***
— Когда я давал своё согласие на то, чтобы она училась там, я не имел в виду, что мою дочь могут втягивать в криминальные дела, драки и полицейские разборки. — протестовал Мартин Лаудер, смотря на свою жену, которая, как ему казалось, была главной зачинщицей этого. — Кто знал, что моя подруга, с которой я общалась два года, откажется преступницей? — вяло подала голос Джуди, вмешавшись в разговор родителей. Она сидела на диване никакая: бледно-синяя, уставшая и побитая. — Тебе бы следовало помолчать. — сдержанно ответил ей отец, кинув на дочь короткий взгляд. — С тобой у нас будет отдельный и очень серьёзный разговор. А то в ней в семнадцать лет геройство проснулось. У Джуди лишь дрогнуло веко, но внешне она осталась невозмутимой. Видеть отца в гневе не хотелось. Ирма Лаудер сидела на диване, прижав ко лбу ладонь. Рядом стоял стакан успокоительного и коричневая склянка с влажной этикеткой, пропитанной этим самым успокоительным. — Проснулось, так проснулось, что поделать? — зевнул сидящий рядом брат, которого клонило в сон. Кайл был на год с небольшим старше Джуди, но иногда выдавал какие-то несуразные вещи. Кого из детей родители любили и хвалили больше — вопрос спорный. Кайл не радовал их оценками, Джуди — своими последними поступками. Каждый из них был «хорош», хотя на этот раз сестра обошла брата. — Кайл, тебе бы тоже не помешало помолчать. — Смысл? — фамильярно ответил он отцу. — Ты зря прессуешь Джуд. Она просто защищалась от чокнутой дочки преступника. Что ей ещё надо было делать? Повисло молчание. Кайл продолжил: — Да, что-то там сгорело, что-то было разрушено, но посмотри на это с другой стороны, пап. Джуд теперь по телеку покажут и героем сделают. Народ любит героев. — Не покажут. — поправила его Джуди. — Я под программой защиты свидетелей. Отец вздохнул и сел в кресло напротив. Джуди воротило от этого разговора. Она не хотела его продолжать. — Ну тогда ты просто герой, имя которого останется в секрете. Таких у нас ещё больше. — усмехнулся Кайл, вытянув вперёд затëкшие от долгого сидения ноги. — Герои в семье нам не нужны. Это одно сплошное горе. — отрезал отец. Он посмотрел на детей и Ирму, которая уже несколько часов была на успокоительных. — Идите. — Мартин Лаудер жестом махнул в сторону коридора. — Мы поговорим с вами позже. Кайл слез с кресла и лениво поплëлся в указанном направлении. Эти разговоры утомляли. Джуди потянулась за ним. Она знала, что сейчас время для любимых родительских разговоров, которые дети ни каким образом слышать не должны. «Must have» всех родителей, так сказать. Это в глубине души так бесило Джуди, будто их с братом считали умолишëнными. — Ты это. Не думай об этом. — Кайл задержался около своей комнаты, положив ладонь на дверную ручку. Не умел он успокаивать. Не дано ему было это. — Сон после освобождения от эмоций и тяжёлых событий — лучшее лекарство. Джуди кивнула и медленно подняла на него глаза. — Спасибо. Кайл отсалютовал ей и хотел было уйти, но Джуди ещё кое-что добавила. — Ты обычно за меня не заступаешься. Кайл нахмурил брови и убрал руку от ручки. — Да, блин, ты сидишь ни живая ни мëртвая, тебя будто наизнанку вывернули, а этот орёт. — брат кивнул вниз, в сторону лестницы, где родители, как и дети, вели разговоры о которых противоположные стороны знать не должны. — Я понимаю, что ты реально пострадала и чуть не погибла, но что я скажу? Да, пап, добивай эту дурочку в пижаме Мстителей? Джуди сжала зубы. Отзывалось. По больному бил. Потому что это правда. — Правду не всегда надо говорить. Если человеку очень плохо, то от неё можно воздержаться или на какое-то время отложить. — вздохнул Кайл и посмотрел на заклееный тканевым пластырем глаз сестры. — Я могу потом сказать тебе, что ты идиотка, когда оправишься, но не сейчас. Всему своё время. Джуди промолчала. Кайл счёл это концом разговора и зашёл к себе. — Спасибо. Дверь в комнату брата почти закрылась, но на мгновение замерла и открылась снова. Он выглянул из дверного проëма. — Спасибо, что понимаешь это. — уточнила Джуди. Кайл усмехнулся. — Иди спи. На автопилоте уже. Джуди закивала и ушла к себе. Спать сегодня она будет беспокойно, если будет вообще. Она каждой клеточкой своего тела чувствовала это. Это очень мерзкое ощущение.***
