~•.•°⭐°•.•~
Как и обещал, Крис разбудил младшего к семи часам вечера. После сна тот как будто стал другим человеком. Может быть, правда просто устал, вымотался и ему нужно было отдохнуть. Ребята решили поужинать, так как Феликс проголодался. После чего блондин заговорил про уроки игры на гитаре. — Всё ведь в силе? Мы идём? — А ты на меня не обижаешься? — всё же решил спросить Чан, пока они поднимались на второй этаж в комнату. — Обижаюсь? Нет, с чего бы? Стой, осторожней, — Феликс остановил Криса на одной из ступенек. — У тебя шнурок на штанине развязался. Ты мог упасть. Старший посмотрел вниз и благодарно кивнул. Ещё одного падения за сегодня он бы не пережил. И без того голова ходуном идёт. Он завязал шнурки и поднялся: — Мне показалось, ты злишься на меня… — С чего мне на тебя злиться? — войдя в комнату, Феликс сел на кресло. — Ты только всё хорошее делаешь. Накормил, помог поймать бабочку, снова накормил и будешь учить играть на гитаре… — Да, но… — Вдобавок ты не против, чтобы я жил в твоей комнате, — он продолжил, поправляясь на сидении. — А это вообще-то твоё личное пространство. Я ценю твою доброжелательность. С чего мне злиться на тебя? — Ты прав, — в итоге сдался Крис, направляясь к углу возле окна. Действительно, может, он напридумывал себе? Может, это у него не всё в порядке с головой? Удар сказался… Феликс прав, всë окей. Надо просто меньше думать и не загоняться по пустякам. Чан снял гитару с держателя: — Пойдём? — он посмотрел на Феликса. — В сад. Там скоро будет очень красиво. У нас классные фонари. Там поиграем. — Да, — с хрипотцой ответил блондин. Откашлялся. — Да, идем. Парни вернулись в беседку. Ещё не было достаточно темно для фонарей. Крис попросил Феликса сесть на скамейку поудобней и так, чтобы старший мог расположиться справа от него. — Я забыл взять тетрадку, поэтому записывай в телефон. Там немного. Сегодня выучим четыре аккорда. Этого будет достаточно на первый день, — Крис говорил ровным тоном преподавателя. Феликсу вполне нравилась такая атмосфера. Он давно не находился на месте ученика. Блондин достал телефон и облокотился на деревянную спинку лавочки. — Отлично. Сначала просто запиши, чтобы было видно, а потом я буду объяснять, что это значит. Просто пиши: Am, Dm, E и C…— он заглянул в экран и проконтролировал, чтобы тот выполнил. — Теперь напротив Am — это название аккорда — пиши: вторая струна — первый лад, третья и четвёртая — второй. — Мне уже сложно, — смущённо рассмеялся Феликс, кладя телефон на стол перед собой. — Вообще ничего не понятно, хах, — он почесал затылок. — Ничего, это просто из-за того, что нет листочка. Так бы я нарисовал всë для наглядности. Потом будет удобнее. В общем, давай остановимся на Am. Бери гитару в руки, — Крис снял гитару с себя и подал Феликсу. Блондин взял музыкальный инструмент, погладил лакированное покрытие. — Вот так. Смотри, она должна лежать вот так… Здесь — на ногу, — Крис наклонился и правильно расположил инструмент в руках Феликса. Корпус на бедро, а гриф устроил в левой руке. Нежно и аккуратно зажал его ладонь своей. — Так удобно? — он склонил голову и заглянул в янтарные глаза. — Да, — блондин кивнул. — Да, удобно. Крис отвёл взгляд. Надо собраться. — Так, — он выдохнул. — Вот это лады, а это струны, — продолжал объяснять старший, попутно показывая. — Если вторая струна на первом ладу, то надо дёрнуть вторую струну вот здесь, — он указал на это место. — При этом зажав ее на первом ладу на грифе. Вот здесь, — ткнул пальцем на продолговатую часть гитары. — А это называется гриф, — Крис улыбнулся. — Попробуй сейчас. Зажми левой рукой лад, а правой дерни по струне. Феликс неуверенно зажал пальчиками струны и попробовал. Прозвучало лёгкое «дрынь». — Да, да, вот так. А теперь… Крис объяснял ему, как ставить сами аккорды, зажимать несколько ладов и струн одновременно. Поначалу у Феликса получалось не очень хорошо. Его движения были неуверенными и слегка нелепыми. — Знаешь, давай сделаем