"Ille. Я ищу В себе свой новый образ – антипода, Во всем несхожего со мною прежним.
Hic. А лучше бы искать в себе – себя"
Уильям Батлер Йейтс "Ego Dominus Tuus"
Несколько дней спустя Из толпы пассажиров рейса Портленд-Нью-Йорк отделился высокий мужчина, который не бежал побыстрее поймать такси или не вертел головой в поисках встречающих. Сутулый и хромающий, с маленьким, юрким щенком на руках человек сначала зашел в аптеку, а затем повернул в сторону уборной, где выбрал кабинку для людей с инвалидностью. Потому что в ней была раковина, а опускать пса на грязный пол он не хотел. - Сидеть, Бастер, - тихо приказал Драко, но щенок, ещё не дрессированный, не послушался. Он ерзал и скулил, потому что ему было мокро. А затем насторожился, когда Малфой со стоном снял рюкзак с травмированного плеча и достал оттуда только что купленный шприц. - В этот раз это для меня, приятель. Все в порядке. - Он погладил собаку, достал ампулу и дезинфицировал руки. Бастер тявкнул и попробовал спрятаться. Драко пришлось поймать его и посадить обратно. Лениво почесал щенка за ухом. Последние два дня малышу досталось от ветеринаров, неудивительно, что тот шарахался. Малфой терпеливо держал его во время всех уколов. Или Гермиона, если осмотры были за пределами палаты Драко. Потом кэйлин жаловалась на покусанные ладони. Мужчина вздыхал и целовал их. Ладони. И пса. Ладони гладили его раны в ответ. Пес их зализывал. Обессиленный Драко не возражал. Просто лежал, порой без малейшего желания двигаться и открывать глаза. Лишь Бастер его мотивировал. Потому неудивительно, что сейчас пес испугался шприца. Но в этот раз иголка правда предназначалась для Драко, который вскрыл ампулу, чтобы набрать адреналин, а затем сделать себе укол в бедро. Чертыхаясь, поскольку левая рука была совсем не натренированной и получилось с первого раза паршиво. У него все так болело, что он смотрел на себя в зеркало, не в силах опустить голову. Так было проще. Подумал, что наконец-то в обычной жизни ему пригодились вот такие навыки из “Дельты”, не смертоносные, а спасающие. Уезжая из больницы, Малфой переоценил себя. Не понял, что на обезболе его травмы долго не протянут, и потому в самолете едва не скончался, когда все болело. Откинувшись в кресле, нервно поглаживал Бастера, который мирно спал на соседнем сидении - чтобы было меньше вопросов и кривляний, Драко купил два места в бизнес-классе, потому щенку было комфортно. Ему же - очень больно. Вместо коньяка он пил воду, закидываясь таблетками, количество которых четко контролировал, но помогало слабо. Потому в аэропорту мужчина купил адреналин и сделал себе инъекцию прямо в уборной, как паршивый наркоман в ломке. По крайней мере, вид у него был не лучше. Бледный, покрытый испариной мужчина тяжело дышал, навалившись на стену, и ждал, когда силы потекут по венам. Ему они были нужны. Очень нужны. Кьяра ждала. Он не забывал об этом ни секунды. В ушах зашумело. Носом пошла кровь. Малфой выругался, вытирая лицо. Футболка прилипла к мокрой спине. Двое суток, что прошли после того, как он очнулся и пытался научиться снова держать стакан правой рукой, Драко помнил то, что принял за последние слова в своей жизни. Все это время, играясь с Бастером или принимая лекарства, мужчина не забывал то, что сказал реджиме. Что Донна приняла предложение - которое он, кстати, не делал, но не важно - и что его в понедельник ждут на аудиенцию. Сроки которой были проебаны, ведь Драко пролежал больше недели без сознания. Малфой не спрашивал о Кьяре. Гермиона ничего о ней не говорила, кроме того, что у них были договоренности на случай опасности. За Донну красроречиво говорил букет фрезий. Но мужчина каждую минуту помнил, что проигнорировал слова Кьяры и не явился. Это заставило его подняться с постели с утра, ощутив, что силы начали потихоньку появляться, и вылететь в Нью-Йорк. Сука была мстительной и могла начать строить козни, потому Драко хотел, как человек чести, явиться - пусть с опозданием - на аудиенцию, чтобы гордо сказать: “Иди ты нахуй”. Он ей не принадлежал. Больше нет. Поэтому Малфой и колол себе адреналин. Чтобы не свалиться под её идеальные лодочки. Не хромать. Выстоять ровно, как королевский гвардеец у Букингемского Дворца. Сломленный внутри, но не снаружи. Достаточно уже, что Гермиона видела его душу через видео. Интересно, что она теперь думала? Бастер тихо тявкнул, заставив Драко открыть глаза. Пес тыкался мокрым носом в кран. - О, ты хочешь пить. Прости. Не подумал. Пойдем. Воду с раковины в туалете пить не очень правильно. - У него ещё не было сил, но щенок начал подвывать. Потому Драко подхватил его на руки, повесил рюкзак и, хромая, вышел из кабинки, не думая о том, что порой вода с ржавых раковин в местах похуже для него была всем. Но наступало другое время. Он не для того умер, чтобы продолжать жить, как раньше. И не для того имел Бастера, чтобы тот лакал в туалете. У них теперь все будет самое лучшее. От бизнес-класса в самолете до воды. Иначе какой во всем был смысл. И пусть пока Драко повиновался привычке больше заботиться, чем желанию побаловать себя, он упрямо хотел научиться жить. И упорно, сквозь поломанные кости искал себя в себя, как в том любом стихотворении мятежного Йейта. Доковыляв до ближайшего аэропортового кафе, оглохлых от того, как в висках все шумело от уровня адреналина, Драко обессиленно рухнул на стул. Бастера посадил на соседний. Пес был ещё слишком мал и не дрессирован, чтобы ходить на поводке или сидеть на полу. Он мог сбежать, а у Малфоя все ещё не было сил гоняться за ним затем по всему аэропорту. Потому он контролировал Бастера. - Мне бутылку воды. Холодной. Без газа. Эвиан. В стекле. И мисочку. Спасибо. - Короткими фразами Драко сделал заказ, будто отдавая приказ, а затем опустил голову на столешницу, упирая лоб в горячие ладони. Ещё рано, ещё слишком рано, ему стоило полежать в больнице. Возможно, причиной была не Кьяра. Возможно, он бежал от Гермионы. От её жалости, сквозь которую Драко не ощущал больше ничего. Жаль, в мыслях он был с ней, ведь думал только о своей стрекозе. Её нежных руках, губах, улыбке. О том, что больше никогда не увидит ту, которую любил до сломанных ребер. Когда принесли воду, Малфой стал дрожащими от напряжения руками раскручивать пробку, поставив бутылку между ног для фиксации, ведь сил не было. Бастер завилял хвостиком. Драко ему улыбнулся. Он полюбил эту собаку в первую же секунду не потому, что маленький скотч-терьер был его детской мечтой. Как минимум, мужчина всегда представлял, что у него будет черный пес, как в детективах. Нет. Он полюбил Бастера потому, что тот был подарком от Гермионы. Напоминанием о ней. Он мог сбежать куда угодно, но напоминание останется навсегда перед глазами. Наливая воду, Драко поставил мисочку на столик и пересадил на него Бастера. Не заметил недовольных взглядов, потому что на него всегда смотрели угрюмо. Ласково трепал пса между ушей. Вспоминал, как утром, проснувшись, обнаружил в своей койке Гермиону. Она сладко спала, обнимая его во сне, как раньше он её обнимал. С минуту Драко просто лежал, позволяя себе ощущать тепло девушки сквозь собственный свитер, в котором она была последние дни. Сколько ночей Гермиона не спала дома, а засыпала рядом? Целуя её, разглаживая кудри, изучая засохшие дорожки от слез, Драко ненавидел Кьяру за то, что она показала девушке видео, и та была привязана к нему теперь, как воздушный змей. Чувство вины тянуло Гермиону на дно, и Малфою ничего не оставалось, как разрезать эту связь своим уходом без предупреждения. Чтобы ей не пришлось оправдываться. Просто тихо уйти. Аккуратно сняв с волос ту самую цепочку, которая была с ним до конца и теперь браслетом болталась у него поверх бинтов