Джуди чëрный был не к лицу. Хотя говорили, что он стройнит и все дела. Вот только стройнить нечего, да и в целом на похоронах у этого цвета другая функция. Тело Пейдж выдали её отцу. Лаудер понятия не имела, что теперь будет с Кипом Флетчером, да и сил, честно говоря, знать не было. Сержант Хоу сказал, что так лучше. Джуди предпочла положиться на него, потому что совесть сводила её с ума. Они пришли ближе к концу похорон. Джуди долго стояла в стороне вместе с Эндрю Хоу, который вызвался её проводить. Мало ли что. Люди на похоронах разные бывают. Лаудер сжимала в руках несколько веточек розовой гвоздики и не знала, как подступить к плите не только из-за того, что там сидел отец Пейдж, но и из-за внутренних противоречий и переживаний. — Винишь себя? — Что? — Джуди подняла глаза на сержанта Хоу. — Обычно в таких ситуациях люди испытывают что-то вроде вины. — задумчиво произнёс он, держа руки скрещëнными за спиной. Джуди посмотрела на розовые гвоздики в скрипящий прозрачной обëртке, не зная, что ответить. Совесть боролась с чувствами и здравым смыслом. На душе было отвратительно. Лаудер не знала, что чувствует. — Почему же? — Потому что ты выжила, а она погибла. — пояснил Эндрю Хоу. — Ты ведь думала над тем, почему она, а не ты? Джуди догадывалась, откуда он так точно знает, куда надо бить, но предпочитала не думать об этом. Ей и так плохо спится. — Думала. Хотелось бы задать этот вопрос вам. Если он не бестактный. Эндрю Хоу повернул голову в её сторону, помолчал какое-то время, а потом произнëс: — Возможно, и бестактный. Но во мне это не отзывается. Точнее, перестало отзываться. Сержант смотрел на неё полубодрыми и задумчивыми глазами. — Со временем ко мне пришло жуткое осознание: я понял, что надо делать выбор. Каким бы отвратительным он не был. — Эндрю Хоу посмотрел на выстроенные в ряд, подобно солдатам, могильные плиты. — И я делал и продолжаю его делать. Обëртка цветов Джуди скрипнула. Она чувствовала неприятное напряжение в груди и висках. Сержант помолчал и произнёс: — Это дико слышать, знаю. Но ещё страшнее быть участником этого. — Эндрю Хоу говорит это механически, словно по какой-то ранее установленной программе. Ему хочется, чтобы это звучало бесчувственно. — Я не успел спасти не так много человек, но каждую из смертей я помню достаточно хорошо до сих пор. И одну из них, наверное, никогда не смогу стереть из памяти, как бы мне этого не хотелось. — И кто это был? — это вырвалось первее, чем Джуди успела подумать. — Мальчик. Год и десять. Сгорел заживо. — ни одна мышца на его лице не дрогнула. Сержант полиции долго занимался самодисциплиной. Джуди посмотрела на Эндрю Хоу так будто бы он только что признался ей в преступлении. Его лицо оставалось невозмутимым, но его глаза были полны боли и вины. Как точно этот человеческий орган отображает состояние всего организма и потаённые чувства собственного хозяина. Его так просто не «надрессировать», не сделать подвластным человеческому сознанию. — Это была первая смерть, которую я не смог предотвратить. Не успел. Не хватило нескольких минут. — Эндрю Хоу поднял глаза и выдержал паузу. — Стоять в горящем доме, слышать детский плач, не иметь возможности прорваться сквозь огонь и стоять в оцепенении от ужаса и осознания — я не пожелаю никому. Дети не должны умирать раньше своих родителей. Джуди смотрела на него иначе. Педантичный, сухой и в какой-то мере чванливый сержант полиции показался ей каким-то... каким-то... человечным. Он будто бы разделял боль Джуди и теперь понимал её лучше, чем кто-либо. Эндрю Хоу посмотрел ей в глаза. Он понял, о чём она думала и о чём молчала. — Не стоит задерживаться на кладбище. Это не лучшее