***
Перед глазами маячило сплошное белое марево. На несколько мгновений Салазар будто растворился в пространстве (никак иначе это не назвать, когда складывается такое ощущение, словно тебя расщепляют на маленькие кусочки, а затем снова неуклюже собирают обратно). Неожиданно чувство невесомости прекратилось, а ноги, которые казались едва ли не ватными, коснулись твёрдой почвы; мир, казалось, поплыл в другую сторону. Ну, или же это он завалился на землю... Нарастающий звон в ушах резко прекратился, оставив его в мёртвой тишине. Кожу обдал сырой и влажный воздух, заставив покрыться мерзкими мурашками. Поморщившись от подступающего кома тошноты, мужчина открыл глаза, сразу встретившись с тёмной гущей перед собой — огромные стволы тёмных деревьев тесно переплетались между собой крупными кронами зелёной — зелёной? — листвы, и чем дальше уходили в лес, тем всё незаметнее становились, уходя вглубь непроглядной тьмы. Салазар собирался было резко вскочить, но тут же повалился обратно, зарывшись пальцами в сырую землю — мир действительно кружился и расплывался, как после добротного зелья Тёмного Братства. В течение этих нескольких томительных мгновений слабости мужчина почувствовал себя отвратительно беззащитным, а от того плотнее сжал зубы и потянулся за своей волшебной палочкой. Дезориентированный, он пытался сфокусировать взгляд на хрупкой ветоши перед собой, но та всё упорно делилась натрое. Когда, наконец, ветка перед Салазаром сложилась в одну единственную, он сумел твёрдо подняться на ноги. Было темно, но он не спешил зажигать свет, так как прекрасно видел и без него. Не совсем понимая, где он и что произошло, мужчина огляделся: он оказался на небольшой поляне, вокруг которой был сплошной непроглядный лес. Вдруг за большими кустами раздался какой-то шорох. Резко вскинув палочку, Салазар прислушался источнику звука. Из-за куста донеслись, откровенно говоря, самые неприличные ругательства. И всё бы ничего, но этот голос он (к сожалению) мог узнать из тысячи. И принадлежал он только одному человеку. Годрик. — Раздери меня мантикора… — раздался сварливый голос его недоприятеля. Салазар изобразил какую-то непонятную гримасу, и нашёл в себе силы подойти поближе. Вот кого он уж точно не ожидал увидеть, так это Гриффиндора, распластавшегося на земле в позе звезды лицом вниз. Он снова скривился, гадая, как и за что Годрик преследует его, как нюхлер золото. Но, кажется, ему пора уже смириться, что Годрик — его Немезида, имеющая удивительную способность испортить не только его планы, но и всю жизнь в целом. Встав прямо перед носом Годрика, Салазар бросил на него снисходительный взгляд, но донёсшиеся ещё два голоса заставили его нахмуриться и отказаться от прекрасной перспективы втоптать Гриффиндора в землю — в этот раз действительно в прямом смысле этого слова. — Мм… нет… Руди, перестань… щекотно… Салазар поднял бровь — Годрик всё пытался отмахнуться от несуществующего пса, который всё это время был всего лишь кустом. Непременно Салазар бы снова нашёл способ поиздеваться над Годриком, если бы не приближающиеся Хельга вместе с Ровеной, да и если бы не вопрос, мучавший его всё это время —как они здесь оказались. — Салазар? Салазар! — позвала его Хельга, завидев его высокую фигуру. — Ты тоже здесь? — взволнованно спросила она, оглядываясь на мрачную тень Ровены. — Как видишь, — сухо сказал мужчина, неоднозначно посмотрев вниз. — Кто?.. Годрик?! Что с ним?! — Диагноз Гриффиндора. — Салазар, сейчас не время для этого, — хмуро оборвала его Ровена. — Мы переместились неизвестно куда, а ты всё шутки шутишь. Что с Годриком? — Как тонко подмечено, Ровена, — невозмутимо сказал тот, краем глаза наблюдая за попытками Годрика подняться с земли с помощью Хельги. — Он лишь снова оправдал свой титул… Ровена поджала губы, не смея в очередной раз разводить ссору на пустом месте. У них и так в последнее время были натянутые отношения. — Ладно… — Поче…му мир так кружится?.. — нахмурился Годрик, едва приняв сидячее положение. — Э-э… а где мы? Я точно помню, что шёл к себе в кабинет… — Очевидно, не дошёл, — ядовито усмехнулся Салазар, желая как можно скорее избавиться от этой компании. — А я уже… успел соскучиться