на правой руке. Он считал, что в этот раз девушка поступила ещё благородней. Она вместо неодушевленного предмета подарила ему безусловного друга, и это было потрясающе. У него не было термоса, зато будет Бастер. Увы, не будет её, но кэйлин не могла тратить жизнь на то, чтобы помочь ему реабилитироваться. Не была обязана терпеть его боль, перепады настроения, приступы ярости и уныния - Драко хорошо знал, как все будет проходить. Потому ушел. Тихо ушел. В этот раз без записок. Украв поцелуй. Оставив своё сердце. Забрав Бастера. - Простите, мистер, - его плавный ход мыслей нарушил молодой парень, одетый в фирменную рубашку Старбакса, - мы, конечно, pet friendly, но не могли бы вы убрать своего пса? - Что? - Драко вскинул голову и в ответ на вежливую фразу опасно сузил свои зеленые глаза. - Пожалуйста, уберите собаку со стола, она мешает посетителям. В первую секунду Малфой оцепенел. Он не очень привык, чтобы его откуда-то прогоняли. Особенно сейчас, когда Бастеру просто нужно было попить. Первой реакцией было достать оружие и попросить парня повторить просьбу, при этом огрызнувшись, что все эти счастливые парочки, облизывающие друг друга, тоже ему мешали. Прямо больно делали. Но затем он посмотрел на Бастера. Ещё совсем щенок. Вместе они будут много-много лет, и нельзя убивать каждого, кому не понравится его пес. Ему стоило учиться приспосабливаться к жизни в обществе. Без оружия. Потому Драко вдруг натянуто рассмеялся и взял собаку на руки. - Я попою его на полу, так пойдет? И закажу себе кофе. - Да, вполне, - согласился парень, задумавшись. - Я помогу Вам опустить миску, не наклоняйтесь. Вот так. Эй, песик, иди сюда. - Официант не просто опустил тарелку, но и пристегнул Бастера к поводку, который Драко достал. - Какой вам кофе? В первую секунду мужчина хотел заказать привычный эспрессо. А потом задумался. И попросил что-то холодное и сезонное. Сладкое. Фруктовое. Но не персиковое. И не фраппучино. - Хорошо, сделаю вам айс латте на кокосовом молоке с карамелью. Пойдет? - Отлично. - Как Вас зовут? - спросил паренек, ведь нужно было написать на стаканчике. И мужчина, всегда говорящий Феникс, вдруг сказал то, что шептал, думая, что умирает: - Меня зовут Драко. Потом для пущей уверенности кивнул. Феникс умер в ту ночь, когда он сжег фото Гермионы, а последнюю жизнь потратил в огне доков. Теперь остался лишь человек. Драко. Человек, которого самому мужчине придется познать. Человек, которому нужно будет научиться жить. Человек, которого он не понимал. - Ну что, Бастер, куда мы полетим, а? - спросил он спустя десять минут, потягивая свой слишком сладкий латте. Скривился. Понимал, что свои вкусы с первого раза он не найдет, но это и не важно. Пес, успевший забраться к нему на колени, лизнул Драко в подбородок. - Хорошо. Ты тоже хочешь в Ирландию? Договорились. Мы возвращаемся домой. И прежде чем взять такси, Драко купил два билета до Дублина. Он правда возвращался домой. *** - Драко, здравствуй. - Кьяра не заставила себя ждать. Более того, Малфой не успел войти в дом, как оказалось, что женщина стоит среди огромного холла в ожидании. Ни капли не удивленная, но более нарядная, чем обычно, ведь её золотое платье дополнял счастливый блеск в глазах. - Мы заждались тебя. Фраза не стала сюрпризом, скорее, предсказуемым упреком, ведь мужчина опоздал на неделю, а возможно, и дольше, но вот это “мы” резануло слух. Эта сука уже звала себя на вы, или она ждала очередного реновского потомка, потому говорила за двоих? Не успел он съязвить, как из-за охраны, стеснительно улыбаясь, вышла девочка. С золотистой кожей, мамиными глазами и ещё невинной улыбкой. Её темные, темные, как души Ренов, волосы были собраны в два хвостика, перетянутые алыми лентами. Сама она была в блестящем платье. Естественно, тоже золотого цвета. Алый. Черный. Золотой. Потому что Рены других цветов не признавали. Они такими и были. Алыми, как кровь. Черными, как ночь. Золотыми, как их несметные богатства. Вот только глаза у Эльды, вопреки всего, были синими-синими, потому что цвет был одолжен у Дэвида. И она смотрела на Драко этими глазами, а все, что видел он, - это подвеску из изумруда в виде клевера, которую сам же подарил на День Благодарения. Кьяра разбавила свой триколор. Эльда закрыла рот ладошками, а потом вдруг кинулась к нему: - Крестный! И опешивший мужчина, прижимающий к себе щенка, растерялся. Всегда знающий, как сгруппироваться под пулями, он смотрел на ребенка, который бежал к нему, выпустив случайно под бесконечно высокий потолок связку золотых шаров. Дезориентированный, он просто присел, и девочка волной налетела на него, обнимая. - Ты приехал! Крестный! Ты, наконец, приехал! - смеялась Эльда, а Драко, думающий, что о его существовании даже не подозревают, быстро изучал ту, которую видел только на фото. Кьяра поцокала языком. - Mia cara, осторожно, крестный ранен. - Si, mami? - Девочка обернулась, а потом тут же сделала шаг назад, сложив руки за спину. Драко усмехнулся. Мафия как она есть. Когда семилетняя девочка знала смысл слова “ранен”. Фантастика. - Но ты все равно приехал. Хоть удивительно было другое. Девочка знала смысл слова "ранен" не на себе. Не как Драко, или капо. Эльда была уже вторым поколением Рена воспитанным в любви, а не боли. - Хоть и опоздал. Мы ждали тебя еще полчаса назад. - Кьяра была бы не Кьяра, если бы недовольно не сморщила нос, подходя ближе. Её каблуки цокали, как маятник Биг Бена. - Чем ты там занимался в аэропорту? - Кофе пил. Могла бы и водителя тогда прислать, - съязвил Драко, с трудом поднимаясь, но все же гордо вскидывая голову. Кьяра усмехнулась и поцеловала мужчину в обе щеки: - Добро пожаловать в семью, Драко. С возвращением домой. - Она будто знала, что у него в кармане - два билета в один конец до Дублина, но ей было плевать. Его дом был здесь. Его семья была здесь. Он сам был, наконец, здесь. - Ты используешь ребенка, - недовольно протянул Малфой, невольно глотая “иди нахрен”, которое должен был сказать и уйти. Чтобы поспать в отеле при аэропорте. Нет, он позволил Эльде тащить его за рукав толстовки в сторону столовой. - Только твоего внутреннего, - невозмутимо сказала Кьяра и покосилась на Бастера. - Ладно, тебе, пожалуй, мы тоже выделим местечко. Хоть тебя в списке приглашенных не было! И вчетвером - мужчина, женщина, ребенок и собака - они вошли в столовую, где вся семья Рен праздновала день рождения Эльды, терпеливо ожидая последнего из гостей. Драко вдруг сообразил, что впервые без подарка, потому что даты в голове перепутались, как после джетлага, девочка же гордо объявила: - Крестный! - А потом, подумав, показала язык своему старшему брату и кузену с кудрями Художника: - А я же говорила, что он существует. - Он не похож на лепрекона, - скептично заметил мальчик помладше, и Драко усмехнулся. Иного от потомства Художника он и не ожидал. Эльда что-то ответила, и дети заспорили. Малфой оглянулся, отмечая отсутствие Мао, который редко прилетал из Азии, зато замечая Художника, который абсолютно расслабленно обнимал за плечи юную девушку, которая никак не походила на жертву, обреченную рожать детей из-за домашней тирании. Молодая и прекрасная, она прижималась к двухметровому убийце и излучала абсолютное счастье, которое даже ублюдку передалось. Кажется, эта Рей, о которой было столько сплетен, вполне добровольно позволяла Монстру плодить потомство. Наверное, даже получала удовольствие. Что ж тогда с ним, Драко, было не так? Задаваясь этим вопросом, он сел на выделенное место, не выпуская Бастера. - Из-за тебя я проголодался, - заметил Художник, не протягивая руку, потому что понимал - Феникс держит пса, чтобы не показать свою слабость. Дрожь или то, что ему больно еще шевелить