так, — Крис взял левую руку Феликса и поставил пальцы в правильное положение на гитаре. — Тут сильнее зажми, — он больше надавил на маленький пальчик, стараясь сделать это аккуратно и не причинить боли. Пальцы Феликса нежные и ещё не загрубели от трения об струны. Стоит ли говорить, что сердце Криса забилось быстрее? Возможность так касаться его… Ходить с ним за руку… А, ну да. Это уже фантазии… — Так? Так? — оживился Феликс после того, как удалось извлечь ровный звук. — Да? Так правильно? — Верно, да. Молодец, — похвалил Крис, улыбаясь младшему. Хотелось бы ещё погладить его по волосам… Феликс играл аккорды, при этом Крис всё ещё держал его пальцы, чтобы зафиксировать в нужном положении. Из-за этой позы ему приходилось близко и тесно контактировать с младшим. Он практически обнимал его… Ну или гитару… Казалось, что Феликса это совсем не напрягало. Пока блондин дёргал струны, извлекая звуки, Крис задумался и не успел заметить, как в открытую пялится на ключицу Феликса. Вообще-то близко… Слишком близко… Хоть и не ближе, чем тогда в кино, но черт… Он бы поцеловал… Просто. Может быть… Его рука резко соскользнула, вытаскивая из мыслей. — Ой! Сейчас было неправильно, да? — спросил Феликс с виноватым взглядом. Сердце бешено застучало в груди. Крис не менее резко вскочил с лавочки и отошел к перилам. — Я нет… Ты. То есть я… Я… — Крис прокашлялся и облокотился о перекладину. — Всё окей, Феликс. Ты хорошо всё делал. Мне просто… Руку свело, — он потер её. — Всё окей. Да неужели? — А-аа, а то я подумал, что сделал что-то не так, — Феликс заправил волосы за ухо. — Нет-нет, — надо перевести тему. — О, смотри! Начинает темнеть, — заметил Крис, гуляя взглядом по саду. — Фонари красиво горят, не правда ли? Феликс отложил гитару в сторону и подошёл к Крису. — Вау, эти и правда красивые, — он коснулся маленького фонарика, прикреплённого к перилам беседки. — Такие милые. Похожи на фонари из сказок, — улыбнулся младший. — Даже романтично. Крис смущенно почесал шею. — Мгм, — кивнул он. — Романтично. Пару минут они простояли в тишине, наблюдая за красотой окружающей природы. Атмосфера и правда была уютная. Тёплый ветерок июльского вечера приятно играл волосами парней. Особенно красиво развевались светлые кончики у Феликса. Его волосы были длиннее. Красиво… Крис вдохнул аромат лета. А чуть позже появятся трели цикад. А ещё позже они вместе лягут спать… На одну кровать… И тогда Крис вдохнет аромат Солнца… Вдруг у Феликса глаза расширяются, он хватается за голову: — Бли-и-ин!!! Нет! — мотает он головой. — Нет-нет-нет!!! — Что такое?! — обеспокоенно спрашивает Чан, резко разворачиваясь к блондину. — О не-ет, — ещё глубже зарывается в волосы Феликс. — Нет! — Что случилось?! — Чан берёт его за предплечье. — Феликс, что?! — он заглядывает в растерянные глаза напротив. Феликс опускается на корточки, зажмуривается и прижимает руку ко лбу. — Я забыл! Я забыл! Мне конец, — он поднимает взгляд на старшего. — Боже, Крис! Что мне делать? Мне конец! — Да что происходит-то? — Чан тоже опускается на корточки. — Крис! Крис-хен, — Феликс хватает его за руку. — Скажи, я нёс бред сейчас? Сегодня? Крис!!! — он трясёт руку старшего, крепко сжимая. — Эмм, — Крис нахмуривается и чешет затылок. — Как бы сказать… — Как есть… Скажи… Я нёс бред, да? — он посмотрел в глаза Чана. — Все-таки нёс… — Не то чтобы бред, но иногда я тебя не понимал. Ты делал странные вещи, — честно признался Крис. Заодно и самому себе. Феликс покусал губу, бегая взглядом по сторонам. Чан ещё раз коснулся его плеча: — Что такое? — внимательно посмотрел. — В чем дело, Феликс? Блондин сглотнул, напрягая скулы. — Я забыл выпить таблетки сегодня, — произнес он тихо, опуская взгляд куда-то в ноги. Чан посмотрел вопросительно: — М? Феликс явно был загружен, поэтому отвечал с большими паузами. Поморгав, он посмотрел на Чана и прошептал: — Не знаю, Крис. Не знаю, как сказать. — Так, послушай, — вздохнул Крис. — Сейчас всё было хорошо, да. Я