по твоим оскорблениям! На это Салазар лишь издевательски усмехнулся. — А ты всё такой же наземный идиот. — Салазар! — Хельга умоляюще посмотрела на Ровену, но девушка лишь покачала головой. — Он напился, — вздохнула она, с каким-то смирением принявшись рыться в своей сумке, пока не достала небольшой серый камушек, от которого легко отломила маленький кусочек и почти насильно впихнула в рот сопротивляющегося Годрика. Пышные травы то и дело колыхались с новыми порывами ветра, которые скользили, словно блуждающие огоньки, и огибали высокие деревья. — Салазар, — Ровена серьёзно всмотрелась в зелёные, почти чёрные глаза мужчины, — скажи: ты имеешь к этому какое-то отношение? Хельга стала нервно переминать край жёлтого платья. Годрик, который пока что ничего не понимал, уставился на обеих с вопросом. — О? — он поднял брови. — Неужто всё вернулось на свои места? — не без иронии спросил Салазар. — Ответь на вопрос, Салазар. — И снова делают из меня неблагодарную свинью? — усмехнулся мужчина. — Ты уходишь от вопроса. Салазар недобро прищурился. — Нет. Нет, я не имею ни малейшего понятия о произошедшем. Думаете, вы здесь одни, кто ничего не понимает? Девушка вздохнула. — Ладно, хорошо. Давайте для начала поймём, где мы оказались, а уже после будем думать, что делать. Наверняка мы где-то недалеко от замка, такие масштабные перемещения невозможны на большие расстояния, — но подняв голову вверх, где деревья устремлялись вверх подобно птице, сомнений в собственных словах только прибавилось. — Это просто царапина… — сказал немного пришедший в себя Годрик, когда Хельга протянула ему заживляющую мазь. — Нет, Годрик, это ты неуклюжий… — тихо сказала Хельга. Салазар хмыкнул. Какая непринуждённость в этом тёмном местечке… Но что-то в нём было знакомое. А?.. Блуждая взглядом по тёмной, густой траве, Салазар заметил кое-что выделяющееся. Он подошёл ближе и присел на корточки. Да это же… Вдруг всё стало на свои места: записи, руны, ритуал и… Тайная Комната. — Салазар, ты что-то нашёл? — Ровена встала рядом с мужчиной, и тоже вгляделась в траву — в некоторых местах та была выжжена, кучки пепла лежали тут и там, образуя целый круг. — Что это? — девушка нахмурилась и принялась рассматривать странные символы. — Это руны? Салазар молча поднялся, не спеша отвечать. Что могло пойти не так? — Вы что-то нашли? — к ним подошли Хельга с Годриком. — Похоже на каракули, — сказал Годрик. Взгляд его немного прояснился, вероятно, подействовал прохладный ветер и безоар, который нейтрализовал токсины — в данном случае крепко выдержанное вино из одуванчиков. Салазар сдержался, чтобы не закатить глаза. Ритуал должен был закрепить Тайную Комнату за ним и его потомками, убрав доступ всем остальным, включая… Они были там. Салазар весь подобрался, внимательно всмотревшись в лица других Основателей. — Нет, это точно руны — следы пепла показывают, что недавно они срабатывали. Похоже, именно они нас сюда переместили, — она тяжело вздохнула. Для них это не первая странная ситуация. Впрочем, ничего нового — их уже много раз пытались убить. — Хм-м, кажется, я где-то видел похожие… — задумчиво протянул Годрик. Салазар метнул взгляд в сторону Годрика. Неужели он?.. — Где? — нахмурилась Ровена. — Ну, э-э… — он неловко почесал щёку. — Я шёл в кабинет, а потом дорогу мне перегородила чёрная кошка. Понятия не имею, откуда она взялась… — Годрик, ближе к делу! — Да не заметил я её! Вот и упал… а на полу, вон, такие же появились, — буркнул он. — Просто ни с того ни с сего появились? — Да... Ещё просто белый свет перед глазами, — Годрик пожал плечами. — И… тошнота, — он поморщился, вспомнив те неприятные ощущения, как только он появился здесь. Салазар почти выдохнул. Значит, они не помнят всего того, что произошло в Тайной Комнате? И всё же… почему? — Странно… кажется, я тоже что-то такое припоминаю, — Ровена глубоко задумалась. На несколько секунд воцарилась тишина. — И что мы будем делать? — Пока что ничего, — ответила девушка. — Я попробую изучить эти руны, но шанс, что из этого что-то выйдет, крайне низок. Пока я не пойму, что каждая из них значит… — Мы останемся здесь, — закончил вместо неё Годрик, нахмурив брови. — Если тебе