Долго ты собираешься делать вид, что всё нормально?
Камадо просто не мог поверить своим глазам и нюху. Хадаки, такой добрый и светлый человек, пусть и обладающий своими тайнами, значение которых Танджиро пока не знал. Разве он мог быть таким существом, что не пожалеет никого? Сколько нужно сожрать, чтобы обладать силой Кибутсуджи? Камадо покачал головой. Он не хотел об этом думать, однако в сознаний только такие мысли, что не спешили уходить. Танджиро вновь жалел о перерождений. На той стороне намного легче. Не нужно думать о новом мире с новыми демонами и истребителями. Там не приходится решать все эти проблемы, что сейчас лежали на его плечах. Не убей злодея, не разбирайся с проблемой любви в чужом теле, не копайся в скелетах своей новой семьи... Почему всё так плохо? Зачем он здесь? Из транса его вывело присутствие её головы на плече. В наушниках и с телефоном в руке, где уже давно кончился фильм. Удивительная девушка. Даже невзаимная любовь не испугала и не сломило её желания остаться друзьями. Танджиро согласился. Любовь мертвеца заставила согласиться и Танджиро. «Зачем ты это делаешь? — вопрос, адресованный мертвецу, вряд-ли получит ответ. — Ты заставляешь страдать её со мной. Заставляешь страдать всех рядом со мной». Спустя несколько часов поездки все уже посапывали или смотрели фильмы в наушниках. Лишь Айзава и водитель тихо переговаривались между собой. Танджиро не хотел ничего слушать, потому закрыл глаза, позволяя Тоору и дальше спать на его плече. — Не нужно злиться, Манами! — Хадаки весело поднял руки, словно сдавался. — Я купил твой любимый тортик и чай! Даже капли в рот не брал, честно! Манами мало это остановило и успокоило. Она приблизилась и сильно ударила его в живот, что старик аж согнулся и застонал от боли. Танджиро не заметил ничего. Хадаки действительно испытывал боль. — Как всегда! — восторженно говорил старик, нежно хватая её за ладонь. — Хорошо поставленный удар! Но, прошу, помягче... — Надо будет и сильнее ударю, молодой и полный сил! — Манами крепко и с любовью сжала его ладонь в ответ. Это не было ложью. Танджиро не видел и не чуял никаких изменений в теле Хадаки. Он чувствовал боль, любил и учитывал желания всех. Очень не похоже на эгоистичные поступки демонов... «Я просто схожу с ума»... — проговорил он у себя в голове, открывая глаза. — Просыпайтесь! — автобус, наконец, остановился. — Освежите немного головы. Хагакуре открыла глаза, всё ещё не понимая происходящего. Такие выражения лиц можно заметить и у остальных, что решили вздремнуть пару часов. Вышли лишь пару человек, которых сразу же тепло встретили прекрасный вид со склона и команда супергероев. Их громкое приветствие и разбудило до конца всех. Тоору отлипла от его плеча. — Спасибо... — поблагодарила она тихим хриплым голосом. — Не страшно, — Камадо забрал клинок из под сидения. — Идём. Хагакуре шла за ним, пытаясь проснуться до конца с помощью частых морганий. Заодно аккуратно скручивала наушники, провода которых успели спутаться. От Камадо в этот раз ощущения были иные. Тоору подняла глаза на спину друга, словно пытаясь найти причину этому. Однако ничего. Даже она не могла понять, что же творилось в его голове. — Красиво, — тихо говорила она, разглядывая огромный лес словно на ладони. — Да, — Камадо опустил глаза вниз, ощущая непонятных живых существ, что скрывались в густой листве. Диких кошек сразу же привлёк парнишка с клинком, даже несмотря на то, что перед ними сейчас куча студентов, которые интересовались о их геройской жизни. Узнали его и посмотрели на Айзаву, что лишь тяжко