место для разговоров и душеизлияний. Джуди согласно кивнула и наконец-то решилась подойти к могильной плите Пейдж, положив гвоздики к остальным цветам. Она посмотрела на имя подруги на холодном камне и поняла, что её в принципе не за что винить. Джуди от Пейдж отличает лишь выбор. И если отбросить все её злодеяния, то Джуди впервые за долгое время, почувствовала, что нашла настоящего друга. Пускай это была и иллюзия. Благодаря ней Лаудер чувствовала себя счастливой на протяжении двух лет. — Приношу свои соболезнования. — Джуди старалась произнести это как можно чëтче и безэмоциональнее, пытаясь повторить фирменный выдержанный тон сержанта Хоу. Отец Пейдж был ни живой ни мёртвый и сидел в долгих и, судя по его виду, ужасных раздумьях. Джуди бы и не сказала никогда, что этот человек с печальными глазами, больше похожими на два глубоких и холодных океана, бывший член преступного синдиката. Кип Флетчер, к которому была приставлена полиция, лишь кивнул Джуди, не подняв на неё глаза. Он, вероятно, плохо помнит подругу Пейдж, потому что у неё таких, как Лаудер, было в каждом городе по десять новых. — Одноклассница? Джуди замялась, но ответила: — Да. Мужчина ничего более не сказал. Говорить было сложно, каждый звук с непосильной тяжестью срывался с его губ. Джуди прочитала в дневниках Пейдж очень много о её отце. От этого возникало ощущение, что Джуди узнала свою бывшую подругу по-настоящему только после её же смерти. Мать Пейдж (которая с её же слов была настоящей красавицей) погибла в перестрелке, когда они бежали из одного штата в другой. Пуля попала в лëгкое. Её отец остался один. Сама Пейдж была умелым и очень смышлёным ребëнком, который получил от матери её природную красоту, а от отца трезвый ум и хорошие аналитические способности. Ей лучше всего давались иностранные языки. Она мечтала в 11 лет стать стюардессой и носить красивую форму. Джуди мысленно согласилась с тем, что такая красотка, как Пейдж, действительно могла бы стать прекрасной стюардессой, но судьба её сложилась иначе. Смотреть на смерти детей всегда страшно. Дети не должны умирать раньше родителей. Дети не должны расплачиваться за их ошибки.***
Свои разработки Джуди оставила в отделении полиции и подписала кучу документов, чтобы к ней не было никаких вопросов. Она была уверена в том, что не наденет больше этот костюм никогда. Она еле-еле избавилась от запаха горелой плоти. Её до сих пор иногда воротило и подташнивало. Пусть лучше это останется у полиции, как улика у ещё одного закрытого дела. «Горизонт» не работал, пока проводились ремонтные работы. Оно и к лучшему. Джуди чувствовала, что учиться не сможет несколько следующих дней. Она в принципе не знала, что делать с той правдой, которую открыла ей Пейдж. Остаться или уйти? — Уборку решила навести? Джуди обернулась и заметила позади себя Гарри, которого, кстати, с того самого дня больше не встречала. Он слегка прихрамывал из-за перевязки под одеждой. Ему повезло меньше Джуди: одно ребро сломано, другое с трещиной. — Да. Генеральную. Тот кивнул. — Это хорошее дело. Джуди молча встала и придвинула к нему стул, помогая сесть, чтобы он не стоял. Она не хотела думать над тем, как болит его тело. Ей в мыслях и своей боли хватает. — Лучше сядь. Тебе не стоит напрягаться. Гарри с ней спорить не стал и сел в мягкое кресло так, чтобы ничего по возможности не болело. Между ними повисло молчание. Джуди складывала в коробки свои вещи. Подозрительно много вещей. Это не осталось без внимания Озборна. — Зачем ты убираешь всë с полок? — Я тут больше не учусь. Гарри нахмурил брови, удивлëнно смотря на неё. — Тебя отчислили? — Я не должна была тут быть. Джуди достала из-под стола ещё одну коробку и придвинула к выходу. — Так, Джуд, с самого начала. Я не понимаю. — Озборн выставил ладони вперёд, смотря той в глаза. Джуди остановилась. Она прижалась бëдрами к столу и потëрла пальцами переносицу. — Вместо меня должен был поступить другой человек. Но Пейдж