Blood Plague

Как же у неё ноет всё тело. Удар о землю сопровождался гулом в ушах вместе с землёй, попавшей в рот, глаза и нос. Режущая боль в боку оповестила о неудачном приземлении, а рёв чудовища вызвал сильное желание сжаться в комок и не двигаться в надежде, что враг пощадит и отпустит живым. Азура закусила губу, стараясь преодолеть мерзкие чувства. Перед глазами проносились портреты жителей деревни, старшина, передающий ей посох с сияющим изумрудом на навершии, дети, смотрящие на ведьму с беззвучной мольбой. Она не может сдаться. Только не сегодня. Девушка попыталась расплыться в улыбке, но вышло у неё это криво и вымученно. Хрипя, она опёрлась на посох и попыталась принять хоть какое-то подобие героической стойки. Сквозь шипение её врага пробилось нечто, похожее на усмешку: — Глупое дитя! Думаешь, что можешь одолеть меня? — глаза змея хитро сузились, а длинный язык на секунду высунулся изо рта. Такое самоуверенное поведение только раззадорило Азуру и она выпрямилась, на секунду позабыв о боли: — Это ты лишь думаешь, что сможешь творить зло безнаказанно! — она указала пальцем прямо на самодовольную морду змея. Тот заинтересованно придвинулся чуть ближе, что снова пробудило желание бежать как можно дальше, — Для меня, Доброй Ведьмы Азуры… Повисла неловкая тишина. Девушка начала лихорадочно вспоминать продолжение фразы. Доли секунды растянулись на часы и, стараясь скрыть смущение, она упала на колено и положила посох на плечо навершием в сторону змея: — Жри это, неудачник! Камень засветился ярким светом и с внушительной отдачей сгусток энергии полетел в сторону цели. Не успевший среагировать змей отлетел в сторону дальней стороны пещеры, отчего вниз посыпались камни и грязь: — Моя главная слабость, смерть! — крик, плавно переходящий в визг заложил уши, и враг с шипением и проклятиями сполз внутрь кратера пещеры, оставляя Азуру одну. Тут дрожь в ногах и дала о себе знать. Ведьма сама опёрлась на дальнюю стену пещеры и упала на землю в попытке отдышаться. Кровь стучала в ушах, а руки всё не думали расслабиться и отпустить проклятую палку. Азура сделала глубокий вдох. Внутри боролись чувства ликования и страха. Внезапное осознание возможной гибели пришло, как всегда, поздно, отчего дыхание перехватило и на месте желания спрятаться появилось желание забиться в истерике. Она победила. Действительно, победила. Вместе с нервным смешком с уст сорвалось тихое ругательство, после чего Азура упала на бок, чувствуя, как сознание медленно утекает сквозь пальцы. *** — Постой, пожалуйста, — приятный женский голос оказался перекрыт ритмично звучащими в голове строчками сочинения. Чувство лёгкости и какой-то летучести заставляло то и дело чуть приподниматься со стула, но тут же садиться на напряжённых моментах. Текст читался легко и на удивление быстро, из-за чего Луз порой слишком сильно ускорялась, мысленно била себя по лбу и возвращала обычный тон. Весёлое напряжение уже достигло своего пика и когда девочка собиралась сказать последние, самые меткие строчки своего текста, клетчатый листок медленно выскользнул из пальцев, заставляя Носеду пялиться на собственные руки, — О-ста-но-ви-ись… Возвращение в реальность в этот раз далось хуже, чем обычно. Вместе с сочинением земля тоже словно исчезла из-под ног, но через мгновение вернулась назад. Всё радостное настроение сначала скопилось в груди, а потом испарилось, оставляя за собой лишь неприятное жжение, растекающееся по всему телу и заставляющее голову тяжелеть. Луз опустила взгляд, не желая смотреть в лицо маме, которая собиралась сказать весьма ожидаемые слова. — Что это такое? — внутри всё сжалось. Вопрос оказался ещё хуже, чем она себе представляла. Он эхом отдался в голове и заставил нервно обдумывать ответ в страхе ухудшить наказание неверно подобранными словами. Луз почувствовала, как всё тело стало словно свинцовым, когда она снова подняла голову и с натянутой улыбкой сообщила: — Моё сочинение! А в ответ лишь тишина. Луз нервно сглотнула, подумав, что ответ оказался в разы более предсказуемым, отчего и сухим. К счастью или нет, мама заговорила: — Я вижу, что это сочинение, — женщина пробежалась глазами по неряшливым строчкам ещё раз, отчего Луз стало как-то не по себе, — Почему оно такое… странное? — Оно не странное! — поражённая таким эпитетом, Луз прикрикнула, о чём через секунду пожалела, когда мама отшатнулась и, кажется, собралась приложить руку к сердцу. Давящее на мозг чувство отказывалось уходить, отчего нервы девочки разыгрались и заставили начать терять контроль над собой. Хотя, честно, не то чтобы раньше этого контроля было сильно много, — Нам задали написать рассказ о героизме, вот я и написала! Что в этом странного? Сюжет истории весьма очевиден. Азура встретилась с голодающими жителями деревни и пообещала им одолеть монстра, который на протяжении нескольких лет ворует у них все запасы продовольствия. Причем, сначала она хотела пойти на змея с голыми руками, но старшина дал ей артефакт, который хранился в деревне десятилетиями. По его словам, этот посох принадлежал самой Лире-победоносной и у всех сельчан ассоциировался со светлым и многообещающим будущим. Это ли не сюжет о героизме? Обычная ведьма без выдающихся способностей собирается рисковать