Ной: «Отчего ты не требуешь себе пищи?»
Феникс: «Я видел, как много у тебя хлопот с другими, и не решился беспокоить тебя»
Ной: «Ты пожалел моего труда, соболезнуя моим огорчениям. Да пошлёт тебе Всевышний жизнь вечную!»
Март - Драко, пойдешь обедать? - Майлз, посмотрев на часы, потянулся. Феникс, сгорбившись над клавиатурой, с первого раза не услышал, со второго же - отмахнулся. - Нет, у меня все с собой, - привычно ответил мужчина. - Но захвати мне кипяток по дороге, - и он снова погрузился в работу. Отвлекся лишь, когда спустя какое-то время напарник поставил перед ним дымящуюся кружку. Драко кивнул, отодвинул верхнюю тумбу, достал картонную упаковку какой-то китайской лапши, залил ту горячей водой и бездумно уставился на свой обед. Гермиона бы надавала ему по шее. Но Гермионы больше в его жизни не было. Зато была лапша и какая-то сдоба из супермаркета. С пеканом. Забавно, он выучил все виды пасты и все сорта орехов, - аллергия была, оказывается, только на арахис у него - но это не помогло. Он вернулся туда, где был. Питался чем попало. Потому что было все равно. Булку покупал из чистого упрямства. Чтобы имитировать, будто все нормально. Ведь кэйлин всегда добавляла ему сладкую выпечку. И он добавлял. Только вкус был не тот. Совершенно. Клейкий, липкий, никакой. Или он просто перестал различать. Казалось, его язык перестал ощущать. Все было, как пепел. Потому Драко равнодушно поел, не отрываясь от экрана, и тоже посмотрел на часы. Было лишь два часа дня, но ему жутко хотелось спать. Видимо, причиной были две почти бессонные ночи. Решив выпить кофе, Феникс не нашел термос, а потом вспомнил, что оставил тот в машине, и, взяв ключи, вышел. Не накинув куртку, ведь впервые весна была такой ранней, что жить хотелось еще в феврале. Природе, которая пробуждалась. А вот Феникс остался равнодушным к зелени и хрупкой мимозе, которой торговали на каждом углу, абсолютно равнодушным. Окончательно потеряв Гермиону, он лишь сильнее погрузился в работу. Желая ускорить передачу порта Кьяре. Не потому что думал выиграть пару лишних баллов, а просто желая скорее исчерпать лимит времени. Ему не хотелось жить. И Драко четко это понимал. Не хотелось. Совсем. Ни капли. Он потихоньку завершал свои дела. Хотел просто на покой. Возможно, надеясь, что после подписания бумаг Кьяра, все поняв, милосердно пустит ему пулю в затылок. Хоть и не верил в это. Они были слишком… что ж, да. Они были слишком связаны. Кьяра не сможет его убить, как не смог сам Феникс пару лет назад. Вражда сотворила с ними ужасное, и Донна была подобием надоедливого родственника, как Художник стал единственным другом. Подобием такового. Двое во всем мире. Вот и все, что он нажил. И деньги. Много-много денег, которые Драко потихоньку тратил, покупая доли в компаниях Кьяры, разбросанных по всему миру. Чтобы по завещанию передать их кэйлин. Порой, изучая проценты, что она будет получать и безбедно существовать, Драко задумывался - сколько же стоит прощение? Он собирался оставить столько, чтобы хватило Гермионе, её детям и, возможно, даже внукам. Хотел обеспечить ей возможность творческого развития. Даже положил деньги на счет какого-то престижного нью-йоркского фонда, который должен был выделить девушке стипендию на обучение коммуникациям. Вроде о всем позаботился. Потому был удивительно, пугающе спокоен. Только энергетиков и кофе пить стал побольше. И всегда - из термоса, как из осколка счастья, который у него еще остался. Ему нравился подарок Гермионы. Практичный, синий, удобно ложащийся в руку, выбранный для него. Драко вставил ключ в замок, а дальше мир окрасился в черное и оранжевое. Его отбросило от машины после хлопка, похожего на залп фейерверка. Поднялся столб дыма и суета. Люциан, полицейские, прохожие. Все засуетились вокруг, и лишь Малфой остался странно равнодушным. Он не пытался подняться, нет. Принял сидячее положение. Не ощутил ни порезов на лице, ни ожогов, ни кровь, что хлынула из разбитого носа. Сидел и смотрел. Не анализировал, что в машине, скорее всего, было заложено СВУ, ведь качественная бомба бы не оставила от него ничего, кроме горстки пепла, как и то, что внутри Ордена уже, видимо, назревал бунт. Просто сидел и смотрел, осознавая, что вместе с машиной сгорел и термос, подаренный Гермионой. Сидел и крепко сжимал её цепочку. Так, что металлические бабочки отпечатались на ладони. Это все, что осталось. Он будто был недостоин ничего взять на память, и жизнь отбирала у него его кэйлин по кусочку. Драко стиснул драгоценную вещицу покрепче. Это он никому не отдаст, она будет с ним до самого конца. Сколько бы ему ни осталось. - Завези меня в больницу, - сухо приказал он Люциану, поднявшись сам. Слегка тошнило, шумело, а от звона в ушах он не слышал своего охранника, но мог по губам читать его вопросы. Что бы ни случилось, Драко не показывал свою уязвимость и делал вид, что все в порядке. И даже шутил по дороге, хоть смеяться было больно - часть лица онемела. И иронично развел руками, снова явившись перед врачом весь в крови, мол, да, снова я. И терпеливо молчал, пока шили на скорую руку без анестезии. Все думали, потому что Феникс крут и не чувствовал боли, а он лишь боялся иголок и пытался уменьшить их количество. Потому ему легче было потерпеть. И он терпел. Сидел и терпел. Глядя на цепочку с веселыми бабочками. Запрещая себе ощущать что-то. Позавчера в открытых водах затонуло небольшое судно с контрабандой на три с половиной миллиона, и он даже не повел бровью, а сейчас изводил себя из-за термоса. И Люциана заодно, допрашивая того прямо в то время, пока врач стягивал ему края рваной раны на плече. - Ты уснул, или как можно было не заметить человека, что крутился у моей машины? - Он сверлил Люциана своими зелеными глазами, полными подозрений. Тот же заметил крохотную стрекозу, которая поселилась на одном из шрамов в районе грудной клетки Феникса. Вот что он делал три дня назад в том сомнительном салоне на окраине Санди. Не обновлял татуировки, а наносил ещё одну. В знак слепого поклонения той стерве, что от него ушла. И чего ей не хватало, любопытно? - Compare, ты же сам отправил меня в Санди! - напомнил Люциан, который рычал и упирался, будто предчувствуя беду, но Феникс упрямо повторил, что и он, и его автомобиль уж где-где, а в полицейском департаменте в безопасности. И ошибался, отчего злился. - На все-то у тебя есть тысяча отмазок. Это не значит, что я не проведу расследование, ведь все очень удобно получается, - буркнул Драко, натягивая свой гольф обратно. Уже не думая с сожалением, что получил очередной шрам, поскольку больше не задумывался о любви или принятии. Бросил автоматический взгляд в зеркало. Стрекоза неплохо прижилась на тех шрамах, что напоминали ему о том, как ему вскрывали грудную клетку, чтобы запустить сердце. Ради того, чтобы оно однажды полюбило. И эта наскальная живопись на теле была его первобытным и примитивным признанием в бесконечной, безграничной любви. Этого никто у него не мог отобрать. Любовь к прекрасному. К Гермионе. Он имел право все равно любить её. Видеть, касаться, говорить - нет, но любить… это чувство принадлежало лишь ему после того, как стрекозе оно не подошло и та вернула его обратно. Возможно, любовь эта была уродливой какой-то, неправильной, грязной, но Драко подобрал