***
Ирука был ярко-красным; с полотенца, обернутого вокруг его тела, капала вода на пол ванной. Какаши, наверное, стучал, а когда он не ответил, то, вероятно, попробовал открыть дверь и, обнаружив, что она заперта, запаниковал. Глубоко вздохнув, Ирука не нашел в себе сил рассердиться на Какаши, он просто беспокоился за него, но другая часть его сокрушалась — он не доверяет ему, не верит, что он не причинит себе вреда. Ирука правда не пытался сделать это с тех пор, как ему вынесли приговор, но риск повторения был велик, даже он знал это. Вытершись, он переоделся в свободную удобную одежду и вышел из комнаты. Майонака завиляла хвостом, как только увидела его. Улыбнувшись собаке, он направился в свою спальню, разложил аптечку и понял, что ему нужно перевязать порез на ноге, а также наложить повязку на все еще заживающую руку. Ничего не получалось, он не мог сделать это одной рукой, ему удалось разобраться со своей ногой, но обмотать собственную руку было не под силу. Он вздохнул и, взяв с собой аптечку, прошел по коридору и встал у входа в гостиную. Какаши сидел в кресле и смотрел на балконную дверь. Ирука прочистил горло, и Какаши резко повернул голову. — Мне нужна твоя помощь. Какаши коротко кивнул, когда Ирука протянул аптечку, улыбнулся и предложил чуунину присесть. Ирука подошел к дивану и сел так, чтобы Какаши мог встать перед ним на колени. Какаши взял аптечку и достал из нее рулон бинта, осмотрев руку мужчины, он с удовлетворением отметил, что она уже неплохо зажила сама по себе. Он начал с плеча и стал аккуратно, но крепко обматывать бинт вокруг руки. Дойдя до запястья, он продел конец бинта в одну из петель и завязал узел, фиксируя. Подняв глаз вверх, он увидел, что тот улыбается ему. — Спасибо. Какаши качнул головой и встал, намереваясь вернуться в кресло, но его удержала рука, обхватившая его запястье. Оглянувшись на чуунина, он увидел, что Ирука прикусил губу. Он видел, как тот делал это множество раз. — Ано, извини за ванную, я не хотел засыпать. Какаши улыбнулся, прежде чем ответить. — Извини, что ворвался, когда ты не ответил… — Ты думал, что я покончил с собой. — Я не был уверен, что ты не пострадал, ты мог потерять сознание после тренировки или вроде того. Он прекрасно понимал, что Какаши думал, будто он пытался покончить с собой, но было очень мило с его стороны соврать о тренировках и пожалеть его чувства. Ирука отпустил руку Какаши, встал и подошел к своему креслу. Расслабившись, он погрузился в мысли о прошедшей тренировке. Это была адская подготовка. — Эй, Какаши? — Да? — Каким был твой экзамен на джоунина? Улыбнувшись, Какаши вспомнил, как еще ребенком пытался получить всемогущее звание джоунина. Он действительно был совсем ребенком, но с легкостью сдал экзамен. — С тех пор прошло много времени, долгого и утомительного. Каждый человек проходит испытание по-своему, они тестируют тебя с твоих сильных и слабых сторон, чтобы посмотреть, как ты адаптируешься и преодолеваешь трудности. Поэтому невозможно предугадать, каким будет твой экзамен. — Ирука вздохнул — что ж, нужно будет много тренироваться. Какаши продолжил: — Испытание длится три дня, скорее всего в Лесу Смерти, тебе придется выдержать не только испытания, но и обитателей леса. Ты должен будешь сам добывать себе пищу, лечить свои раны и своевременно выполнять задания, которые они поручат тебе. Ирука кивнул, это позволило ему лучше понять, чего ожидать. Он не питал иллюзий по поводу того, что Совет не постарается превратить его испытание в невыполнимую задачу — последнее, чего они хотели, это чтобы он прошел. Оставалось только надеяться, что он не окажется из-за этого в морге. — Спасибо. — Без проблем. Если не считать моего вторжения, тебе понравились твои водные процедуры? Ирука покраснел, но кивнул головой. Какаши рассмеялся и извинился. — Не могу поверить, что заснул в