ею лишний раз. Малфой, нервно сжимая собаку, моргнул: - Ты, я вижу, весь в дресс-коде Гуантанамо. Ты иногда его меняешь? - оценил он его привычный костюм от Гуччи. Здесь все были в дресс-коде. Кроме Драко. Который приехал, в чем выписался из больницы. Трениках, свободной футболке и худи на застежке на три размера больше, чтобы не обтягивала. - А ты, я вижу, прямо с пробежки в Центральном Парке? Все лучше твоего гольфа. Бастер? - сменил тему Бен, понимающе посмотрев на собаку. Ему не нужно было даже спрашивать. Те дневники ещё жили в его памяти. Драко рефлекторно почесал шрам от кочерги. - Признаться, думал, он чёрным должен быть. - Хватит с меня черных блохастых псов, - выразительно ответил Феникс, продолжая держать Бастера на коленях. Бен расхохотался, уловив намек на себя. Оказывается, в быту оскорбления его больше смешили. - Что ж, собаки должны отражать своих хозяев. Хотя у него вкус получше, - отметил он, поскольку щенок стал лапками на стол и, мотая хвостом, ткнулся мордой в тартар Синьоры. И это был проеб посерьезней, чем пить на столе в кофейне. - Пусть мне приготовят новый, - спокойно приказала женщина, передвигая миску поближе к собаке. - Ничего страшного. Пускай ест, как хочет. Он же дома. - Она внимательно посмотрела на травмированного мужчину своими темными глазами, видевшими все на свете. Драко понял, что обращение было не столько к Бастеру, сколько к нему. Её слова можно было перевести: мы все видим твою травму, ешь, как тебе удобно, здесь мы тебя не осудим. И он, голодный после перелета, аккуратно взял ложку, чтобы зачерпнуть тартар, нарушая правила, задаваясь вопросом всегда ли в этом доме едят тартар вначале любой трапезы. Он дважды здесь уже ел, и каждый раз все начиналось с тартара. Правила Синьоры были нерушимы. Никто ни слова не сказал. Словно его внешний вид, одежда и травмы не имели значения. Шла оживленная беседа, и Драко немного расслаблялся. Смутился лишь, когда ложка со звоном упала. Художник подал ему вторую. - После инсульта я прошел то же самое, - доверительно сказал он. - Помню, много разрабатывал руку… - Ой, не нужно придумывать, милый, ничего ты не разрабатывал, - рассмеялась его жена и покачала головой, глядя на Драко. - Он бы жалел себя всю оставшуюся жизнь. Пришлось выйти за него, чтобы стимулировать проходить реабилитацию. У нас была договоренность, что мы обвенчаемся, только у него рука заработает. Очень помогло. А вообще, я ем тартар руками, знаешь, Драко? И она, взяв гренку, зачерпнула свой сибас, тартар из которого готовили лишь для нее. У нее была аллергия на ртуть, тунца и Кьяру. Как у Художника - на лосось. В любом виде. Хоть здесь тартар для него готовили именно из него. Добавляя клубнику. Как шутку, которую он принимал, страдальчески морщась. Феникс благодарно кивнул и стал зачерпывать любимое блюдо Синьоры, как Рей. Оказалось проще. А затем в столовую вошла Гермиона. В зеленом платье под горло, распущенными волосами и улыбкой. - Простите, я опоздала. Драко меня забыл, - она бросила на мужчину выразительный взгляд, после чего стала обходить стол. На глазах изумленного Малфоя она поцеловала Кьяру, Дэвида, Синьору. Чуть склонила голову перед капо, перед тем как поцеловать и его. Затем обнялась с Беном. Глаза Драко становились все круглее, когда они перекинулись парой фраз. Затем она познакомилась с Рей и завершила круг на Эльде, которой вручила подарок в нарядной упаковке от "нас с Драко". Гермиона всегда была во всеоружии. И не забыла, что приехала на день рождения. - Это comare Ордена Феникса, - объяснила Кьяра, а потом хмыкнула, - ну и твоя тоже*. Возможно. Если твой крестный будет не упрям. - Мы с ним обсудим это позже, Кьяра. Вообще, есть много о чем поговорить. - Гермиона, очевидно, сердилась, но села рядом. Поцеловала пса в мокрый нос и развела руками: - А Беллини мне тут не подадут? Я слышала, у вас принято мешать игристое и любимые фрукты. Драко уставился на нее в изумлении. Напрягся, готовясь защищать от нападок Кьяры. Но Синьора только одобрительно хмыкнула, а Кьяра пожала плечами: - Все будет. Не подали, потому что ты не уточнила, какие персики любишь - Вайн Голд, Харроу Даймонд или канадские Онтарио? - А ты сама как думаешь? - Рука Гермионы незаметно скользнула под стол, чтобы найти пальцы Драко и легонько сжать их. - Гермиону**? - Ну естественно. Хоть они больше бы подошли Драко. Да, милый? - И две женщины довольно расхохотались. Малфой, понятия не имевший, что был сорт персиков, носящий её имя, лишь ущипнул себя за ногу, пытаясь понять: он уколол себе что-то не то, и ему мерещится, или он правда в кругу семьи? * - помните, слово comare можно переводить и как кресная. ** - да, такой сорт, правда, существует. *** Комната была та же, что и в прошлый раз: та же постель, те же шторы, тот же винтажный столик для утреннего кофе, те же окна с видом на сад, та же картина, подозрительно похожая на “Маки” ван Гога, украденные из каирского музея в 2010-ом. Вот только люди были иные. Вроде тот же мужчина. Зеленые глаза. Светлые волосы. Выбритые виски и татуировка на шее. Вроде та же женщина. Роскошные персиковые кудри. Веселая цепочка в волосах. Платье под горло. Вот только нет, иные. Они были иными. С разбитыми сердцами и сломанными костями. Гермиона воочию видела назначение татуировки Драко. Видела, как в него вливали ту самую, третью отрицательную, пытаясь спасти жизнь, которую Драко, кажется, ни хрена не желал ценить. В ней, той третьей отрицательной, были её руки, когда она прикасалась к нему в лесу или держала за руку в реанимобиле, пока тот, тревожно воя, ехал в больницу. Та третья отрицательная залила рубашку, которую Гермиона тщательно выбирала и ненавидела после просмотра видео. Его кровь изменила кэйлин навсегда. Она стала сильнее. Как вампир, который случайно испил бы крови Дракулы. И Драко. Драко тоже был иным. Его пустота потихоньку наполнялась не только болью. Точнее, он желал, чтобы это было так. Пока там, в сшитой душе, на самом дне лежали первые приятные моменты - это лай Бастера и игра с Эльдой за столом в детскую монополию. Для начала было достаточно. Возможно, по той же причине - узнать жизнь лучше - Феникс согласился остаться в этом доме, а не поехал в аэропорт. Мужчина пытался приучить себя к уюту и комфорту. Хоть сейчас ему как раз ни уютно, ни комфортно не было. Скорее, наоборот. Он ощущал себя максимально напряженным. Потому что Гермиона была рядом, и, судя по тому, что девушка делала глубокий вдох, набирая в легкие побольше воздуха, ей было что сказать, но неожиданно она подошла к нему и впервые коснулась губами ни ожогов на щеке, ни плеч в синяках, ни висков, на которых нельзя было понять: волосы белы или поседели от боли. Нет. Она коснулась его губ. Погрызенных за ужином, ведь ему было дискомфортно. Коснулась и выдохнула. Будто весь воздух был ради этого. Весь воздух в мире. Чтобы поцеловать. Просто поцеловать. - Боже мой, - прошептала девушка на секунду, а затем продолжила то, что начала. Скользнула языком в его рот. Задрожала. Не от страсти. Нет. От накативших воспоминаний о той ночи, когда в холодном снегу она делала ему непрямой массаж сердца, пытаясь запустить то, и искусственное дыхание. Не знала, поможет ли, но делала, потому что не могла сидеть и ждать, пока его мозг умирал с каждой секундой. В ту ночь губы Драко были ледяными. А она пыталась дать свой поцелуй любви. Сейчас он обжигал, и Гермиона расслабилась. Отгоняя прошлое. Как человек, стоя под горячим душем, прогонял память о том, как только что шел по замерзшей улице, чихая от снега в лицо. Он был её душем. И душой. И сердцем, которое качало кровь. Третью отрицательную. Которую она видела своими глазами. И потому нежно поглаживала кончиками пальцев