её и все равно берег. И та, слабо тлея под кожей, продлевала ему жизнь. Когда он возвращался мыслями к хорошим воспоминаниям. Кэйлин тоже любила его. Не все в нем было ужасно, если его аж целый раз за жизнь полюбили. Никто не смог, а она справилась, хоть Феникс своим характером и ставил ей палки в колеса. А девушка все равно любила. Его. Потрясающе. Выйдя из кабинета, Драко покурил, затем вернулся в аптеку и даже наорал на Люциана, что уже поздно ходить за ним по пятам. Сообразив, что забыл рецепт на сильные обезболивающие, Малфой отправился обратно к врачу и замер, когда вошел туда, где его шили. Поскольку на стуле, баюкая руку, сидела Гермиона, глаза которой тут же округлились, когда она увидела Драко. - Что с тобой? - тут же утратил хладнокровие Феникс. Секунду - и он присел, не думая о том, что резкий рывок чреват последствиями. Его волновала лишь девушка, но Гермиона не спешила протягивать руку. Продолжая удерживать ту в районе груди, стрекоза настороженно рассматривала Драко. Сначала ей показалось, что он преследует её, но у него был помятый вид, и за версту несло антисептиками, потому Гермиона лишь вздохнула. - А с тобой? Ты же обещал беречь себя… - Гермиона, - его голос тут же похолодел. Было неприятно вспоминать о том, что, правда, давал ей слово не подставляться. В другой жизни. В их ванной. Когда девушка угрожала бритвой. Сейчас не угрожала. Лишь упрекнула, пытаясь представить, сколько там синяков новых под гольфом. А потом все же протянула ему ладонь. - Ничего серьезного, ножом… - О чем ты думала? - расстроился Драко. Конечно, он не коснулся даже пальцем. Вытянув шею, изучая глубокий порез на большом пальце. Кожа Гермионы, кроме того, что была нежной, восхищала Малфоя своей целостностью. Ни единого шрама или татуировки. Казалось, на ней даже родинки располагались строго симетрично. И вот, пожалуйста. Ей нужно будет наложить швы, а значит жизнь и на Гермионе оставит следы. - Люциан, тащи врача. Где его черти, сука, носят? А ты не нервничай. Сейчас быстро зашьют, аккуратно, ничего не останется. Хорошо. Верь мне. Гермиона ни капли не нервничала, скорее злилась. Она по глупости порезалась, пока готовила обед. Едва ножом не достала до кости, пока резала томаты, вспомнив о том, как Драко любил все с помидорами. Лезвие оказалось слишком острым. Феникс два месяца как больше не был рядом, но ножи, что он точил, все ещё резали безупречно. От овощей до кожи. - Где вы были, у вас пациентка тут сидит вся в крови! - Не успел врач войти, как Драко едва не испепелил его взглядом. Тот вздохнул. Сидящая девушка никак не выглядела той, которая готовилась умереть от потери крови. - Так Вас же шил. - Десять минут уже прошло, какого она еще ждать Вас обязана?! - рявкнул Феникс. - Кофе пил. - Ах кофе пили! Я сейчас, знаете куда, Вам капсулу из кофемашины засуну? Туда, где быстрее попадет в организм и в кровь всосется. Не стойте столбом, видите, она порезалась. И чтобы аккуратно. Теми нитками, что растворяются. Да не так! Анестезию введите. Живо! - Драко, - Гермиона вздохнула. Вот кто тут нервничал. Только он. Человек, которого зашили всего десять минут назад. И вряд ли от пореза ножом. Но Феникс гневался так, будто её подстрелили. - Все нормально. Тише. - Будет нормально. Люциан, марш за таблетками. Купи побольше обезболивающего. И крем. Тот, что обычно берешь мне. Шевелись. А Вы, - он повернулся к медсестре, - подержите её за руку. Она боится больниц. Раздав всем указания, Феникс тихо сел на стул и наблюдал. Хотел бы сам держать её за запястье, но, увы, у него не было такого права, потому он тяжело дышал и едва не рычал всякий раз, когда девушка морщилась. Ей делали больно. У него все внутри переворачивалось.Он хотел обнять её крепко-крепко и спрятать от мира в самом безопасном уголке, где всегда светило солнце и ничего её не ранило. Хотел бы. Но все что мог - сидеть на стуле. А потом вызвать такси. - Почему ты не купила машину? - спросил он, придерживая дверь. Кольца на пальце больше не было. Но и о такой покупке ему не сообщили. Фурия продолжала пользоваться услугами платных водителей. - Потому что я - не тварь. Не могу продать твою душу и кататься на ней, - тихо ответила кэйлин, забираясь на заднее сидение. У нее даже мысли не было покупать машину за кольцо, которое вертела в руках каждый день, не переставая думать о Драко. Феникс странно кивнул, закрыл дверь, и машина начала отъезжать, но через минуту он снова постучал в окно. И протянул ей ветки мимозы, что купил у каких-то мальчишек, торгующих мартом. - Весна, как никак, - буркнул он, а затем пошел в машину Люциана. Чтобы тот доставил его в порт, а потом - домой, где Драко рухнул на диван и, зарываясь носом в подушку, провалился в сон без сновидений. Кэйлин больше не приходила к нему даже по ночам. Но Драко продолжал ждать её. Хоть там. Надежды не осталось. Однако ему не мешало. Только болело. На следующий день детективу стало хуже. Как всегда, организм плохо переносил швы и сопротивлялся им с помощью температуры, но ничего не помешало Драко отправиться на обе свои работы. К сделке с Кьярой было все готово. Ему оставалось назначить встречу и подписать себе смертный приговор. Феникс не оттягивал. Собирался набрать Донну уже сегодня. Даже достал телефон, выходя из машины, но тут же тот спрятал, поскольку на крыльце его дома как ни в чем не бывало сидела Гермиона. Охрана косилась на нее, как на незваную кошку, но сказать comare ничего не могли, и та грелась на солнце, щуря свои лукавые глаза. - Здравствуй, кэйлин. Чем тебе помочь? - Поскольку он смирился с её уходом, то не обманулся. Знал, что она не вернулась к нему. Оттого сразу к сути перешел. - Как рука? - Это всего лишь шов. - Три шва, - поправил мужчина, первым заходя в дом, поскольку при охране беседовать не собирался. Заметил, что Гермиона не замешкалась, а спокойно вошла с ним под одну крышу. Но дверь закрывать не стала. Не стал и Драко. Он просто замер и принюхался. В доме пахло едой. Развернулся. Гермиона пожала плечами. - Просто суп. Я прекрасно знаю, что ты ешь, когда болен. А ещё - как ты к себе равнодушен, когда сам. Твой максимум - это парацетамол и спать. - Она прошла мимо и вошла на кухню. Молча достала тарелку. Старалась, как и два часа назад, не смотреть вокруг. Ей было больно видеть стены, что были недокрашены. Новую посуду, которой Драко не пользовался. Мед, сахар, специи. Все, как она покупала. И все нетронутое. И целую армию всякой растворимой дряни - от кофе до горохового пюре. Гермиона была рада, что приехала. Она не могла простить Драко, все ещё не могла, но помочь ему не ненавидеть себя, не наказывать… это ей было под силу. - Драко, ну ты где? - крикнула девушка, но Малфой стоял в коридоре, опустив голову. Закусив внутреннюю сторону щеки, мужчина напряженно думал. История повторялась.