своей жизнью ради голодных детей, но старый мудрец решает дать ей оружие для точного успеха и, главное, выживания самой Азуры. Сюда уложился не только «героизм», но и «судьба человека» и «забота старших»! Да это универсальное сочинение! Осознание собственной творческой удачи придало воодушевления и Луз уставилась на мать с желанием продолжить полемику. Мама её чувств не разделяла, с опустошённо-разочарованным выражением лица она вздохнула и сняла очки. Это плохой знак. Мама всегда снимает очки, когда она сильно опечалена. Весь энтузиазм начал утекать сквозь пальцы, сменяясь чувством обречённости и желания провалиться сквозь землю. Сердце глухими ударами отбивало нечто вроде похоронного марша, и Луз сама глубоко вздохнула. — Почему ты взяла за основу именно этот текст? — очередной, ножом режущий вопрос, на который и отвечать не хотелось. Носеда вжала голову в плечи, стараясь игнорировать вставший ком в горле, — Я понимаю, что это твоя любимая книга, но может стоило взять текст из более… достойной литературы? — А чем эта литература не достойна? — последние слова прозвучали как-то обидно, отчего желание ответить резко усилилось, — «Азура» также рассказывает о человеческих достоинствах и недостатках, о подвигах и жизненных трагедиях. Почему этот текст нельзя взять? — Вас же попросили не брать за источники детские книги и рассказы, — ответила мама, не оставляя возможности парировать. На первой книжке серии издевательски сверкала надпись «для детей младше тринадцати лет», — Учитель рассказывал вам о героизме старика, что вытаскивал детей из горящего приюта во время Первой Мировой войны, а ты тут говоришь… о ведьмах? Монстрах? Тебе не кажется, что как-то не соотносится? — Всё соотноситься! — на смену давящему чувству пришло какое-то странное чувство бурления во всём теле. Луз подняла голову и посмотрела чуть увереннее, — Нам же не говорили, что нужно писать исключительно по историческим текстам, можно брать вообще любую литературу, лишь бы она была о героизме. — Но не на уроке литературы двадцатого века, mija, — женщина положила очки с неприятного оттенка красной оправой на стол, после чего наклонилась чуть поближе к дочери, — я понимаю твоё желание выделиться, сделать лучше, чем остальные. Но пойми, порой нужно держаться в рамках. А ты не то что не выполнила требования учителя, ты чуть не покалечила своих одноклассников! Что если бы змеи оказались бы ядовитыми? — Они точно не ядовиты, я проверяла, — тон оказался непредвиденно злым, но Луз это не волновало. Бурлящее чувство из сердца начало медленно распространяться по венам, делая тело каким-то более лёгким, но не так, как при чтении сочинения, — Я просмотрела буквально всё, что можно, всё было полностью безопасно. — Тогда почему одна змея всё-таки выскользнула из ящика и бросилась на твоего одноклассника. Он сильно испугался, знаешь ли, — мама оставалась пугающе невозмутимой, пока Луз уже была готова подпрыгнуть на стуле от нарастающего чувства гнева, что уже с вен перекинулось на все внутренние органы, не оставляя и шанса на спокойное продолжение беседы: — И что? Не укусила же! — голос оказался на удивление твёрдым. Уверенность в собственной правоте помогала поддерживать зрительный контакт столько, сколько потребуется. Кулаки против воли сжались, впиваясь ногтями в ладони, но боль не была неприятной, скорее раззадоривающей. — Всё равно, приносить животных без ведома учителя на урок опасно, — всё также спокойно продолжала мама. Её умиротворение уже выводило из себя. Каждый раз, когда ей пытаешься что-то доказать, она тупо стоит и смотрит, в ответ говоря какой-то бред и то, что Луз вообще не имела ввиду. Да она даже не понимает, что змеи были необходимы для полноты картины! О чём вообще здесь можно говорить?! — Говорю же, они не ядовитые! — голос с раздражённого тона перешёл на крик. Желание хоть как-то себя контролировать испарялось вместе с желанием рационализировать. Все её вечно притесняют и не дают выразить себя! Но в этот раз она даст отпор. Сбившееся дыхание немного выровнялось и Луз сама чуть наклонилась вперёд, чтобы её было лучше слышно, — У меня было всё под контролем, понимаешь? — Я тебя понимаю, — укоризненность в тоне не проскользнула мимо, отчего девочка даже почти поперхнулась воздухом. Да ни черта она не понимает! А если и понимает, то почему бы не признать, что она права?! — Но подумай логически, стоит ли нести животных, да ещё и не самых безопасных, на урок литературы? — Они безопасные! Бе-зо-па-сны-е! — да чего она всё повторяет, как попугай?! Луз уже несколько раз заверила, что её выступление находилось под полным контролем, так что она всё мелит и мелит про одну жалкую змею?! От продолжающего нарастать гнева сдавило горло, а на глазах почувствовалась противная влага, — Не понимаешь! Ни черта ты не понимаешь! В ответ тяжёлый вздох. Как всегда. Мама лишь повернулась к столу и взяла с него тот самый клочок бумаги, которого Луз чуралась, как огня, уже не первый месяц. Именно этой бумажкой перед ней размахивали учителя чуть ли не каждый месяц, если не неделю. Именно эту бумажку ей показывали одноклассники с целью посмеяться, именно этот поганый лист бумаги ей на стол положил директор после урока ИЗО. А раз теперь ей им собираются тыкнуть в лицо