крайне необходимо, можешь испытать свою гриффиндорскую удачу и прогуляться по этому лесу, где наверняка найдется пара голодных дромарогов. — А я и забыл, что ты тут, — обернулся к Салазару Годрик. — Обычно ты намного раздражительнее. — Кажется, ещё несколько минут назад ты был рад меня видеть, — мрачно усмехнулся мужчина. Салазар и Годрик обменялись одинаково неприязненными взглядами. Ровена покачала головой. Что-то со временем не меняется вовсе. Она зажгла на конце своей волшебной палочки слабый, едва светящийся клубок света, дабы не привлекать внимание возможных обитателей этого леса. Его хватало ровно для того, чтобы получше рассмотреть символы. — Что там, Ровена? — нетерпеливо спросил Годрик. — Иди прогуляйся, Годрик! — не отвлекаясь от своего дела, отрезала девушка. Годрик удивлённо поднял руки в примирительном жесте. Салазар молча стоял в стороне. Его тяжёлый взгляд был направлен вверх, на небо, где простирались тысячи крохотных светлячков. Что случилось с ритуалом? Почему он сорвался? Мужчина попытался не поморщиться от резкой головной боли. — Что-то мне неспокойно, — тихо произнесла Хельга. Ровена кивнула. — Да, всё это слишком странно. Не могли же мы просто так переместиться неизвестно куда? — задумчиво протянула она. — Ладно, нам нужно осмотреться. На расшифровку этих рун уйдёт уйма времени, так что торопиться нам нет смысла. — Предлагаешь разделиться? — хмыкнул Салазар. — Не самая лучшая идея. — Снова ехидничать начал? — скрестил руки на груди Годрик. — А в последний раз ты не был таким саркастичным… — И кто мне это говорит? — колко сказал Слизерин, встретившись с разгорающимися пламенем глаза товарища. — Помалкивал бы, а то, видать, тебе не хватило с прошлого раза. Кулаки рыжеволосого сжались с удивительным хрустом. — Нет, не предлагаю, — сдержано ответила Ровена, переглянувшись с Хельгой. — Потому что это абсолютно бредовая мысль. Во-первых, мы не знаем, где мы, так что возможность заблудиться очень высока. Во-вторых, сейчас у нас нет связи между собой — мы не сможем связаться друг с другом в случае чего. — Верно. Хоть кто-то, кроме меня, имеет здравые мысли, — протянул Салазар, многозначительно уставившись на Годрика. Сразу после этих слов тот одним рывком оказался возле Салазара и с необычайной силой схватил его за воротник. — А в ближнем бою ты всё такой же напыщенный? — выплюнул Годрик прямо в лицо мужчины. — Да что же вы творите! — взволнованно вскрикнула Хельга. Украдкой Ровена покрепче перехватила волшебную палочку, готовая в любую секунду разнимать этих идиотов. — А ты всё такой же плебей? — холодно спросил Слизерин, не сдвинувшись с места. — Дерёшься кулаками, совсем как те грязные, невоспитанные… — Сказал заносчивый ребёнок богатеньких родителей… Палочка в руке Салазара начала нагреваться. — Удивительно, что школа ещё стоит на ногах при таком-то директоре, — глаза мужчины окончательно превратились в глыбы льда, которые метали острые иглы. — Набирать в ученики недостойных способен лишь ты со своим «чувством сострадания». Небось, вселяешь в этих простолюдинов надежду стать великими магами? Ответить мужчина не успел — хруст ветки, раздавшийся откуда-то из непроглядного леса, заставил всех встрепенуться и насторожиться. Нехотя, но Годрик отпустил Салазара. — Вы это слышали? — нахмурился рыжеволосый. — Конечно же нет. Годрик бросил на него уничтожающий взгляд. Сквозь шёпот листьев Салазар отчётливо слышал неторопливые шаги. Под ногами хрустела молодая трава, что немало насторожило мужчину. Наконец из мрака выступили очертания человека. Тёмный силуэт постепенно превратился в седого старика, на устах которого млела спокойная улыбка, а светло-голубые глаза сверкали за мутными стёклами очков-половинок. Палочка Салазара немного опустилась, но по-прежнему оставалась направлена на пожилого человека. — Это ещё кто такой? — нахмурился он. — А ты как всегда тактичен? — донеслось из-за спины. Обращать на Годрика внимание Салазар не стал, внимательно уставившись на человека на против. — Добрый вечер, — сказал старик, остановившись так, что свет от луны падал ровно на его цветастую мантию, отчего та сверкала, словно сами звёзды на млечном пути. Брови Салазара свелись