в их первую встречу. Как поступал с жертвами на месте преступления. Пытаясь показать, что вреда не будет. Но девушка ощетинилась, и он тут же замер, а затем в её глазах заметалось ещё больше ужаса. Когда она вспомнила, что в городе шепотком говорили о маньяке, хоть полиция официально молчала. То, что она отрицала, ведь Драко посадил того, кто обидел её, и чего люди только не придумывали, но… - А те девушки… другие? Проститутка из того же переулка? Лаванда Браун? В-вэл? Ты их тоже насиловал? - Её голос становился тоньше. Слова драли горло. Но Гермиона выталкивала их из себя. - А потом…? О Боже, Драко. Боже, ты убил их! Проклятие. Что ты мотаешь головой? Ты их не насиловал? Надежда. Последняя вспышка надежды. Злой. Она смотрела на него с яростью, желая, чтобы Драко солгал, но его не хватило даже не это. Ведь Феникс понурил голову. - Гермиона, - он тяжело вздохнул. - Драко. Ответить! - Все не так просто, я… да, я изнасиловал ту проститутку, - он вдруг сдался. Устал тащить на себе все это. Все равно она его не услышит, эта испуганная насмерть девушка. Не услышит и не поймет. - Я не хотел, просто…она была….точнее согласилась… а мне нужно было….я думал о тебе….и….мне так хотелось взаимности и я… а Лаванда… - Прекрати. Прекрати это все немедленно. Прекрати! - Она наконец закричала, и это было похоже на звук, который издавали банши. Драко, стараясь её успокоить, подошел и все же попробовал прикоснуться, но ситуация слишком напоминала ту, что случилась в конце лета. Он, она и стенка. - Не бойся меня. Ну пожалуйста. Послушай. Гермиона задергалась, а потом вдруг закивала. Её мир рушился, но она, трясясь от того, что к ней прикасается её же насильник, вдруг стала судорожно тянуть Драко на себя, параллельно задирая худи. - Сделай это со мной. Пусть это буду лишь я. Но больше не вреди никому. Я буду послушной. Только не убивай их, не насилуй. - В её глазах стояли слезы. Боль. Ей болело. За себя, за умерших девушек и за все то, что было не тем, чем казалось изначально. - Я буду вести себя, как ты прикажешь, и можешь делать это столько, сколько нужно. Но не падай ещё ниже, не превращайся в отбитого серийника. Остановись на мне. Он был так красив, хоть не знал этого и не верил. Красив, хоть ему никто не сказал этого за всю жизнь. И не только этого. Ни слов поддержки, ни сожалению, ни любви. Потому Драко не понимал какой он человек. И ей хотелось спасти его. Изо всех сил хотелось. Пусть даже ценой себя. Ведь он стоил большего, чем насиловать и нападать на девушек. И хоть все внутри сжималось и болело от отвращения к нему, все равно Гермиона хотела, чтобы он никому не навредил. В первую очередь себе. В насилии Драко был виновен, но в том, как дик - нет. Это все они. Люди, что пинали его всю жизнь. И… Кьяра, конечно, сука Кьяра, которая пыталась его убить. Она свела Феникса с ума. Превратила его в это! - Гермиона, я не обижу тебя, - устало повторил Драко. Ему хотелось, чтобы она поверила хоть в это. Что он не несет угрозы. Потому накрыл её ладошки, - такие маленькие, Господи, на фоне его лап - чуть сжимая те, чтобы она не раздевалась. - Тебе нужно время, чтобы успокоиться. Давай я поеду на работу, а вечером… - Давай, ты уедешь навсегда? - Девушка ушам своим не поверила. Он собирался вернуться вечером?! - Или ты хочешь…? Да, тогда ладно, конечно. Как скажешь… я… - Прекрати! - не выдерживая, рявкнул Драко, ощущая себя и без того мерзко. Почему кэйлин думала, что он вернется, чтобы изнасиловать её? - Мы же столько месяцев прожили вместе… - И сколько раз ты хотел… - она начала, а потом осеклась. Теперь все, что произошло в Марселе… Секунду - и Гермиона сорвалась с места. Хлопнула дверь в ванную, и Драко услышал, как её тошнит. Он закрыл глаза. Её тошнило от отвращения к нему. Выворачивало тем вкусно приготовленным завтраком. Стиснул кулаки и сцепил зубы. А Гермиона, включив воду, согнулась над раковиной, смывая остатки панкейков, горечи и разбитого сердца. Тогда, в пиратском городе, все казалось таким милым, а сейчас ей вдруг дошло, что Феникс, в самом деле, насиловал её. Она его спровоцировала, она была виновата, а он… он её снова изнасиловал. Или нет? Как мужчина воспринимал происходящее - как игру или был хищником, который загнал в угол глупую-глупую жертву? - Боже-Боже, - жадно глотая воду прямо из-под крана, застонала Гермиона. Драко тихо постучал в дверь. Та скрипнула. Девушка подняла глаза. Феникс смотрел на запотевшее зеркало. Он из-за температуры не мог согреться и простоял под горячим душем так долго, что призраки его былого счастья осели на стекле в виде тумана, в котором стрекоза увидела ту жуткую картину, что поймала в инстаграме. Она. И фигура сзади. Надвигающаяся очень тихо и медленно. - Нет! Уйди! - закричала Гермиона отчаянно. Умом она понимала, что рядом - её Драко, но животный страх заставил девушку отпрянуть. Да и не знала она своего Феникса по сути, ведь изначально он показал ей тот лик, который был выгоден, чтобы глупая жертва изнасилования сама влюбилась, сама разделась, сама дала, сама попросила. Видя, что Драко наступает, Гермиона схватила первое, что попалось под руку, - а этим оказалась стеклянная баночка крема под глаза - и швырнула тот в мужчину. Естественно, мимо, но Феникс остановился и удивленно моргнул. Она бросила - в отчаянии - в него вещь, как напуганные люди швыряли комья земли в бездомных собак, которые все, чего желали - это просто подойти и получить немного ласки, но пугались шума и убегали. Это заставило его быть рациональным. Посмотреть на себя в зеркало, сквозь пелену, ещё раз. Посмотреть на то, какой он массивный, жуткий, опасный на фоне девушки, сжавшейся у умывальника. Боясь, что её крики разбудят чудовище, Драко сделал шаг назад и спрятал руки за спину. Молчал. А Гермиона тихо рыдала, растирая их несбывшееся будущее по щекам. Драко помнил, как однажды в ванной она угрожала ему бритвой, желая, чтобы он был аккуратней, а теперь стрекоза кидала в него предметы. Следующей в него полетела керамическая мыльница, и в этот раз цель достигла плеча. Он не поморщился. Думал о том, что мог бы за секунду сломать