выдыхал. — Тот самый беспричудный, засветившийся в новостях? — тихо и спокойно спросила Мандали, пытаясь не привлекать внимание студентов. — Не похож на маньяка. — Не неси пурги! — Пикси-боб едва заметно облизнулась. — Чуть смахивает. Особенно если сравнивать его и киношных, которые часто любят появляться в дешёвых фильмах! — она довольно громко засмеялась, чем привлекла удивлённые взгляды учеников. — Красивый... Как и многие парни здесь. Айзава опять выдохнул, боясь, что эта безумная женщина затащит кого-нибудь из парней в постель. Благо, что её внимание привлёк Камадо, а не кто-либо другой. За него Шота не так волновался, как, например, за других пубертатных подростков. — Странный, — очень непривычно тихим голосом сказала Рэгдолл, мелко дрожа. — Моя причуда не может отследить его! Он словно мертвец! Айзава не обрадовался таким новостям. От Танджиро уже начинала болеть голова, а нервы постепенно рвались, словно струны. Он не знал, как и каким образом тренировать его, не знал, как говорить и понимать. Камадо странный. Практически весь мир отказался от крови и войн, а он будто прямо сейчас находится на поле боя. Его рука, что спокойно сжимала клинок, резко напряглась. «Поразительная чувствительность! — Айзава начинал уставать от такого количества потрясений за такой короткий срок. — Ты творишь чудеса, Камадо». — Здесь какой-то подвох! — Денки резко рванул к автобусу. — В автобус, быстрее. — Поздно! — кричала Пикси-Боб, используя свою причуду. «Ясно», — Камадо схватил Хагакуре за руку, сразу же пряча её за своей спиной. Огромный оползень в мгновение ока сбил всех учеников с шоссе. Истребитель зажмурил глаза и закрыл рот, принимая сильный и быстрый удар. Камадо, благодаря быстрой реакции удалось зацепиться за ограждение вместе с Хагакуре. Металл в его руке затрещал. «Мышцы и связки повреждены, — Танджиро видел повреждения в правой руке. Глаза щипало. — Ничего, только нужно скорее забраться». — В порядке, Тоору?! — спросил он, не замечая никаких повреждений. — Сейчас заберёмся. Хагакуре лишь отплёвывалась от земли, что попал ей в рот. Волосы и одежда теперь грязные, мелкие песчинки создавали дискомфорт под формой. Тоору даже представить боялась, какие сейчас ощущения у Танджиро, который защитил её своим телом. Наверняка, глаза и нос просто забиты землёй. Она опустила взгляд вниз, наблюдая, как все её одноклассники вступили в бой со зверьём. — Можете использовать свои причуды на полную! — Мандали подошла к ограждению, снимая с класса А все ограничения. — Кто не доберётся к двенадцати – останется без обеда! — она повернулась к ним, широко улыбаясь. — А вы молодцы! Быстро среагировали. Камадо вытащил Хагакуре, после чего сам вернулся на шоссе. Он сильно чихнул, после ещё раз и ещё. Слишком много песчинок попало ему в нос, глаза и рот. Частые моргания едва помогали. Голова его прислонилась к ограждению. Мышцы по всему телу заныли от сильных перегрузок. «Давно я так не напрягался, — он чуть улыбнулся, вспоминая первые тренировки с Урокадаки. — Хоть что-то приятное за последние дни»... Резко перед его лицом появилось чистые полотенце и бутылка воды. Алые глаза встретились с голубыми, что проявляли к нему сильный интерес. Пикси-Боб сидела перед ним на корточках, с улыбкой протягивая бутылку и полотенце. — Извини за такой удар! Приятно, что хоть кто-то смог тут остаться, — она мило улыбнулась, когда Камадо принял всё. — Так ещё и спас одноклассницу! — улыбка стала менее дружелюбной. — Молодец! — восторженно говорила она, протягивая Хагакуре воду и полотенце. Танджиро быстро промыл глаза