татуировку. - Мы это уже здесь проходили, - ответил Драко, делая шаг назад. И, действительно, те же действия. Поцелуи. Которые неизбежно привели бы их в постель. Наверное. Если бы Малфой мог лечь нормально, но адреналин в его теле закончился, и он ощущал все, что с ним произошло. Кажется - с первого дня жизни. Но как бы ни хотелось прилечь и отключиться, у него был долг перед Бастером, который уже нетерпеливо вилял своим хвостом, видимо, ожидая, когда же папочка выведет его на улицу. - Драко, сколько бы ты ни бежал - я все равно тебя догоню, - вдруг сказала девушка, присев на постель. Скрестив руки, хмуро наблюдала за тем, как он с трудом наклоняется, чтобы застегнуть поводок на собаке, и остановила одной фразой. - Я буду бежать за тобой каждый раз, когда ты будешь оставлять меня. - Она сглотнула. Не хотела вспоминать. Не хотела думать об этом утре, когда Малфой оставил ей только смятые простыни. В этот раз обошлось без записок. Предыдущая и без того смела нахрен её сердце. Правда, в этот раз он и не на смерть пошел. Это Гермиона поняла сразу. Распахнув глаза. Тут же набрала Кьяру. И никто его не упустил, хоть угрозы вроде как не было. В этот раз никто не облажался. Включая Драко. Каким-то образом. Мужчина подошел и присел рядом. - Прости, что не предупредил. - Это ничего, - солгала Гермиона, внимательно глядя на него. Подмечая каждую мелочь. - Ничего. Я догнала тебя на том свете. Уж на этом как-то справлюсь. Просто хочу, чтобы ты знал. Я никогда не позволю тебе остаться одному. И буду бежать хоть босиком. Куда угодно. Чтобы ты знал - ты не одинок. - Кэйлин, - он странно ухмыльнулся. Гермиона знала его мимику и все, что он собирался сказать, - Кьяра не должна была показывать тебе видео. - Должна была. Обязана. Потому что ты никогда о себе не говорил. Не обнажал душу. - Девушка осторожно вложила свои дрожащие пальцы в его мокрые ладони. Нахмурилась. - Мне всегда было важно, кто прячется под маской, и Кьяра показала. - Слабака. - Прекрасного человека. Раненого и одинокого. К которому не испытываешь жалость, нет, только восхищение. Понимаешь? Я восхищаюсь тобой и твоей силой, Драко. - Гермиона заметила, что за столом он не реагировал на Феникса, зато поворачивался на Драко, и подумала, что, возможно, да, у мифического существа жизни закончились, а у человека, которого она увидела на видео, лишь начинались. Её большой палец переместился ему на пульс. Тот зашкаливал. Что Драко принял? Какие таблетки? Какое у него было давление? Странно, что кровь носом еще не шла. От глупости и упрямства. - И люблю тебя. Потому я здесь. Потому что люблю тебя настолько сильно, что готова полюбить и Ренов, ведь ты один из них. Ты - моя семья. А они - твоя. Хорошо, значит и моя. Твой народ будет моим народом, а твой Бог будет моим Богом, как говорится. Только, пожалуйста, живи. Желательно вечно и счастливо. Но если ты убежишь… что ж, я буду за твоей спиной, ведь куда ты пойдешь - туда и я пойду. Пожалуйста, не принуждай меня оставить тебя и возвратиться от тебя*. - Гермиона, я хотел все сделать как лучше. - Кому лучше? - Девушка едва не всхлипнула, но спохватилась. Достаточно. Он видел достаточно её слез. Потому заулыбалась. Хоть хотелось свернуться на кровати и рыдать от того, что Драко не понимает. - Каждый твой шаг был наказанием, Драко. Желая быть понятым, ты оказался потрясающе жесток. Как говорят в этом доме, рефлекторно. - Она сглотнула. Кровь во рту. Третья отрицательная. Гермиона помнила, какова та на вкус. - Драко! Ты сделал всё, чтобы я никогда тебя не забыла и покончила с собой от чувства вины. - Что ты такое говоришь? - искренне не понял мужчина. Сжал её руку покрепче. Будто боясь, что она достанет лезвие и вскроет себе вены. Под этой крышей можно было ожидать чего угодно. - Ты… ты оставил мне Клан. Не спросил, хочу ли я быть comare, нужно ли мне это. Мне никакая мафия без тебя не нужна, времена, когда я была девочкой, желающей стать чей-то женщиной, прошли, и желания тоже. Я была comare лишь ради тебя, и это место, власть и деньги ничего не значили бы после твоей смерти. Ничего! Но мне пришлось бы до конца жизни быть ею, чтобы не подвести тебя. И те деньги, те гранты, что ты мне выделил. Как мне было с этим бы жить? И… то видео, Драко. Боже. Я бы думала лишь о том, что не успела тебе дать. Вот что ты сделал. Вот что ты сделаешь, если уйдешь. Раздавишь меня. Твоя смерть и меня погубит. Потому давай попробуем научиться жить. И для начала тебе придется поверить, что та сука, которая продала тебя, сожалеет и любит. Ты столько раз извинялся, но мои извинения не услышал и не принял, потому ещё раз - прости. Прости за все. И знай, что ты прощен. Вся обида смывается кровью. Твоей было предостаточно. Я люблю тебя и не боюсь. - Гермиона… - Я знаю, как меня зовут. И как тебя зовут тоже, Драко Малфой. И сейчас ты ляжешь спать. - Мне нужно выгулять Бастера. - Боже, да пусть пописает на проклятый ковер, - вспылила она, обжигая его взглядом, - где там твои таблетки, что ты собирался пить в прошлый раз? Я не против, чтобы ты усыпил себя на пару суток, если это единственный способ уложить тебя в постель. Спать, Драко. Бастера я тоже могу выгулять. Позволь кому-то тебе помочь. Он и мой пёс тоже. Да-да, не закатывай глаза. Общая ответственность. Я не дарила его тебе, я завела нам собаку. Чуешь разницу? А ты, его, между прочим, украл, когда сбежал! Девушка старалась не кричать. От собственной боли и отчаяния. Он убивал её. Убивал. Безжалостно. Своим жутким отношением к себе. - Я взял билеты в Дублин, - просто сказал Драко, все ещё не двигаясь. Он будто врос корнями в свою правду, и информация девушки доходила медленно до одурманенного мозга. - Завтра вылетаю. - Хорошо, всегда мечтала побывать в Ирландии. Как там Йейтс называл её - земля друидов, снов и струн? Мне больше нравится сравнение Бредбери. Остров с изумрудными тенями, - ровно ответила девушка, прикусив внутреннюю сторону щеки. С другой стороны, у нее дома ничего сверхважного не осталось. Все, что ей было дорого, находилось перед глазами и упрямо кусало губы. Потому, строго посмотрев на него, Гермиона подхватила Бастера и вышла из комнаты. Чтобы Драко не спорил. Ему стоило просто, блядь, лечь. Прекратить причинять боль абсолютно всем, начиная с себя. - Кажется, тебя надрессировать будет проще, - обратилась девушка к собаке. Бастера нужно было обучить паре команд, Драко же - жизни. Никакой кинолог с таким не справится. И все же Гермиона вздохнула от облегчения. И потому что в этот раз Драко оказался хотя бы живым, и потому что в данную секунду они были не вместе физически. Его вид, споры и упрямство её изматывали, а девушка сама ещё не была совсем уж в форме. Ни физической, ни моральной. На улице, на краю фруктового сада, который уже несмело зацвел, за каменным круглым столом, словно в Камелоте, сидело четверо: Донна, Дэвид, Монстр и смелая девушка, не побоявшаяся любить палача. Видимо, за безалкогольным - вроде из-за Бена - вином они обсуждали её и Драко, поскольку тут же притихли, стоило Гермионе показаться. - Продолжайте, - усмехнулась Гермиона. - Присаживайся, - предложила Кьяра и хмыкнула, окинув стрекозу быстрым взглядом. - Тебе, пожалуй, виски. Без алкоголя не обойдешься. Гермиона закатила глаза. И подумала, что не просто так на дне рождения Эльды нет Маурицио. Интересно, это ради Драко или ради нее? Рены ведь были известны своей способностью преодолевать тысячи километров ради семейных традиций, и если фигура отсутствовала - это говорило больше, чем Мао мог сказать сам. Кьяра пыталась сделать первое пребывание Драко в статусе живого и нового Рена максимально комфортным. Без напоминания о том, почему он, собственно, оказался сиротой, что собственно Маурицио