сопротивление. Понимая уже, что прощения не будет, но не желая более быть одному, Феникс мог решить проблему. Наручники у него были с собой. Ничего не стоило сковать её, заткнуть и утащить в подвал своей казармы. За ту дверь, которую мог открыть лишь его отпечаток пальца. Поселить оригинал вместо тысячи распечатанных копий и заставить Гермиону любить его последние месяцы. Он мог бы делать вид, что все в порядке. Видел бы её. Касался. Целовал. Трахал. Ведь больше надежды не было, а на краю пропасти падать не хотелось. Но он знал, что стрекозам нужно солнце. Она зачахнет, просто зачахнет, если спрятать её подальше от всех, потому Драко вышел из ванной, зная, что из них двоих всегда выберет Гермиону, пожертвовав собой. Хотя почему “жертвовать”? По сути, он просто искупал грех. - Выходи, - сухо сказал Драко. - Нет, я… - Выходи, сказал, - уже более настойчиво приказал Феникс. - Выходи, иначе я сам выволоку тебя. Прямо за эти шикарные локоны. Живее. Он видел, как стрекоза затравленно оглядывается, но спасения не было, потому, дрожа, девушка осторожно делала шаги, будто ступая по какому-то стеклянному мосту над пропастью. Дойдя до Драко, замерла, не зная, чего от него ожидать. Мужчина же не стал продолжать беседу. По глазам видел, что просить не о чем. Он мог просто испариться. Дать ей покой. Потому, схватив Гермиону за локоть, Драко резко толкнул девушку в спальню и захлопнул дверь. Разделяя их. Прислонившись к той лбом, Феникс пытался услышать испуганное дыхание, но в голове все звенело от того, как стучало её разбитое сердце. Вздохнул. - Гермиона. Запрись изнутри, - он знал, что стрекоза слышит. Секунда - и замок щелкнул. В двери. И его сердце. Казалось, у него там сломался какой-то клапан, потому обожгло болью. - Ты в безопасности. Я сейчас уйду. Заберу все, что напоминает обо мне, и уйду. Потом замки сменишь, чтобы быть в безопасности. Или заявишь на меня. Я больше тебя не трону. Никого не трону. Он пялился на дверь, поглаживая ту. Больше не мог выдавить ни слова. А ведь он не убивал проститутку. Не убивал. И Лаванда добровольно переспала с ним в машине, а затем её убил Том Реддл. Как и Вэл. Девушку, которая ерзала у него на коленях, чтобы затем оказаться в темных водах реки. За всем стоял Реддл, получивший по заслугам. Не Кьяра, как он думал когда-то, а Том, боявшийся того, как влияние Драко разрастается, и считавший подручного угрозой. Том, копивший на него доказательства и подделывающий улики. Том, который избавился бы от Феникса еще до конца зимы. В год, который только завершился, Гермиона была не единственной, кто его предал. Том Реддл не желал больше того, кто построил из его порта настоящий нелегальный бизнес. Феникс выполнил для него миссию, и Феникса стоило выпотрошить. Гермиона отдала его Кьяре, Реддл желал поступить умнее. Посадить копа за изнасилование. Преступление, за которое в тюрьмах опускали с первых дней даже не таких, как он. Можно было быть сильнейшим, но не против камеры, полной головорезов. Реддл хотел не уничтожить Феникса, а унизить того, потому сгорел сам. Драко знал, что не серийный маньяк. У него была лишь одна жертва. Точнее, две. Гермиона и шлюха. Он их обеих насиловал. За это следовало ответить, как подобало, потому Феникс должен был уйти. Но как же было сложно выйти из жизни, в которую он только поверил. Ведь в Новый Год Гермиона не ушла. Он только понял, что по-настоящему любим. Почему же сейчас… почему именно сейчас? - Я люблю тебя, - хрипло бросил он. А потом вышел. Гермиона последовала за ним к окну, чтобы убедиться, что Драко ушел, но, к её ужасу, он покопался в багажнике и возвращался. На секунду девушка решила, что Феникс решил взять что-то, чтобы сделать ей больно, ведь больше таиться не было нужды, но в его руках обнаружилась обычная небольшая коробка, в которую офисные сотрудники собирали вещи после увольнения. - Вот ублюдок, - прорычала она. Он знал, всегда знал, что правда станет известна. Знал и даже предусмотрительно таскал коробку, чтобы забрать улики из её дома. Интересно, там, в том багажнике лежала веревка, чтобы душить и связывать? А мешок, в который спрятать тело? Ощущая головокружение, девушка осела на постель, в которой ещё утром гладила мокрый лоб своего Драко, и тут же вскочила обратно, ведь простыни хранили и его жар, и отпечаток его тела. И это было не мило. Абсолютно не мило. Феникс тем временем вошел в ванную. Убрал то, что Гермиона швыряла в него, и осторожно расставил по полочкам. Потом забрал гель для душа, который стрекоза покупала для него, вспоминая, как впервые здесь мылся и нюхал все, к чему мог дотянуться. Ухмыльнулся сквозь боль. По правде, ему больше нравилось мыть голову её персиковым шампунем, но они оба делали вид, что не замечают этого. Поколебавшись, Драко к гелю для душа положил и шампунь. Чем меньше у нее будет ассоциаций - тем лучше. Следом он забрал свою зубную щетку, бритву, расческу. Сложил еще влажное полотенце. И то поменьше, которым лицо вытирал. Забирал все, к чему успел прикоснуться. Все, что напоминало бы о нем. Все те маленькие безделушки, которые оставлял, не задумываясь, ведь жил здесь. Вздохнув, открыл шкафчик и скинул туда смазки, масла и презервативы. Конечно, между ними все продолжалось неделями и месяцами, и тем, что он забирал это, вряд ли мог бы стереть Гермионе память, но попытаться стоило. По дороге в кухню-гостиную из гардероба забрал свои вещи. Один гольф, худи и спортивные штаны. Покашлял, положив в коробку рубашку, которую не примерил, потому что решительно не знал, куда ему в такую нарядиться. Методично, как убийца, заметающий следы, Драко находил, что забрать. Ручку, зарядку, блокнот. И плюшевого дракона, валяющегося на диване, ведь тот тоже бы о нем напоминал. И снимок с холодильника, который с его дома перекочевал сюда. И бутылку виски, которое он пил. И одинокий носок, потерявшийся под диваном. С минуту стоял и смотрел на елку. Отражался в сотне висящих на ней игрушек. Вздохнул. Хотел бы своровать хоть одну игрушку, как напоминание, но ничего лишнего он взять себе не позволил. Потому грустно улыбнулся. Под этой елкой ему спалось лучше