тебе отвечаю на твой вопрос. Сейчас ты не нёс бред. Эти таблетки… Они… Чан был не совсем тупой. Пазлы потихоньку складывались. — Это связано, да? — продолжил он, стараясь быть деликатным в этом вопросе. — Крис, я… — Давай так, — перебил его старший. — Ещё ведь не поздно, да? Ничего не будет, если выпить сейчас? — В том-то и дело, Крис. Я не знаю. Я боюсь, — он сжал виски руками. — Они у тебя с собой? Ты их взял? — Крис сам старался сохранять спокойствие в первую очередь для того, чтобы Феликс не переживал ещё больше. Феликс вывернул карманы: — Вот. Вот они, тут таблетки, — он погремел упаковкой. — А это валерьянка, — показал баночку. — Отлично, — Крис взял у него лекарства из рук. — Пойдём пить сейчас. Нальём воды, — он направился к выходу из беседки. Обернулся. — Пошли, пошли. Давай, Феликс, — поманил его рукой. — Не переживай. Блондин обошёл стол и вернулся к лавочке. — Да оставь, — бросил Чан. — Вернёмся потом. Феликс лишь поправил гитару, чтобы она лежала лучше, и направился за Крисом в дом. — Подожди, а переобуться? — спросил младший, глядя на то, как Чан проходит к кухне в уличной обуви. — Плевать, потом помою, — он секунду постоял в дверном проёме. — Можешь подождать в коридоре. Я сейчас. Крис налил стакан воды и принёс Феликсу. — Спасибо, — Феликс присел на скамейку, достал таблетку, поднёс ко рту. — Ой! — он ударил себя по лбу. — Я забыл, её нужно разрезать. Я все-таки сниму обувь. На кухне он выпил всё по инструкции. — После таблеток можно кушать? — спросил Крис, открывая холодильник. — Да. — Тогда держи, — он поднёс ко рту Феликса дольку мандарина. — Эмм, — тот уставился на нее растерянным взглядом. — Кусай, — Крис ткнул долькой в губы Феликса. Блондин наконец открыл рот и прожевал мандаринку: — Сладко, — он облизнулся. Затем посмотрел на Криса. — А зачем? — Чтоб ты не загонялся. Лучше мандаринки кушай, — Крис потрепал младшего по волосам. Феликс озадаченно похлопал ресницами. — А можно ещё? — смущённо спросил он. — Мандаринку? — Мгм. Ну а вдруг по волосам потрепать. Крис улыбнулся и достал из холодильника ещё парочку. — Лови, — он обернулся и сразу же бросил фрукт Феликсу в руки. Тот на удивление поймал. Прежде чем пойти обратно в беседку, Крис захватил пару ветровок. — Тебе черную или… — он тупым взглядом посмотрел на вторую вещь. — Какую из них? Феликс потрогал обе ветровки и выбрал ту, что была мягче и приятней на ощупь. — Хочешь ещё поиграть? — спросил Крис, беря гитару с лавочки. — Можем просто посидеть, если хочешь. Или в дом пойти. Мне без разницы. Феликс сел на лавочку и, развернувшись к перилам, положил руку на фонарик. — Они снимаются? Крис наклонился и выкрутил этот самый фонарик из подставки. — Светонакопительные, — протянул его блондину. Феликс приложил ладошки по обе стороны от фонаря: — Так красиво… — Очень, — согласился Крис, глядя на младшего и на то, как он волшебно выглядит в таком теплом освещении. — Могу я спросить? — он присел на лавочку по другую сторону от стола и положил на него руки. — О таблетках, да? — вздохнул Феликс, играя пальчиками по освещённому стеклу. — Ммм, да… Но ты не подумай, просто… — Я понял. — Что-то серьёзное? — тихо спросил Крис. — Если личное, я не буду лезть, — с болью в груди произнёс он. Блондин уставился на фонарик и грустно улыбнулся: — Я расскажу, — он вытянул ноги и скрестил их. — Я наблюдаюсь у психотерапевта. Это Крис уже понял. — С детства, — продолжил Феликс. — Я плохо разбираюсь в медицинских терминах и вообще во всей этой ситуации… Но то, что я знаю — это то, что я могу начать нести бред, если мои эмоции зашкаливают. Старший нахмурился. — Я слишком остро всё ощущаю. Смеюсь ни с чего или плачу как ребёнок по пустякам, но я ничего не могу с этим поделать. У меня такая психика, — он посмотрел на Криса с надеждой. — Поэтому я прошу тебя, не смейся надо мной, если я буду плакать. Я не могу это объяснить, мне просто очень больно. Физически или душевно. Но если что-то меня задевает, то я не могу