и дома, то это значит, что угрозы руководства были исполнены. Внутри словно что-то ухнуло и Луз рефлекторно прижала колени друг к другу в жалкой попытке унять дрожь. — Я хочу тебя понять, Луз, — медленно произнесла мама, проводя пальцем по корешку маленькой блевотно-зелёной книжечки, — Именно поэтому я прислушалась к рекомендациям мистера Сайфера и решила, что это лето ты проведёшь не дома. Вот, посмотри. Ты же читала эту брошюру, верно? Она поднесла книжечку чуть ближе, отчего Луз передёрнуло. Нет, она не будет на неё смотреть. Чисто из принципа. На спину легла тёплая рука мамы и начала совершать лёгкие круговые движения. Видимо, пытается успокоить. Классно получается, сначала чуть ли не довести до истерики, а потом начинать по спинке гладить. Но ничего, она на это не купится. — Ну же, посмотри. Тебе понравится, — фальшивая весёлость в тоне. Как предсказуемо. Луз показательно фыркнула. С десяток секунд они так и сидели: дочь, нахмурившись, смотрит куда-то в пол, и мать аккуратно поглаживает, держа в руке практически смертный приговор. Желание просто встать и уйти нарастало с каждой секундой. Носеда уже чувствовала, как её тянет в сторону двери, хотя она прекрасно понимала, что мать её никуда не отпустит, пока на не посмотрит на клятую брошюру. Одна мысль об этом выворачивала наизнанку. Она не будет смотреть. Из принципа. Но сидеть здесь до бесконечности также не хотелось. В груди всё также металось едкое чувство невырвавшегося гнева. Хотелось его куда-то выпустить, но вот куда? На маму нельзя, это очевидно. На себя сейчас тоже не выйдет. Привлекательным казался вариант просто схватить брошюру и порвать её на куски, но что-то ей подсказывало, что ничем хорошим это не кончиться. А значит, придётся пойти против себя. Вдохнув и выдохнув, Луз медленно повернула голову в сторону книжечки, внутренне извиваясь от истерики и агрессии.       «Лагерь Святой Ольги» «Учим ваших детей важным вещам»            «простой и весёлой обстановке!» Совершенно безвкусный шрифт почти идеально сочетался с фотографией мальчика, согнувшегося пополам внутри тесной коробки. Даже логотип лагеря намекал, что обнадёживающая надпись сверху — не более чем хитрый блеф, чтобы наивные детишки шли в эту тюрьму, будучи полностью уверенными в весёлых каникулах. Благо, Луз далеко не была наивной. Она неоднократно видела, как детей в поликлиниках ведут в процедурный кабинет, уверяя, что дадут какую-то сладость, а на самом деле, уже готовили шприцы с лекарством. Уместное сравнение, учитывая, что мучения и там, и там почти одинаковые по своей ужасности. Хотя нет. Лагерь хуже десяти шприцов. Сотни. Тысячи. — Mija, в лагере будет весело, обещаю! — продолжила кормить дочь обещаниями Камилла, — Вы там будете слушать радио, учиться заполнять налоговые…о, о и рыбу ловить! Рыбалка — это очень весело! Луз подняла на маму взгляд и чуть изогнула одну бровь. Она реально считает, что это её хоть как-то приободрит? Судя по кривой улыбке, не особо. — И на сколько ты меня туда ссылаешь? — медленно проговорила Луз, как бы невзначай. От тона вопроса и самой его постановки мама заметно напряглась и уже, кажется, собралась осудить дочь, но лишь снова натянула улыбку и нарочито сладким голосом проговорила: — На всё лето, conejita Даже «зайчонком» назвала. Какой манипулятивный ход. От осознания маминой лживости внутри всё сдавило ещё сильнее и, ни говоря ни слова, Луз встала, схватила книгу с сочинением со стола, развернулась и стремглав выскочила из кухни, краем уха услышав ещё какие-то слова мамы по поводу позитивности и прочего бреда. Когда она пропала из чьего-либо поля зрения, организм, как по команде, дал слабину. Ком подкатил к горлу, а по щеке уже начинали течь первые слёзы, когда нога Носеды прикоснулась к первой ступеньке на второй этаж. Каждый шаг отдавался стуком крови в ушах. Перед глазами случайно мельтешили воспоминания сегодняшнего дня, отчего девочка безостановочно трясла головой в попытке прогнать их. В итоге прямо перед входом в комнату она не заметила порожек и запнулась, после чего пролетела около метра вперёд рискуя пропахать деревянный пол носом. Благо, кровать оказалась достаточно близко и Луз только впечаталась лицом в мягкую поверхность матраца. Не обращая внимания на яркую боль в колене, девочка тут же подскочила и парой прыжков завернулась в одеяло, сформировав эдакий «шалаш» из простыней и подушек. Полутьма напомнила о собственном одиночестве и о возможности дать чувствам волю. Луз прижала подушку ко рту и застонала, заливаясь слезами. Каждое слово, каждый смешок, каждый вызов к директору прямо сейчас почти осязаемо били её в лицо, нос, живот, спину, вонзаясь как нож и проводя в разные стороны, создавая огромные кровоточащие раны. В моральном плане каждое их действие было тяжёлым ударом по психике. В последний раз Луз себя так чувствовала после его смерти. Отец скончался, когда девочке было восемь. Реакция Луз на это была настолько болезненной, что мама всерьёз подумывала позвать психиатра. Надо же, даже смешно становится. Тогда у неё началась истерика и нервный срыв от смерти близкого человека, а тут всё уверенно к нему идёт от простого отправления в лагерь на три месяца. Послушаешь со стороны, не поверишь. Хотя, Луз уже давно копила в