Они это уже проходили. Ранение, визит красивой девушки и еду для неприхотливого Феникса. Тогда были бургеры ценою в порт, а сейчас? Что он будет должен? Уже вроде все отдал, что мог. Неужели опять? Он ощутил усталость. Дикую, странную усталость от того, что к нему приходили или возвращались по потребности. Продать ещё немножко его души, отрезать ещё кусочек сердца, оставить ещё пару шрамов. Ему же не больно, а значит - можно.. Потому Драко не отправился на зов. Хоть и знал, какой там суп. Бульон, наверное. С митболами, овощами и лапшой, которую Гермиона сделала сама. Но сил не было, потому он дошел до гостиной, привычно сел на диван и даже не включил телевизор. Не учел Драко лишь упрямства Гермионы, которая принесла суп к нему, а сама забралась в кресло. С ногами. И все вроде было на секунду как раньше. Кроме пустоты, что расползалась в душе. Драко все же взял тарелку и вяло стал есть. Гермиона хмурилась все сильнее. Но цену за минестроне или что это было не называла. - Ты дом продаешь, я видела, - начала осторожно она, поскольку сложно было не заметить табличку на газоне. Драко кивнул. - Зачем? Ты уезжаешь? - Да, - в какой-то мере Феникс не лгал. Вместо лапши в бульоне плавали фарфалле, на которые он охотился. Изначально хотел оставить Гермионе и дом, но подумал, что здесь живет слишком много боли. Лучше ещё докупить акций. - Скоро? - Думаю, да. - Он что-то прикинул. Через сколько после подписания сделки начнется бунт. - Месяц максимум. Да. Плюс-минус неделя. Как дела улажу. - Далеко? - Да. Не волнуйся. Не буду возвращаться. Мы оба не начнем жизнь с нуля, если останемся в Портленде, кэйлин. Кому-то нужно уехать. Иначе мы до конца дней будем сталкиваться в магазинах, кофейнях и на улице. Поскольку виновен я - хорошо. С Орденом я разберусь. Расскажу перед отъездом, что делать. Тебя не обидят. Все будет хорошо. - Eh, - выдохнула Гермиона. Ей казалось, что он все делает через силу. Ест, говорит, двигается. Серый и хмурый, Драко был не похож на себя. Как и она была лишь тенью, которую спасла косметика. - Мы бы могли попробовать существовать… смотри, мы нормально общаемся, и… - Как тебе жилось в этом доме? - перебил девушку Драко. Гермиона буркнула что-то вроде “нормально”. А потом добавила: “Безопасно”. Феникс, не переставая есть горячий и вкусный суп, буднично продолжил: - Нихуя. Ты не была в безопасности. У меня было много фоток. Ещё до того, как мы познакомились. Весь холодильник увешан был ними. Сама понимаешь, с какой целью. Затем я их в подвал спрятал. И пока ты спала по ночам, я спускался и касался их. Снимков. И безделушек, что незаметно воровал у тебя весь тот год. Ты не была в безопасности, - четко повторил мужчина. - Потому что каждый раз, сходя по тебе с ума в подвале, мне было мало подрочить. Мне хотелось тебя. И сейчас… - он хищно сузил глаза, лениво оценивая в ней все - от цепочки в волосах до голых щиколоток, - сейчас тоже. Я больше всего хочу тебя трахнуть. В том подвале. И оставить там навсегда. Мужчина сидел ровно, а смотрел прямо. Прямо в глаза, в которых было отвращение. Но Драко уже было нечего терять. Пусть бы знала правду до конца. Даже лучше. Чем сильнее тошнота и злость, тем меньше Гермиона будет переживать по поводу его смерти. Сейчас Фениксу казалось эгоистичным его желание умереть так, чтобы она его опознала. Но мужчина понимал, что к ней, скорее всего, обратятся, потому пытался сейчас защитить её авансом на время после своей смерти. Чтобы ничего, кроме облегчения, девушка не испытала. - Береги себя, Драко. И не ненавидь так сильно. Ты хороший человек. И то, что я не могу принять то, что ты сделал, не отменяет того, что ты был любим мною. - грустно сказала девушка, поднимаясь. Все же не смогла пересилить себя и поцеловать его в растрепанные волосы или коснуться. Её травмы жили в ней. Но забрать у Драко и слова любви она не собиралась. Нарочно говорила в прошедшем, хоть любила до сих пор. Чтобы не давать надежды. - И я тебя люблю. Мне жаль, что это вышло травмирующим, - Драко не хотел видеть, как она уходит, потому не смотрел. Раньше он, не умеющий выражать свои чувства, хотел, чтобы Гермиона заглянула ему в сердце и почувствовала всю любовь, теперь был рад, что подобное невозможно, ведь его боль отравила бы её. Пусть думает, что он маньяк и насильник. Драко ведь и сам так о себе думал. Вместо дома Гермиона впервые после их с Драко расставания отправилась в “Оборотень”. Заказала Хуго и вышла, не вздрагивая, на черный вход, где пялилась на место преступления. То, что разрушило их отношения задолго до того, как те начались. Покачала головой. Кусала губы. Курила. Думала. Драко говорил о подвале и снимках. Хотел пасть ещё ниже, но неожиданно Гермиона увидела в этом борьбу. Он так сильно боролся, так сильно пытался её защитить, хотел её, но не прикасался. Шел в подвал. Защищал, как умел. Это вызывало уважение. И, возможно, давало ответ на вопрос - если каким-то чудом она сможет простить, не повторит ли Драко ещё раз. Ведь кажется нет, он держал себя в руках. И паясничал. Но зачем? *** Три недели спустя. Нью-Йорк Гермиона равнодушно изучала неспящий город через окно и нервно заламывала пальцы, и ей было все равно, что Люциан это видит. Она не понимала, что происходит и какую роль должна отыграть, потому ощущала тревогу. Очень сильную. Утром ей позвонил Драко и сказал, что они должны встретиться. Без “но”, “нет” и “не могу”. Вечер. В Нью-Йорке. В особняке Ренов. - Надень что-то подобающее comare, - добавил Драко прежде, чем положить трубку, и Гермиона поняла - встреча касалась Ордена, потому её присутствие было необходимо, ведь она была, смешно сказать, хозяйкой. Статус, который, девушка не поняла зачем, Феникс сохранил. Ровно как и зачем она здесь. И какие вообще у Драко, ненавидящего Кьяру, отношения с Семьей? И… с самой Донной? Ей должно было быть все равно. Но разойтись и разлюбить было абсолютно разными вещами. К тому же... К тому же они с Феником снова не общались неделями, а затем звонок и вызов - по-другому не скажешь - в Нью-Йорк. В место, где ей хотелось быть меньше всего. Машина остановилась у особняка Ренов, о котором девушка столько слышала от Мао, но не имела чести быть приглашенной. Гермиона сквозь дождь видела людей, которые стояли на улице. Кто курил, кто беседовал, кто потягивал виски. Все было вроде нормально, но отчего их было настолько много? Что здесь намечалось? Вдруг Гермиона увидела Драко. Он, одетый в костюм и неизменный гольф, что выглядело невероятно сексуально, вышел из другой машины - оказывается, они все время были рядом друг с другом! Гермиона потянулась к дверце, но Феникс оказался быстрее. Нарушая правила мафии, он не стал ждать Гермиону, дабы унизительно заставлять её идти за спиной, нет. Драко подошел, открыл дверь и раскрыл зонтик над головой. Наклонившись, быстро шепнул одно слово. “Улыбайся”. И она улыбалась. Взяв его под руку. Улыбалась и не сводила с Феникса взгляда, потому что боялась смотреть вперед. А он вдруг посмотрел на нее и улыбнулся. В этот момент они были прекрасны в своей любви и силе. Мужчина и женщина разного роста и с разными судьбами, но одной масти, одной крови, одной мести, одной жажды и одной любви. Невероятной. Заставляющей их светиться и идти в такт. Хоть по всем правилам это было запрещено. В мафиозных, как королевских семьях, спутник главы клана или семьи всегда шел на шаг сзади. Даже Синьора отдавала дань этому правилу. И лишь Драко, наплевав на все, что его учили, держал Гермиону при себе, и та в ответ сжимала пальцы на его предплечье. Они выглядели, как невероятно привлекательное будущее мафии. Высокий, красивый, суровый мужчина в костюме и гольфе и юная девушка, закрывающая горло высоким воротником, но демонстрирующая фигуру без изъянов в платье по колено. Compare