и вытер их полотенцем, наконец, спокойно наблюдая за происходящим вокруг. Нос всё ещё не чувствовал запахи, уши также забиты песком. Лишь зрение и повышеная чувствительность помогали ему стоять. Взрослые переговаривались, кроме этой самой голубоглазой, которую все называли Пикси-Боб. Он не понимал её намерения. — Спасибо, — Камадо отвернулся, только сейчас, помимо слабости мышц, ощущая огромное количество песчинок под рубашкой. Хагакуре справилась намного быстрее, уже начиная чувствовать сильную ревность. Она видела все знаки внимания этой чёртовой кошки. Жаль, что сделать она ничего не могла. Они ведь просто друзья. — Меня она напрягает, — Шота почесал шрам на лице, наблюдая за детьми. — Камадо, конечно, стойкий парень и вряд-ли поддастся её влиянию. А вот остальные... — Айзава нахмурился, представляя, сколько будет проблем. — Нужно будет следить за ними тщательнее. Камадо, наконец, смог избавиться от песка в носу. Теперь он мог нормально дышать и чувствовать запахи, о чём он сейчас жалел. От Хагакуре ощущалась ревность, от Пикси-Боб шли запахи заинтересованности. Танджиро хотелось тяжко выдохнуть. «Почему столько проблем падают на мою голову? — Камадо начал расстёгивать рубашку под заинтересованный взгляд женщины. — Столько мужчин вокруг, а такое чувство, что я один», — земля из под рубашки высыпалась на дорогу. Правая рука заныла от боли. Пальцы едва сгибались, предплечье мелко дрожало. Прозрачным миром видны повреждённые мышцы и связки. Камадо ничего не оставалось, кроме как оказать себе помощь. Взял полотенце и воду, что, благо, ещё холодная. — Помочь? — Пикси-боб приблизилась, бросая короткие взгляды на его торс. — Еле рукой шевелишь. Растяжение, значит. Она выхватила всё из его рук, сразу приступая к перевязке. Делала всё довольно умело и аккуратно, однако очень медленно. Пикси-Боб ощупывала каждую мышцу на его предплечье. «Какие мышцы! — Рюко закончила с перевязкой, после чего с довольной улыбкой отошла в сторону. — Да и сам хорош собой! — Пикси-Боб посмотрела на Хагакуре. — Она, кажется, смотрела на меня?» — Пора ехать! — позвала всех Мандали, помахав всем рукой. — Так как ты собираешься его тренировать? — спросила она у Айзавы, что лишь покачал головой.***
Люблю тебя, моё сокровище...
Он ревновал своё сокровище ко всем: другим мужчинам, женщинам, её родителям и даже детям. Не могло его демоническое «Я» смириться с тем, что она не его. Злился, скрывая всё за улыбкой и стаканом дорогого алкоголя, который подарили ему сослуживцы из России. Он пытался успокоить себя и своё Демоническое «Я». Пил, слушал её голос, говорящий, какой же он хороший и добрый. Она рассказывала всё своим друзьям, подругам и родителям, говоря, что он и глуповат порой бывает. Если бы они были наедине – тогда на его лице появится счастливая улыбка, а рот скажет «Да». Он согласится. — Да хороший он, мам! — слушал он приятный грубоватый голос. — Да и разница в возрасте не такая уж и большая – двенадцать лет всего! — Манами, я соглашусь, однако не забывай про его профессию, — в голосе её матери сомнения. — Он скоро станет стариком... Он обладал выдающимся слухом, который ненавидел всей душой, так как такая особенность показывала и открывала многие тайны, что били по нему. Ненависть и презрение, ярость и зависть. Потому он и не пользуется им никогда, позволяя своему организму обойтись без него. Однако не с Манами. Те правила, которые он установил лично для себя, в миг разрушились, когда она пришла в его жизнь. Слушал её голос, душу, биение сердца и движение крови по сосудам. Ни с одной другой женщиной