вместе. Он заметил, что слова старика звучали немного иначе, но суть всё-таки уловить можно было. — Кто вы? Что это за место? Глаза старика пробежались по всей четверке, и снова остановились на Салазаре. Он смотрел ему в глаза с каким-то странным интересом. Ровена, Хельга и Годрик молчали, кидая хмурые и настороженные взгляды то на Салазара, то на пожилого человека. — Меня зовут Альбус Дамблдор, я директор школы Чародейства и Волшебства Хогвартс. На несколько длинных мгновений воцарилась тишина, которую успешно прервал громкий чих Годрика. — Прошу прощения… — неловко извинился тот, почесав нос. — Где-то, наверное, лаванда растёт. У меня на неё аллергия… — Что за бредни вы несёте? Из ума выжили? — сощурился Салазар. — Давай выслушаем его, — сказал Годрик, встав рядом с Салазаром. — Хочешь сказать, веришь в его небылицы? — мужчина не сводил глаз со старика. — Ну… — Годрик почесал затылок. — Позвольте спросить, вы понимаете, что я говорю? — снова сказал некий «директор» Хогвартса. — Вполне, — резко ответил Салазар, скрестив руки на груди и окончательно убрав палочку из рук, решив, что старик не представляет явственной угрозы, но пристального взгляда с него не сводил. — Вот как, — кустистые брови старика приподнялись, сухие руки потянулись до переносицы и поправили очки на крючковатом носу. — Тогда могу ли я узнать ваши имена? Пока другие основатели медлили с ответом, Салазар нахмурился, прислушавшись. К тихому шуршанию леса прибавился далекий топот ног. Десятки пар ног. В считаные секунды поляна оказалась окружена странными людьми в чёрных одеяниях. Салазар покрепче перехватил волшебную палочку. Холодные зелёные глаза с вертикальной чёрточкой уставились в непроглядную тьму...***
Плавными движениями тёмное полотно ночи уступало раннему солнцу, возводя огромные тени Хогвартса как каменную стену. В очередной раз свет восторжествовал над тьмой. Редкие капли росы впитывали в себя яркие золотые лучики, словно своё любимое лакомство. Шаловливый ласковый ветерок покачивал пушистую травку, тем самым сбрасывая маленькие водянистые капельки на непрогретую землю. Одно одинокое дерево стояло в самом центре зеленистого островка, укрытого каменными стенами со всех сторон. Приглядевшись, можно было увидеть маленькое гнездышко воробушков среди густых раскидистых ветвей. Птицы начинали просыпаться, чирикать и сонно хлопать крылышками. Сквозь их щебет было слышно едва заметные, но уловимые, благодаря длинным и бесчисленным коридорам замка, шаги. Они всё приближались и словно скользили по полу. Совсем скоро показался и сам их обладатель, тихо вышедший из тени огромных арок. Длинная чёрная мантия, почти касаясь земли, струилась с прямых плеч мужчины, и хотя была свободной, не скрывала его стройный, но сильный стан. Высокие кожаные сапоги с небольшими тусклыми бляшками были явно не для этой солнечной погоды. Густые, немного влажные блестящие волосы до лопаток, прилипшие к коже белой шеи. Мужчина раздражённо откидывал их в сторону. Уставившись куда-то в небо, куда устремлялись высокие башни, он коснулся холодной как лёд стены. В другой ситуации Салазар бы не посчитал это большой проблемой, но не тогда, когда на нём были меховые вещи в пышущий день лета. А уж тем более когда ещё вчера было холодное начало осени. Капелька горячего пота скатилась вниз по подбородку мужчины. Как никогда он хотел оказаться в холодных и кишащими сквозняками коридорах подземелья. Но пока что приходилось мириться со своим положением. Бросив мимолётный взгляд на высоко стоящее в небе солнце, Салазар вновь скрылся в тени замка. Ох… как же он не понимал… Как же он не понимает, что происходит. Впервые ситуация не поддаётся никакой логике. И это очень сильно раздражает. Но вот, он стоит тут, посреди замка. Посреди его замка, который с первого взгляда совсем не изменился… Тихое ворчание издалека привлекло внимание мужчины. Повернув голову, он увидел приближающегося человека, который слегка прихрамывал на одну ногу. В руках тот нёс странные вещи, которые звенели, пикали и издавали другие непонятные звуки. Когда он подошёл ближе, Салазар увидел неприятного на вид мужчину с заметной лысиной на голове в нескольких местах. А ещё он