и отождествлял. - Ого, как я в лучшие времена, - округлил глаза Бен, когда Гермиона осушила первый стакан залпом и закашлялась в кулак. - Он просто невыносим, - покачала она головой, выражая возмущение. - Едва отобрала Бастера, уже собирался выгуливать его, а сам весь в поту и красный. - Да пусть бы писал, куда хотел, хоть на статуи, - побарабанила по столу ногтями Кьяра, наблюдая за щенком, который рыл яму с таким остервенением, что комья грязи летели на всех них. Её не заботило, что завтра садовник упадет в обморок. В этому саду происходили вещи и похуже. А в первый год её отношений с Дэвидом - и получше. Они любили друг друга втихаря под фруктовыми деревьями ночи напролет. И наивно верили, что капо не знает. - Papi бы не оценил, - хмыкнул Бен, закуривая, чтобы перебить запах алкоголя. Кьяра стрельнула в его сторону лукавым взглядом: - Не подлизывайся к нему, его здесь нет. Все и так в курсе, что ты главная папина гордость. Получи медаль и утешься уже. Гермиона. Серьезно. Пусть Бастер делает что угодно, даже пускает слюни на мое любимое постельное белье, главное, социализировать нашего дикаря, а то он снова наделает проблем. Надеюсь, ты заперла его на ключ, чтобы не шатался сейчас везде? По её тону нельзя было понять, шутит Донна или нет. Гермиона отрицательно помотала головой и задумчиво посмотрела на поводок Бастера. Дэвид, словно читая мысли стрекозы - а может он их и читал, полюбопытствовал: - Может, вы там увлекаетесь легким БДСМ, и будет проще связать его? Для того, кто побывал на том свете, этот ваш Драко слишком прыток. “Нет, мы увлекаемся сексом, предательством и изнасилованиями”, - невесело подумала Гермиона, вертя пустой стакан. Но вряд ли бы кого удивила таким заявлением, ведь у каждого здесь были за спиной грехи потяжелее. Бастер, перестав перекапывать сад, подошел к ней и заскулил. Девушке пришлось взять его на руки, несмотря на грязные лапы. - Наш Драко, - мягко поправила Кьяра и переглянулась с мужем. Под столом обхватила пальцами его запястье и нежно погладила. Она знала, что для него это будет сложно. Принять в семью мужчину, с которым сама переспала с ужасными последствиями, но Дэвид привычно улыбнулся, сжимая пальцы Кьяры. В этот раз его принятие не было безусловным, нет. Он бы не подпустил Драко на порог этого дома, если бы тот ребенок был кровь от крови Феникс, но нет. В тот роковой день, когда Кьяра рыдала, ему пришлось быть хладнокровным. Он держал её за руку до, после и во время, но между этим, в перерывах на покурить и поорать, Дэвид сумел за все деньги мира сделать экспертизу и узнать то, что делало больнее. Кьяра избавилась, увы, от их ребенка. Тот малыш появился в ночь, когда они решили воссоединиться. Настоящий плод любви. Выросший в утешение, но не расцветший. Дэвид не винил Кьяру. И ничего не сказал. Сохранил свой единственный секрет от нее. Тайну, которая сейчас позволяла ему нормально воспринять пополнение в виде Феникса. Ведь тот да, переспал с его женой, но зарождать в ней жизнь имел привилегию лишь он, её муж. Последствия. Любой поступок имел последствия. Он бросил Кьяру и Драко стало последствием. Расплатой. - Бастер? Гермиона? - О, нет, - услышав хриплый голос Драко, девушка сделала глубокий вдох. Где-то там Малфой не удержался и отправился на поиски своего пса. - Связывание, мисс Грейнджер, связывание, - хмыкнул Дэвид. Художник, закидывающий в рот оливку, покачал головой: - Не поможет, он умеет выпутываться минуты за три. В нынешней форме - за десять, ладно. - Надо же, а он лучше тебя, - не удержалась Рей, заставив жуткого человека смущенно рассмеяться и смущенно пробормотать: “Я не очень-то и стараюсь”. Кьяра только закатила глаза. Прошлое Бена и Феникса было слишком сложным даже для её понимания. Те высокие отношения, где было место лишь двоим. - Я научу Вас особым узлам, мисс Грейнджер, - доверительно пообещала жена Монстра. - И называются они “трое детей”? - полюбопытствовал Драко, который успел дойти до стола, но не присел. Сложив руки за спину, окинул взглядом компанию, в которую Гермиона отлично вписалась. Художник перестал смеяться на грубую шутку, но его жена удержала того одной улыбкой. Драко же наклонился - с огромным трудом - и погладил Бастера между ушей. Он не мог заснуть без него. Правда, больше физически не мог находиться один ни минуту, потому спустился в поисках собаки, которая спала бы рядом. Ещё одно дыхание. Ещё одно сердцебиение. Равномерное тепло под руками. Вот что нужно было Драко. Сшить его сшили, но душа ещё не освоилась. Недовольно заворочалась в неволе и потому стремилась прижаться к кому-то еще. Бастер подходил идеально. Он был чист своим собачьим сердцем, хоть его лапы оставляли в данную секунду желать лучшего. - Пойдем отдыхать, дружок. - А ты никого не забыл? - полюбопытствовал Художник, от которого не укрылась растерянность в глазах девушки, которую с собой не позвали. Она сжимала поводок, с которого Бастера сняли, и как-то стала в секунду прозрачнее. - Кэйлин - не собака. Пойдет, если захочет и когда захочет, - весьма резко выразился Драко, и вдруг Кьяра поднялась, заставив всех замолчать, поскольку выглядела Донна неожиданно раздраженной. - Я устала от этого всего. Поскольку ты завтра улетаешь, - да-да, я в курсе - хочу посвятить тебя в Рены. - Она сказала это очень просто. Но тишина вдруг стала абсолютной. Настолько, что даже Драко перестал язвить. Последние двадцать лет Рены в свои ряды по-настоящему не принимали никого. Как Коза Ностра в восьмидесятых, они приняли решение остаться закрытым элитарным сообществом, где больше не было места чужакам. Даже когда кто-то умирал, они не пополняли свои ряды, не желая разбавлять кровь и круг. К тому же Кьяра даже отменила правило, которое вводило в Семью новоиспеченных мужей и жен, начав с себя. Дэвид, её Дэвид, не считался Реном. Он присутствовал на каких-то встречах, но был просто Дэвидом. По своему желанию и по желанию своей Донны. Ровно как и Бен, который формально был лишь крестным сыном капо, но не Реном. Они были семьей, но не Семьей. Из всех приближенных Ренами были лишь Капо, его Синьора, Донна и Маурицио. И вот Кьяра неожиданно меняла правила игры, глядя Драко в глаза. - Мне всегда был ближе принцип Триады. Три - всегда хорошее число. Это ещё первые христиане доказали со своим триединством Бога, - она говорила равномерно, не импульсивно. Подводя всех к тому, что Драко очень давно был её планом, который женщина закаляла. - Когда ты назвался Comare, я посчитала, что ты даешь мне ответ, Малфой. Что давно считал мои карты и говоришь, что готов. Гермиона с любопытством посмотрела на Феникса, который сохранял такое же спокойствие. И правда, термин comare в мафии означал не только жестокого босса из прошлого, но часто использовался как общее название управленческого органа семьи, которая состояла из троих людей. Выходило, они оба задумали это давно? Оба играли, чтобы узнать друг друга? - Во имя Отца, Сына и Семьи Рен, - Драко ухмыльнулся так, как делал в Клане. Лукаво. И Гермиона поняла, что да. Да. Да, черт его дери. Смерть в изначальный план не входила, но… стать Реном он хотел больше, чем мстить. Интересно, сколько лет он шел к этому? Ради этого ли переехал в Портленд? - Ave, Donna! Он придал фразе того смысла, который закладывал каждый католик, вознося молитву на розарии Деве Марии, - за исключением разве что капо, который по сей день молился лишь на свою женщину - но при этом рукой сделал римский салют. Приветствуя её, как древние военачальники своих императоров. Наконец, впервые за жизнь присягая кому-то на верность, при этом нарушая правила мафии, ведь посвящение обычно проходило через сожжение снимков святых. Но с них уже хватило огня. Кьяра ухмыльнулась