сдержать слезы. Они сами льются. — Я и не думал смеяться над тобой, — Крис помрачнел. — А как… А почему бред начинаешь нести? То есть я имею в виду… Феликс сглотнул. Даже сейчас у него стоял ком в горле. — Я не понимаю этого. Доктор знает, но я не понимаю. Мне становится очень хорошо, и, как он говорит, я начинаю летать в облаках, придумывать несуществующие вещи. Но я этого не понимаю. Когда я делаю это, несу всякий бред, то мне правда кажется, что это всё на самом деле. А потом, если мне рассказывают о том, что я говорил, то у меня у самого, бывает, глаза на лоб лезут, — он сделал паузу, играясь с собачкой на молнии. — Но есть вещи, которые мне всё же не кажутся бредом. Таких вещей много. И я не знаю, — он закрывает глаза руками. — Сумасшедший ли я. Крис переваривает информацию с минуту, потом спрашивает: — Получается, тебе нельзя быть счастливым? Или как? Не понимаю что-то, — Крис мотает головой. — Это же невозможно. — Да, — соглашается Феликс. — Да, невозможно. Когда я испытываю счастье, то чувствую его слишком сильно. Поэтому могу говорить странные вещи. Или делать… Только потом я понимаю, что это было странно. Но… — он снова мрачнеет, бегая пальчиками по фонарику. — Но? — выглядывает исподлобья Крис. — Но есть то, что мне запрещено вообще, — он делает глубокий вдох, пока Крис на него внимательно смотрит. — Мне нельзя влюбляться, — опускает голову. — Это ведь сильные эмоции… Криса как будто мечом пронзают. Режут долго и мучительно, заставляя смотреть на истекающую кровью рану. Сердце готово остановиться, потому что… Что? Так нельзя… Почему? Почему?! Он смотрит ошарашенно, не зная, какие слова подобрать. — У тебя никогда не было отношений? — выдавливает он из себя хоть что-то. — Не было, кроме… — Феликс останавливается. — Кроме? — Я знаю, что это бред. Та бабочка. — Бабочка?! Снова бабочка? — Крис, я знаю, что это ненормально. Я не могу сказать всего, прости. Но мне просто очень важен образ бабочки. Поэтому я люблю её. — Вот как, — моргает Крис. — Я постараюсь понять тебя, — он смотрит блондину в глаза. — А сейчас… — сжимает руки в кулак, дергает ногой. — Мне надо отойти. Подождешь пару минут, хорошо? Всё в порядке, я скоро вернусь, — старается говорить ровным тоном. — Можешь поиграть на гитаре. И мандаринки скушай, — вылезает из-за стола. — Посидишь, да, один? — Да, конечно, — кивает Феликс, начиная очищать мандарин. Крис чуть ли не бежит до дома. Небрежно швыряет обувь у порога и поднимается в комнату. — Блять! — пинает ногой дверь с обратной стороны, та не закрывается. — Захлопнись, нахуй!!! — пинает ещё резче. Он присаживается на кровать и зарывается пальцами в волосы, больно оттягивая их. — Да бляя-яять, — обречено стонет он. — Ну какого хуя… — сгибается пополам. — Ну за что?! — он встаёт с дивана и направляется к полке с наградами. Берёт золотую статуэтку, крепко сжимает её в руках. — И какого хуя я занимаюсь? — шипит он. — Награды, блять, хуяды, вот это достижение нахуй, — разговаривает сам с собой. — А пацану, сука, любить нельзя! — Любить… С-сука… Любить нельзя, — вытирает мокрые глаза, а потом трет их до покраснения. — Да ебал я в рот эти достижения! Сука!!! — он орёт подрывным голосом и со всей дури швыряет статуэтку в стену. Затем направляется к столу и скидывает все вещи на пол. Стопки с папками, ручки, диски — всё летит прочь, разбиваясь. — Блять, — опускается на колени и облокачивается спиной об ножку стола. — Что делать? — наконец, задает он себе полезный вопрос. А Крис еще, придурок, соблазнял его в кинотеатре. А если бы он откинулся нахрен? Конечно, он не знал. Но его действия тогда и правда были не самыми правильными. Крис делает попытку встать, но ударяется головой об столешницу и снова выходит из себя: — Да нахуй! — Он скидывает настольную лампу. Затем делает шаг назад, поскальзывается на листах бумаги и с грохотом падает, разбивая губу о край стола. Ему очень больно, но на этот раз слов, цензурных и не очень, не остаётся никаких, поэтому