проникла в систему «Горизонта» и изменила мои баллы, чтобы прошла я и создала для неё оружие. Гарри эти слова удивили ещё больше, хотя такой реакции после всего произошедшего не должно было последовать. Он вспомнил тот самый день, когда ему поручили подписывать бейджики и выдавать их ребятам, пришедшим на экзамены. Озборн тогда от души посмеялся над этой девчонкой, по буквам продиктовавшей ему своё простое имя. Он ещё тогда подумал, что такая, как она, точно пройдёт. Уж больно она чуткая. И не прогадал. Прошла. Но вот правда, открывшаяся ему сейчас, была как очередной удар под дых. Только вместо рёбер треснуло что-то другое. — Согласен, это некрасиво и в какой-то мере подло, но ты уже здесь. Как бы прескверно это не звучало. — не унимался Гарри. Не то, чтобы его волновала судьба другого человека, но они уже как-то привязались друг к другу. Экстремальные ситуации сближают. — И ты справляешься с программой. Поступить — мало. Получить нужное количество баллов — мало. Куда важнее остаться на плаву, сдать зачëты по всем дисциплинам и защитить свои проекты. Джуди посмотрела ему в глаза. Именно сейчас он бесил её своей дотошностью. Его слова дали трещину в решении покинуть это место, полученное обманным путём. — В самом начале ты сказал, что мы конкуренты. — напомнила ему Джуди, нахмурив брови. — Зачем ты уговариваешь меня остаться? — А я думал, что мы стали друзьями. После всего, что было. Джуди почувствовала себя ещё более мерзко. Её будто вывернули наизнанку. — Друзьями? — Лаудер продолжала стоять с нахмуренными бровями. — Мне сейчас очень сложно воспринимать кого-либо как друга. По крайней мере, как настоящего. Не потому что вы какие-то не такие, а потому что мне сделали очень больно и я не могу отойти от этого. — И поэтому ты хочешь разрушить всё остальное окончательно? — Гарри скрестил руки. — Всё уже и так разрушено. — упрямо ответила Джуди. — Нет. — Гарри отрицательно качнул головой. — В жизни всё как и в физике, то есть относительно. Когда с одной стороны кажется, что всё разрушено, то с другой всё ещё продолжается. И даже если это был конец, как ты говоришь, то не кажется ли тебе, что этот конец, как и всякий другой, является началом чего-то нового? — Озборн посмотрел ей в глаза. Джуди нахмурилась и упёрла взгляд в свои белые кроссовки, будто о чём-то старательно думала. — Без конца не может быть начала, не так ли? — Кажется, так. — механически ответила Джуди, переведя взгляд на дальний угол комнаты. Гарри с секунду помолчал, осмотрев мини-лабораторию и произнëс: — Кто-то ещё знает про то, что твои баллы были изменены? — Нет. Озборн согласно кивнул. — Тогда выбор за тобой. — Гарри посмотрел на Джуди. — Я никому не скажу о твоём... секрете. — протянул он после небольшого молчания, подобрав нужное слово. — Каждый имеет право на второй шанс. Главное — не использовать его напрасно. — Озборн осторожно поднялся и подошёл к двери. Датчики движения среагировали, и ставни плавно разъехались. — Просто напомню, что деньги в случае отчисления не возвращаются. Гарри кинул на неё короткий взгляд и вышел. Джуди осталась сидеть в своей лаборатории в окружении коробок.***
На одном из лекционных курсов физкультуры Джуди услышала, что занятия спортом — это хорошая эмоциональная разрядка, которая снимает боль и стресс, избавляет от лишних эмоций и более или менее восстанавливает психоэмоциональный фон. Пока болит тело, нет времени думать о том, что болит душа. Кайл радушно разрешил ей ходить в спортзал, потому что им выделили абонемент для занятий по средам и субботам, но они не всегда сюда ходят из-за собственного плотного графика и поездок, и поэтому, чтобы он не пропадал, пусть пока позанимается сестра. Кайл посчитал это лучшим способом поддержки в данной ситуации. Джуди миллион раз хотела себя отговорить от этого, пока шла сюда с тяжëлой сумкой, но каждый раз, приближаясь всё ближе и ближе к залу, у неё оставалось всё меньше и меньше аргументов. Она радовалась, что