и comare. Дикий, невероятный симбиоз, который завораживал. - Папочка мало бил его в детстве, si? - прокомментировала Кьяра, ни к кому конкретно не обращаясь и глядя за парой сквозь окно. Ей даже нравилось, что они шли вместе. Это было хоть и глупо, но вызывающе, а Донне нравилось подобное. - Он бы никогда себя так не вел, будь настоящим compare, - заметил Дэвид, поглаживающий Кьяру по спине, пока они не были в центре внимания, - но твой закадычный враг-то в курсе, что его власть временна и фиктивна, потому может играться в демократа, чтобы пустить пыль в глаза восторженной девушке. Он плохо разбирается в отношениях, но в том, как правильно давить на людей, чтобы достичь нужного эффекта, понимает не хуже моего. - Ммм, значит ты тоже на меня порой давишь? - пошутила Кьяра. - Весьма буквально и ощутимо. Это война, детка, и все средства хороши, - сверкнул глазами Дэвид, окидывая взглядом те места, на которые не прочь был надавить. И собирался это сделать, когда жуткий вечер окончится, Донна снимет платье и под настойчивыми пальцами станет просто его Кьярой. - Закончим беседу после… - Я не против твоего давления по всем моим болевым точкам. Губами, Дэвид, гу-ба-ми, - и, очаровательно рассмеявшись, она направилась встречать “гостей”. Муж шел с ней. Точнее, за ней. На полшага назад. Потому что Донна была не девочкой с формальной властью, а сильнейшей в мире, и он - первый, кто должен был оказывать ей свое уважение. Чтобы не было соблазна другим не уважать её. Это была роль, которую он принял, однажды опустившись на одно колено перед ещё юной-юной Кьярой. Любить, поддерживать и… безмерно уважать. И её, и чертову омерту. Так, чтобы ей не пришлось оправдываться за некие правила и извиняться за себя. Вместе с кольцом Дэвид навсегда подарил свою преданность, и Кьяра почти всегда платила ему тем же. Оступилась она лишь раз. С мужчиной, который только вошел в их дом. Но Дэвид смотрел лишь на девушку, которая шла с тем шаг в шаг. Не потому что Гермиона Грейнджер уже не впервые была источником проблемы Семьи Рен. И не её красота привлекла мужчину. Лишь то, что юность и слепая любовь Феникса не объяснили ей то, что нельзя, даже если позволяют, идти рядом. Этим она скорее указывала неуважение к Драко, чем наоборот. Было бы время, Дэвид бы ей объяснил, но сегодня власть compare закончится, да и у парочки были проблемы поважнее. К удивлению Дэвида, девушка вдруг остановилась, опустила руку и пропустила Драко впереди себя. Замерла у него за спиной. Без единого неудовольствия. Феникс растерянно оглянулся, она же едва заметно пожала плечами. Будто показывая - идти. И мысленно Дэвид похлопал. Вот так было хорошо и правильно. Гермиона же, зная некие правила, остановилась, потому что теперь они были на виду у Ренов, а не их реджиме. Поэтому замерла и не двигалась. Думая, какая сучья ирония. Она так много лет мечтала войти в этот дом в качестве невесты Маурицио, а теперь, будучи comare, желала очутиться подальше отсюда. Подальше от этого холла с мраморным полом, подальше от бесценных полотен, что смотрели на них, подальше от одного из двоих мужчин, стоящих за Кьярой, но главное - подальше от нее. От невероятной красоты женщины в золотом, которая спускалась по лестнице, цветя улыбкой. - Феникс, mio carissimo amico, benvenuti, - пропела женщина, целуя Драко в обе щеки, и по телу Гермионы побежали ледяные мурашки. Она впервые видела их рядом. Феникса и Кьяру. Донну и Драко. Вечных соперников, старых врагов, но почему единственное, что всплывало в голове, это amanti? Хоть в прикосновениях не было интимности. И в то же время была. Как у мужчины и женщины с прошлым. Более глубоким, чем постель. Более сложным, чем каждый из пятерых мог понять и похвастаться. Даже у них с Маурицио связь была иной. - Здравствуй, моя Донна, - Драко был сдержанее, спокойней, равнодушней. Опустил голову. Глаза Гермионы округлились. “Его Донна”? Его? Так могли обращаться к женщине лишь очень приближенные члены своего клана. Девушка поняла, что совершенно сбита с толку. За кого играл этот загадочный человек? Что здесь происходило? - Рада тебя видеть. И… - она перевела свой взгляд - тяжелый, холодный - на Гермиону, и та, повинуясь инстинкту довериться Драко, ослепительно улыбнулась. - Моя Донна. - Забавно-забавно, - отчего-то развеселилась Кьяра, подходя поближе. Гермиона видела лишь одно. Драко напрягся. Ему не понравилось, что Донна подошла к ней, но женщина лишь усмехнулась, окидывая Гермиону взглядом. - Нет, милая, я не твоя Донна. Ты у нас птица вольная. Никому не принадлежащая. Драко, начнем? Нотариус в нижнем кабинете. Пойдем. Она мягко взяла мужчину под руку. Гермиону удивило не это. А то, что Феникс, кажется, очень хорошо ориентировался в этом доме, поскольку безошибочно сам повернулся в нужном направлении. - Драко здесь частый гость, - тот мужчина, на которого Гермиона пыталась не смотреть, подошел, и вместе они отправились следом. Она избегала его не из-за неприязни, а скорее из-за любопытства. До этого момента девушка лишь слышала о муже Кьяры, который был агентом ФБР, но никогда того не видела и была потрясена тем, что он… земной. Человек как человек. Красивый, улыбчивый, спокойный настолько, что это передалось ей. Кем был тот второй мужчина, который не пошел за ними, девушка не знала. Возможно, консильери. Возможно, подручный. Возможно, какой-то охранник. Возможно, тот, кто носит в сумке запасную пару туфлей для Кьяры. Кто ж знал. - Высокие-высокие отношения. Связь, которой оба дорожат и которую можно лишь принять, не понимая при этом. Но стакан виски всегда помогает. Хотите? - Литр. Сразу. - Не так быстро. Сначала сделка, - и Гермиона с Дэвидом тоже вошли в кабинет, где Драко уже взял ручку. Он читал какой-то документ с равнодушным видом. А потом быстро подписал тот. Развернулся. Улыбнулся. Протянул ручку. Девушка подошла поближе. Она должна была подписать, не глядя, но все же опустила глаза. И те моментально округлились. - Порт?! Ты передаешь порт Ренам? Драко… - она потрясенно уставилась на мужчину. - Подписывай, - просто сказал он. И улыбнулся теплее. Ободряюще. Вложил ручку в её пальцы. Погладил запястье. - Кэйлин, давай сделаем это. - Отдадим ей то, что ты защищал последние годы? Ты спятил, eh? Это дело твоей жизни, твое наследие. Зачем? Драко вздохнул. Кьяра вскинула бровь. Она ничего не знала. Девчонка не знала до сих пор, какая цена была уплачена. Феникс даже не попытался спасти свой тонущий от столкновения с правдой корабль и не поведал Гермионе, что пожертвовал жизнью? Что ж, в нем всегда что-то не от мира людей. - Потому что я так прошу, - просто ответил мужчина. Не приказывал. Просто улыбался. Гермиона покорно сделала то, что нужно, но, пока Кьяра торжественно открывала шампанское, не могла понять, что происходит и почему Драко выглядит ещё более уставшим. Он только что продал порт и сделал Орден Феникса автономией внутри Семьи Рен, что означало, что, по сути, ничего не меняется, кроме того, куда будут идти деньги - Драко или Кьяре. Но, кажется, не испытывал ни радости, ни гнева, ни потрясения, ни счастья. Просто автоматически пил шампанское, пока Донна ставила свои подписи и благодарила Драко за многолетний труд во благо Рен. А затем она пригласила их на ужин. - Я не понимаю, - призналась Гермиона, требовательно