он молча бьёт кулаками о несчастный стол, раздирая кожу до ран. На языке ощущается металлический привкус, Крис слизывает кровь, но она сочится снова. Он уже безразборно бьёт всё, что можно, потому что не выносит. Ничего не знал, ничего не понимал, был в неведении, а затем правда обрушилась на него ледяной водой из ведра. Но это не та вода, которую можно вытереть… Как любить того, кому нельзя испытывать чувства? Дверь резко распахивается, в комнату вбегает Феликс. — К-крис? — блондин ошарашенно оглядывает раздолбанную комнату, а когда видит старшего, сидящего на полу в куче вещей, подбегает к нему. — Крис, я… Я услышал звуки. Что случилось? — он испуганно смотрит на лицо Чана. — У тебя кровь, — бегает глазами. Крис прикрывает глаза и сглатывает. Долбоеб. — Я поскользнулся и упал, — отчасти он говорит правду. — Сильно разбил? — тянется к губе. — Не трогай! — Феликс перехватывает его руку. — Нельзя, инфекцию занесешь… Крис, как ты… Почему всё разбросано? — Ликс, я… — Крис виновато смотрит на блондина. — Я искал кое-что важное, поэтому всё перерыл, а когда не нашёл, то разозлился. Потом упал, — он тянется к пульсирующим вискам. — Дай мне карточку. — Ч-чего? — не понимает Крис, массируя болезненное место. — Дай мне деньги, — уверенно отвечает блондин. — Я схожу в аптеку. — Да не надо, — старший поднимается на ноги. — Надо, — хриплым басом отвечает Феликс. — Я схожу. И не собирай пока вещи с пола. Сначала обработаешь руки. Крис смотрел непонимающе. Вернее… Ему было… Приятно? Феликс протянул раскрытую ладонь: — Я жду. — Если ты за перекисью, то она у нас вроде есть дома. — Да? Где? Старший поморгал, достал серебристую карточку из кармана и протянул Феликсу: — Без понятия, если честно. Он правда пойдёт сейчас в аптеку? Для него? — А ты… В порядке? Ты дойдешь? Феликс закатывает глаза: — Я гиперчувствительный, но не маленький, Крис, — он берет карточку и направляется к выходу. — Жди. Когда Феликс ушёл, Чан осмотрел комнату. Серьезно, ну и придурок. Он достал телефон и набрал сообщение: 20:17 Крис: «Намджун, это хуйня какая-то» Аптека находилась недалеко от дома, поэтому Феликс вернулся минут через пятнадцать. На пороге комнаты он показался с пакетиком, в котором лежали какие-то флакончики и бинты. Блондин подошёл к Крису, сидящему на кровати, и сел рядом. Старший наблюдал за ним, ничего не говоря. Было немножко стыдно. Множко, если быть честным. Феликс достал из пакетика антисептик и обработал свои руки. Затем он налил перекись на специальную салфетку и обратился к Крису: — Повернись ко мне. Тот выполнил просьбу, и Феликс приложил салфетку к нижней губе старшего. Крис немного вздрогнул, смотря на руку блондина, который аккуратно промакивал ранку. Чан дышал осторожно. — У тебя руки дрожат, — проговорил Крис, стараясь не мешать процессу. Феликс прекратил обработку: — Потому что я переживаю. Тут всё в хлам, — он окинул взглядом комнату. — И я без понятия, что на тебя нашло. Я просто переживаю за тебя, — он потянулся к тюбику с мазью. — Я сильнее чувствую. Если бы ты сказал мне о своих переживаниях, я бы прожил их, как свои. Но сейчас я просто вижу последствия, и мне страшно за тебя, — он выдавил содержимое на пальчик. — Прости, пожалуйста, — Крис опустил голову. — Я не хотел тебя пугать, прости. Феликс поднял лицо Криса за подбородок и нанёс мазь на ранку. Его рука после улицы была прохладной, касания были лёгкими и воздушными. У Криса рой бабочек в животе трепетал. Но их тут же топтала всего одна фраза: «Мне нельзя влюбляться». Крис смотрел на веснушки, которые были так близко. Но так недосягаемы. — Теперь руку, — Феликс опускает взгляд на побитые костяшки старшего. — Боже, Крис! — он в шоке. — Две руки избил? Крис?! — блондин смотрит в карие глаза. Шатен тут же прикрывает их, потому что не выдерживает такого взгляда: — Извини, — вздыхает. Феликс моргает часто-часто: — Но не у меня прощения надо просить… Крис?! Что случилось? — Просто… Просто я планировал кое-что