себе эти эмоции. Около месяца назад она поставила перед собой задачу не плакать совсем, отчего каждый раз, когда предательский ком появлялся, послушно прикусывала язык и ждала. Вот и нервная система не выдержала и лопнула. Стоило этого ожидать. Луз всё ещё всхлипывала, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь хорошее за последние несколько недель. Ссора, ссора, ругань, директор, ругань, ещё ссора, ссора… Сегодня было хоть что-нибудь кроме ссор?! От отчаяния хотелось взвыть и от греха подальше Носеда зажала кусочек подушки между зубами. От противных мыслей мозг словно съёживался. Девочка закрыла глаза в надежде хоть немного поспать. Сон всегда помогает. Сон позволяет забыть беды, обиды и прийти к правильному решению. Сегодня сон тоже поможет. Луз сделала пару глубоких вдохов и закрыла глаза. *** От мерцающей лампы начало немного тошнить. Луз чуть прикрыла глаза и опустила голову, чтобы волосы закрывали неработающую лампу, которая уже начала провоцировать рвотные позывы. Появилось неприятное чувство давления на глазные яблоки, словно они вот-вот лопнут и белыми толстыми слезами потекут по щекам. Луз тряхнула головой, чтобы избавиться от этого чувства. Как же она ненавидела эту лампу. К этому также добавлялся ненавидимый начищенный до блеска кафель, о который свет также отражался, и девочка решила ускорить шаг, проскочить неприятную зону и также быстро уйти. От тошноты уже немного защипало в носу. Каждый шаг отдавался скрипом, эхом отдающимся по всему коридору. Чувство одиночества угнетало и почему-то тревожило, но Луз решила это проигнорировать. Просто в коридоре ни души. В первый раз, что ли? Хотя, было странно, что здесь никого нет. Обычно за пределами классов даже во время уроков шастает как минимум два-три ученика. Прогульщики, но иногда ими оказывались бедолаги, ковыляющие в медпункт или к директору по самым разным причинам. Сейчас же в школе была кромешная тишина, даже за дверьми не было слышно гула из голосов учителей. От такой мертвенной атмосферы неприятно передёрнуло. — «Ну, может, все просто решили провести контрошу в одно мгновение, хе-хе…» — попыталась пошутить Луз, незаметно для себя ускоряя шаг, отчего скрип стал громче и неприятнее, — «Ну что за день…» Неприятные ощущения нарастали с каждым пройденным метром. Может, ну его, этот шкафчик, и пойти домой с учебниками? Нет, лучше не надо. Мама расспрашивать начнёт, а что Луз ей ответит? Что испугалась пустоты и побитой лампы? Даже звучит смешно. Носеда уже сознательно разогналась, но как только она сделала два широких шага, то резко остановилась и чуть завалилась вперёд. Колени согнулись пополам и Луз оказалась в шаге от того, чтобы сесть посреди коридора. За её спиной раздался чей-то стон. Внутри всё истерило и побуждало, не оборачиваясь, бежать со всех ног. Однако Луз осталась стоять на месте, вслушиваясь в оглушающую тишину. Ничего. Может, показалось? Больная голова любит выдавать глюки, так что стоит просто забить. Девочка снова пошла. Тем более, тут совсем недалеко. До её шкафчика оставалось всего пять жалких метров. Словно насмехаясь над её наивностью, за её спиной что-то хлюпнуло. Дыхание сбилось. Луз не выдержала и присела. Тут вариантов не остаётся. Придётся оборачиваться. Девочка попыталась развернуть голову, которая внезапно налилась свинцом и сдвинулась всего на два миллиметра. Сзади раздался ещё один звонкий «хлюп». Ну всё, это сигнал к тому, что стоит просто добежать до шкафчика, кинуть туда учебники и тут же, закрыв глаза, мчаться к выходу. Звучит, как отличный план. Тем более, до заветной железной дверцы осталось совсем немного: каких-то семь метров. Рвано вздохнув, Луз прошла ещё немного, отчаянно стараясь не обращать внимания на звуки за её спиной. На ватных ногах она преодолела ещё какое-то расстояние, пока источник стона не обжёг своим дыханием правое ухо девочки. Луз замерла и закрыла глаза. — «Прошу, уходи, уходи, уходи…» — стук собственного сердца эхом отдавался в ушах, отчего последние попытки сконцентрироваться растворялись в волне липкого страха. Это «что-то» прямо у неё за спиной. Не раздумывая девочка бросилась в сторону шкафчика. С каждым затяжным и широким шагом заветная дверца оказывалась всё ближе. Вот осталось всего десять метров. Пятнадцать. Тридцать. Монстр тем временем, видимо, получил команду «фас» и рванул следом, своим диким рыком поглощая и хлюпанье грязи, и скрип дешёвых белых туфель о пол. Луз почувствовала, как мозг сжало тисками паники, и вытянула руку вперёд в попытке ухватиться за пошарпанную ручку с замком. Когда пальцы нащупали лишь холодный воздух, ноги предательски поехали назад, а пол начал угрожающе быстро приближаться к лицу. Ну вот и всё. Подняться Луз уже не успеет. Когда осознание болезненного падения и последующего поедания монстром ударило в голову, Носеда ощутила вместо тяжёлого прикосновения грязевой лапы тёплую человеческую руку, совершающую медленные круговые поглаживания. Девочка попыталась воспротивиться, но при попытке снова податься вперёд ощутила удар о мягкий предмет, изнутри набитый пухом. Луз приложила все имеющиеся усилия и открыла глаза. *** — Луз? Луз! Просыпайся! — нежный голос мамы живо выпутывал из вязкого кошмара, а удар лбом о подушку так окончательно