ванной, — пробормотал Ирука, Какаши лишь пожал плечами, прежде чем сказать. — Твое тело устало, тебе было тепло и безопасно, по мне — все логично. Уголки губ Ируки дрогнули, и он спросил, что Какаши собирается делать следующие два дня, пока он будет на работе. — Ано, возможно, понадоедаю Хокаге и она поручит мне однодневную миссию. — Ирука хмыкнул и посоветовал Какаши просто подойти к столу миссии за заданием. — Ма-а, где же тут веселье? Немного посмеявшись над явной потребностью мужчины создавать проблемы, Ирука снова погрузился в свои мысли. Ему удалось ненадолго потеряться в себе, прежде чем Какаши сказал. — Куренай была потрясена показанным тебе. Ирука грустно посмотрел на него. — Да, я знаю, она не хотела меня обидеть, но, как и у большинства шиноби, у меня плохие воспоминания. — Да, у всех нас они есть. Какаши не смог заставить себя возразить, что подобные воспоминания не должны были включать его сенсея и что он должен был быть в безопасности с этим человеком, в безопасности в Конохе. Не успел он погрязнуть в мрачных рассуждениях, как Ирука встал и сообщил, что собирается пойти приготовить ужин. Какаши уточнил, не нужна ли ему помощь и получил отрицательный ответ, приправленный уверенностью в своей самостоятельности. Дождавшись, пока Ирука окажется на кухне, он не удержался и окликнул чуунина. — Не перекипяти воду. — Заткнись. Какаши ухмыльнулся, достал свою потрепанную книгу и начал читать. Вскоре ему принесли тарелку, и они поели в уютной тишине. Ирука бодрствовал еще час, а потом отправился спать — рано утром ему предстояла работа.***
Глаз Ируки дернулся, он был готов поклясться — вражеские ниндзя посылают им ложные отчеты, просто чтобы позлить его. Пока что ему удалось расшифровать три свитка, содержащих в себе только тарабарщину о фруктах и овощах. Вероятно, это какой-то код, иначе его не было бы на стольких свитках, но это начинало раздражать чуунина. Если немного поднапрячься, то у него получится разобраться в этом. А тут еще Ибики подгонял его, пытаясь выяснить, когда будет второе нападение. Он был так напряжен, что даже накричал на дознавателя, что, якобы ему, возможно, следует лучше выполнять свою работу и выяснить у пленников, когда это должно произойти. Он вздрогнул, вспомнив, что ответил ему этот человек. — Следите за собой, Ирука, я могу в одно мгновение сделать ваши самые темные кошмары реальностью. Вы будете умолять Орочимару прийти за вами. Ирука покрылся мурашками, потряс головой и вернулся к работе. Вспоминать о том, что уже произошло, было бесполезно. Ему просто нужно сделать все, что в его силах, и надеяться, что он найдет информацию вовремя.***
Какаши было скучно: после того, как его выгнали из башни Хокаге и комнаты миссии, ему некуда было идти. Конечно, он всегда мог навестить Ибики, чтобы позлить его, или проведать Ируку, но он решил, что не стоит обострять и так натянутые отношения между ними тремя. Поэтому он навел порядок в квартире, опустошил холодильник от старой еды и отправился за новой. Посмотрев на часы, он улыбнулся: Ирука должен прийти с работы через полчаса, и тогда у него снова будет компания. Странно, но ему стало нравиться общество этого человека. Он привык жить один — если не считать редких визитов товарищей по команде или бегающих вокруг Паккуна или других нинкенов. Это была приятная перемена. Послышался звук отпираемого дверного замка, и в комнату вбежала взволнованная Майонака, подпрыгивающая от радости. Какаши погладил ее по голове и окликнул чуунина, который, предположительно, снимал свои сандалии. — Что на нее нашло? Ирука выглядел усталым, но на лице его была улыбка. — Я могу честно сказать, что не имею ни малейшего понятия, но завтра она будет твоим компаньоном. Ибики поручил мне присутствовать при допросе и не хочет, чтобы она была рядом. — Ты будешь участвовать в допросе? — Ему это не понравилось, ни