всего. Когда начался новый год. В три сорок четыре. Он навсегда запомнил это время. Развернувшись, Драко еще раз окинул взглядом все. В коробке было все. Вся его жизнь за последнее время. Щетка, бритва, презервативы, пижама, гольф, худи, рубашка, носок, виски, дракон и фото. Ластик, таблетка от головы и пластыри. Скакалка, перчатки и шарф. Больше всего сомнений вызывала у него кружка в виде Тардис. Подарок, который так ему полюбился. Без сомнения сложивший все вещи, тут Феникс засомневался. Можно ли было ему забрать и её? Ведь Гермиона покупала это своему парню, а не ублюдочному насильнику. Но ему так хотелось. Он отправился обратно к их спальне. - Я все собрал, Гермиона. - Сглотнул. Казалось, что он тает. Ведь больше не было признаков его присутствия в этом доме. Человека стереть было легко. Драко это знал. - Я хотел спросить. Чашка… можно я заберу её? Та, с будкой полицейской. Подарок. Я бы… - Забирай, что хочешь. - Прозвучало глухо. Секунда - и дверь распахнулась. Герм швырнула ему его толстовку, в которой была до этого. И тут же закрылась обратно. - Пожалуйста. Никого больше не обижай. Я клянусь, не заявлю на тебя. Даю слово. Но… Он смотрел в закрытую дверь, ловя звуки её голоса. Это то, что он не мог с собой забрать. Её голос. Он хотел бы, как в старой сказке, похитить её голос и унести с собой, чтобы не забыть, как тот звучит, но не мог, потому слушал, как тот дрожит от слез и потрясения. И ни он, ни она не думали о том, что единственный человек, которого мог обидеть сейчас Феникс, - это он сам. Ведь запертый в своем одиночестве Драко будет месяцами пожирать сам себя, поглощая крохи того хорошего, что в нем еще было. - Спасибо. Я освобожу Рона. И подобрав худи, которое милосердно пахло ею, Драко и то сложил в коробку. Тихо вышел, будто никогда не входил. Положил все в багажник, кивнул охране и поехал, постоянно кашляя, на работу. Вечером автоматически приехал под кукольный домик, а потом, вспомнив, развернулся и отправился в казарму. Выгнал работников и вошел в стены, не ставшие родными. Все вокруг пахло краской и надеждами. Он делал ремонт для нее, думая, что потом, после его смерти, Гермиона заживет здесь. Сглотнув, Драко опустил коробку на пол. И сам сел туда же. Достал виски и стал пить из бутылки. Гермиона же, просидевшая целый день в спальне, лишь под вечер осмелела, чтобы высунуть нос. Еще потрясенная, она, разбитая и напуганная, ходила по своему домику, который утратил шарм, очарование и безопасность. Все было проебано, абсолютно все. Все на свете. Она все время так переживала, что предала Драко, а оказывается… оказывается все полетело к хренам собачьим куда раньше. Намного. Сев у елки, стараясь прогнать воспоминания, Гермиона горько разрыдалась и лишь потом, стирая слезы, поняла, что забыла отдать Драко главное. Помолвочное кольцо, которое издевательски поблескивало на пальце. *** Два дня спустя Выйдя из такси, Бен Соло скептично окинул взглядом домишко, который сливался с ночью как своим скучным фасадом, так и слепыми от темноты окнами. Достал зажигалку и хмыкнул. Нора, подходящая Фениксу. Местечко, которое казалось абсолютно неживым, но мужчина был слишком Художником, чтобы обмануться. Потом, привычно выпустив дым через ноздри, - этому шикарному визуальному эффекту он научился у капо лет в шестнадцать - Бен обратился к темноте: - Если прямо сейчас оружие не перестанет смотреть в мою сторону, я перестреляю вас одного за другим. Единственной пулей. Из любого Кольта на выбор, потому… опустить стволы, немедленно. - Он прищурился. Мог по звуку улавливать движения теней. Потому услышал, как приказ был выполнен. Почти. И повернулся туда, где был абсолютный вакуум. Шум говорил о многом, но тишина чаще молчала о большем. Криво усмехнулся. - Глупый-глупый реджиме, - покачал головой Художник, нехорошо сверкнув своими глазами, в которых погасла бы и вся тьма мира. - Если не хочешь, чтобы я этот ствол тебе в рот засунул и заставил пустить пулю себе в висок, то… три… два… хороший мальчик. Молодец. Оружие мне. Забрав Кольт, Художник спокойно выстрелил реджиме в колено, вытащил магазин и развернулся к одной из теней, что материализовалась. - Плохо Феникс тут дрессирует, раз его свора не знает, на кого лает. - Простите, мистер Соло, - Люциан был сама любезность. Были те, в кого стреляли на поражение, а был Бен Соло. Человек, с которым в здравом уме никто не связывался. - Он новенький и… - Мне нужен Феникс. Люциан, дитя самого преступного города, тот, кто родился от мафии и греха, сглотнул, очутившись между своим compare и могучим мира сего. Драко велел никого к нему не подпускать, кроме comare, которая так и не появилась, но Художник не терпел отказов. - Мистер Соло, Вам следует договориться о встрече в другой день. - Да? Что ж, хорошо. Возможно, мне стоит вызвать Феникса по повестке? - Он мог перестрелять всех за минуту, но все же редко пользовался методами papi, потому был удивительно терпелив. И беззастенчиво пользовался властью, данной ему Президентом. В конце, блядь, концов, он тут не по личным мотивам, потому мог хоть запытать всю охрану. Ведь знал, что сукин сын дома, ведь в темноте видел, как в одном из окон мелькают тени, как бывало в комнате Тео, когда тот смотрел втихаря свои мультики, абсолютно уверенный, что папочка не в курсе и он хитрее всех. - Выведут его тут под правило Миранды с обвинением в мошенничестве. Думаю, compare будет благодарен. Люциан вздохнул, делая шаг в сторону. Художник шел дальше. И тени Ордена Феникса расступались перед ним, как Красное Море перед пророком, пока сам Бен смотрел в телефон, где была вещь, поважнее скрижалей завета. Сообщение от Рей с лаконичным “а ты где?”