привёл девочку в чувство. Девочка резко вскочила, пока мозг медленно обрабатывал окружающую обстановку. Всё хорошо, это сон. Это просто сон. Луз сделала несколько глубоких вдохов и села на кровати лицом к маме, которая обеспокоенно смотрела на дочь. На плечах женщины висела её уличный жакет. Воспоминания о недавнем диалоге также накрыли с головой, сменяя испуг осточертевшим чувством угнетённости и бессилия. Девочка чуть отодвинулась назад и отвела взгляд, пряча истинные эмоции за столь знакомой маской отчуждения. Давление на мозг вернулось, только вот сейчас оно ни чуточки не пугало. Носеду всё ещё слегка трясло от недавно пережитого «нападения» чудовища, но Луз могла поклясться, что больше хотела бы снова оказаться в компании с демоном в пустом коридоре, чем в комнате с мамой накануне отправки в лагерь смерти. Луз уже приготовилась сказать какую-нибудь колкость напоследок, но оказалась прервана словами мамы, моментально стирающими все язвительные мысли: — Луз, началась эвакуация. Собирайся быстрее. Чувство лёгкой тревоги пришло незаметно. Девочка метнулась к окну, ожидая увидеть вполне привычную, но уже ставшей немного чужой картинку. По улицам Грейвсфилда туда-сюда сновали люди в тёмных солдатских костюмах и с автоматами в руках, что-то друг другу кричали и порой взмахивали руками. Их крики перекрывал голос громкоговорителя, по которому приятный женский голос оповещал жителей о необходимости собрать важные вещи, отправиться в Пункт Безопасности и ждать дальнейших указаний. Всегда было так, что людей загоняли в огромную белую комнату с единственными часами на передней стене, а через пару часов выпускали, говоря что-то об излишней активности. Луз непонимающе изогнула бровь. — Сейчас? Их уже полгода не было… — Я знаю, поэтому собирайся скорее, — мама сновала туда-сюда, вытаскивая какие-то забытые Луз вещи. Девочка пару секунд стояла в ступоре, после чего мозг всё-таки соизволил заработать, и она бросилась к письменному столу. Куча различного хлама сыпалось на пол, пока Носеда разгребала где-то со дна своё удостоверение. Мама уже неоднократно ругала её за беспорядок в комнате, и тут в кои-то веки Луз была с ней согласна. Спустя ещё немного мучений заветная белая карточка оказалась найдена под изрисованными тетрадями. Парой прыжков Луз преодолела расстояние от комнаты до входной двери, натянула на ноги туфли и встала у входа в ожидании мамы. Женщина торопливо проверяла, что вся техника в доме выключена, после чего они обе смогли выйти на улицу. Тут было ещё более шумно, чем в доме. Гул техники закладывал уши, Луз прикрыла их руками в попытке найти скопление солдат и то, что они исследуют. Как ни странно, но порядка двадцати служащих столпились у старого сарая неподалёку от их дома, при виде чего девочка издала удивлённое «о-о!». Значит, паранормальную активность засекли совсем рядом? Подумать только, они столько времени жили рядом с чем-то за гранью реальности и даже не подозревали об этом? От одной мысли ноги чесались, чтобы пойти и узнать, что солдаты там нашли. Сама того не замечая, девочка замедлила шаг и напрягла зрение. Бойцы стояли настолько плотно, что между их тёмными костюмами была заметна лишь трава и какая-то грязь, но никак не что-то необычное. Обиженно вздохнув, Луз бросилась за мамой, которая уже разговаривала с охранником на приёмном пункте. — Почему так поздно? Вы что, инструкцию не читали?! — возмущался пожилой мужчина в форме, сканируя пропуск мамы, а затем и её. Когда они обе проходили внутрь, Носеда показала стоящему спиной служащему язык. Приёмный пункт такой же, как и полгода назад — серый, скучный и немного прохладный. Просторную комнату уже более, чем наполовину заполнили остальные жители. Несмотря на суматоху, коей уже давно не было, люди продолжали заниматься своими делами. Кто-то даже спал на одной из лавочек, хотя по правилам это было запрещено делать. Луз же сразу после входа прилипла к чёрным тонированным стёклам в попытке рассмотреть хоть что-то. Окружающие посмотрели на неё как-то удивлённо и с осуждением. Носеда едва подавила желание показать язык и им тоже. Почему вообще никому не интересно, что там исследуют учёные? Им так повезло родиться в городке с паранормальной активностью, а они этим даже не интересуются. Адреналин разгонялся по телу каждый раз, когда объявляли об очередной эвакуации. Она гадала, что же там ищут силовики, что аж надо выводить всех гражданских. А вот всех остальных это не волновало, что вызывало искреннее недоумение. Девочка прищурила глаза, высматривая хоть какой-нибудь силуэт в костюме. Туда-сюда сновали разве что какие-то тёмные пятна, и спустя пять минут издевательства над зрением Луз сдалась и пошла к маме. С другой стороны, может, люди не интересуются, потому что знают, что им в любом случае не покажут? Как всегда, объявят о какой-то внештатной аварии, попросят не беспокоится и отправят по домам. А что там за аварии? В своё время Носеда перерыла тучи документов и писем, даже попыталась опросить какого-то солдата, но всё без толку. В ответ девочка лишь получила сообщение об ошибке и недовольный ответ работника, мол, не задавай лишних вопросов. А как их не задавать?! Луз упала на мягкое сидение и закатила глаза в попытке хоть как-то смириться со