краешком губ. Драко был таким Драко. Он использовал знак, который был запрещен во многих странах из-за сходства с нацистским приветствием. Прошлое осквернило ритуал, и его пришлось заменить на тот, когда в верности клялись, положив руку на сердце. Донна была уверена, что Драко знает об этом. Но не делает нарочно, ведь его сердце могло принадлежать лишь той, которая стояла у него за спиной. Гермиона. Он весь принадлежал Гермионе. И это Кьяру устраивало. Донна желала отдать новоиспеченного Рена в надежные руки. Потому она вдруг сняла кольцо, которое всегда принадлежало её матери, и протянула Фениксу. - Я хочу услышать искреннюю клятву. Данную не мне. Прямо сейчас, - просто сказала она, глядя уже мимо. На девушку, которая любила свое мифическое создание просто невероятно. Ведь все ещё была здесь. Среди них всех. - И это не приказ Донны. Это просьба прекратить мучить всех и замкнуть круг. Драко смотрел на кольцо с черным бриллиантом. Тяжелое. И полное смыслов. У него ничего не осталось, когда в его дом пришли Рены. Они оставили лишь пепел, и потому наследник древнего рода мог купить своей Гермионе кольцо без истории. А тут ему предлагали семейную реликвию. В которой было заложено все - и покаяние, и прощение. Ведь капо когда-то совершил подобный грех и был прощен. И он смотрел на свой шанс, затем развернулся. Ожидал увидеть ухмылку на лице Гермионы. Или удивление. Или что она крутит пальцем у виска. Но нет. Она стояла и смотрела на него с готовностью. Верная обещанию быть рядом. И желая получить от него ту же гарантию. - Но как же настоящая свадьба… - Разве не ты говорил, что готов жениться на мне, какой угодно? Не важно, какое платье, Драко, важно, кто рядом. - И зачем ты посмотрела то видео, - он возмутился уже скорее по привычке. А затем покрутил головой и кивнул чуть в сторону. Туда, где зацветшие грушевые деревья манили магическим кружевом, тонким и причудливым в свете фонарей и ламп. Художник и Кьяра переглянулись. Грушевые деревья имели у Ренов плохую репутацию, но, возможно, тому, кто воскрес и уже видел смерть, они подходили идеально. Рей же, наблюдающая со стороны за всем происходящим, тоже поднялась. Не для того, чтобы возразить, нет. Бросив: “Подождите!”, она скрылась в темноте настолько быстро, что даже Бен не успел ничего спросить, а вернулась через минут пять с букетом декоративного клевера, который рос у Кьяры в красивых вазонах на лестнице. - Невеста может быть без платья, но не без букета, правда, милая? Пусть это будет твое что-то новое, - и поцеловав девушку в щеку, она нырнула под руку мужа, который в очередной раз подивился тому, с кем живет. Гермиона сделала вдох. Зеленое платье, как что-то старое. Букет клевера, как что-то новое. Кольцо Синьоры, как что-то одолженное и то, о чем она не смела мечтать. Но главное - Драко. Драко, который взял наконец сам её за руку и довел до грушевых деревьев, которые аркой раскинули над ними. Драко, который не сводил с нее влюбленного взгляда, хоть и щурился, потому что на один глаз по-прежнему видел так себе. И молчание. Молчание глубокое и длинное. Как скорбь по всему прошлому, вспомнить которое не хватило бы жизни. Молчание, полное их слов друг другу. Мысленных, но понятных. - Итак, тебе известно зачем ты здесь, Драко? - Формулировка у Донны была ритуальной для посвящения в мафию. Малфоя всегда забавляло, что вопрос идеально совпадал с тем, то спрашивают у пациентов, которые проходили реабилитации в психиатрических лечебницах. "Зачем ты здесь?". Вопрос всегда был началом и ответом должны была прозвучать ложь в виде слова "нет", ведь мафия начиналась со лжи, но он не соврал и кивнул. Потому что с вранья могла начаться мафия, но не его жизнь с Гермионой. Кьяре переглянулась со своим мужем. Тот лишь развел руками. Она знала, прекрасно знала, кого брала в семью. - Время позднее, поэтому версия будет сокращенной, - начала Кьяра, когда они все стали вокруг них. Пропустив вопрос о “кто выдает эту женщину замуж” и “есть ли кто-то, кто против этого брака”, она спросила: - Является ли ваше желание вступить в законный брак искренним и свободным? - А ты что, уже священник? - Драко, не выпендривайся, я лучшее, что может быть из всех присутствующих. Я, между прочим, примерная католичка, в отличие от всех этих атеистов поголовных. Итак? Да? Отлично. Идем дальше. Готовы ли вы хранить верность друг другу в болезни и здравии, до конца своей жизни? Снова да? Хорошо. Тогда, Драко Люциус Малфой, берешь ли ты в жены Гермиону… напомни, какое у тебя второе имя? - Джин. - Гермиону Джин Грейнджер в свои законные жены? - Беру. - Он поднял на неё взгляд, и девушка заметила, только сейчас, что цвет к его глазам постепенно возвращался. Они были зеленые, как клевер в её букете. Зеленые и счастливые. Полные любви и серьезности, потому что для него все это было по-настоящему и лучше, чем в церкви, среди незнакомцев. Они были окружены странной, но семьей, потому для Драко не нужно было иной свадьбы. Глядя в его глаза, Гермиона едва не пропустила ответный вопрос и закивала в ответ. А когда наступил момент клятв, Драко сформировал все одним словом: - Прости. И снова зазвенела тишина. Та, в которой каждая буква была брошена к ногам Гермионы вся в крови. Его боль и раскаяние за свой грех были настолько сильны, что никто не вздумал язвить или шутить. Каждый из присутствующих имел грех не меньше, и это было так близко им. Особенно Гермионе, когда обняла его и уткнулась в плечо. Вздрагивая от слез. - И ты, Драко. Прости. Прости меня. И себя, пожалуйста. Себя особенно. Ведь я так тебя люблю. Так сильно. Слышишь? - И он будто впервые услышал. Услышал, прижимая её к себе. Уложив острый подбородок поверх её макушки и закрывая глаза. Он слышал. Осознавал. Ощущал. Потихоньку ему доходило, что одинок больше не будет. Что эта девушка, завоевание которой стоило стольких усилий, его. Сердцем, душой и, возможно, даже по закону. - Клятва. Я не дал клятву. Клянусь никогда не воспринимать тебя как должное. Всю свою семью как должное. Не плачь, Гермиона. - Мне положено, я же невеста, - она хрипло фыркнула, а потом нехотя отклеилась от Драко, чтобы он надел кольцо ей на палец. Для него же кольца пока не было, но Гермиона не растерялась. Вытирая слезы, девушка посмотрела на Кьяру. - Дай бритву, - попросила она, даже не задаваясь вопросом, была ли та у нее. Женщина без лишних вопросов протянула ей лезвие, достав то из-под чехла своего телефона, и Гермиона без сомнения срезала ту прядь, которую Драко всегда, учась заигрывать, заправлял ей за ухо. И скрутила ту в кольцо, памятуя слова, сказанные ей в видео. Что он обожает её волосы, но отрезать их и носить при себе мог лишь ублюдок и маньяк. Она же считала его абсолютно нормальным и доказывала это, сама завязывая прядь на пальце Драко. Конечно, в Дублине они купят ему другое кольцо. Но сейчас это годилось идеально. Во всех смыслах. - Спасибо, - сглотнул Драко. Кьяра, пряча лезвие обратно, улыбнулась: - Властью, данной мне Семьей Рен, объявляю тебя, Драко, её мужчиной, а тебя, Гермиона, его женщиной, отныне Вы - Рены. Пока смерть не решит иначе. - И приняв обоих в свою Семью, она выдохнула. - Во имя Отца, Сына и Семьи Рен. Можете поцеловаться. Документы на брак будут к завтраку в постель. Подпишите, и вы женаты. Поздравляю. Впервые за много месяцев Драко сам поцеловал свою кэйлин. Ему ещё было немного больно, но поцелуй анестезировал, и им было невероятно хорошо. Мир терял очертания, а они целовались. - Ладно, всё, оставим их, не на что здесь смотреть. Бен, тебя это тоже касается, они как-то без тебя справятся. - Она хотела пошутить, что делать наследников парочка сможет и не под присмотром, но шутки о Драко и его умении помогать девушкам забеременеть