уловил очень острый запах пыли и…мертвечины? —…должен! Я то… сквиба работать…Делать нечего… — бормотал тот, проходя возле Салазара. — Ходят всякие… Последние слова явно было адресованы ему, Салазару, но он предпочел их проигнорировать. Бросив на Салазара недобрый и одновременно настороженный взгляд, тот поспешил удалиться. Знакомые коридоры привели мужчину к огромной каменной горгулье. Всё такая же уродливая, подумал он, а тем временем та без единого слова отъехала в сторону, открывая проход к винтовой лестнице. Заветная дверь возникла перед глазами. Не церемонясь на культурное постукивание в дверь, Салазар открыл её. Круглое помещение, казалось, утопало в лучах горячего солнца, насколько оно было заполнено светом. Мужчина сразу же поморщился, двинувшись вглубь кабинета. Первое, что он заметил — многочисленные портреты незнакомых ему людей, которые висели на стенах. Сказать, что это было неожиданно — ничего не сказать. Он сразу же насторожился, остановившись посреди кабинета. Но картины не двигались и, кажется, спали. Ну или делали вид. Ему не нравилось, что он сейчас видел. Прежний кабинет отличался от этого: всюду были слышны какие-то звуки, постоянно что-то трещало, звонило и невообразимо действовало на нервы. Рассматривая разные приборы, которые были абсолютно в каждом закоулке помещения, Салазар заметил кое-что выделяющееся: что-то маленькое и красное лежало на полу. Подойдя ближе, он увидел, что это было огненно-красное перо. Он подобрал его. Перо красиво переливалось на солнце, переходя то в оранжевые оттенки, то, наоборот, в красные. В какой-то момент оно рассыпалось в прах прямо в руке мужчины. Интересно… — Фениксы — очень красивые существа, — раздалось сзади. Салазар в мгновение обернулся, встречая перед собой того самого Дамблдора. Рука уже тянулась за палочкой, но теперь замерла в нерешительности. Салазар нахмурился. Его напрягал этот старикашка. — Что… Вы здесь делаете? — задал он вопрос, встряхнув руку от пепла. Дамблдор улыбнулся, а затем сказал: — По правде говоря, ровно то же я хотел бы услышать от Вас, — он подошёл к столу со странными куриными лапами вместо ножек. — Я хочу обьяснений, — требовательно сказал Салазар, проигнорировав вопрос. — Конечно, но, может быть, будет лучше подождать Ваших товарищей? — лукаво улыбнулся старик. — Чаю?***
Ранее. В подземельях сегодня было неспокойно. Рано утром Салазар левитировал в один из классов несколько столов и стульев, оставив центр комнаты пустым, и теперь, в полдень, расхаживал по ней туда-сюда, рассматривая сидящих по кругу детей. Видно было, что эти маленькие неоперившиеся птенцы опасаются Салазара, то ли чувствуя нутром, своим несформированным магическим ядром, его искрящуюся силу, способную менять местами Север и Юг, небо и землю, голову и ноги недоброжелателей... То ли банально боясь получить нагоняй от родителей за потенциальное непослушание. (Салазар всё же склонялся ко второму). Дети не грызли кончики перьев и не перешёптывались, не смеялись и не устраивали шутливых драк — в общем, не вели себя так, как положено себя вести юным волшебникам, даже если они одарены сильным магическим потенциалом и хорошим интеллектом. Однако Салазара нисколько не напрягало, что дети его побаиваются. Ему было, в общем-то, было всё равно, какая атмосфера царит в классе, если эта самая атмосфера не мешала обучению. Салазар был юн слишком давно, чтобы помнить, как он себя чувствовал, когда сам был учеником. Салазар любил магию слишком сильно, чтобы растрачивать свои эмоции на что-то кроме неё, как-то на поддержание дружественной обстановки в классе. — Как вы будете действовать, если окажетесь связаны, а в обозримом будущем вас планируют сжечь? — задал он простой вопрос, остановившись посреди комнаты. Цель Салазара заключалась в одном: научить их не просто существовать, а жить. Учиться, узнавать новое, ежедневно, ежечасно становясь лучшей версией себя. Дети должны были знать ответ — дети и знали его. Вверх потянулись порядка семи рук, многие из них дрожали. Салазар довольно оглядел всех учеников, мимолетом отметив их побелевшие от усердия пальцы, и остановил взгляд на Нормане — одном из самых амбициозных и потенциально талантливых