своей неудачливостью. Думала, хоть чудо какое скрасит день, а ни черта. По сути, день напоминал все остальные…если не учитывать вечерней казни. Тем временем мама уже успела залипнуть в телефоне. Не зная, что и придумать, Луз начала осматриваться, надеясь хоть внутри здания найти что-то интересное. Странная затея, но всё же. Такой же вычищенный добела потолок, такие же белые стены, пугающие своей высотой, такой же клетчатый пол, о швы которого легко можно было споткнуться. Такие же люди в своей сути достаточно однообразные и скучные. Вычурные, желающие выделиться своей «уникальностью», но по факту совершенно не думающие выскочки, пытающиеся показаться особенными. Тьфу. Мама издала смешок, чем и привлекла внимание. Она очень любила смотреть видео с кошками, когда они тут сидели, благо, местный вай-фай позволяет. Рядом с мамой стояли такие же обычные вещи: сумка, рюкзак самой Луз, ещё сумка с вещами, чемодан… Постойте, чемодан? Носеда резко вскочила, пока мозг ещё раз прокручивал момент выхода из дома под громкоговоритель. Луз почти падает с лестницы, быстро встаёт, обувается… пока мама собирает какие-то вещи из её шкафа. Когда Луз уже ждёт её у выхода, мама засовывает вещи в увесистую чёрную сумку, таща за собой такой же огромный тёмно-зеленый чемодан. Потом они выходят, колёсики так и стучат об асфальт, на что Луз не обратила совершенно никакого внимания. А зря. — Мама, а когда я отъезжаю?.. — собственный голос стал каким-то сиплым, чем ожидалось. Мама оторвалась от телефона и непонимающе посмотрела на неё: — Минут через десять где-то, я же говорила. Ты, наверное, домой уже не успеешь, поэтому я собрала все твои вещи, и… Сердце пропустило удар. Мысли перемешивались друг с другом, но неизбежно приводили к книге об Азуре, оставленной на тумбочке в суматохе. Девочка бросила панический взгляд на дверь, у которой стоял охранник и расслабленно болтал с кем-то по видеосвязи. Очевидный план вырисовывался в голове сам собой. — Ма-ам, я схожу пописать? — протянула Носеда, перекидывая через плечо чёрную сумку. — Да-да, иди, — женщина рассеяно махнула рукой, не отрываясь от телефона. Только уловив малейший намек на согласие, Луз стремглав побежала в сторону выхода, стараясь не задеть кого-то локтями. Всё-таки будет лучше, если на неё не обратят внимание. Проскользнуть мимо охранника оказалось проще, чем планировалось. Луз нагнулась и почти по-пластунски проползла под турникетом, идеально обходя длинные железные прутья. Уже через минуту она бежала полустынной городской трассе. Грейвсфилд походил на город-призрак. Непривычная тишина давила на мозг и провоцировала неясное чувство паники. Привыкая жить в вечно оживлённом районе, Носеда и не могла представить, как живут люди в «глубинке». А они сталкиваются с такой тишиной каждый день. С другой стороны, это даже могло успокаивать. Отдалённый гул какой-то аппаратуры позволял окунуться в свои мысли и расставить их по полочкам. Луз ухмыльнулась, даже немного позавидовав монахам-отшельникам, о которых она читала в книгах. День и ночь без постороннего шума и тревог. «Тревог?» Под ложечкой сосало всё интенсивнее. Несмотря на внешнее спокойствие, всё нутро кричало о приближающейся опасности. Луз несколько раз обернулась, но не увидела ничего, кроме бродячих кошек и грязи. Списав всё на недавний нервный срыв, девочка поднажала. Дверь от её дома уже показалась вдалеке. Одним прыжком Луз преодолела крыльцо и перемахнула через открытое окно, так как ключ от дома остался в сумке у мамы. Девочка торопливо стянула туфли и побежала на второй этаж. Дверь была также распахнута, хотя сейчас это значения не имело. Книга всё также лежала на прикроватной тумбочке. Словно легендарное сокровище, Луз подняла её над собой и бережно положила в сумку, чтобы мама не догадалась о реальных причинах её побега. Тоскливым взглядом она окинула комнату в последний раз. Противные чувства бушевали в груди, побуждая забить на всё и спрятаться под кроватью. Будь, что будет, а в этот лагерь она не поедет. Луз уже собиралась осуществить задуманное, как ноги сами повели её вниз по лестнице. Было ли это чувство ответственности или стыд перед мамой, значения не имело. В любом случае, даже если она снова начнёт сопротивляться, её вытащат за ноги из-под кровати и силком затолкают в автобус. Тем временем чувство тревоги никуда не уходило. Отнюдь, дыхание оставалось всё таким же неровным, хотя Луз уже давно никуда не бежала. На ватных ногах она преодолела расстояние от своей двери до окна. Девочка опустила взгляд на подоконник. Белый, кое-где в трещинах, но такой знакомый и родной… Луз любила читать на нём книги и ждать папу, когда он ещё был жив. Весёлые, наивные воспоминания, от которых мало что осталось по прошествии лет. Взгляд задерживался на каждой выемке, каждой трещинке. Уходить страшно не хотелось. Может, ну его? А вдруг она так опоздает и в лагерь её не отправят? Да, мама поругает, но это меньшая цена по сравнению с тем, что ей доведётся пережить в случае послушания. Носеда вот уже решила развернуться и идти назад в комнату, как нашла себя уже сидящей на этом самом подоконнике с вывешенной наружу ногой. Тело совершенно отказывалось слушаться, неустанно ведя в сторону пункта безопасности. Собственная покорность