остановив Драко перед входом в столовую. Все происходило быстро и абсурдно. Неправильно. Мужчина посмотрел на нее своими потухшими зелеными глазами, которые будто выцвели от всех испытаний, что на него упали, и стали почти серыми, как и тоска в них. - Любить женщин Семьи Рен очень дорого. Но оно того стоит. - Он заправил выбившийся локон Гермионе за ухо и погладил костяшками её скулу. - Ты так ревновала к Кьяре и не поняла, что я всегда любил только тебя. Дольше, чем ты знала. У меня не было выбора. Порт ничего не значит. - Но я… - Ты принадлежала им, как бы тебе этого не хотелось. А я знаю, что такое быть у них в плену всю жизнь. Пусть хоть кто-то из нас будет свободным. - Он вздохнул. Ему этого никто не подарил. Такого принятия. Зато свобода уже была близко. - Ты это заслужила. - Я не заслужила тебя, - Гермиона сглотнула. Он знал. Он знал всю правду с самого начала. Знал и продал порт за её свободу. Знал и ни разу не упрекнул. Знал и молчал. Знал и… - Никогда так не думай, - строго сказал Драко и первым вошел в столовую. А Гермиона, заняв положенное ей место, залпом выпила виски, которое Дэвид обещал. Она не пыталась вникнуть, кто все эти люди вокруг, почему столько шума и не сразу обратила внимания на женщину слева, а когда наконец обратила, то похолодела. Рядом с ней сидела Смерть в черном. Точнее, великолепная Синьора, которая пила Мимозу, наслаждалась тартаром и не сводила с Драко любопытного взгляда. Тот, бледный и уставший, казался ещё более одиноким на фоне оживленно болтающих людей. Феникс пристально, жадно наблюдал за непринужденной беседой старых друзей, объединенных таинством дружбы и семьи. И улыбался всякий раз, когда втягивался в беседу. Удивительно, но здесь он выглядел отстраненно, но уместно… Как… как… как… - Вот он и дома, - задумчиво протянула она так, чтобы Гермиона услышала. И только Гермиона. Словно читая её мысли. - Наша семья - особенная, ведь она сама выбирает себе близких. Однажды капо подобрал ребенка, который стал его сыном, а моя дочь решила, что ей, видимо, мало двух братьев, потому у нас появился он. Знаешь, что их объединяет? Мужчин Семьи Рен? Они делают глупости. Да, мисс Грейнджер? - Да, - кивнула Гермиона, которая до сих пор была ошарашена всей правдой, что Драко ей выдал без упрека или сомнений. Без агрессии и ярости. Она лишь пыталась понять, что он ощутил, когда узнал о предательстве. Сейчас её спокойствие ей казалось идиотским. Маурицио легко согласился не убивать Драко, потому что и плана такого и не было-то. Кьяра просто хотела порт. Ей было незачем убивать. Интересней было унизить. Ведь так он себя, наверное, ощущал. Эта женщина капо звала его частью семьи, но они все его унизили. Включая её. А он сидел за столом, благодарный, когда к нему обращались, и явно нервничал, какой вилкой есть маленькую тарталетку с персиками, которую поставил себе на тарелку. А она не могла подсказать, ведь сидела через стол. Хотя. “Гермиона: самой маленькой, с тремя зубцами и эмалью на ножке.” - Худшие глупости они совершают, когда пытаются все исправить. - Вы не понимаете, - покачала головой Гермиона. Драко, прочитав сообщение, посмотрел на нее. Улыбнулся. Едва заметно кивнул. И не прикоснулся к персикам. Видимо, больше ему от нее ничего не было нужно. - Понимаю. - Если бы Вас изнасиловали… - здесь, в этом доме, можно было говорить правду. Ведь они все её знали. Гермиона была уверена, что не успевали мысли о чем-то прийти в голову, скажем, Фениксу, Рены уже были в курсе. Как знали о её беременности, например. От них невозможно было ничего утаить. Потому лучше было начать первой, нежели быть слабенькой девочкой, которая боялась признать жуткий факт. Да, её пытался изасиловать человек, которого она любила. - Милая, меня насиловали и не раз. - Вдруг её, такую собранную, обезоружили парой слов. - И я убила всех, кто посмел это сделать со мной. Кроме одного мужчины. С ним я поступила куда хуже. Я вышла за него. - Почему? - А почему выходят замуж? Жить без него не могла и по сей не могу. Но вместо того, чтобы проводить время с моим мужем, я здесь. Посмотри, что ты видишь? Ты, девушка любящая моего сына много лет. Видишь красивую молодую женщину во главе стола. Ничего этого бы не было без моего принятия. Ни Кьяры, ни Мао. - Зато семья Драко была бы жива. - Гермиона не поверила, что огрызалась Синьоре. Та вскинула бровь, но Кьяра обеспокоенно посмотрела на мать и великодушно вздохнула. - И у него не было бы новой семьи. Посмотри, дитя, как он счастлив, - великолепная женщина и Гермиона одновременно покосились в сторону Драко, который был потрясающе угрюм, - мог бы быть. Если бы с семьей обрел бы и любовь. Когда они одиноки, то становятся потрясающе жестокими. Удивительно просто. Мой муж сжег от ярости целую Империю. И едва не убил себя. Интересно, что сделает твой мужчина в своем капкане? - Отгрызет себе крыло, - сглотнула Гермиона, понимая, куда клонит женщина. Весь паззл сложился в секунду. Порт. Он отдал порт, а дальше… девушка в ужасе уставилась на Драко, только сообразив, что тот задумал. Феникс не планировал делать глупости и в то же время задумал худшую из них. Он не собирался жить дальше. Поставил подпись на смертном приговоре. А она… она тот подписала. Она и Кьяра. А Феникс смотрел, как женщины, поделившие полгода назад его душу, его освобождают. Насовсем! Драко, не подозревающий о мыслях Гермионы, вяло потягивал что-то из бокала, не чувствуя вкуса. Окинув взглядом стол. Консильери, подручный, несколько высших членов Семьи. Кьяра, Дэвид, даже Синьора. И кэйлин. Вздохнул. Понимал, что Донна не празднует переход порта, а организовала поминки. На которых он мог присутствовать, чтобы посмотреть на тех, кто испортил ему жизнь и одновременно придавал смысл каждому дню. Прощальный ужин, а за ним - от силы недели полторы. - Покер? - после десерта вкрадчиво спросила Кьяра, потихоньку разгоняя всех, кроме своих близких. И Драко. И Гермионы. Она щурила свои темные глаза, в которых мелькали золотые искры картин Климта. Шедевр. Эта женщина была шедевром. - Или просто выпьем. В галерее. Покажу тебе новое полотно. Бен подарил. “Порт Жавеля”. Ранний Гоген. Потрясающий у меня год. Все преподносят порты. - Я пахал на этот ебучий порт с ноября без сна и выходных. Затрахался. Не очень хочу пялиться на картины каких-то неизвестных мне художников, - он лукавил. Лукавил без зазрения совести. Гоген был ему знаком. Его “Персики” на шелке иногда носила в волосах Гермиона. И тем меньше хотелось идти и смотреть. Драко имел план на оставшиеся дни своей жизни. Он хотел покоя. Встретить смерть, выспавшись. Не больным, хромым, кашляющим. А посмотреть на нее не уставшим взглядом. Изучить. Принять достойно, а не отключиться во время пытки от перенапряжения. Потому нет, мужчина не желал светских приемов. - Ого. Тебе стоит остыть. - Кьяра вскинула бровь, неодобрительно поцокав языком. - Тебе нужно отдохнуть. Капризен, как Эльда, когда та устает. Иди спать, Драко. Утром у нас есть дела. Гермиона едва не подавилась. Спать? Они останутся в этом гадючем кубле до утра? - Может, кстати, познакомишься меня с ней, наконец? - Ты никогда не видел крестницу? - не смогла сдержать удивление Гермиона. Поскольку это был не первый её ошибочный шаг, она сама перестала вздрагивать от собственного