. Улыбнулся. Он улетел так неожиданно, что его маленькая женщина была не предупреждена и пребывала в уверенности, что Монстр где-то в Белом Доме. “Буду к завтраку” - быстро напечатал он, прикинув разницу во времени. Секунда - и ему прилетело: “Хорошо, но тебе придется объясняться, мистер!”, и Бен поскучнел. Рей ненавидела, когда он вел себя так, но ситуация не терпела, потому… потому, возможно, если по дороге с аэропорта прихватить завтрак на всю их голодную стаю и самому покормить близнецов, ему достанется не так сильно от жены, как следовало. Лестница скрипнула под его весом. Бен поднялся на крыльцо, быстро открыл дверь родным ключом от дома Феникса и как ни в чем не бывало зашел в темный коридор, где тени опасно клубились. Не церемонясь и не оглядываясь, он шел на тихий звук, быстро оценивая недокрашенные стены. Унылое зрелище потерянного рая. Очень походило на пепелище, нежели на приют. Толкнув дверь, Художник вошел в комнату, служащую Фениксу видимо гостиной, готовый к любой сцене, - от оргии до пыток - но увидел… ничего. Драко - одетый, привычно сгорбленный, аккуратно причесанный и с легкой щетиной - сидел на диване и смотрел в телевизор, где шла передача о ночной охоте гепардов где-то в саванне. Бен опешил, а Малфой даже не повернул голову. Равнодушно пялился в экран. Вид у него был настолько отрешенным, что Художник задался вопросом - видит ли тот хоть что-то? - Ну ты и ублюдок, я звоню тебе третий день, а ты смотришь, как ебутся гепарды? - Не ебутся, а добывают пищу, - лениво ответил Драко, - и я тебя не звал. Иди ты нахуй. Ты и твоя великая персона. - Он не повернул головы. Вскинул руку и показал средний палец. Как много лет назад. В Австралии. Тогда это Художника злило. Сейчас - скорее насторожило. У них с Фениксом была особая неприязнь друг к другу, усиливающаяся из года в год от необходимости вместе работать, но они не переходили черту, а сейчас кретин выглядел, как тот, кто жаждал быть пристреленным, ведь провоцировал его. Бен пожалел, что в этом доме не было камина, ведь раскаленная кочерга ему бы пригодилась. Ткнул бы эту бездушную оболочку. - Хоть бы сесть предложил, старый друг. - Да хоть ложись. Только отьебись, - пожал плечами Драко, продолжая смотреть передачу. Без тени улыбки. Просто сидел и смотрел. Кажется, не первый час и даже не первый день. Недоумевая, Художник сел в кресло, вытянул ноги и закурил. Драко не отреагировал. А мужчина изучал Феникса, который был бледен и, кажется, сильно болен. Но почему он сидел, полностью одетый, будто ждал кого-то? Ждал, запретив при этом все визиты? Странно, но Кьяра вроде не собиралась в Портленд. - Мне нужен снайпер. - Если не для того, чтобы застрелить твою суку сестру - свободен. - Может и для того, - забросил крючок Бен, но Драко и на это не отреагировал. Гепарды были интересней. Забавно, его равнодушие не было напускным. Бен, проведший много допросов отморозков разной степени ушибленности, ощущал абсолютную ненаигранность. Фениксу, правда, было на все плевать. Кроме гепардов, бегающих в телевизоре. На всех и вся. Включая себя. Хотя на себя тому всегда было плевать. - Есть цель. Зверь. - Какой сейчас год? - неожиданно спросил Феникс. - Тот самый. 2023. Гуфи свободен. Точнее, будет. Через пару недель. - Ясно. Оставь координаты, куда выслать его голову. - Еще один равнодушный ответ. Но все же что-то под оболочкой из полной отрешенности еще осталось, раз Феникс не отказался. У них - Драко и Бена - было что-то общее. Ненависть к правосудию, которое было лояльным к убийцам. Гуфи, Зверь или просто Луис Гаравито был самым омерзительным злом, которое могло встретить человечество. В девяностые эта тварь похитила больше 179 детей из самых бедных семей. Он дарил им подарки и уводил подальше от дома. Чтобы насиловать, убивать и расчленять. Детей из группы риска. Детей, в категорию которых никогда бы не вошел Бен, но мог бы попасться жадный до внимания, ищущий дружбу и сладости Драко, если бы жил в Колумбии. В свое время Гуфи осудили до 1853 лет лишения свободы, но максимальный срок в той коррумпированной стране был, увы, тридцать, и тот скостили до двадцати двух за примерное поведение, потому наступил новый год, когда зло должно было выйти наружу. И Бен Соло, не имеющий официальных полномочий в Латинской Америке, знал, кто того остановит. - Хотя он пытал детей. Это твой профиль. Поймал бы и запытал до смерти. Ну да ладно. Ты пытаешься держать руки чистыми. Для этого ты держал меня при себе все эти годы. Решил, пока Кьяра не убила меня, отправить на последнее дельце? Кто же будет твоим мстителем дальше? Бен промолчал и достал документы, что привез с собой. Драко соизволил оторвать взгляд, вскинул бровь. - У меня уже есть паспорт, спасибо. - Но все же потянулся к тому, чтобы потом покоситься на Художника. Фото было его. А вот имя. Он порой забывал, что его зовут не Феникс, конечно, но не настолько, чтобы поверить, что он - какой-то там Том. Томас, даже. Томас Эндрю Фэлтон. Британец. Восемьдесят седьмого года рождения. - Документы подделываешь? - Нет. Все официально. Я включил тебя в программу защиты свидетелей. По делу шайки Реддла. Все идеально ляжет. Ты дашь показания, скажешь, что работал на них под прикрытием, и исчезнешь навсегда в Колумбии, убив Зверя и искупив вину за все на свете. - Естественно, после того, как отдам порт Кьяре. - Да. Я не могу нарушить ваши с сестрой договоренности, - криво усмехнулся Художник. Он все спланировал просто идеально. Они. Они спланировали. Он. Кьяра. И Маурицио, который оказался в щекотливом положении, когда бывшая любовница захотела спасти того, кого продала. По правилам омерты и мафии Кьяра обязана была убить Драко или хотя бы не спасти, если за предательство его грохнут свои же, но “кто убивает своего лучшего друга, Бен?”. Маурицио же не хотел нарушать слово, данное Гермионе. И вышла простая, лаконичная идея сделать процесс над Кланом Реддл, обвинив тот в коррупции, но вывести Драко из-под огня старым, как мир, методом, прикрываясь защитой свидетелей. Таким образом, все бы были в плюсах. Кьяра бы не считалась мягкой, а лишь той, которая не захотела связываться с убийством, которое могло бы создать резонанс. Мао, который не нарушил бы слово. Бен, не желающий смерти Фениксу. А главное, сам Драко получил бы наконец немного покоя. Но тот не спешил радоваться. Или благодарить. Или хотя бы цепляться за шанс. План не произвел на него впечатление. - Драко. Меня зовут Драко Малфой. И я выполню сделку. С Кьярой. Отдам ей порт. И с тобой. Убью Гуфи. И на этом всё, ясно? Отьебитесь вы уже от меня. Вы выиграли. Выиграли, Рены. Радуйтесь. Наслаждайтесь. И отвалите. - Он равнодушно посмотрел на того, чей драгоценный papi сжег ему всю жизнь и чья бесценная сестра подхватила знамя. Теперь они все передумали и решили его спасать, ведь сам Художник без одобрения сестренки бы и нос себе не вытер. Кажется, единственное, что он сделал без вопроса “можно ли?”, это женился на самой неподходящей ему девушке.