важное для себя, а потом планы полетели в е… — Чан кусает себя за язык. — Коту под хвост. И там вообще долгая история. Короче, все сорвалось, и… Я очень расстроен, — он мнёт край футболки. — Настолько важные планы, что надо себя бить? — Феликс всё же берёт одну руку и начинает промакивать раны новой салфеткой. — Ты прав, бить не надо, но это правда важно для меня. Ай-щщщ, — шипит Крис из-за боли. — Что? — Феликс поднимает взгляд. — Жжет. — Тогда больше не бей себя. Крис улыбается. Забота… Обычно это он обо всех заботится, но тут Феликс бережно относится к нему самому. Помогает. Может, это и пустяки, но Крису приятно. На душе тепло. И долбаные бабочки снова прилетают. Феликс обеззаразил ссадины, помазал заживляющей мазью и перебинтовал руки Крису. — Думаю, завтра можно будет снять. Но пока лучше так, — блондин складывает оставшиеся материалы в пакетик. — Где ты этому научился? Всë так... — Крис осматривает свою руку. — Профессионально... — Однажды отец уехал по работе, а мама упала больно. Мне пришлось научиться именно тогда. Она руководила процессом, а я помогал. Вот и запомнил. Всё легко на самом деле. — Феликс, — позвал Крис. — М? — Спасибо… Блондин улыбнулся и принялся поднимать вещи с пола. Старший присоединился. — Капец, — произнёс он, держа в руках осколки от диска. — Ммм-даа, реально капец, — Феликс заглянул ему через плечо. — Там было что-то важное? — Не особо. Теперь у Криса поменялись ценности. То, что было на этом диске — ничто, по сравнению с возможностью иметь отношения. — Мусор, фигня, — добавил он, складывая осколки в комнатную урну для бумажек. Фотографии, которые он делал на Чеджу. Разве это так важно? Золотая статуэтка тоже разбилась. Вообще не жалко. У него есть напечатанный сертификат, а это — так, игрушка… — Кстати, а где гитара? — спросил Крис, отряхивая штаны. Надо бы взять себя в руки. — Ой, блин. А вот её я забыл. Она всё ещё там, я схожу, — Феликс уже направился к двери. — Да брось, я сам, — отмахнулся старший. — Можешь пока сходить в душ. Крис достал из шкафа свою любимую футболку. Почти все вещи у него были чёрные, но эта футболка — белая с зеленой надписью, от Mahagrid. Так получилось, что очень давно он купил её в Корее, а затем уехал в Австралию учиться и взял её с собой. Там она прошла через огонь, воду и медные трубы, и каждый раз, когда происходило что-то интересное, он был в ней. Футболка-путешественница была свидетелем всех необычных и забавных ситуаций, в которые попадал Крис. И как ни странно, на свидания с бывшим он её не надевал. Чувствовал, что это ненадолго, поэтому и значимую для себя вещь не стал марать об ненужные воспоминания, а сейчас… — Держи, — Крис протянул младшему футболку и полотенце с оленями. — А можно ещё какие-нибудь шорты или штаны? — спросил Феликс, заглядывая в шкаф, из которого торчал краешек матраса. Крис сразу встал так, чтобы его не было видно. — Сейчас, погоди… Долбаный матрас… — Присядь, я достану. — Окей. Старший завалил матрас вещами и достал чёрные шорты. — Такие подойдут? — Крис подошёл к Феликсу, показывая вещь. — Я их покупал очень давно, поэтому они мне малы, а тебе, думаю, — он осмотрел блондина с ног до пояса, — подойдут, — и улыбнулся. — Спасибо, хëн, — Феликс принял одежду и собрался идти в ванную. — Надеюсь, я разберусь с кнопками, — посмеялся он. — Если не разберешься, позови. — Не думаю, что смогу, — Феликс продолжал улыбаться во все тридцать два. Глазки так искрятся, просто чудо. Пока Феликс мылся, Крис сходил за гитарой и убрал на кухне грязь от обуви. Он приготовил чай и тарелку с бутербродами и отнёс все в комнату. Скоро вернулись родители, потому что время было за девять. Шатен сказал маме, что всë окей и они готовятся ко сну. — Ну как? Подружились? — поинтересовалась миссис Бан, разуваясь в прихожей. — Ханыль, не забудь принести сумки из машины, — она обратилась к отцу. — Мам, ну че ты, мы же не в песочнице, — Крис достал для неё тапочки. Женщина нахмурилась. — Да