отсутствия мафиозного такта, что было преступлением похуже, чем перепутать вилки. - Никогда? Ого. Она перевела взгляд на женщину без изъянов. Как она была умна и расчетлива. Посадила Драко на короткий поводок из привязанностей. Сначала к крестнице, затем, увидев, что тот способен на человеческие чувства, подложила под него лживую шлюху, типа нее, и получила все. Потрясающе. И отвратительно. Теперь Донна сияла, а у Драко даже, казалось, татуировки потухли. Утомленный, чуть сгорбленный под бременем греха, он поднялся из-за стола. После Кьяры, которая сказала, что хочет повидать детей перед сном, после чего удалилась, бросив: “Вас проведут в комнаты”. - Сколько у него времени? - тихо спросила Гермиона у Синьоры. - Он думает недели полторы, я считаю - дней семь, из которых в Нью-Йорке Кьяра задержит его на пять. Он знает, что его убьют свои же, и ему ничего не стоит уничтожить всех, но без стимула не сделает этого. Он и сейчас не живой. Словом, если ты собралась его прощать, время ожидания следует сократить. Если нет - дам тебе номер своего флориста. Он делает прекрасные венки, - женщина странно улыбнулась, и Гермиона вздрогнула. Сколько таких она положила на могилы своих насильников? - Никогда не становись между назгулом и его добычей, - вдруг странно сказала Гермиона, а затем, усмехнувшись, полюбопытствовала не без иронии: - А как же старинное правило, гласящее, что если ты решаешь спасти того, кого обрекли на смерть, это означает, что ты собираешься разделить с ним его судьбу? - Потери неизбежны, - равнодушно ответила Синьора, показывая, что она, Гермиона, лично ничего не значит. Потом все же снизошла. - У тебя иммунитет от Ренов, тебя бы никто не тронул никогда. Да-да, твой послушный мальчик позаботился о тебе, или ты думаешь он просто так нацепил это безвкусное кольцо на твой палец? К тому же он сам себя обрек. И… кому интересны правила сейчас? Её слова тянули на сенсацию. Ведь вся жизнь капо, Синьоры и их Семьи подчинялась требованиям омерты и вдруг - кому интересны правила? - Не уверена, что я смогу… еще так мало времени. - Гермиона вздохнула, нервно накручивая прядь. Ей хотелось спасти Драко, но одна мысль о том, что ей нужно отдать ему свое тело, возвращала девушку мыслями в те жуткие сентябрьские дни, когда ей было страшно. Тогда она просто боялась Драко, как мужчину. А сейчас… предложить себя своему же насильнику. Как? - Глаза закрой и перетерпишь. Или вон выпей виски. Ну или если ты так боишься спать с ним в одной спальне, может тебя устроит место под грушей? - Синьора не моргала. Они были в столовой совершенно одни. Женщина капо и юная comare. С одной проблемой на двоих. И Гермиона поняла, что её взяли не ради подписи. Возможно, Драко так думал, но на деле ей было позволено быть здесь ради этой минуты. Чтобы темная женщина семьи Рен приказала ей лечь под Драко. Чтобы тот воскрес. Потому что так желала Кьяра, а значит, это был закон. И её чувства в расчет не брались. Гермиона, в отличие от Синьоры, моргнула. Глаза заслезились. Сколько ночей она выла в подушку от страха, что Драко придет за ней, что насильник возьмет вверх, и никакая охрана - ведь та подчинялась только compare - и новые замки не помогут? И страх сбылся. Только пришел не Драко, ей приказывали явиться самой. А она еще не была готова. - Послушай, птенчик, этот глупец положил голову на гильотину за тебя. Уж раздвинуть ноги ты как-то сможешь. Маурицио говорил, что ты талантлива. Вперед. И улыбайся. Виски не забудь. Гермиона вдруг оставила свой стакан с алкоголем и поднялась. Гордо тряхнула шевелюрой и смело, очень смело посмотрела в глаза, которые многие видели перед смертью. - Мне не нужно пить, чтобы быть рядом с Драко. Потому что я люблю его. Не за то, что он голову положил, а… вообще, это не ваше дело. И решать проблему я буду так, как считаю нужным. Благодарю за совет. Она знала, что за такое Рены и убивали. Перечить Синьоре не смел никто, но понимала и то, что она вдруг им всем очень нужна, а значит имеет право огрызнуться. Улыбнувшись, Гермиона вышла. Едва не столкнувшись с Кьярой, которая ничего не сказала, кроме “второй этаж”. Привыкшая видеть в ней лишь шлюху, она и вела себя так, будто оплатила ей ночь с клиентом. - Mami… - Строптивая попалась, но думаю, все будет нормально. - Прости, что я это сделала. - Мы, видимо, с отцом плохо воспитывали тебя, раз ты копаешь даже под самых родных, - строго заметила Синьора, наблюдая, как дочь осторожно подходит поближе и присаживается напротив. Кьяра нервничала, поскольку закурила. - Я не только ваша дочь, но и Донна Семьи Рен. И я обязана знать все секреты, чтобы защитить каждого из нас. Энакин неразумно хранил твое заявление на papi в самых глубоких архивах ФБР, но Дэвид все уничтожил. - Кьяра, ты использовала знание не для защиты Семьи, а против нее. - Нет. Для защиты Семьи, понимаешь? - надавила на одно из слов девушка так изящно, как на клавишу фортепиано, и Синьора усмехнулась. Она не ошиблась за ужином. Её дочь была кровь от крови своего отца. Тоже подобрала подкидыша и из-за него нарушила омерту. - И я не использовала. Я попросила свою мать о помощи. - Отец знает, что ты в курсе? - Нет. - Хорошо. И не должен знать. Никогда. И Бен. Он тоже. Ясно? И Кьяра кивнула так, как кивала с трех лет, слушая свою mami. Гермиона же успела догнать Драко, который шел за горничной, которая светским тоном рассказывала о картинах, статуях и вазах по дороге, а Феникс кивал, зная, с какого музея что украдено или каким шантажом выманил. Сплошное место преступления, а не дом. Он не стал спрашивать стрекозу, где та задержалась. Казалось, он вообще в какой-то прострации находится, и очнулся Драко, лишь когда они вошли в спальню. Одну на двоих. Мужчина удивленно моргнул. Дом Ренов был огромен. И обычно гостевые спальни напоминали номера люкс в хороших отелях, когда за дверью сначала была общая гостиная, расходящаяся в две отдельные спальни. Потому он был спокоен, понимая, что нужно остаться на ночь, зная, что просто запрет дверь, но никак не ожидал оказаться в комнате с одной кроватью. Даже дивана не было. Кьяра была предусмотрительна, запирая их на ночь за одной дверью. Драко тут же напрягся. - Теперь Донне угодно иметь наших наследников? - пошутила Гермиона, видя, как Феникс оцепенел. Он медленно, чтобы не испугать девушку, развернулся и поднял руки вверх. - Тихонько. Не волнуйся. Никто тебя не заставит ничего делать. Больше никогда, - внятно сказал мужчина, и стрекоза поняла, что Драко не уловил веселых ноток в её тоне. Что неудивительно, ведь у него отсутствовало чувство юмора, зато был завышен уровень самоедства. - Не бойся, пожалуйста. Я тебя не трону. Видя, что в него не собираются ничем швырять, Феникс подошел к кровати, взял себе одну подушку, стащил покрывало и стал мостить свое гнездо себе на полу. На таком расстоянии, чтобы Гермиона с постели видела его, а значит понимала - ей ничего не грозит. Наблюдая за тем, как он без лишних слов раскладывается, девушка задумалась о том, как травмировало изнасилование его. Он выглядел раненным. И это с учетом того, что Драко пережил её предстательство и ни разу не упрекнул в том. И если ещё пять минут назад девушка боялась, то теперь сама сделала шаг навстречу. Ей хотелось исцелить то, что ещё в нем осталось, но Феникс никак