И то лишь потому что та родила без разрешения. - Что еще? - Если ты останешься, тебя убьют свои же, едва ты порт передашь Кьяре. Они узнают, что Реддла убил ты, узнают и отомстят, как положено. - И что? - А то, тупица, что жить тебе таким образом до мая максимум! - начал закипать Бен. Драко закатил глаза. - До апреля. А, может, и раньше. Но повторю вопрос - и что? Какая разница сколько, главное - как. Если я уеду, Гермиона останется здесь. Я потеряю её. Зачем мне такая свобода? - Он скривил губы. Помнил, как тогда, в самом начале отношений с кэйлин, на встрече в Вашингтоне спросил у Бена, может ли тот отпустить его навсегда, и ублюдок сказал: “Нет”, напомнив, что Драко обязан служить своей стране, а теперь вот он был свободен. Но это было не важно. Тогда у него еще был шанс увезти стрекозу подальше. Возможно, преступление было бы нераскрытым. И они бы все ещё были, а так… так надежды растаяли. Драко ждал. Все двое суток ждал, что она, успокоившись, возможно, придет. Он не ел, не спал, не пил виски и не курил. Принимал душ, одевался, расчесывался и ждал. Верно ждал, сидя на диване, когда Гермиона придет за ним. Когда сядет рядом и даст шанс объясниться. Или простит за просто так. Без вопросов. Как он простил её, ничего не спрашивая. Ждал, сцепив пальцы и замирая от каждого шума. Но шло лишь время, не она. А он все равно очень её ждал. Преданный, терпеливый, тоскующий. Считал в голове каждый час. Анализируя, когда шок должен пройти, когда она чуть придет в себя, когда успокоится, когда начнет потихоньку все обдумывать и вспомнит, что он почти всегда был нежен. Никогда не брал больше, чем давали. Не нарушал правил. Никогда не требующий секса, когда она отмахивалась. Не берущий добавки. Всегда платящий по счетам. В его голове был свой прайс. Он покупал ей цветы за каждый пятый завтрак. Приглашал на ужин, если планировал быть более страстным, чем обычно. Приносил сладости, если повышал голос, а украшения - за минет, чтобы скрасить мерзость процесса доставления ему удовольствия. Драко вел свою бухгалтерию, чтобы не остаться в долгу, чтобы благодарить, чтобы быть для нее… хорошим. Но, увы, его грех был сильнее, и Гермиона не пришла. А он все равно сидел и ждал. Заболевая от тоски, ведь никакой парацетамол не снимал температуру. Его тело горело, сопротивляясь расставанию. Видимо, организм пытался выработать иммунитет, но пока безрезультатно. Но Феникс готов был ждать столько, сколько у него времени было. Каждую минуту. - Да, я курсе этой… сложности. Без проблем. Забери её с собой. - Щедро, но есть маленький нюанс. Гермиона знает, что я пытался её изнасиловать, и, боюсь, теперь она со мной не полетит никуда. Вот так облом твоему плану, да? - Косая улыбка разрезала лицо Феникса, но была искусственной, как клоунский грим. По-настоящему как он улыбался, - глазами - видела только стрекоза. Он даже не покраснел, говоря о своем грехе. Перед ним сидел палач. Нормальная себе компания для насильника. Кто знал, как он там заставлял свою юную женушку рожать ему детей с завидной регулярностью? Потому стыда не было. Лишь Гермиона имела право осуждать. - Ясно. - Бен был в курсе о том, что Драко в конце лета слетел с катушек окончательно. Удивлен не был. Все они от одиночества творили жуткие вещи. Жуткие. Смущало его лишь абсолютное спокойствие Драко. Какое-то нездоровое. Как у садистов, которые только что пытали. Потому он окинул взглядом пространство и коротко спросил: - А где она? В подвале? - Возможно, - пожал плечами Драко. - Я же такой. Со мной только в подвале можно. С выключенным светом, наручниками и кляпом во рту. Это вы все лучше. А меня можно терпеть только так. И я могу только так. Я же насильник. Чего от меня ждать, как не подвала. Я не отпустил бы, правда? Потому иди, проверь все вокруг. Ищейка ты контуженная. Художник потер переносицу. Впервые видел, чтобы Феникс обижался. Хоть Бен действительно заволновался за ту разноцветную девицу. Как там её Малфой звал? Стрекоза, кажется. Когда-то давно он звал свою Рей бабочкой. Да они просто клуб чудовищных энтомологов. Драко же думал о том, как в своем кукольном домике его кэйлин мирно спит под одеялом. В постели, где и ему было раньше место. Большой постели. С простынями, что пахли вербеной. А её волосы падали и на его подушку. Разбитое сердце сжалось до размеров амаранта, чтобы взорваться от боли. Лопнуть, как поп-корн. Ему выть хотелось от желания вернуться домой. Художник посмотрел на Феникса. Оба знали, что Гермиона действительно здесь. В этом доме. В этой комнате. В сердце Драко. Под кожей. В душе. Застряла осколков. - Я не хочу, не могу без нее, - твердо сказал детектив, отвергая спасение. - Лучше пару месяцев с ней и под гильотину, чем без нее хоть минуту. - Это так по-человечески. - Но мы и есть люди, - иронично, но впервые в жизни Феникс не колебался. Раньше запинался, а теперь, когда болел от тоски, понял, что все так. Он тоже человек. - И все эти Монстры, Донны, Фениксы и прочие прозвища даны нам лишь затем, чтобы скрыть это. Скрыть сей изъян. Попробовать задурить всем голову и доказать, что в нас ничего нет, но мы просто люди. Ты - без ума от своей жены и детей, Кьяра - любящая дочь, сестра, мать и… она вообще любит Дэвида? А я… я всегда был так одинок, я не могу снова туда вернуться. Я хочу быть с ней. Видеть её. Это стоит жизни. Если бы у тебя был выбор - побыть еще немного с Рей или вечность самому, чтобы ты выбрал? - Я уже выбрал, потому женат. - Она не простила меня. Ну и пусть. Пусть. Зато я иногда еще буду её видеть. Это больше, чем у меня было. - Он стыдился сказать, что не может уехать навсегда, потому что боится. Боится, что она передумает, вернется, а