капельки. — Нет, не совсем, они уже вроде как все выпытали, парни заявили, что дадут им все, что они захотят, я просто буду присутствовать, чтобы записать все это дерьмо и сопоставить с другой информацией, которая у нас есть. — А, ладно. — Посмотрев вниз на гончую, которая теперь сидела у его ног, он спросил. — И что бы ты хотел сделать завтра? Мы не можем пойти к Хокаге, потому что она уже пригрозила, что выпорет меня тремя разными способами, представляешь? В отделе миссий сказали, что не дадут мне ни одной миссии, поскольку я не сдал документы с предыдущей, а Ирука оставляет нас одних, пока он на работе. Ирука не мог не рассмеяться в ответ на слова джоунина. Надо же, Какаши умудрился вляпаться в такие неприятности всего за один день. — Я бы сказал, что ты можешь пойти поработать со мной, но мы знаем, как Ибики относится к питомцам. Ирука игриво улыбнулся джоунину, который в ответ высунул язык прямо сквозь маску. Сообразив, что он сделал, Ирука разразился хохотом и сказал, что в маске это не так эффективно. Какаши надулся, но согласился. Ночь пролетела незаметно для обоих, превратившись в привычный для них процесс приготовления ужина и разговоров за чтением. Ирука лег спать раньше Какаши, как всегда, и Какаши проведал его, прежде чем отправиться в свою комнату, как он делал каждую ночь без ведома чуунина.***
Ирука вспотел, в комнате для допросов прибавили жару, чтобы вражеский ниндзя чувствовал себя как можно более некомфортно во время последнего расспроса, что означало, что Ирука тоже оказался в пышущей жаром комнате. Ибики это, похоже, даже не задело, отчего чуунину стало интересно, есть ли у него какое-нибудь секретное дзюцу против потливости. Улыбаясь про себя, он продолжал записывать все, что говорил ниндзя. Когда он впервые вошел в комнату — не поверил своим глазам, в каком состоянии был этот человек. Он едва выглядел человеком, и Ирука с содроганием подумал, что такая судьба могла бы постигнуть его. По окончании опроса Ирука передал всю информацию Ибики, который в кои-то веки был в хорошем настроении и сказал Ируке, что тот может уйти пораньше, поскольку сегодня он ему больше не нужен. Улыбающийся Ирука проворно зашагал по дороге к квартире. И тут его неожиданно осенила идея. Он знал, что это, вероятно, не самая лучшая идея, но теперь, когда его жизнь возвращалась в нормальное русло, он задумался о том, сможет ли он вести прежнюю жизнь, как раньше, или Хокаге закроет ему туда доступ. Вздохнув, он решил попробовать, по крайней мере, после сегодняшнего дня он сможет узнать, тем или иным способом. При входе в здание он, как обычно, зарегистрировался, шиноби его уже знал, так что его быстро пропустили, как только все его оружие было изъято. Он сел за стол и стал ждать, пока его приведут. Не прошло и нескольких минут, как напротив него сел человек, которого он ждал. — Как поживаешь? — Я думал, тебя казнили за измену. Ирука лишь натянуто улыбнулся мужчине. — Меня допросили, но сочли, что я не представляю прямой угрозы для деревни, потому что я не имею никакого отношения к Волне. — Очень жаль. Ирука вздохнул, так проходил каждый визит. — Они сказали, что ты говорил с ним о нас. — Так и есть… — Я был удивлен, что ты так охотно пошел на сотрудничество. Мужчина пожал плечами, прежде чем ответить: — Как будто я собирался позволить Ибики пытать меня за что-то настолько глупое, как информация о том, что я трахал тебя. Ирука слегка поморщился, он не мог не почувствовать укор от слов, выплюнутых в его адрес. — Да, но в конце концов это не имело значения. — Думаю, нет. — Охранники сказали, что ты ввязался в драку. Мужчина опять пожал плечами, прежде чем горячо выпалить: — А еще они говорят, что ты трахаешься с Хатаке. Ирука не мог в это поверить, неужели люди действительно говорят это за их спинами? — Эм-м нет, мы просто друзья. — Как были и мы, помнишь? — Почему ты ввязался