волшебников. — Говори. Норман с грохотом отодвинул стул и поднялся, выпрямляясь по струнке. — Мне начать с истории? Салазар приподнял брови и как можно мягче улыбнулся трясущемуся мальчику. — Я разве спрашивал тебя об истории? Нет. Расскажи, что делать конкретно в той ситуации, которую я описал тебе. М-м... Добавим деталей: ты не только связан, но ещё где-то потерял волшебную палочку и уже чувствуешь запах дыма. Твои действия? — Для начала я бы не стал терять свою палочку... — «Пожалуй, слишком амбициозных», — подумал мужчина, перебивая ученика: — Но ты уже потерял её. Хочешь сказать, такого не может случиться? — Нет, это недопустимо, Наставник, — дрожащим голосом ответил тот. У мальчика ломался голос, и получилось не очень уверенно. — П-палочка — это самый важный атрибут волшебника, потерять её — значит п-потерять своего верного товарища и уронить своё достоинство перед всем Магическим сообществом... — Что ж, — холодно кивнул Салазар, внутренне посмеиваясь, — надеюсь, ты будешь следовать этому убеждению до самой старости, потому что оно весьма эффективно сможет уберечь тебя от многих опасностей. И всё же... Предположим, у тебя отобрали палочку. Итак?.. Норман, подбодрённый спокойным голосом Наставника и появившимися в уголках его глаз едва заметными «гусиными лапками», поднял голову выше. — Конечно же, я призову её заклинанием. Салазар почувствовал, как по желудку одновременно поднимаются раздражение и странное удовлетворение. Он спросил: — И каким же? Конечно же, Норман ответил. И затем, когда Салазар уверил его, что палочка находится вне зоны доступа, и никакие беспалочковые заклинания не смогут помочь вернуть её, верно назвал абсолютно всё, что следовало сделать, чтобы избежать сожжения, а именно: — Ничего делать не нужно. Я не умру, да и не пострадаю так, как пострадал бы маггл. Да, сожжение — это довольно неприятные ощущения, но некоторые маги даже наслаждались им... Девочка, сидящая справа от него, едва не задохнулась от негодования, и когда Норман сел, рассерженно прошептала ему на ухо: — Не оскорбляй Наставника такими вещами, дурак! Вдруг Наставник разозлится... наши родители заплатили уйму денег, чтобы мы попали сюда! Салазар обладал достаточно острым слухом, и её гневная отповедь не смогла укрыться от него. Поразмыслив, он громко спросил: — Какие вещи меня оскорбляют, по-вашему? Дети, делая друг другу отчаянные знаки, не вымолвили ни слова. Тогда мужчина добавил: — Отвечайте честно, это не проверка, не контрольная или нечто подобное, что вы уже успели себе напридумывать. Я не выгоню вас взашей, если вы будете выражать своё мнение. Однако, — взмахнул рукой он, пресекая зашуршавшие, как старый пергамент, шепотки, — во всём нужно знать меру. Говорите то, что думайте, но прежде взвесьте свои слова, потому что не все мысли достойны произнесения. Представьте... например, что вы садовники. Садовники обязаны срезать увядшие, некрасивые и больные листья и цветы, чтобы хозяева смогли полюбоваться прекрасным садом. Да, изначально природа неидеальна, и, может быть, самого садовника она удовлетворяет и в своём первозданном виде, но он работает ради других людей, а не самого себя, потому что такова его доля: отсеивать ненужные части растений не ради своего счастья, а просто потому, что саду суждено быть красивым, а ему суждено быть слугой своих хозяев. Ученики заворожённо слушали учителя, позабыв даже о том, что боятся его. — Вы — и слуга, и хозяин одновременно, — продолжил Салазар, — вы олицетворяете их обоих. Слуга видит все ваши мысли, и надлежащие, и дурные, и выбирает нужные, а хозяин эти мысли высказывает. Но что произойдёт, если слуга взбунтуется? Сад придёт в негодность, хозяин станет несчастлив, но сделается ли от этого счастливее садовник? Едва ли, ведь он не сможет видеть прекрасный сад. Вот почему очень важно понимать, кто слуга, а кто хозяин, потому что ни один, ни другой не сможет выполнять чужую работу. Норман поднял руку. Салазар кивнул ему. — Наставник, с магглорожденными так же? — Именно так. Не задавай глупых вопросов. Маг, рождённый в чистокровной семье, от природы силен магически. Тот же, кто родился в изначально противоестественном союзе мага и маггла или