его уже не будет рядом. А так у него каждую минуту, до самой смерти будет шанс на то, что однажды она постучит и войдет, чтобы сказать, что понимает. Потому Драко готов был ждать. Он обязан был ждать. Ведь Гермиона любила. Значит вернется. - К тому же кэйлин не отдала кольцо. У меня есть еще шансы. Он был, как ребенок в стадии отрицания. Держался за вакуум. Упрямо держался. До хруста в пальцах. Держался и не отпускал. Выглядел так отчаянно, что даже Бен возражать не стал. Он знал одно правило. Нельзя становится между влюбленным и его жертвой. Если Феникс хотел вот так - пускай. Ему осталось лишь подняться и протянуть руку. Драко удивленно посмотрел на того. - Прощай, старый друг. Ты был достойным союзником. Мне будет не хватать тебя. Мы славно боролись. И мое предложение будет в силе до конца. - У меня нет друзей, - отвернулся от его руки Драко. Он хотел быть один. Ему никто не был нужен. Никого не было рядом все эти годы, пока неплохой, собственно, человек зверел от одиночества. Его загоняли, пытали, прогоняли, а теперь он, оказывается, был другом. Когда животное внутри него уже натворило бед. - Она вернется, - упрямо повторил Драко, а когда ублюдок вышел, продолжил смотреть телевизор. И ждать. Ждать. Ждать. Феникс верил в свою Гермиону, потому что больше верить было не во что. Художник же, сев в такси, что ждало его, молчал всю дорогу до аэропорта и лишь за чашкой паршивого кофе набрал Кьяру, которая ответила с первого гудка. Или гудок даже не пошел, и они общались телепатически? В его голове. - Он никуда не полетит. - Как не полетит? - Интонация у Кьяры была с претензией. Впервые с ним говорила не сестра, а Донна. Разъяренная. И не спящая среди ночи. Возможно, даже грызущая ногти. У нее была такая привычка. Кьяра думала, никто не знал, а он был в курсе. - У тебя была простая задача - передать документы. Любой идиот бы справился. Что могло пойти не так? - Гермиона. - Porca troi, она знает? - выругалась Кьяра. Помолчала. - Так и знала, что эту шавку нужно было пристрелить еще пару лет назад. Что ж за дрянь такая, а? Поняла. Нужна помощь. - Моя? - Куда тебе до такой хирургической деликатности. Позвоню, если нужно будет её заставить вернутся под пытками. Сука такая, - фыркнула Кьяра и отключилась. Дэвид сонно пошевелился, разбужденный гневными нотками в голосе жены. Донна тут же наклонилась и замурлыкала ему на ухо сладкое “спи, спи, mi amore”, после чего выскользнула из постели. Босые ступни привычно вступили в её идеальные лодочки, и, цокая каблуками, прекрасная женщина вышла из спальни. Несколько раз прошлась по коридору, нервно заламывая пальцы, потому что испытывала странную нерешительность. Ей нужно было пошевелить очень старый скелет. Стоил ли того Феникс? Сомневалась девушка лишь секунду. Затем, перекрестившись, позвонила самому дьяволу, и минуту спустя ей в глаза брызнуло сицилийское солнце. Её мать, потягивая Мимозу, улыбнулась, не зная, что у дочери за спиной заряженный пистолет. - Не спится? - Mami, нужно поговорить. - Она набрала в легкие побольше воздуха и без прелюдий выпалила: - Я знаю, что сделал отец много лет назад. И мне нужна твоя помощь. Синьора не изменилась в лице, но в глазах мелькнула не боль, а страх. За нее. За свою дочь. За свою беззащитную Кьяру. Которая могла взорвать мир, но любила, снимая с себя броню. - Дэвид обидел тебя? - Тон Синьоры не сулил ничего хорошего. - Che? Mami? Кто обидит женщину с бритвой? No, тут другое. - И, сев прямо на лестницу, Кьяра пустилась в лаконичные объяснения, а Синьора не перебивала. Когда дочь закончила, кивнула. И пообещала прибыть в Нью-Йорк. Положив трубку, Донна перекрестилась еще раз. А потом вернулась в постель и разбудила Дэвида. Сняв халат, но не туфли. Разбудила, чтобы он согрел её. Чтобы прогнал страх. Чтобы ощутить себя не одинокой. Ведь одиночество творило с людьми жуткими вещи. И Феникс был тому подтверждением. Феникс, Художник и….увы, papi. О чем Кьяра всегда пыталась забыть. Но, как оказалось, даже такое знание могло быть полезным. *** Месяц спустя - Этот дурак Бен решил, что нам с тобой подойдет Латинская Америка, как бы нет так, да, кэйлин? - посмеивался Драко, аккуратно вынимая косточку из авокадо и заполняя лунку беконом. - Мы улетим на Кайманы, ведь я же, как никак, а британец. Будем всю жизнь греться на солнце. Никогда не загорал на пляже. Даже любопытно, сгорит ли кожа или нет. А ещё - станет ли у тебя больше веснушек. Но если вечное лето - не твоя мечта, можно выбрать Ирландию, я всегда мечтал жить в тишине какой-то изумрудной деревушки, подальше от мира. Только туман, клевер и ты. Ну и я с тобой рядом. Скажи? Разбив по яйцу над каждой половинкой авокадо, Драко отправил завтрак в разогретую духовку. Он, как всегда, не был аккуратен в бытовых вопросах и умудрился обжечь палец. - Это ерунда. Не стоит беспокоиться, главное, что все инстаграмно, - тут же сказал он, оборачиваясь к пустоте. Подул на палец. Никто и не беспокоился, собственно. Но его это не заботило. Он подошел к холодильнику и погладил одно из фото Гермионы, которые уже вернулись на свое старое место. Девушка улыбалась в ответ. - Тебе пойдет и Ирландия, и Кайманы, и все, что ты выберешь. Только возвращайся. Я тебя очень сильно жду. Он не видел свою comare месяц, но не терял надежды ни секунды. Планировал их совместное будущее каждую свободную от дел Ордена и детектива минуту. Драко освободил Рона, ничего кретину не объясняя, пару дней назад, втихую закрыл дело Гермионы, пользуясь своими высокими связями, увеличил обороты контрабанды и строил, строил, бесконечно строил планы. На все. От момента, когда кэйлин вернется, до их свадьбы и переезда в новую жизнь. Даже научился готовить несколько вариантов завтраков с её любимым авокадо - вдруг Гермиона решит именно с утра переступить порог. По вечерам он возвращался всегда до полуночи и с ужином, который покупал на вынос. В холодильнике в ожидание праздничного примирения ждала “Вдова Клико”, на одной из полок - марципановые конфеты. Феникс был во всеоружии, но пока Гермиона не спешила. Достав завтрак, Драко разложил тот на две тарелки, выдавил