в драку? — Почему тебя это волнует? — Ты знаешь, почему меня это волнует. — Потому что ты тупой — неужели ты думаешь, что мне есть дело до того, что с тобой происходит? Ирука вздрогнул, он должен был догадаться, что сегодняшний день ничем не будет отличаться от всех остальных, но сегодня он казался более раздраженным, чем раньше. — Почему ты так расстроен? Это из-за того, что я не навещал тебя последние пару недель? — Мужчина отвернул лицо, и Ирука улыбнулся. — Я был на допросе, и мне не позволяли выходить, извини, что пропустил нашу регулярную встречу. — Они должны были просто убить тебя, когда Волна напала. Ты принадлежишь им. Глаза Ируки расширились при этих словах. — Ты не это имеешь в виду, ты просто расстроен, что… — Твое место с ними, ты должен был умереть, когда я пытался забрать свиток у тебя и этого проклятого сопляка. Ирука резко встал, отвернувшись, не желая показывать обиду на своем лице из-за выпада Мизуки. — Мне жаль, что ты так себя чувствуешь. Он дал охраннику знать, что готов уйти, и его сопроводили на выход, где он собрал свое оружие и направился обратно в квартиру. Ему было трудно сосредоточиться на том, куда он идет, и по дороге он несколько раз сталкивался с людьми, после чего извинялся перед ними и продолжал свой путь. Он пытался разогнать нарастающий туман вокруг головы, но тот никак не рассеивался. Поднимаясь по лестнице в квартиру, Ирука слегка покачнулся и схватился за перила. Прислонившись спиной к входной двери, он дважды пытался отпереть ее, прежде чем наконец смог повернуть засов. Поворачивая ручку, Ирука не удержался и упал на пол в дверном проеме. Он потерял сознание еще до того, как его тело коснулось пола.***
У Какаши был довольно спокойный день с Майонакой: он взял ее на тренировку и заставил выучить пару команд, с помощью которых надеялся произвести впечатление на Ируку. Он знал, что чуунин будет в восторге, что его нинкен научилась делать несколько трюков, даже если они не были связаны с боевыми действиями. После обеда они вернулись в квартиру и довольно долго отдыхали, просто наслаждаясь обществом друг друга, пока Какаши читал. Было уже немного за три, когда он услышал странный стук во входную дверь. Он повернулся и прислушался, но ничего больше не произошло. Какаши откинулся в кресле и снова обернулся, когда послышался странный скребущий звук, доносящийся от входной двери, и повторившийся дважды подряд. Встав, он начал пробираться к двери — Майонака следовала за ним — как вдруг услышал, что замок отпирается. Он приподнял брови, недоумевая, что Ирука делает дома так рано. Бросив взгляд на часы, он подтвердил свои догадки — тот должен был работать еще как минимум три часа. Прежде чем Какаши успел спросить Ируку, что тот здесь делает, он увидел, как тело Ируки вывалилось через открытую дверь и рухнуло на пол. — Ирука! Какаши подскочил к чуунину и попытался выяснить, что с ним не так: крови у него не было, насколько он мог судить; положив руки на шею, он нащупал пульс, но ничего особо тревожного не обнаружил. Ирука дышал, хотя и немного учащенно, но дышал. Не было никаких причин для потери сознания. Он выглянул за дверь, надеясь найти источник, но снаружи никого не было. Осторожно подняв обмякшего мужчину, он отнес его на диван и побежал обратно закрыть входную дверь и вернуть засов на место. Затем вернулся к чуунину, отодвигая Майонаку с дороги. Опустившись на колени рядом с Ирукой, он попытался разбудить его, но тот не реагировал. Какаши потянулся расстегнуть его жилет, пытаясь определить, нет ли там скрытых повреждений, но, сняв, ничего не обнаружил. Тряхнув головой, он поднял свой хитай-ате, открывая шаринган — никаких следов гендзюцу. Быстрым движением вернув хитай-ате на место, он нахмурился. С ним что-то случилось. Какаши встал и подошел к своему телефону, решая позвонить Ибики, чтобы узнать, что случилось с