не отреагировал. Лишь одернул руку, когда к нему Гермиона хотела прикоснуться. Не хотел обжигать себя о надежду. Да и больше не позволял себя трогать никому. И так едва выдержал поцелуи Кьяры. Потому что она была его Донной, потому следовало подчиняться, сцепив зубы. - Я не хотела предавать тебя. - Гермиона не могла сделать вид, что он не знает правду. Когда-то у нее была целая речь на этот случай, но все слова испарились, как кислород, выжженный болью. Она запнулась. Что сказать тому, кто решил умереть за нее в одиночестве? Девушка пыталась поймать взгляд Драко, но тот смотрел мимо. Его глаза больше не горели. Он будто быстрее хотел выключить свет, свернуться под одеялом и уснуть наконец, доведя миссию до конца. А девушке было страшно. Не рядом, нет. Страшно представить, как Кьяра подала её предательство и что думал Феникс. Как ощутил себя в секунду, когда ему снова вскрыли грудную клетку. - Я думала, что все исправила. Не хотела тебя ранить, ведь тебе столько раз делали больно. Ведь я предала незнакомца, а пыталась спасти любимого человека. Потому думала, что Мао поможет. - Жаль, я не смог заслужить твое доверие и ты не пришла ко мне, - только и отреагировал Драко. Когда-то давно, зимой, злясь на нее, он думал, что выскажет, как ему было больно. Как он кричал среди открытого моря, пока не терял голос. Как набивал желудок обезболом в надежде, что станет лучше. Как хотел спать, но не ехал домой и работал до изнеможения, чтобы, переступив порог, просто рухнуть в постель, не неся угрозы. Потом, оставшись один, Феникс был даже благодарен Кьяре за подарок в виде Гермионы, хоть разбитое счастье оставило осколочное ранение по телу. Он мечтал, внутри, глухо и глубоко, что Донна поможет ему и заставит стрекозу вернуться. Сейчас же не осталось ничего. Кроме желания спать. И быть подальше от людей, которые обманывали его столько раз, что он не ждал ничего. Даже признания, что да, Гермионе не стоило предавать. И вдруг, на дне пустоты, Феникс с удивлением обнаружил обиду. Обиду за то, что она пошла к Маурицио. Предала его и побежала к бывшему вместо того, чтобы сказать правду, и они бы все решили. Иной ценой. А так. Осталось что осталось. Лишь пара дней. - Но я не осуждаю. Тебе все твои мужчины делали больно. Мао заставил сделать аборт, а я изнасиловал. Кому уж тут верить. Но спасибо. Ты боролась за меня. Не знаю, что ответить на это. Наверное, я, правда, был тебе дорог. - Прости, Драко. Пожалуйста, прости меня. - прошептала девушка. Снова протянула руки, и он снова убрал свои. Она помнила это ощущение. После насилия. Когда боялась касаний. И вот теперь шарахался он. Мужчина, прошедший войну, Дельту и пытки много раз. Сломала его она. Драко потер запястье и растерялся. Перед ним никогда не извинялись. Он слышал столько обвинений в свой адрес. С самого рождения. Первое, что Драко понял, когда научился соображать, - он в чем-то виноват. Во всем что угодно. От того, что не мог шнурок завязать, до того, что болели зубы. Феникс настолько привык быть виновным, что это легко позволило ему убивать, ведь все равно никто не простит, он осужден изначально и априори. И вдруг Гермиона извинялась перед ним. Драко знал, что виновен, однако… да, она тоже была не свята, потому ему стало приятно. Он не был прощен ею, но стрекоза не отрицала и своей вины. В груди потеплело. Первое, живое ощущение за много одинаковых дней. - Ты всегда прощена. Помнишь, я обещал? Презумпция неоспоримости. Чтобы ты не сделала - я найду оправдание. Но… спасибо. Спасибо, что сказала. Мне было очень больно. Ладно, не будем об этом. В ванной должны быть какие-то вещи, вроде халата или футболки. Тебе нужно отдохнуть. Я пока сделаю пару звонков. Все будет хорошо, Гермиона. Обещаю. Девушка сглотнула. Впервые Драко лгал в глаза. Ведь ему больше не будет хорошо. Его убьют, но, видимо, Малфой считал её глупой, потому врал. Стрекоза кивнула и скрылась за дверью. Стащила платье и плеснула в лицо водой. Её лихорадило. От усталости и боли. И немного от страха. Все же ей предстояло лечь в постель с насильником, и теперь Гермиона знала это, но не было правда времени разбираться в себе. Или она это сделает, или Драко умрет, и ей придется пронести любовь и вину через всю жизнь. Потому она стала искать рубашку или любую одежду, в которую себя замотать, но, открыв шкафчик, хмыкнула. - Какая же ты, сука, Кьяра. Одежды не было. Никакой. Зато имелись другие, более практичные вещички. Гермиона покачала головой, распустила волосы, закрутила полотенце вокруг тела и без предупреждения вышла. Вышла и замерла. Драко уже успел снять пиджак и гольф, но футболку - ему-то Кьяра оставила хоть что-то! - ещё не надел. Сердце сжалось. Он жутко похудел. И, видимо, совсем не тренировался. Впервые девушка видела, чтобы кто-то реально чахнул от тоски. Раньше ей казалось это красивым выражением, но Драко, правда, словно растворялся. Мужчина не растерялся. Надел футболку, достал какие-то таблетки и даже усмехнулся. - Тебе нечего переживать. Это мощные транквилизаторы. Я их выпью и просплю до шести утра. Можно было бы выпить больше, но у меня дела в городе, но обещаю я тебя не трону. Спи спокойно. И он спокойно подошел к столику, где была вода. У Гермионы затряслась губа. Ему казалось верным усыпить себя на ночь, а ей было больно за него. В эту минуту девушка вспомнила легенду о Фениксе, которую когда-то прочла в Библии. О том, как Ной в Ковчеге кормил животных, и лишь феникс лежал в углу и не просил ничего, чтобы не обременять и не беспокоить того, кто его спас. Безгранично тронутый Ной тогда погладил птицу и сказал: «Ты пожалел моего труда, соболезнуя моим огорчениям. Да пошлёт тебе Всевышний жизнь вечную!». И сейчас, сейчас как никогда Гермионе казалось, что прозвище подходит Драко. Не из-за огня, а из-за того, что он никогда ничего не просил. Потому она хоть и не была святой, но желала тоже подарить ему жизнь. Не вечную, конечно, но все же. - Оставь их. Смотри, я нашла у Кьяры в шкафчике штуки полюбопытней, твой размер, - она улыбнулась, показывая ему упаковку презервативов XXL и смазку. - Бордель просто, а не дом. Не будем разочаровывать хозяйку, да? - Она мурлыкала, чтобы скрыть дрожь. Не боялась Драко. Страшилась не справиться. Мягко забрала таблетки. Встала на цыпочки. Поцеловала в татуировку. Группа крови. Его группа крови. Её группа крови. Потому что сердце кэйлин билось из-за него, значит его кровь прокачивалась сквозь все её клапаны, заставляя Гермиону быть живой. Драко дернулся, делая шаг назад. Гермиона сделала шаг вперед. - Ты мне должен, Драко Малфой. Ты изнасиловал меня. Значит, один секс за тобой, - прохрипела Гермиона, забираясь руками под его гостевую футболку и поглаживая тело, что почти растаяло. Холодный. Он был холодный. Почти неживой. - Нужно все исправить. - Нет. - Да. Что, ты можешь насиловать только в переулке, а заняться любовью, глядя в глаза, слабо? Ну же. Смотри на меня. Смотри и люби. - Она взволнованно дышала, теперь отступая сама, но не отпуская Драко. Делала шаги в сторону постели. И он шел за ней. Как всегда, шел. Утративший все Феникс осторожно зарывался пальцами в волосы, которые знакомо пахли персиками. Драко понимал, что скорее всего Гермиона рассчитывается с ним за то, что он её освободил, и… решил не отказываться. У него ничего