уместными не были бы для Дэвида, потому она ограничилась первой половиной фразы. - Милый, пойдем, я напомню тебе, чем люди занимаются в брачную ночь, - заворковала Рей. - Правильно. Идите-идите. Я на вашего четвертого целое состояние поставила, не подведите меня, - посоветовала Кьяра. И уходя последней, покачала головой. Пара продолжала целоваться. Или точнее, не переставала. - Ладно, нужно позвонить в мэрию и выбить свидетельство о браке. А потом, - она сладко зевнула, - мы тоже вспомним, чем люди занимаются в брачную ночь. - То есть уснем? - поддел жену Дэвид. Драко и Гермиона, оставшись одни, целовались так долго, что странно, как у Вселенной не закончилось время. Они пытались догнать все, что пропустили, и лишь завывший Бастер отвлек их. Пришлось присесть на скамью под деревом и взять пса на руки. Тот, уложив морду Драко на колено и пуская слюни, уснул. А мужчина и девушка смотрели друг на друга. И не могли насмотреться, надышаться, накасаться. - Я боюсь, больше тебе в брачную ночь дать не смогу, - смутилась Гермиона, - мне ещё нельзя, Драко. - Какое совпадение, - он окинул взглядом свои шрамы и синяки на руках, - мне тоже, знаешь. Но это ничего. У нас впереди вся жизнь. И начнем мы её с того, что ты расскажешь мне, почему не можешь. Что случилось? И положив голову ему на плечо, девушка тихо поведала об обстоятельствах, которые оказались сильнее. Тихо, шепотом, будто боясь разбудить старых демонов. А затем она задремала, а счастливый Драко сидел и улыбался. Рядом спало два самых важных создания во всем мире. Бастер. Его верный пёс. И Гермиона. Его, выходит, жена. Да, Феникс умер. Зато остался Драко. Просто Драко. Верный друг своему псу Муж. И даже брат, ведь он был… дома. Нежно поглаживая Гермиону, мужчина думал, каким же человеком он станет. И ответом было желание. Счастливым. Ему хотелось быть лишь счастливым. * курсивом выделены слова из Книги Руфь, Глава 1, стих 16. *** Адэр (Ирландия). Год спустя после нападения. - Драко! - Гермиона была единственной из всех, кто мог подойти к Малфою со спины и выжить. Её руки обняли его за талию, губы коснулись шеи, и по бледной коже мужчины побежали мурашки. - С годовщиной, mo chuisle*! Я люблю тебя. Люблю. Чувствуешь? Люблю-люблю-люблю. - Девушка прикусила Драко ухо и с удовольствием втянула его запах. Кофейный. Пряный. Родной. - Прекрати, - поморщился мужчина, мягко убирая её руки с себя и разворачиваясь. На слова Гермионы ответил хмурым взглядом. - Нечего праздновать. Не смешно и не мило. Он, сложив руки в карманы, свистнул Бастера и вышел из их сказочного домика. Гермиона осталась стоять, открыв рот. Затем, упрямо тряхнув кудрями так, что рассерженно зазвенел клевер в её цепочке, вылетела следом за Драко. В своих велюровых пижамных шортах и старом растянутом свитере, который купила на одной из барахолок. - Драко Люциус Малфой, какого хрена, eh? - догнав своего мужа, спросила она. Про себя зло хмыкнув. Она так долго обувала свои Джорданы, - проклятые шнурки снова спутались - что дражайший супруг успел дойти до конца улицы. Правда, шаг у него был быстрее, чем обычно. - Кэйлин, извини, что день изнасилования не считаю праздником, - сухо ответил Малфой. Гермиона сверкнула своими кленовыми глазищами. Цокнула языком. - Во-первых, ты сам мне популярно объяснил, будучи старшим детективом, разницу между изнасилованием и попыткой! Во-вторых, я ни о чем не жалею и из-за того, что знакомство вышло корявым, не собираюсь лишать себя праздника и повода быть приглашенной в тот очаровательный рыбный ресторанчик, где ты сейчас забронируешь столик, чтобы исправить свою оплошность! Я тебе даже подарок приготовила, - девушка уперла руки в боки. Была похожа на какую-то разъяренную маленькую пикси. Не хватало только, чтобы она топнула ножкой. И, словно прочитав его мысли, Гермиона сделала это. Топнула ногой. Прямо в лужу. Вот такое у них было приветливое ирландское лето. Полное дождей. Позволяющих им проводить последние дни в постели. Без одежды. Где Гермиона готова была проваляться до зимы, - или когда здесь должно было стать теплее? - но сегодня Драко, все испортив, ускользнул как можно раньше. И оба знали причину. Он не хотел вспоминать, а Гермиона - оставаться наедине с тем прошлым, которое не отпустила полностью, но собиралась подменить хорошими воспоминаниями. Возможно, обстоятельства их знакомства тоже не давали ей покоя, но она не собиралась делать из себя жертву до конца их с Драко жизней. И ему не хотела давать минимальную возможность ощущать себя Монстром в их паре. В Ирландии “Красавица и Чудовище” не была национальной сказкой, потому Гермиона гнала прочь их дурные воспоминания. Неожиданно Драко тихо рассмеялся. - Ты - невыносима, знаешь? - Да, и ты от этого без ума. Это я тоже знаю. Но девушке не мешает повторять, как сильно ты её любишь, - деликатно напомнила Гермиона. Драко поцеловал её в висок, пытаясь утихомирить гнев. Закрыл глаза. Она была невероятной, эта девушка. Его девушка. Его жена. Его влюбленная в него по уши жена. - С годовщиной, кэйлин. Правда я встретил тебя намного раньше. Намного. Мы обязательно сходим на ужин. А сейчас - на завтрак, да? - Думала, ты никогда не позовешь меня разбавить вашу с Бастером компанию, - хмыкнула Гермиона, взяв Драко под руку. Она не стала возвращаться домой. Шорты были достаточно теплыми, чтобы прогуливаться. - Так что за подарок? Надеюсь, не очередная рубашка? - Ты сейчас договоришься и не получишь праздничный минет по возвращению, - пригрозила девушка. - А будет ещё и минет? Что ж я, дурак, не задержался дома, - пошутил Драко, и, смеясь, они неспешно шли по деревушке, жизнь в которой была красочной и размеренной. Это было идеальное место для реабилитации Малфоя. Возможно, не столько физической, сколько моральной. И пусть из-за необходимости в постоянном посещении нужных врачей и немалого количества тренировок Драко не отдыхал, это было лучше, чем бы они занимались его восстановлением в любом большом городе. Здесь они получили покой. Хоть весь город по периметру был под невидимой охраной Ренов. Драко нажил немало врагов, потому Семья защищала его, пока он был слаб. Гермионе досталась самая важная миссия - беречь его сон и приучать мужчину к жизни. Каждый день она открывала для него что-то новое: запах, вкус, цвет, книгу, песню. Что-то ему нравилось, что-то нет, но все Драко впитывал и поглощал с жадной благодарностью. Ему нравился сам процесс. Весь. От купания в океане в июне до сбора ягод. Он пока еще не расслаблялся, и все делал, будто сверяясь с инструкцией, но Гермиона верила, что однажды Драко станет свободным. И поймет, что нет правильных и неправильных реакций. - Раз ты приготовила подарок дома, я выиграю для тебя игрушку, - оживился мужчина, когда они проходили мимо тира. Он хотел показать ей, что изменился. Что не считает это все зазорным, а Гермиона вдруг напряглась. С момента смерти и воскрешения Драко ещё не брал в руки оружия. Его руки по-прежнему мелко дрожали, а один глаз - плохо видел, поскольку ему еще только предстояла операция. - Обойдусь без кролика, их вон сколько в холмах прячется, - попробовала она отшутиться, но даже если Феникс и умер, то его упрямство осталось в Драко. Ей было его не удержать. Отдав ей поводок с Бастером, Драко положил купюру на стойку, взял ружье, прицелился и… промазал. Снайпер, умеющий попадать в глаз с расстояния больше тысячи метров, не сбил жестяную банку, которая была в десяти шагах. Драко нахмурился. Гермиона сильнее сжала поводок. Бастер замер и навострил свои ушки, будто почуяв ускоренное, взволнованное сердцебиение своего папочки. Промазал Малфой и со второго раза. Парнишки за прилавком, не обращая на него внимания, продолжали между собой болтать, а