сок и отвлекся на телефонный звонок. Вернулся через полчаса, когда авокадо потемнел, а еда остыла. Выглянул в окно. - Видимо, не этим утром, - вздохнул он, выбрасывая еду. Снова повернулся к фотографиям. Сфокусировался на том, где Гермиона была счастливее, как ему казалось. До встречи с ним. - Ничего. Ты ещё не готова. Или занята. Но, пожалуйста, возвращайся поскорее. У меня время на исходе. После апреля Кайманы мне не светят. Он так скучал, что не мог оторвать взгляд. Хотел, как всегда, уходя, поцеловать Гермиону в щеку. Ещё не забыл, как делал это каждое счастливое утро. Но фотографию чмокать не стал. Хватало и того, что он на них дрочил по ночам за неимением ничего другого. А Гермиона не осуждала. Просто молча улыбалась, и он убеждал себя - в этом нет ничего дурного. Ей ведь льстило тогда, в конце декабря. Потому было можно. Драко вышел из дома. Сам Феникс есть почти не мог. Он все так же температурил от тоски, и у него ничего не лезло в горло. Малфой снова обходился чем-попало, когда организм начинал бунтовать. Чаще глушил голод, за неимением времени, бутылкой энергетика и дозой таурина. Сев за руль, Драко поехал в участок. Чтобы проработать весь день. Он пытался закрыть все нераскрытые дела. Чтобы уйти с чистой совестью. Затем Феникс направился в порт, а лишь после - в закрытый клуб, где ему нужно было время от времени появляться. В руках у него был планшет с открытым письмом от агента по недвижимости, где мелькали фотографии домов на райских островах. Заказывая ужин и виски, Феникс в который раз задумывался - успеет ли его кэйлин? В любом случае, он выбирал. Ведь… ну у нее шансы на Кайманы должны были остаться. Если ему не будет дано все начать сначала, то дом всегда может послужить ей извинением. Ему казалось, вроде так поступил Художник, который изводил свою девчонку, а потом прогнал на Мадейру, подарив той имущество. Интересно, почему они сошлись? Из-за того мини-Монстра, что ему родила девушка? Любопытно, а ему случайно так не повезло? Возможно, в одну из безумных ночей декабря они с Гермионой тоже создали шанс? - Compare, что-то ещё? - поставив ведро с игристым, спросила официантка, но Драко отмахнулся, погруженный в изучение количества комнат очередного домика. Шампанское он заказывал каждый вечер тоже на всякий случай. Сам едва отпивал виски, но бутылка для празднования ждала своего часа. А тот не наступал. В очередной раз вскинув голову, поскольку затекла шея, - ему не хватало того волшебного массажа по вечерам… - Драко увидел Гермиону, которая вошла в зал. Его сердце тут же застучало быстрее, в ответ на весь адреналин, что понесся по крови. Поскольку кэйлин шла в его сторону, Феникс понял: он, как та бутылка шампанского, дождался. Потому приосанился и улыбнулся. Любовался девушкой в зеленом - его цвет! его! - платье под горло, любимых хромированных Джорданах и, главное, с кольцом на пальце. Все знаки были на лице, на теле, на безымянном пальце. Она пришла, чтобы вернуться, и Драко дрогнул. Потому что, по правде, его упорное “стрекоза любит, любит и придет” было не столько верой, сколько упрямством, на котором держались остатки его жизни. Малфой знал, что изнасилование не прощалось, поэтому внутри осознавал, что никто не постучит в его дверь, но пытался не спятить от всего и придумал себе сказку, которая вдруг сбывалась, поскольку она шла к нему. Гермиона же, едва переставляющая ноги, быстро анализировала все. Дорогой пиджак, изящный ужин, бутылку в ведре. Перед ней сидел какой-то другой, обновленный, более шикарный Феникс. Настоящий compare, приятно коротающий вечер на своей территории. Вот только пустота вокруг него была ей знакомой. Где же та, ради которой шампанское отдыхало во льду? - Гермиона. - Драко поднялся, когда она подошла. Не чтобы поцеловать в щеку или коснуться. Наоборот, спрятал руки за спину и стоял, пока кэйлин не присела на диван. Тогда и он вернулся на свое место, не сводя с нее взгляда. Аромат персиков защекотал ему нос. Он едва не чихнул от радости. Но давал ей время и шанс говорить первой. - А где же шлюхи, eh, compare? - пошутила девушка, поскольку так и было положено в их кругах. Дорогое шампанское, пробка в потолок, флейты, проститутки на коленях, покер. Но компанией Драко была лишь пустота, стискивающая до боли в висках. - Я же обещал больше никаких проституток. - Он все ещё не понимал, какой от них вред, но слово держал очень верно. - В ту ночь, помнишь? Когда ты плакала. Драко был благодарен, что кэйлин скептично не поинтересовалась: “В какую именно?”, ведь он не раз заставлял её рыдать. Это было очередным хорошим знаком. А когда Гермиона придвинулась, по его уставшему, напряженному телу током потекло тепло, вызывающее фриссон. - Нужно поговорить, - очень тихо сказала девушка. Её голос звучал глухо. Как под слоем воды или стекла. Гермионе не нравилось хрипеть, но, казалось, все её тело от слез напиталось влагой, потому все подводило, даже голосовые связки. Она так и не пришла в себя. Так и не осознала. Так и не могла двигаться дальше. По многу раз девушка вертела в руках телефон и разрывалась от желания сказать: “Сука, все ещё люблю тебя, хоть ты и тварь” до “Ненавижу то, что ты сделал”. Сделал не с ней, нет. С ними. Переулок она, возможно, при больших усилиях когда-то бы простила, но не то, что Драко выстроил их отношения на преступлении, в котором не собирался сознаваться. Она тоже не была свята, но исправила все с помощью Мао. Феникс же хотел решить проблему Роном, который не был виновен. То есть он не признавал того, что натворил. И те девушки… те три девушки. Изнасилованные и убитые. Они тоже призраками ходили вокруг нее. Больнее всего было то, что в её жизнь, которую она замкнула на замок, стучалась их несбывшаяся свадьба. Звонил флорист, кондитер и менеджер из салона свадебных платьев, чтобы напомнить про примерку, и всем приходилось говорить, что нет, больше нужды нет ни в чем. Каждый день их семья распадалась на атомы. Гермионе хотелось найти тот стоп-кран, дернув за который поезд неизбежности бы затормозил, но, увы, тот продолжал мчаться куда-то, унося ее все дальше от