время занятий было поздним и в зале оставалось всё меньше и меньше человек. Ей было очень некомфортно заниматься (или же делать свои неуклюжие попытки), когда на неё смотрят. Форма была Джуди порядком велика: и если про футболку она могла сказать, что это стиль такой, то штаны оставляли желать лучшего. Если уж она и будет перед кем-то краснеть, так только перед самой собой. Её же больше тут никто не видит. Делать что-то на руки смысла Джуди не видела. Они у неё ещё слабее, чем ноги. Поэтому она приняла решение побегать. Немного. В силу своих возможностей. Джуди попробовала два варианта: с музыкой и без. Первый ей понравился больше. Хотелось заглушить звуки реальности, шумящей дорожки и своего сумасшедшего дыхания, которое ранее понятия не имело о том, что значит хорошие тренировки, и здорово мешало ей. Лента под кроссовками вращалась не быстро, в среднем темпе, но Лаудер уже взмокла. Мысли были разные. И первый насущный вопрос, который ей предстояло решить, так это учëба в «Горизонте». Пусть будет проклят этот Озборн, который уговорил её остаться. Её жадная и выгодническая сторона, которую она почти всегда подавляла, не хотела уходить и в этот раз проиграла совести. Джуди было немного стыдно за это. Немного. Она утешала себя только словами Гарри о том, что она смогла «удержаться на плаву». Рубеж можно пройти несколькими способами, но вот то, что ждёт тебя за ним, сможет выдержать не каждый. Это было её единственной отрадой для души. Ну а если родители выгонят? Об этом она тоже думала. Но решила, что попробует их уговорить и объяснить им ещё раз всё на пальцах. Не должна она терять своё место из-за преступницы (которая ей его же и дала). И вот тут стало больно на несколько мгновений. В конце концов она просто сделает также, как сделал это Гарри: скажет, что деньги не вернут. А если её выгонит из школы директор? Тут уж она ни с кем не поспорит и ничего не докажет. Администрация не обязана рисковать жизнями учеников из-за неё. Хоть угроза уже и миновала. Наверное. Джуди вроде покончила со всем этим. Кровь пульсировала в ушах, а ноги стремглав неслись неизвестно куда. Вперёд, вперёд. От боли, от воспоминаний, от запаха плоти, от паники. Джуди чувствовала, что руки трясутся не от усталости, а от тревоги. Она чувствовала, что убежать не выходит и её медленно поглощает эта пучина. В какой-то момент Джуди показалось, что она не чувствует больше ничего и ей на всё уже всё равно. И именно тогда неизвестно откуда взялось чуть-чуть сил на эту борьбу. Самое страшное уже позади. Физическая борьба позади. Осталась та, что в голове. Джуди не была уверена, что сможет быстро справиться с ней, но что-то из будущего, возможно, её подсознание, говорило, что ей это по силам, скоро что-то произойдёт, скоро всё будет иначе.***
Гарри работал у себя. Да как сказать, работал? Пытался влиться в процесс, но что-то это слабо выходило. В голове было очень много мыслей. Он не обязан решать проблемы других, у него своих дел достаточно, но подсознание — это другое. Мысли, они сами формируются. Зачастую без участия или желания своего хозяина. Вот Гарри и попал в их плен, размышляя и размышляя над тем, что было и что прошло. Он сказал Джуди что думает. Решать уже ей. Конечно, он никогда не встанет на её место и не поймёт, что там у неё в голове творится, но он честно сказал своё мнение. Да, вышло не этично, да, в какой-то мере с нарушением закона, но и жизнь-то не всегда ко всем справедлива. Гарри по себе это знал. Если быть слишком честным, то долго ты не протянешь. Озборн надеялся, что она примет верное решение. По крайней мере «верное» относительно собственного положения во всём происходящем. Ему бы хотелось кое-чему у неё поучиться и про кое-что спросить. Это не било по его самооценке. Напротив — Гарри понимал, что на каждого сильного найдётся кто-то ещё сильнее. Он в отличие от Джуди преуспевает почти во всех дисциплинах. Джуди в отличие от него сделала то, о чëм он мечтал уже