у Драко вспотели ладони и от напряжения руки затряслись сильнее, что не позволило ему попасть ни в третий, ни в четвертый, ни даже в пятый раз. Пелена на глазу, особо не мешающая ему в быту, сейчас стала таким врагом, что он едва себе глаз не выцарапал, пока яростно тот тер. А мальчишки продолжали обсуждать какое-то последнее обновление игры, не видя, к счастью, трагедии, что разворачивалась рядом. Ведь мало ли было мужиков, которые не выбивали банки. Каждый второй. Местные фермеры были совсем не снайперами. В отличие от Драко. Который, хоть тоже расхаживал в толстовке и спортивных штанах, стрелять умел. Раньше. Видимо, это умение у него отобрала смерть. Потому он разочарованно бросил воздушку и развернулся. И зло посмотрел на Гермиону, будто желая спросить: “Ну и какое утешение ты найдешь на этот раз?”, поскольку это был далеко не первый раз, когда тело не поддавалось. Он плохо водил автомобиль, потому был привязан к Гермионе. Не всегда мог открыть бутылку с плотно закрученной крышкой. Рассыпал какие-то мелочи. Разбивал чашки. - Я же сказала - мне не нужен кролик. Спасибо, что услышал, - беззаботно ответила девушка. К счастью, заскулил Бастер, и они таки дошли до маленького кафе на три столика, где заказали традиционный ирландский завтрак. Гермиона ела с аппетитом, отдавая их верному псу чёрный пудинг, прелесть которого так и не поняла. Драко же вяло колупался в своем беконе, глядя куда-то мимо. Когда к ним подошел официант, он же собственник, Драко быстро заговорил на ирландском. Язык был настолько тяжелым, что Гермиона ничего не понимала. За все пять месяцев здесь она все, что смогла выучить, - лишь ласковое mo chuisle, не более. Потому каждый раз заслушивалась своего ирландца, хоть тот и жаловался, что говорит уже с настолько американским акцентом, что здесь, в глубинке, его понимают не с первого раза. - Драко. - Боже, как я заебался, - он, отложив приборы, взял тарелку и, к восторгу Бастера, поставил ту на землю. Больше мужчина не делал ошибок и не сажал скотч-терьера на стол. Хоть давать тому облизывать миски тоже было не лучшей практикой. - Лучше бы я сдох. - Не говори так. - Я всё потерял, все навыки, - он злился и уже не первый раз. Рычал от бессилия. Гермиона разумно не стала добавлять глупость вроде “зато у тебя есть мы”, понимая, что это ни хрена не утешит его. Понимала, что это разные вещи. Потому молча погладила по руке. - Это не первая реабилитация, но ничего не получается, раньше… - Раньше ты не умирал, - разумно напомнила Гермиона, - и у тебя не было столько травм. Чудо, что ты выжил. - Стрекоза грустно посмотрела на его щеку. Ожога не было. Но легкая шероховатость осталась, которую девушка ощущала пальцами. Напоминание о том, что она не успела. - Не требуй от себя всего и сразу. Ты делаешь огромные успехи. - Где? В быту или, быть может, в постели? - вдруг ядовито полюбопытствовал мужчина, и Гермиона покраснела. Это была болевая точка. Их секс. Их паршивый, паршивый секс, на который она старалась не жаловаться. - Может, поэтому ты всегда ускользаешь и удовлетворяешь себя всеми своими игрушками сама и за запертой дверью? Гермиона отложила приборы тоже. Действительно. Драко паршиво справлялся. У него не было ни подвижности, ни выносливости, ни чувствительности. Пока ничего. Их секс был быстрым. Но она понимала, что это временно. И да, развлекалась без него, чтобы Малфой не ощущал себя тем, кто не может её пока удовлетворить, ведь пальцы утратили гибкость. - Прекрати. - И ты тоже. Лгать мне об успехах, которых нет, - он был логично уставшим. Не привычный быть беспомощным Драко бесновался. У него сейчас было все, но пользоваться он ничем не мог. Все свободное время уходило на реабилитацию, а молодая жена пока была скорее упреком, чем радостью, хоть его-то она, конечно, ублажала по полной. Им принесли мороженое. Почему-то только одно. Гермиона растерянно взяла ложку и стала то есть, удивляясь слишком пресному вкусу. На душе было тоскливо. - Я не упрекаю тебя, Гермиона. Но… - Понимаю, Драко. Тебе тяжело. Но мы справимся. Ведь неплохо же справляемся. Отлично проводим время. Наслаждаемся жизнью. Да, не все супер, но ты пережил клиническую смерть и многочасовые пытки. Это просто так не пройдет. И, правда, меня меньше всего ебет наш паршивый секс. По крайней мере, пока не барахлит электричество и все мои игрушки на зарядке. - Девушка усмехнулась. Драко внимательно её слушал. И странно смотрел на нее. Как и Бастер, который почему-то заволновался, забравшись на стул. - Да, ты не можешь лампочку вкрутить. Или трахнуть меня как следует, - она облизнула губы. Драко рефлекторно повторил за ней. Бастер тоже. Только подтекст у него был другой. Не похотливый. - Или окей, за руль не можешь сесть. Так мне в кайф, Драко, знаешь? В кайф поехать куда-то с тобой и провести еще немного времени. Мы потеряли слишком много и теперь просто наверстываем. И твой глаз, тремор - это пройдет, и ты снова будешь снайпером. Или не будешь. Тебе решать. Мужчина закурил. А потом в упор посмотрел на девушку. Как бывало редко. - Я хочу быть не снайпером. Им тоже, но вообще желаю быть отцом. Я хочу ребенка, Гермиона. И впервые девушка показалась ему растерянной. Секунда - и вся она, такая вдохновленная, погасла и сгорбилась. Подняла на своего мужа несчастные глаза. Они никогда не говорили об этом. Но стрекоза знала, что он в курсе. Не мог не быть в курсе. А теперь зачем-то жестоко заставлял произнести вслух правду: - Я не могу иметь детей. - А я стрелять не могу, но буду, - он пожал плечами. - Кэйлин, то, что много лет назад тебе что-то сказали, - ещё не значит, что нужно сдаться. Я прохожу реабилитацию, и ты поддерживаешь меня. И ты тоже должна пройти лечение. Если хочешь детей, конечно. Если нет, мы… - Хочу, конечно, но боюсь, это невозможно. - Мы не сдаемся, правильно? Давай попробуем. Вместе. - Он наклонился и накрыл рукой её свободную ладошку. Сжал. В его тоне не было тревожности или бескомпромиссности. Лишь безграничная поддержка. - Технологии пошли вперед. Сейчас практически всё возможно. Мы можем попробовать. Не выйдет - окей, найдем другой выход, но вообще не попытаться - это преступление. Подумай об этом. Ради себя. Девушка кивнула. Она и так думала. Не раз и не два. А особенно - после того, как они поженились. Ей хотелось дать Драко всё, а ребенок был бы апофеозом, однако начинать свое лечение, пока он был на реабилитации, ей казалось абсолютно неправильным, но оказывается, у него было иное мнение. И пусть впереди у обоих было много боли, Гермиона испытала счастье. Болезненное, но счастье. От того, что все началось с попытки изнасилования и достигло апофеоза вот в таких беседах. Где Драко не принимал её бесплодность. А готов был с этим бороться. И это было главное. Его желание поддержать её. Как она была рядом с ним. - Тогда я запишусь в Дублин на прием? - Тогда запиши нас и поедем, - улыбнулся мужчина, а потом его глаза лукаво блеснули, - как мороженое, кстати? - Очень странное. - Да, потому что оно - собачье, кэйлин, - невозмутимо сказал Драко. Девушка, очнувшись, прочитала состав. В котором отсутствовал сахар, но были перепелиные желтки и арахисовая паста. Поняла, наконец, почему пес недовольно облизывается и обиженно смотрит. Она съела его мороженое. - Так вот куда ты водишь его каждое утро. Есть мороженое! - расхохоталась она. - А потом жалуешься, что он как-то потолстел. Драко-Драко…. *дословно - мой пульс на ирландском, но в более широком понимании “мой дорогой” *** Ну вы посмотрите, какие они счастливы и как далеко ушли от прошлого. И пусть у них впереди еще много проблем, сейчас я так ними горжусь...Кто вам больше всех понравился-то в главе? Художник, Кьяра, Дэвид, Рей или может быть Бастер?)