ладно-ладно, — он поднял руки вверх. — Подружились мы. Подружились… — Господи, а что у тебя с руками?! — испугалась мама. — Упал, — ответил Крис. — Не переживай, мам. Всё в порядке, — поспешил он заверить. — Ты, кстати, купила щётку? — Упал он… — женщина недоверчиво покосилась на сына, но оставила в покое. — Купила, поставлю потом на раковину. Увидите. Синяя, — миссис Бан сняла крабик с волос. — Ох и устала же я, — вздохнула она. — Отдыхайте тогда, мам. Я пошёл, — Крис направился к лестнице. — Завтра работаешь? — окликнула его женщина. — Да. Часов в шесть буду дома. — Хорошо. Спокойной ночи. — Спокойной ночи, мам. Феликс вернулся из душа запаренный. Мокрые волосы обрамляли скулы, а кожа была разгоряченная, местами красноватая. Стройные ноги были покрыты редкими светлыми волосками. В одежде Криса он смотрелся очень… правильно. — О-о, еда, — потянулся он к бутерброду с колбасой и сыром. — Можно ведь? — посмотрел на Криса. — Приём, — он помахал ладонью перед собой. — Есть кто? — Ой, да, — очнулся старший. — Задумался. Да, бери, конечно. Там еще чай стоит. Такими темпами он спалится ещё раньше, чем наступит завтрашний день. — Ты пока ешь, а я тоже в душ схожу, — он уже собрался уходить, но… — Ой, блин, а что с повязкой-то делать? — Ну… — вздыхает Феликс. — Снимай, что уж теперь… Думаю, мазь успела впитаться. Мы обеззаразили, так что все нормально. — Тогда помоги развязать. Феликс снял ему бинт, но руки у младшего продолжали подрагивать. — Опять волнуешься? Не волнуйся, — улыбнулся шатен. — Не сломаюсь. Крис отправился в ванную. Он не хотел долго мыться, но душевную тревогу опять надо было смыть. Отмыть… Отпустить вместе с водой. Вот он спрятал матрас, да? Молодец. А какой толк, если в итоге ничего нельзя? То есть… Зачем тогда вообще всё это? Он намыливал своё тело мочалкой до образования пены. Ему жалко не столько себя, сколько самого Феликса. Парню вообще нельзя любить? Что за хрень? Он всю жизнь будет один? Так же нельзя… Это неправильно. Крис помыл голову кокосовым шампунем, вытерся и пошёл в комнату. Феликс сидел на кресле за столом, допивал чай и лазил в телефоне. — Ой, ты… — Феликс широко распахивает глаза, смотря на старшего. — Ой! — Крис прикрывает рот рукой, поправляя полотенце на бёдрах — Сори, сори, я забыл, — берёт майку и спортивки. — Сейчас переоденусь. Ептвоюмать. Он снова уходит в ванную, надевает вещи и возвращается. С такой майкой все бицепсы напоказ… И знаете, если бы Феликсу нравился Крис, а не тот парень из кинотеатра, то лучше бы не стало… Никому. — Во сколько спать обычно ложишься? — спрашивает Крис, кусая свой остывший бутерброд. — Вообще-то мне надо ложиться спать не позже двенадцати. Это тоже связано со здоровьем, — объясняет младший. — Кстати о здоровье, — шатен отпивает чай и ставит чашку на стол рядом с Феликсом. — На сегодняшний день все таблетки выпил? Блондин разворачивается на кресле и смотрит на старшего снизу-вверх: — Ты мне сейчас маму напомнил. — Странно, меня обычно папой называют. — У-у, — Феликс поиграл бровями. Чан поперхнулся: — Да я не об этом! — он посмотрел на младшего. — Феликс-Феликс, никогда бы не подумал, что у тебя такие мысли. — Они у меня разные, — улыбается блондин. — Правда, мне их девать особо некуда. — Прям вообще? — сощуривается Крис. — Я промолчу… — Так что насчёт таблеток-то? Я могу принести воды. Родители ещё не спят. Феликс задумался: — Я не уверен из-за сбитого графика, но можно выпить валерьянку. О, — Феликс посмотрел на портфель возле стола. — У тебя тут в бутылке вода есть. Этого как раз достаточно. Он выпил лекарство, затем пошёл к кровати: — А одеяло… — Одеяло одно, — ответил Крис. — Лёгкое. Но есть ещё покрывало. Я могу укрываться им. — Ой, нет, я не хочу забирать у тебя удобства. — Расслабься, Ликс. Залезай, — Крис снял покрывало и похлопал по матрасу. В итоге Крис лёг на сторону, которая была ближе к окну, а Феликс рядом. Блондин взял две подушки и положил под спину, потому что пока не собирался