несколько лет: использовала свои изобретения и так или иначе спасла людей. Гарри понимал, что это звучит эгоистично, но если отбросить в сторону все сентиментальные и гуманные аспекты, то так и есть. И это глупо отрицать. Джуди — маленькая и пушистая. Таким, как она, живётся тяжело. Такими и быть сложнее всего. Озборн же гордился где-то в глубине души, что его изобретение (пускай и не законченное, но всё же) спасло жизнь человеку. Увидев Джуди с той девицей, у которой во взгляде уже читалось желание убивать, он сразу понял, что дело неладное, но решил напрямую не лезть. По счастливой случайности он встретил того самого сержанта Эндрю Хоу, который, как Гарри понял, был приставлен к Джуди по программе защиты свидетелей. Озборн наскоро объяснил ему то, что видел, и сказал, что обычное оружие может быть бессильно в борьбе против новых технологий, поэтому отдал ему свои криогенные перчатки. Отец запретил ему участвовать в подобном, но никто не запрещал ему помогать тем, кто может геройствовать. И тут выходит, что Озборн одним ударом двух зайцев убил: и сержанту полиции помог, и косвенно Джуди. За это он испытывал маленькую гордость и был готов работать и работать дальше, чтобы помогать таким вот героям. Пускай его отец пока не понимает его чувств, но Гарри рад возможности осознавать, что он, а точнее его изобретения, хотя бы опосредованно спасли чью-то жизнь. Это уже большое счастье для него. Все же герои с чего-то начинают, не так ли? Придёт время и он сможет быть таким же, как Эндрю Хоу, Джуди или те же Мстители, к которым он сильной любви не питал, но которыми восторгался его лучший друг Питер. У всех можно чему-то поучиться. Гарри потëр пальцами переносицу и потянулся, откинувшись на спинку кресла. Рëбра заныли. Он поменял позу. Покоя ему не давала смерть той девчонки. Пейдж. Пейдж Флетчер, кажется, как ему удалось узнать. Дочь преступника и в недавнем прошлом сама преступница, которая пошла на неоднократные нарушения закона ради спасения своего отца. И ценой этого спасения оказалась её жизнь. Гарри, когда раз за разом думал об этом, то задавал себе негласно один и тот же вопрос: «А я на такое способен?». Хотелось мысленно оценить это на своей шкуре и понять из какого теста сделан он сам. Ответа у Озборна не было. Точного ответа. А вот уклончиво Гарри мог сказать, что надо смотреть на ситуацию, на человека, на обстоятельства и вообще своя рубашка ближе к телу. Сознательно жизни себя лишают слишком смелые люди. Вот только эту самую смелость не в то русло многие направляют, поэтому и поступки выходят не героические, а трагические. Об этом рассуждает почти ребëнок. Разве дети должны умирать в таком возрасте? Вот здесь Гарри хотелось очень сильно ответить «нет». Он думает, что и отец с ним согласится. Гарри кажется, что будь он в такой ситуации, то папа выбрал бы спасение его жизни. По крайней мере ему так казалось, если отбросить все сомнения внутреннего самозванца. Связь родителей и детей слишком специфичная. Тем, кто не был в роли того и того, этого не понять. Вот и Гарри пока не понимал, но прогноз делал. Небольшой. Чисто для себя самого. Озборн открыл новости, лениво пролистал их и прочитал то, что писали СМИ. Имя Джуди нигде не фигурировало. Его уж тем более. На том спасибо. Быть в центре внимания ни ей, ни ему не нужно. Писали в основном про пожар, про преступный синдикат, членов которого поймали в последний момент и про смерть Пейдж Флетчер. Косвенно, пару слов, на это выделили даже меньше четверти новостной колонки. Гарри понимал, что правду знало очень маленькое количество человек. Вот тут-то он воочию и увидел работу четвертой власти. Люди не всегда должны знать всё: информацию надо фильтровать. Как говорится, меньше знаешь — крепче спишь. С этим Озборн не поспорит. Гарри закрыл вкладку с новостями и тяжело вздохнул, переваривая всё в голове и делая собственные выводы всему произошедшему. Ему есть над чем работать и есть какой урок из этого извлечь.