Драко. И сейчас, войдя в клуб, впервые посмотрев на красивого детектива, Гермиона испытала животный ужас рядом с ним. Потому что знала теперь - зло, живущее в нем, могло и против нее обернуться. - Да, конечно, говори. - Я… хотела о тебе поговорить, - она протянула руку и положила пальцы на запястье Драко. Погладила. Тот задрожал, но пытался сдержаться. К нему никто не прикасался месяц. А сейчас Гермиона без предупреждения нежила его, оставляя ожоги. Он едва удержался, чтобы, как пес, не подставить еще и голову. “Дьявол, она, правда, вернулась ко мне”, - блаженно подумал он. - Я была на фабрике. Точнее, фабриках. Comare исполняет обязанности, сам понимаешь. Во имя Ордена Феникса и его вечной славы. - Она начала так издалека, что Драко даже не пытался разобраться, к чему между ними Санди и работники. Его гладили. Ему было приятно. Это все, на чем мужчина был сосредоточен. - Ты отменил обеденные перерывы, ввел более жесткие штрафы и многих уволил. - Люди Тома. Много рисков. - Там не только люди Тома. - Она вздохнула. Драко был жесток. Вот что Гермиона слышала. Что его боялись, что он доводил до слез, что работники ошибались все больше из-за страха наказания. И, увы, Санди было не единственной проблемой. С мафиози он обходился более круто. Феникс и раньше мог утопить, но больше мужчина не делал предупредительный в воздух. Просто убивал. И страх накалял все вокруг. Даже этот клуб. И лишь ей хватило смелости подсесть к нему, хоть внутри она умирала от ужаса. Но её сердце, хоть не простило, не могло перестать любить Драко, потому она пришла вразумить его. Ей плевать было на всех людей, лишь Феникс был важен. И то, чтобы обозленные свои же не убили того в темноте. - Прекрати это. Ты очень жесток. - Не потому ли ты ушла? - Потихоньку Драко начало доходить, что в беседе нет оптимистичных нот. Гермиона, не прекращая гладить, кивнула. - Я могу вернуться, если ты это все из-за того, что мы разошлись. Буду рядом. Только прекрати убивать, eh! - девушка сглотнула. Феникс услышал заветное, но ещё ощущал, как влажны её пальцы от страха. Видел, как бьется яремная вена. Чуял ужас, что смешивался с запахом одеколона кэйлин. Все было отравлено. А предложение было лишь попыткой усмирить монстра, а не желанием вернуться. Ради каких-то людей Гермиона могла принести себя в жертву. Стать его. Не кэйлин, а лишь игрушкой. Снова они были там, где месяц назад. В ванной с запотевшим зеркалом. Когда в него летели баночки из-под крема, а он подумывал - не спрятать ли её в подвал, чтобы не потерять. Это было то же самое - забрать Гермиону сейчас себе. Да, она бы жила при дневном свете. Но добровольности не было бы. Кэйлин бы исполняла свои обязанности, не более. Он не был прощен. Его лишь пытались обезвредить. - Мне никто не нужен. - Драко убрал руку. Приятное тепло ещё оставалось. А Гермиону он терял дальше. - Ты же не вернешься, правда? А как же кольцо? Ты не отдала, значит… - О, прости, забыла, - она рассеянно посмотрела на руки и потянулась к ободку, но Драко накрыл её пальцы. Девушка вздрогнула. Но Феникс руки не убрал. Посмотрел в глаза. - Оставь себе. Оно дорогое, - детектив повторял те слова, что когда-то уже говорил в ссоре. Когда кэйлин швырнула кольцо, а он не дал ей уйти. Сейчас все повторялось, но ужаса больше не было. Ничего не было. Абсолютно. - Купи себе машину за него. Новую. Тебе же вернули права, да? Ну вот. Какая-никакая, а компенсация. Если я могу ещё хоть как-то… исправить вред. - Нет. Все нормально. Я в порядке, - тихо солгала Гермиона, которая ни капли не была в порядке. Но не хотела давить на Драко ещё сильнее, ведь видела, что и ему больно. Очень сильно. Настолько, что у него сосуды в глазах лопнули. - Но я не смогу быть с тобой после этого. Я пыталась. Много раз представляла, но… - Я понимаю, - тоже соврал Драко, и она ушла. Ушла, и Феникс не смотрел вслед. Просто закурил и подумал. Ну вот и все. История, увы, окончена. Потому, вернувшись домой, мужчина бережно снял все фотографии с холодильника и сложил те в коробку. Впервые приехал без ужина, потому что иллюзий больше не было. Заварил чай, взял чашку, и та, оказавшись слишком горячей, выскользнула из пальцев, разбившись у его ног и облив кипятком. Драко, оцепенев, смотрел, как подарок Гермионы именно сегодня превратился в груду синих осколков. Внутри что-то натянулось ещё сильнее. Но он отключил эмоции, собрал остатки чашки, аккуратно сложив в урну, вытер пол и достал термос. Что-то у него ещё осталось. Да. Не все было потеряно. Выйдя на улицу, он поджег фотографии и, попивая чай из термоса, наблюдал, как те горят. Когда его не станет, Гермиона не найдет этих улик, покрытых пятнами. Вздохнул. - Прости. Я любил тебя, как умел, - тихо попрощался он со своей любовью. Горели снимки. Горело все, что он взял против воли Гермионы, включая его чувства к ней. От их истории остался лишь термос. И цепочка, которую девушка добровольно подарила ему когда-то. Цепочка, которую он перебирал пальцами, сжимая так сильно, что руки дрожали. И он сам дрожал. Всем телом. Содрогаясь от боли. Но сдерживая все эмоции. Не позволяя им выйти наружу. Да и не зная как. Тело просто сопротивлялось этому ранению, потому Драко был максимально собран, сгорая вместе со снимками на костре, хоть и знал - в этот раз ему не исцелиться. У людей была одна жизнь. У кошек - девять. У Феникса - бесконечное количество, но все они закончились прямо сейчас. И он не сожалел. Просто смотрел, как пепел уносит все, что было дорого. И позволяя наконец одиночеству без надежды сомкнуться над ним навсегда. А затем отправился спать. И рассвет не наступил из-за тяжелых, пыльных облаков. Первые лучи солнца не упали на обугленную душу, и старая легенда не сбылась. Феникс не воскрес. *** Ну вот и свершилось. Мы получили ответ на вопрос живут ли Фениксы вечно, да?))) Наша активность снова стабильна, я всем довольна. Попробуйте её не испортить сегодня перед моим днем завтра, а то будет Вам потом злая соловейка! И еще. Ну черт. Скажите, как трогательно его ожидание. Эх. Но, наверное, никто не поверил, то он с ней беседут утром о Кайманах. Или поверил?)