Ирукой, пока он был на работе. Он не мог оставить чуунина и получить информацию лично, поэтому он был вынужден воспользоваться альтернативной. Прошло около пяти минут, прежде чем его переключили на нужного человека, который смог бы найти Ибики, и еще пять минут, пока этот человек не зарычал в трубку. — Кто это! — Это Какаши, что случилось с Ирукой? — Какаши? Что значит, что с ним случилось? Я отпустил его домой пораньше, два часа назад. Озадаченный, Какаши рассказал, что тот просто ввалился в дверь в бессознательном состоянии и никак не может прийти в себя. — Это невозможно, он был в полном порядке, когда я его отпустил, должно быть, он остановился где-то по дороге. Какаши поблагодарил мужчину и сообщил, что будет держать его в курсе состояния Ируки на случай, если он не сможет прийти завтра. Ибики уже собирался повесить трубку, но вдруг сказал: — Давай я сейчас сделаю один звонок, у меня есть кое-какие догадки. Какаши задумался, но решил подождать, когда Ибики ему перезвонит. Спустя пять минут зазвонил телефон, и он сразу же схватил трубку, с первого же сигнала. — Ибики? — Похоже, Ирука сегодня навестил Мизуки. Какаши оглянулся на чуунина: зачем он туда ходил? — Зачем ему понадобилось навещать этот кусок дерьма? — Предполагаю, сегодняшний допрос заставил его вспомнить об этом человеке, и он захотел навестить его. Охранники не знают, о чем они говорили, но Ирука довольно неожиданно и поспешно ушел. Какаши попрощался с Ибики, тот в свою очередь попросил его держать его в курсе событий и повесил трубку. Отложив телефон, он повернулся к лежащему на диване чуунину. — Во что ты ввязался? Устроившись в кресле, он принялся ждать.***
Ирука помнил, как Мизуки впервые поцеловал его, едва ли это было профессионально — они были просто возбужденными подростками, не знающими, что они делают, но это было захватывающе, нечто почти опасное. Поцелуй был небрежным, но он все равно зацепил его. Он также помнил первый раз, когда они занимались сексом, это было нежно и с любовью, оба говорили о своей преданности и о том, что они никогда не оставят друг друга. Он помнил, как Мизуки впервые изнасиловал его, он был в слишком сильном шоке, чтобы что-то сделать, он даже не помнил, сопротивлялся ли он вообще. Но он помнил слезы, крики, боль и выражение удовольствия на лице его любовника. Он брал все и ничего не давал взамен, кроме агонии. Он помнил, как в первый раз солгал о своих травмах Третьему, как тот просто посоветовал быть осторожнее. Он так и не рассказал ему, что накануне вечером его изнасиловали, а следы от веревок на его теле остались от его любовника, а не от вражеского ниндзя. Он все еще чувствовал боль от сюрикена, вонзившегося в спину, от раздирающего мускулы лезвия, от смеха Мизуки. Боль от осознания того, что его возлюбленный пытался убить не только его, но и ребенка. Он вспоминал тот день, когда впервые посетил Мизуки в его новом доме. Тот плюнул в него и отказался что-либо говорить. Он помнил, что это было гораздо больнее, чем все еще заживающая рана на его спине. Он все еще мог видеть ненависть в глазах Мизуки каждый раз, когда тот смотрел на него, злость в его голосе, когда он говорил ему просто умереть. Он вспомнил, как Мизуки впервые сказал ему правду. — Ты был для меня никем, просто игрушка для моих развлечений, ты даже этого не умеешь делать правильно. Неудивительно, что все тебя бросают. Он все еще чувствовал боль от поцелуя гадюки, когда он пытался умереть; боль тянулась по его руке, когда яд распространялся, его тело выгибалось, словно в вечном удовольствии, лишь продолжая беспорядочно дергаться, когда его мышцы напрягались, а глаза закатывались внутрь черепа. Он скучал по ней, по этой тьме, окружавшей его. В этой мирной дремоте не было ни боли, ни злых слов, ни угроз, ни добра, ни зла — только существование в самой ее сути. Он хотел бы остаться здесь навсегда.