заставляла фыркнуть. Луз славилась своим бунтарским нравом, но вот именно сейчас система решила дать сбой и отыграть противоположную роль…для чего? Для веселья? Им что-то и не пахнет. Тупо подчинившись, девочка спрыгнула на траву и спокойным шагом отправилась назад. Голос из громкоговорителей затих, что означало, что скоро всех жителей отправят по домам. Кажется, нагоняя уже в любом случае не избежать. Без женского голоса город стал каким-то мертвецки тихим. Луз на секунду ощутила себя героем, оказавшимся в заброшенном подземелье с монстрами, как в той видеоигре. Только здесь никаких «монстров» не было. Было лишь смутное предчувствие опасности, давящее на мозг с каждым разом всё интенсивнее. Желание списать всё на паранойю росло. Мало ли, разнервничалась из-за сегодняшнего, с кем не бывает. Тем не менее, такие мысли быстро тонули во всепоглощающем страхе, вынуждавшем ускорять шаг, почти срываясь на бег. Как только Луз это сделала, как весь страх заметно прокатился по сердцу и упал где-то в небытие, даря чувство лёгкости и быстроты. Необъяснимая тревога отступала. Луз позволила себе вдохнуть полной грудью и распрямиться, желая, как можно быстрее убраться со двора своего дома. Мысли о том, что же это было, не покидали голову, но девочка решила всё списать на глупое наваждение. Разбираться в деталях сегодня особенно не хотелось. Луз сделалв ровно пять шагов вперёд, когда она почувствовала чью-то жёсткую хватку на локте. В это же мгновение Носеду хорошо так тряхнуло и дёрнуло назад, да так, что она оказалась в шаге от того, чтобы упасть на спину. Мозг запоздало переваривал происходящее, отчего девочка только через пару секунд повернула голову в сторону только для того, чтобы встретиться взглядом с равнодушно-пугающей маской солдата. Сердце ушло в пятки. — Так, та-а-ак. И далеко мы собрались, — буднично и как-то устало протянул силовик, сжав локоть ещё крепче. Носеда сжала зубы, — Ты же не думала, что мы тебя не найдём? Боль отошла на второй план, Луз посмотрела прямо в «глаза» солдату. — Что? — пролепетала она. — Ой, не строй дурочку. Пошли, — незнакомец потянул её в неизвестном направлении. Дорога, по которой она убегала из пункта, стремительно удалялась.На секунду мир перед глазами поплыл, а в голове стало непривычно пусто. — Погодите… что происходит?! — голос сам собой сорвался на визг. Луз забилась в руках у солдата, отчего получила ещё одну порцию встряски, от которой тревожное непонимание переросло в настоящий страх, — Куда вы меня тащите?! Ей не ответили. Мужчина упрямо тянул её вперед, сжимая руку всё сильнее с каждой попыткой вырваться. Луз почувствовала, как та самая странная тревога снова набирает силу. — С-слушайте, да, я нарушила правила эвакуации… М-мне очень стыдно! Обещаю, я больше не буду убегать! Пожалуйста, отпустите мою руку… — Кончай сказки рассказывать, дочь Носеды. Все мы знаем, как ты любишь это делать, — с долей насмешки ответил солдат, чем создал ещё одну порцию вопросов. — Вы вообще о чём… — пробубнила себе под нос девочка, пока его слова эхом отдавались в голове. «Дочь Носеды»… Что это вообще значит?! — Мистер, вы меня с кем-то перепутали! — в попытке его переубедить Луз рефлекторно схватилась за него свободной рукой, — Я простая гражданская, пожалуйста, отпустите меня домой! Ответом стало лишь молчание. Солдат тихо вздохнул и с большей скоростью начал тащить её в неизвестном направлении. Тяжёлая рука на локте навеяла самые худший ассоциации. Мысль о том, куда её тащат, ледяной рукой сжимала сердце, распространяя такой же смертельный холод по всему телу. К горлу подкатила тошнота. Ей не остаётся ничего кроме… — ПОМОГИТЕ! ПОЖА-АР! ПОМОГИТЕ, УБИВАЮТ! — Не ори! — грубый мужской голос заставил тихо взвизгнуть и вжать голову в плечи. Кровь пульсировала в висках. Любая, хоть минимально здравая мысль тонула в беспросветной панике, трубившей о необходимости хоть как-то вырваться и бежать, бежать, бежать… Но что бы ей дал побег от спецназовца? Луз ещё раз наклонила голову в попытке понять, куда её тащат. Вдалеке виднелась толпа солдат, о чём-то беседующих в бесспокойной обстановке. Хотя может, её просто отругают и отпустят? В конце концов, не будут же госслужащие с ней что-то делать? В особенности, учитывая, насколько её населённый пункт сурово охраняется. Эта мысль придала чуть уверенность, и девочка даже немного сбавила сопротивление, лишь бы это поскорее закончилось. Хватка на руке, тем не менее, осталась такой же крепкой. Луз стиснула зубы, чтобы не захныкать, но глаза предательски слезились, выдавая боль и какие-то отголоски страха. — Вещи все с собой? — словно для проформы спросил солдат, — Ничего не забыла? — А-а… Нет? — девочка бросила взгляд на чёрную сумку на плече. Из кармана торчал уголок её книги, но сейчас это не имело значения. Главное, чтобы её отпустили назад. Силовик кратко кивнул и через мгновение швырнул Носеду вперёд, да так, что она снова чуть не упала. Глаза встретились с чёрной блестящей винтовкой. Из горла вырвался болезненный вздох, и, перебарывая желание закричать, Луз выпрямилась, отрывая взгляд от оружия. Перед ней стояли такие же силовики в равнодушных чёрных масках и полной экипировке. Один из них подошёл поближе и наклонился: — Ты уверен, что это она? — Ну