обоих магглов, рождён в грязи и навеки обречён быть калекой. У каждого своя роль. Магглорожденным суждено быть угнетёнными, потому что сама природа была против появления магии в них; они будут слабы и неприспособлены к жизни в магическом мире. Магам суждено быть выше них и, возможно, стать угнетателями. Такова жизнь: сильный уничтожает слабого. И пусть я настаиваю на том, что мы с вами не животные, а люди — высшие существа, — некоторыми законами животного мира попирать не стоит. Вам понятно? Ученики закивали. — Мгм. Что ж, пойдём дальше. Итак, что, по‐вашему, может меня оскорбить? Начнём с тебя, Норман. Мальчик вскочил и протараторил: — Когда Вам задают глупые вопросы? Салазар приподнял брови. — С чего ты взял? Нет. Следующий. Дети по очереди поднимались и высказывали свои предположения. Конечно же, их ответы были по-детски наивны и просты, и ни один из и близко не был к тому, что по-настоящему было способно оскорбить Основателя. — «Если бы вы сказали «Годрик», — подумал он, — я бы перестал брать с вас плату за учёбу». Однако был ответ, несколько заинтриговавший Салазара. — Один из вас сказал... что меня оскорбляют тёмные волшебники. Поясните, пожалуйста. Пухлый мальчик, Ной, поднялся, тихо отставив тяжёлый стул. — Это был я, Наставник. Я подумал, что тёмные волшебники Вас оскорбляют потому, что идут по неправильному пути. На одном из первых уроков Вы говорили нам, что путь тьмы одновременно очень опасен и прост. Вы сравнили светлый и тёмный пути с дорожками в лесу: первая — узка, длинна и извилиста, но приводит к солнечной поляне, усыпанной цветами, а вторая — широка, но темна и мрачна, а приводит всегда в разные места. Тем самым Вы показали нам, что тёмный путь опасен и нечестив, от него можно ожидать разного результата. Я уверен, — выкатил грудь вперёд Ной, — Наставник ненавидит тёмный путь. Уже на середине монолога мальчика Салазар, слегка разозлившись, понял, что тот явно любит искажать чужие слова так, как ему вздумается. Когда Ной замолчал, довольный своим обширным ответом, у Салазара запульсировали виски. Злость, уже полноценная, пузырилась и ширилась в нём, но не находила выхода. Мужчина провёл средним и указательным пальцем по виску. — Что ж... это в целом верно, Ной, — он холодно улыбнулся и щёлкнул пальцами. — На сегодня урок окончен. Ваше задание на следующий... Салазар был слишком рассержен, чтобы продолжать занятие. — «Эти чёртовы сладенькие Основатели, даже моим собственным ученикам я не могу рассказать настоящую правду, — думал он, внешне равнодушно выводя палочкой светящуюся посреди комнаты надпись с заданием, — и нигде, совершенно нигде я не могу быть свободен полностью, так, чтобы меня не смог достать ни один Основатель... Каждый день я чувствую, как меня придавливает их преувеличенное чувство морали!» Когда последний ученик покинул зал, Салазар одним движением вытащил из левой полы мантии несколько истрёпанный блокнот, с треском распахнул его и, полистав, задумчиво уставился на последний заголовок, выведенный каллиграфическими буквами. Там было немного написано, но Салазар и не читал надписи, он размышлял. — М-м-м, назовём это... «Тайная комната».***
— Если взять за основу... а впрочем... Темнота, казалось, клубилась в углах комнаты. Свечной огонёк то почти угасал, то вдруг вспыхивал, неровно дрожа, силясь отторгнуть, отбросить свою скорую огарковую кончину. Свет прыгал по книжным полкам, тёплой струёй лился, настороженно задерживаясь, на лицо Сазазара, щерился и инородно, на периферии зрения, шевелил причудливыми лапками теней из-под стола и ног. На столе лежала книжица. Небольшая такая, с добротной кожаной обложкой, приятная на ощупь, лёгкая, с плотными, немного желтоватыми листами. Салазар даже почувствовал небольшой душевный подъём при покупке, потому что знал цену хорошим вещам, но теперь, спустя месяцы напряжённой работы, учёбы, в которой нигде не было указателей или хоть каких-то ориентиров, ему всё тяжелее было открывать её. Салазар уже давно не спал так, как ему хотелось бы, тени в углах комнаты каждую ночь причудливо гнули свои дьявольские не-тела, звуки стали оглушительно-громкими, свет — ослепительным. Он исписал три банки чернил, но каждый