он не чувствовал себя так, как с ней... Тогда почему её пытались у него отбить? За какие его грехи мать отговаривала свою дочь, которая уже как три года совершеннолетняя, от их отношений? Демон внутри разрывал его. Он и Тварь знали только один выход из ситуации – убить всех тех, кто пытался забрать или увести его Сокровище. — Ты не болен? — она нежно и едва заметно прикоснулась к его лбу. — Побледнел немного, — ладонь со лба исчезла и опустилась ниже. Он выдохнул и смутился, словно поганый мальчишка. Её ладонь, нежная, исполосанная шрамами от мелких порезов и силы причуды, крепко сжимала его, грубую и большую. Правила начали меняться из-за неё. Такая светлая, добрая, любившая позлиться и повздорить, меняла всё. Ревность теперь не душила его изнутри так, как до этого. Манами любила его также сильно, как и он её. Он опустился к ней, по-детски целуя в нос, что в ту же секунду смутило её. — Я никогда не заболею, — сказал он тихо, наблюдая за бегающими глазами возлюбленной. — Спасибо тебе. 24-ое января 2071 года, день, что изменил его будущую жену. Она уже была на фронте, пока его держали в Японии, обсуждая некий план. Ему это неинтересно и противно. Они тратили время зря, испытывали демоническое терпение в тот момент, когда его душа и тело нуждались в ней. Злоба захватывала его с каждым словом этих ублюдков. Он не выдержал. Никто бы не выдержал такой бесполезной дискуссии, однако не у кого нет такой власти, как у него. Страх. Его боятся и ненавидят. Рука поднялась на одного из генералов. — Вы слушаете? Один из генералов в мгновение око лишился жизни. Никогда прежде он не ощущал такой радости и счастья от смерти человека, как сейчас. Он навёл руку на другого, вытягивая указательный палец. — Не слушал, чёртовы ублюдки. Взрыв и выстрел фалангой пальца. Он убил их без сожалений, лишь скорое сближение с Манами радовала его. За убийство японского командования даже выговора не вынесли. Они боялись. Ничто в мире неспособно уничтожить его. Даже Little Boy не удалось это сделать. — Где 321-ая бригада? — спросил он у лейтенанта, не ощущая ауры своей женщины. — 321-ая и 478-ая бригады были направлены на подмогу к НАТО, на север, — отрапортовал солдат, шагая за полковником. — Уже сутки никаких вестей. На рации лишь помехи. Новость в то же мгновение вывела его из себя. Руки дрожали, зубы скрипели, вены на лице страшно вздулись. Он любил Манами, готов был уничтожить любого, кто попытался бы украсть или обидеть её. А сейчас... Появилось желание спалить весь Иран и убить каждого её жителя с особой, только ему свойственной жестокостью. Он понимал, что, скорее всего, Манами вместе с его и НАТОвскими бригадами уничтожены. Почему я должен жалеть их? Я убью всех до единого. 25-ого января 2071 года его дивизия, в которой приблизительно восемнадцать тысяч солдат, пошла на Тегеран, попутно уничтожая иранских военных, деревни и города. Преданные солдаты следовали за его безумной идеей, послушно убивая всех: детей, женщин и стариков. Он злился с каждым шагом к иранской столице, а Тварь лишь набирала силу. И вот, цель достигнута 26-ого января. Именно тогда Оно вырвалось на свободу. — Полковник! Вот уже больше тридцати пяти лет он не ощущал голода, что с каждым мгновением набирал мощь. Прибежали медики, принесли носилки и аптечки. Зря... — Голод... Семь человек не смогли уследить за быстрыми движениями Твари. Оно мгновенно лишила лейтенанта челюсти, что тот даже и не заметил. Они услышали хруст и хрипы солдата, который в панике пытался остановить кровь. — Любовь... Неимоверно сильная и яростная аура пригвоздила