не осталось, даже жизнь была на исходе, так какая разница будет кэйлин ненавидеть его за эгоизм утром или нет? Он… он заслужил на прощальное желание. Он был одинок всю жизнь, за исключением счастливой осени, потому все, что осталось, захотело близости. Поэтому Драко набрал в легкие побольше воздуха и поцеловал. Поцеловал, и это сбивало с ног. Её губы, её язык, её аромат и пальцы в волосах. Не удержавшись, он застонал. С облегчением. Узнавая Гермиону обратно. Закрывая глаза. Забираясь в постель и увлекая её за собой. Неспешно снимая футболку, чтобы подставить свои шрамы под пальцы девушки. В чем он был уверен - ей привычно видеть эти раны, потому не задумывался и не смущался. Гермиона же на секунду оцепенела, увидев маленькую стрекозу на его разбитом сердце. Он слишком скучал. Настолько, что хотел иметь её поближе к себе. Девушка, забираясь под него, обняла своего потерянного Феникса. Гладила и целовала максимально бережно. Вдруг вспоминая о том, что с ней он был нежен через раз, а она в ответ - никогда. Ей хотелось казаться сильнее и страстнее, потому Гермиона не позволяла себе ванильности. Думая, что такому мужчине нужна Фурия, но сейчас ей показалось - а что, если через те бережные поцелуи он всегда хотел нежности и для себя? Не царапин и безумного ритма, а того, что ему никто не давал. - Глаза, Драко, открой глаза и смотри на меня, - повторила она, не прекращая целовать. И подставляя тело под его поцелуи. Жадные и… ледяные. Он не отогревался, хоть девушка, развязав полотенце, прижималась к нему своим телом. - Ты - прекрасна, - привычно сказал он, но глаза так и не зажглись, как это было всегда. Хоть Драко было хорошо. Мужчина прекрасно знал, что не имел право на нее, но, в конце концов, был не первым насильником, кто в этом доме занимался сексом со своей женщиной. Его даже слегка позабавило, что сука Кьяра была той, которая подарила ему, выходит, первые - много лет назад - и последние - сейчас - белые простыни в его жизни. - Нет. Не смей. Не смей даже думать о ней, - зашипела Гермиона, уже знающая, с каким выражением лица Феникс думает о Донне. - Не сейчас, Драко. Ты - мой. Сегодня ты - мой, слышишь? Мой. Я больше не принадлежу Мао, а она… она не имеет над тобой власти. - Это было даже правильно. Заняться любовью у Ренов. У тех, кто были раньше важны, а теперь они словно снимали с себя дурацкое проклятие отдаясь друг другу. - Все, что я могу ей дать - это свои стоны. Чтобы она знала… знала, что тебя любят, - девушка нарочно говорила “сегодня”. Её целью было не прощение, а стимул. Ведь не была готова дальше строить с ним отношения, ей нужно было больше времени, чтобы принять его. Им придется ещё какое-то время быть порознь, но сейчас девушка давала обещание, что все получится. И не понимала, что Драко принимает все за прощальную близость. Настолько, что преступно упустил “любят” без прошедшего времени. - Хочу тебя. Хочу. Хочу мужчину, который изнасиловал меня. Добровольно хочу. Начни сначала, Драко. Разорви ебаный круг, и переиграем все. Она тяжело дышала и слегка приподняла бедра. В следующую секунду его пальцы, очертив влагалище, вошли в нее. Гермиона, боящаяся этого с момента, когда правда стала известна, прикусила губу. - Не так. До упора. Ты же, блядь, на допросе спрашивал. Вот и повтори. - В этот раз я хочу все сделать правильно, - прохрипел Феникс. - Я был груб, потому что не знал, как нужно. Никто никогда не хотел меня. И я платил. Потому сделал тебе больно. Понятия не имел, как быть ласковым. Но ты научила меня, и я все сделаю по-другому. И делал. Лаская, возбуждая и лишь потом неспешно толкаясь. От его искренности Гермиона ощущала себя в безопасности. Сейчас, фраза за фразой, она начинала понимать, что произошло. Легче не становилось. Но понятней - быть может. Это было неплохое начало. - И я не убивал тех девушек. Не убивал. - Ему хотелось сказать то, что он не успел. Пусть знает. Он не убивал. Пусть хоть в чем-то не будет вины. Возможно, постель не была лучшим местом для исповеди, но другого шанса на индульгенцию у него не будет, потому он повторял это снова и снова. В ритм пальцам, которые держали Гермиону на пике напряжения. - Я тебе верю. Боже. Хорошо. Мне хорошо с тобой. Ужасно хорошо. Я так скучала. - Она уводила его от болезненной темы. Драко же, нависая над ней, желающий её, пробормотал: - Я был тебе верен. У меня никого не было. Я ничем не болен. - Его фразы сбивали с толку. Гермиона моргнула, не улавливая. - Я - абсолютно здоров, кэйлин. И тут до нее дошло. Драко не умел просить. Как Феникс из библейской легенды. За все их отношения он ни разу сам не сказал “хочу” и мог шутливо поклянчить для себя лишь массаж, когда прямо совсем болело. За смешком скрывая смущение. Ему казалось неправильным брать больше, чем дают, и тем абсурднее казалось его насилие. Зато логичней эти дурацкие фразы. Драко пытался сказать, что хотел бы секс без защиты, давая обещание не заразить её. - Нет, мы оба не здоровы. Ты - чокнутый псих, который меня зажал в переулке, а я - сука, которая продала тебя Кьяре. И, наверное, поэтому мы так любим друг друга. Неужели ты думаешь, что дурацкие резинки нам сейчас нужны? Будь ты хоть сто раз чем-то болен. Сегодня - плевать. Просто закончи, что ты начал в сентябре. Или нет. Ты уже показал, как хотел. Теперь моя очередь. На спину. И он повиновался, а она забралась сверху, сжимая его бедра коленями и сама насаживаясь на член Драко. Не скрывая, что немного больно. Потому что хотела быть искренней до любого стона. Потянулась. Ей нравилось быть на нем. Чем выше горы, тем ниже небо. Их небо. С которого они упали и разбились к чертям настолько, что трахались в доме Ренов. Нежно. Потому что девушка пыталась дать все, что не успела, а Драко благодарил безупречное тело за то, что оно принимало его и дарило удовольствие столько ночей, хоть он то и обидел. Гермиона выдавала короткие, полные страсти eh, Феникс молчал и не сводил с неё взгляда. Сегодня было все правильно. Последний раз. И словно первый, которого не было. У Гермионы - с ним, а у Драко - никогда. Последний первый раз. Лучший из всех. Хоть девушка стирала слезы, так у нее болело разбитое сердце, а Драко считал минуты до своей смерти. Но эта ночь перед концом принадлежала им. Потому они безжалостно сминали простыни и были невероятно нежны друг с другом. - Я не пойду в душ. Никуда не пойду. Не встану с постели, - бормотала Гермиона, когда они иссякли. Ей было плевать, что она липкая и что он в нее кончил. Больше всего девушка боялась отпустить Драко в это минуту. Феникс же, никуда не собирающийся, тоже не вставал. Он не спал так долго. С минуты, когда Гермиона ушла. Лишь дремал, потому что боялся упустить их момент. Поэтому сейчас он засыпал с облегчением. Это было лучшее последнее желание. О большем и мечтать было глупо. И он не мечтал. Просто спал, улыбаясь. А девушка, глядя на улыбку, обманывалась, думая, что вдохнула жизнь. В то время как человек рядом готов был принять свою смерть. *** Как часто бывает, арт был не о том, что мы подумали))) А вообще, давайте поговорим. Втягиваю вас в беседу, потому что мне она сегодня любопытна. Итак, они переспали. И что дальше? Давайте ваши прогнозы) А то обычно нагнетаю только я. А я хочу чтобы нагнетали и вы) что там, ХЭ на горизонте или умрет таки?