раз, с усилием, которое Салазар в себе отрицал, открывая книжицу, он видел так ничтожно мало. Сорок семь страниц, эти сорок семь вымученных страниц, которые, кажется, не стоили ни одной вшивой руны или даже её описания. Салазару становилось так зудяще-паршиво, когда он понимал: создать настолько сложную рунную вязь с нуля оказалось гораздо сложнее, чем он когда-либо думал. Салазар потер тяжёлые веки рукой. Забавно... В очередной раз он как трус вынужден по ночам искать какой-то выход, пытаться выстроить наименее призрачные стены личного пространства. Когда он только начинал, ему казалось, будто информации предостаточно. Такое большое поле для деятельности и воображения! Ведь в магии он освоился так, как не снилось той же Ровене, а начинал практически так же, как эти глупенькие детишки... Магия была как глухая трясина: только включив голову и перестав бездумно молотить руками и ногами, человек всплывает на поверхность. А надо ли всплывать? Салазар мастерски научился жить в болоте, он дышал полной грудью и творил, не поднимая головы наверх, на лёгкий безмагический воздух. Но руны... В них не было той жестокой, но незыблемой логики, буроватой лентой тянущейся через всё так или иначе волшебное. Руны не приемлели равного обмена, не хотели они и бессмысленных жертв. Но тогда как же?.. Ведь были же люди, и немало, которые справились, сумели... Салазар неосознанно покусывал кончик пера (дурная привычка, которую он завёл несколько месяцев назад), размышляя, а затем всё так же неосознанно обмакнул его в чернильницу и вывел на бумаге симметричный узор, внутренне стремясь вложить в него всю горечь своего разочарования и усталости. Получилось странно: угадывались змеиные головы, острые чёрточки были похожи на чьи-то острые зубы, витые мягкие линии — на капли крови. Салазар вдруг чётко увидел её — Тайную Комнату. Она предстала перед ним во всех деталях и красках. Он видел и гладкий, как бок змеи, спуск, и коридор, и свет, льющийся словно из ниоткуда, и саму Комнату, такую же лаконичную, изящно-простую, как он сам. Он уже слышал свои гулкие шаги и предшествующее им шипение перселтанга, чем-то напоминающее водную капель. То, что лишь смутно, в виде некоего будущего проекта виделось Салазару днём, сейчас чётко предстало перед ним, непоколебимо-уверенное, горячее в своей прохладе. Он знал: даже пожелай он что-то изменить, ни миллиметр вырезной плитки не сдвинется с места. Салазар моргнул. Неровное пламя свечи по-прежнему колыхалось, под ним в подсвечник натекло много воска, ещё немного — и перельётся через край. Книги, свитки, скомканные куски бумаги — всё это по-прежнему беспорядочно лежало на столе. По-прежнему в углах прятались загадочные теневые звери. Салазар взглянул на узор перед собой. Руны всегда представлялись ему чем-то плавным и мягким, но что, если... Что если у каждого свой путь? Что если руны хотели всего лишь отречения? Исключения любых исключений? Салазар смотрел на то острый, вызывающий, то пленительно-мягкий узор, и в груди у него теплело понимание: вот оно. То, чего он так давно ждал. Нежная рука матери, такие невзрачные, но такие ценные в молодом ещё искусстве зельеварения цветы полыни, впервые открывшаяся дверь Хогвартса и сопровождающий этот звук радостный вопль Годрика... Неожиданное осознание спустя несколько лет: Салазару здесь даже нравится... Затем: обучение, попытки дать детям знания, слишком часто, чаще всех намеченных планов, оборачивающиеся полным провалом, и внимательные глаза Ровены, которая, казалось, начинала понимать, что Салазар теряет, теряет ставший таким зыбким контроль, и его попытка этот контроль обрести с помощью рун, доказать себе в первую очередь: он ничуть не хуже. Руны не имели правил. Разве что одно: им нужно было откровение. Салазар чуть подрагивающей рукой схватил с края стола завёрнутый в ткань ритуальный нож. Теперь у него не было сомнений. Он встал, по привычке тихо отодвинув стул, и подошёл к шкафу, где лежали пергаменты большого размера. Салазару хотелось сначала изобразить руну на пергаменте, а уже потом — в Тайной Комнате. В груди у него закручивались спирали и гулко билось сердце, он знал: сегодняшней беззвёздной ночью всё свершится.