совсем ложиться спать. Время половина одиннадцатого. Старший дотянулся до пульта и выключил свет. За окном горели фонари, а на потолке сразу же засияли космические наклейки. — Вау, — открыл рот Феликс. — Сначала я удивился тому, как ты выключил свет, а потом увидел наклейки и теперь не знаю, куда именно удивляться в первую очередь, — захихикал блондин. Крис повернулся к нему боком: — Удивляйся всему, — улыбнулся он. «Ты красивый, когда удивляешься. Ты красивый, когда всегда». Некоторое время они сидели каждый в своих телефонах. — Крис, а у тебя есть девушка? — Феликс выключает телефон и кладёт его под подушку. У старшего снова сердце пропускает удар. — Нет, — он отводит взгляд в сторону. — А почему? — Феликс подпирает голову рукой и поворачивается к шатену. — Ну просто… — Крис сглатывает. — Мне не нужна девушка. — Так странно, — шепотом произносит младший. — Что именно? — Мне нельзя иметь отношения, а у тебя всё есть для этого, но ты не хочешь. Это странно. Сердце пытается стучать, но его как будто берут в тиски. Крис ничего не отвечает. Феликс убирает одну подушку и ложится спиной к Крису, желая спокойной ночи. — И тебе, — шепчет Чан и ложится лицом к отвернувшемуся блондину. — Не срывайте, пожалуйста, ромашку. — Что? — У вас в саду ромашка в клумбе с розами. Не убирайте её. Пожалуйста, — Феликс заворачивается в одеяло. Примерно полчаса Крис так и пролежал, не сомкнув глаз. Феликс уже дышал размеренным темпом — было понятно, что он уснул. В мыслях Чана сплошные противоречия, загадки и тупики. И самый главный вопрос продолжал стоять. Что делать? Он придвинулся ближе к светлым волосам. Настолько близко, что ощущал аромат персикового шампуня. Это тоже его шампунь, но на Феликсе эти ноты заиграли совсем по-другому. Нежно. Сладко. Хочется скушать. Крис выдохнул в веснушчатую шею, а пальцами невесомо провёл по загривку. Даже не дотрагиваясь. Просто по воздуху, словно обводя силуэт. Он не сдастся. А если это действительно не лечится, то он просто будет рядом. Хотя бы как хороший друг. На последней мысли сердце снова защемило. Как друг… Крис уткнулся носом в шею и глубоко вдохнул аромат. Как друг, который будет любить тихо. Будет любить осторожно… Касаясь губами шейных позвонков, он прошептал еле слышное «Прости» Прости меня…~•.•°✨🪐✨°•.•~
По космическим просторам среди туманностей звёзд летит комета. Она несёт с собой новые сорта цветов с других планет. На Земле давно не росло таких красивых видов. Эти — особенные. Эти принес на Землю сам Феликс — посланник с небес. Врываясь в плотный атмосферный слой, Феликс наблюдает, как представители земной цивилизации ликуют и кричат «Ура!». Они точно рады его видеть. Он научит их жить красиво. Он научит их ценить красоту души. Вдруг звёздное полотно разрывается, и мир окрашивается в фиолетовые облака. Море пушистых дельфинов и драконов пролетает над блондином. Воздух наполняется сладким кокосовым ароматом. Феликс смотрит наверх, а затем вниз, пытаясь понять, откуда этот запах. Кто-то нежно касается его шеи и легко водит по коже, вызывая мурашки. Из кулончика на груди вылетает бабочка. И тогда Феликс понимает — это она. Она вернулась. Блондин закрывает глаза, подставляясь под ласки, и слышит шёпот, но слова различить не может. Он оборачивается назад: перед ним ангел. Из него исходит настолько яркий свет, что лица не видно. Но Феликсу и не надо. Он молча прислоняется к груди ангела, а тот его обнимает. Феликс плачет. Просто от счастья. — Я так долго тебя ждал, — шепчет он на ушко своей любви. Ангел касается пальцами его щеки, вытирая слезу. Феликс льнет к светлому созданию. Гладит его перышки. Они смотрят друга на друга, а вокруг море светлячков. Звезды падают, планеты рождаются, пока они просто стоят. Проходят века и тысячелетия, Феликс чувствует, как стареют цивилизации… А они продолжают стоять. Продолжают обниматься. И нет мира, где ему нельзя влюбляться. Есть только этот. Там, где он и его ангел. Там, где он и его бабочка.