вряд ли тут где-то есть точно такая же… — как-то виновато пробубнил только что тащивший её солдат. Луз нервно сглотнула. О чем они вообще говорят? Казалось, что её привели на какое-то извращённое жертвоприношение, а она сама оказалась подходящей по всем параметрам. От таких мыслей паника нарастала. — Ладно. Учти, что в случае ошибки всё будет на твоей совести, — наклонившийся солдат слегка отличался от остальных. Эмблема на плече была не чёрного, а серого цвета. Кажется, это их командир. — Простите… — мысленно переведя дух, Луз подала голос, — Я нарушила правила эвакуации и сбежала из Пункта Безопасности. Пожалуйста, можно я пойду назад? О-обещаю, мы всё выплатим, только пожалуйста… — Она опять за своё, не слушайте, — её грубо прервали. Луз осеклась на полуслове и молча уставилась на солдатов. Последняя надежда на простую выволочку таяла на глазах, уступая место чистому страху. В горле снова пересохло. — Я-я не вру, клянусь! — в начинающейся истерике выпалила Носеда, — Вы меня с кем-то спутали, я вам не нужна! Пожалуйста, отпустите меня домой!.. — Так, мы поняли, что это надолго, — проговорил командир и вытащил рацию, — Готовьте дверь. — Стойте-стойте! Это ошибка! — девочка ощутила чьё-то присутствие сзади, после чего два вооружённых человека схватили её за обе руки и потащили, — ОТПУСТИТЕ, ПОЖАЛУЙСТА! Я НИ В ЧЕМ НЕ ВИНОВАТА-А!!! — Дверь наготове, — такой же равнодушный голос из рации. Она почувствовала, как ощущение ужаса придаёт сил и попыталась вырваться на свободу, но при первой же попытке что-то маленькое и холдное уперлось в затылок. — Ты не шути-ка, девочка. Нам выстрелить ничего не стоит. Мозг без проблем нарисовал картинку. Маленькое тельце лежит на земле, а её внутренние органы размазываются по подошвам армейских ботинок. Изо рта снова вырвался тихий писк и Луз притихла в надежде, что это спасёт ей жизнь. Её завели в старое здание около её дома. Сквозняк пронизывал до костей. Хотелось вздрогнуть, но желание оказалось подавлено угрозой смерти, прямо сейчас упирающееся ей в волосы. Мысли случайно скакали от одного варианта развития событий к другому, но упирались они все в гнетущую пустоту. Один из солдат посветил фонариком. Глаза резануло от яркого света, но Луз сдержалась от того, чтобы отскочить. Перед ней возвышалась серая металлическая дверь, от одного вида которой всё окружающее показалось каким-то маленьким. В самом центре двери был нарисован тот же символ, что и на форме солдат. Нечто извилистое и длинное обернулось вокруг геометрической фигуры. Было очень похоже на древний символ медицины, но в очень схематичном виде. И если раньше такое внушало интерес и спокойствие, то сейчас оно пронизывало до костей, ведь никто не знает, что это за дверь. Дышать стало заметно тяжелее, а все внутренности сжались от одной мысли о том, что будет дальше. Ноги то и дело подбивали рвануть в обратную сторону, но кучи вооружённых людей были хорошим аргументом против. Луз сильно тряхнуло. Слезы были уже на подходе, а колени так и норовили подогнуться, прямо как в том сне. Темнота давила, не позволяя даже подумать о хорошем развитии событий. Очевидно, её поймали какие-то террористы. И прямо сейчас они хотят поиздеваться над ней каким-нибудь ужасным способом. Один из силовиков подошёл к двери и нажал пару каких-то кнопок на боковой панели. Следом подошёл второй, вытаскивая из кармана пробирку со странной синей жидкостью внутри. Пара капель бесшумно упали в резервуар, после чего дверь дёрнулась и загудела. Страх немного отступил назад, позволяя выйти наружу любопытству. Это та самая «паранормальная активность»? Где-то на окраине сознания даже промелькнула идея порадоваться такому событию. Где-то за дверью послышался гул ещё одного мотора и дверь с громким шипением открылась, выпуская в сторону всех присутствующих клубы прохладного дыма. В проходе была пустота. Луз зачарованно уставилась на белую неизвестность где-то вдали. Внутри затрепетал детский интерес, мгновенно перекрытый глухим ударом дулом автомата между лопаток. — Иди, — холодно приказал солдат. Носеда почувствовала, как ноги снова становятся ватными. Пустота манила ровно до тех пор, пока вооружённые люди не заставили шагнуть в неё. Тут же она и задумалась о том, что находится за этой дверью. Вариантов особо не было. Пойдёт вперёд — столкнутся с неизвестностью, побежит назад — гарантированно словит пулю. Вариантов мало и все они беспроигрышные. — «Мама, помоги, прошу…» — приглушённый всхлип все-таки выбрался наружу. Перед глазами проплывали лицо любимой мамы, наверняка ищущей свою дочурку. От одной мысли хотелось орать и биться в истерике. Но предпочтительнее был хоть призрачный шанс на спасение. Девочка сделала неловкий шаг вперёд, едва не упав. Потом ещё один. И ещё. И ещё. — Почему вы это делаете? — вопрос вырвался против воли, отчего Луз почти прижала руку к лицу. На секунду всё замерло. –… Потому что такова жизнь, Зари, — равнодушно и с какой-то тоской ответил боец. — Кто…? — Иди. Задавать какие-то новые вопросы откровенно не хотелось. В последний раз вздохнув, Носеда переступила порог, встречаясь взглядом с неясными очертаниями нового пространства. Гул двери стал замена громче. В громком шуме утонули и последний слова тащившего её силовика: — Удачи.