всю дивизию к земле. Ещё недавно все шутили, смеялись, пытаясь забыть ужасы войны, а сейчас они стали скотом на убой. Мерзкие зубастые языки расползались по их лагерю, пожирая всех, кто им попадался. А что солдаты? Ничего. Они лишь плакали и мочились под себя, ощущая скорую смерть. Оно только и радо этому. Кости ломались и трещали от их укусов, глаза выпадали из орбит от огромной силы сжатия. Ветеран – человек, прошедший множество битв и ставший героем. Ради чего все ветераны гражданских войн умирали здесь? Сейчас они напоминали скот, что смиренно ожидал своей смерти. Жаль, что восемнадцать тысяч человек даже такую простую задачу не смог выполнить... Твари мало. Лишь Тегеран привлекал пустые алые глаза, что горели от голода и жажды мести. — Уничтожить... За любовь... 27-ого января 2071 года всё кончилось. Весь мир обнаружил, что противовоздушные пушки уничтожены и исчесли с радаров. Разведка сообщала о поредевших силах врага, которые могли лишь убегать. В тот же день, в 5:41 утра, страны вынесли приговор – сжечь земли Ирана дотла. Мир натерпелся крови. Потери России около десяти миллионов, Китая пятнадцати, США девяти и то только зарегистрированные случаи. В этот же самый день, ровно в 7:00, Мир решил пролить её в последний раз. Тысячи самолётов из сотни разных стран летели к Ирану, желая уничтожить его вместе с мирными жителями. Выполните свой долг. Сожгите землю, на которой пало так много людей. Сожгите всех её обитателей, что творили зло с нашими героями. Забудьте о совести и человечности! Сожгите всё дотла! Его мало интересовала победа и то, что около сотен тысяч человек были им съедены. Не интересовала победа и около семидесяти миллионов погибших иранцев. Ему плевать. Он стремился в Токио. Надежда теплилась в его сердце, когда ему сообщили: «Из 321-ой бригады есть выжившие. Манами Такугава одна из них». Не зря он спалил Тегеран дотла. Она точно обрадуется, что Третья и самая кровопролитная война человечества закончилась.***
— Люблю тебя, Манами, — говорил Хадаки, лёжа у неё на коленях. — Тебя фильм так тронул? — спросила она с улыбкой, перебирая его длинные седые волосы. — От обычной комедии в чувства бросает! Хадаки лишь улыбнулся, нежно и искренне. Смотрел в её глаза, наблюдая там точно такую же любовь и нежность, какая была и в его глазах. Он рад и счастлив, что всё так. Рядом с ней хочется жить и умирать, чем его тело стремительно и занималось. Оно старело, принимало те раны, что наносила лишь она. Те самые удары ножом, когда он перевязывал дочери руки после первого использования магии крови. Он не залечил их. Они до сих пор с ним, о чём Манами жалела, а вот Хадаки... Он рад, что те шрамы с ним. — Да нет, — Хадаки дотронулся до её лица, нежно поглаживая её щёку. — Я всегда любил тебя и буду любить. Манами взяла его за руку, прижимая их сцепленные ладони к своей щеке. С Хадаки всегда спокойно. Он никогда не обидит, никогда не ударит и не накричит. Дурак в самом удачном его проявлений, который каким-то чудом стал Полковником. Влюбилась в него и почти не жалеет, что всё сложилось именно так. Свадьба, переезд в этот дом, беременность, первые шаги дочери и его восторженные крики, когда он делал фотографии Кумика. Манами почти любила эту жизнь. Только одно единственное воспоминание омрачало всё. Уже около пятидесяти лет прошло, а руки всё ещё дрожали, прямо как сейчас. Из её глаз прыснули слёзы. Хадаки заметил это мгновенно. — Всё будет хорошо... Он приблизился к её губам, нежно и трепетно целуя. Манами ответила на поцелуй с такой же любовью и трепетом. Демон молчал.