Песня по просьбе

      Кэйл совершенно не мог понять ход мыслей своего лидера. На день рожденья можно получить множество приятных подарков, и обычно Ли Су Хёк был не из тех, кто отказывается от выгоды, а при богатстве Хэнитьюзов её было много — проси что хочешь, тебя смогут этим обеспечить. А праздник развязывал руки и давал повод просить что-то дорогое.       «Не то чтобы для Хэнитьюзов есть что-то дорогое», — усмехается про себя Кэйл и переводит взгляд на ястреба, вцепившегося когтями в обивку дивана.       — Ты правда хочешь получить на свой день рождения это, руководитель группы? — выгибает бровь Кэйл, пристально глядя на Суй Кхана и подозревая подлянку с его стороны. Всё-таки это странно, просить на день рожденья песню.       Да что уж странно, для Кэйла это безоговорочное фиаско! Почему этот панк вообще решил, что он умеет петь? Хмурость его лица сейчас превышала хмурость обыкновенного лица Рок Су, что заставило Суй Кхана рассмеяться.       — Верно, Рок Су-а, — кивает своей тупой ястребиной башкой этот хитрый и слегка обнаглевший ублюдок, а его крылья трепещут от предвкушения.       — Ты же знаешь, что мой репертуар не из жизнерадостных? К тому же, темы песен, которые я помню, далеки от поздравлений на праздник.       Музыкальный вкус Ким Рок Су — классические композиции, из которых большинство оркестровые или инструментальные. Сложно сказать, есть ли в этом мире вообще скрипка или фортепиано, поэтому лучше не спрашивать. И речь шла о пении. Что он будет петь? Арию князя Игоря? Извольте ступать прочь с такими предложениями.       — Меня всё устраивает, — ухмыляется Суй Кхан.       Плохое предчувствие бьёт тревогу, а Кэйл устало выдыхает, потирая виски и основание переносицы. Что ж. Это день рождения его хёна, почему бы не пойти на уступки на этот раз? Да и нет в песне ничего плохого.       Кэйл Хэнитьюз глубоко ошибался, думая, что это никоим образом не выйдет ему боком. Сильно ошибался, и дело даже не в Клопе.       Начнём с того, что ему действительно нечего петь.       Кэйл не мог вспомнить ни одной корейской песни, которая была бы близка по духу и Су Хёку, и ему. Отсюда вытекает и решение проблемы — вспоминать иностранные песни. Но проблема в том, что и иностранных песен Рок Су не знал. Вообще, в условиях детского дома, а затем и апокалипсиса, слушать песни было проблематично.       Однако среди записей, после долгих и тщательных просмотров, Кэйл нашёл одну идеальную песню. Почему она не была гимном их команды, это же потрясающе подходит?       Жестом подозвав Суй Кхана, всё это время ждавшего на диване, Кэйл вздохнул и вспомнил о второй проблеме.       Он действительно не умел петь.       Совсем. Вообще. Абсолютно.       Ким Рок Су хорошо знает анатомию человеческого тела, знает строение диафрагмы, знает, что во время пения нужно задействовать её. Он берёт вдох, чтобы петь, совсем без опыта и тренировок, потому что на него ожидающе и с восторгом глядят Раон, Он, Хонг и Су Хёк. Он не хочет разочаровать их. И сколько бы не отнекивался, это очевидно — он действительно любит их, готов им потакать, чем сейчас и занимается, и конечно, не хочет их терять.       Потеря всегда следует из разочарования. Может, он разочаровал дядю, Чжон Су и Су Хёка? Чем?       Кэйл хитро ухмыляется Суй Кхану, отчего тот топорщит перья — не иначе как дрожь по спине пробежала. Рок Су не может отказать себе в удовольствии подкалывания руководителя группы, а дети слегка затрудняют это своим присутствием. Вся язвительность и то, как он скучал теперь скрыты в его обычно тяжёлом взгляде.       Тело Хэнитьюза на удивление хорошо подаёт звук, вперёд, ровно, чисто и с совсем незаметной хрипотцой. Чистоту можно списать на то, что Кэйл точно копировал запись, но он не стал об этом думать.       – Здесь птицы не поют, деревья не растут.       Суй Кхан выглядел задумчиво, будто начал что-то припоминать. Его клюв, машинально перебирающий перья крыла, остановился, и он начал с упоением слушать, покачивая головой в такт.       – И только мы к плечу плечо врастаем в землю тут.       Эрухабен, сидящий на диване, удивлённо повернул голову и издал тихое: «О». Он с любопытством смотрел на Рок Су, гладящего детей и поющего. За тысячу лет он никогда не слышал подобной музыки. Это из его предыдущего мира? Ему нужно знать больше.       Для команды Кэйла больше не секрет ни сделка оригинального Хэнитьюза с Богом Смерти, ни прошлая жизнь Ким Рок Су, ни происхождение Суй Кхана, из-за которого он собственно и рассказал правду.       Для справки: Эрухабен, проведший в этом мире вот как тысячу лет, неимоверно долгий срок, с неиссякаемым любопытством интересуется Кореей и Землёй в целом, особенно всем, что касается культуры. Кэйл чувствует, как будет объяснять происхождение песни и её значение, однако по затылку не бежит холодок. Он и сам рад это сделать. Он больше не боится своей семьи. Совсем. Рок Су наконец признал, что действительно любит всех их, а потому больше не избегает.       – Горит и кружится планета, над нашей Родиною дым.       «Вероятно, здесь речь идёт об апокалипсисе. С каждой строчкой это всё интереснее и интереснее», — Эрухабен качает головой. — «Непривычно слышать от невезучего ублюдка что-то вдохновенное и патриотичное».       – И, значит, нам нужна одна победа, одна на всех. Мы за ценой не постоим! Одна на всех. Мы за ценой не постоим!       Раон сидит с приоткрытым ртом. Он понимает эту песню, он её уже любит, после этих нескольких строк. Да, им нужна победа! Дракон поворачивает взгляд к котятам и встречает молчаливое одобрение, видя в их глазах сталь. Эта песня действительно похожа на закончившуюся войну.       Дети вновь безмолвно обещают друг другу не позволить Кэйлу страдать ещё больше и снова смотрят на него, выглядящего странно.       Сосредоточенно? Хмуро? И с пониманием, и с отрицанием в глазах? Или всё одновременно? Вероятно, последнее. Его глаза немного размыты, а лицо покрасневшее, но это из-за записи. Он успокаивает своих беспокойных братьев и говорит им потерпеть, пока Кэйл не допоёт. Пока он не сильно напрягся, верно? Он может обидеться, если прервать его сейчас.       – Нас ждет огонь смертельный,       Эрухабен вдумчиво слушает. Песня ожидаемо достигает кульминации. У его сына невезучего ублюдка довольно интересный музыкальный вкус.       – И всё ж бессилен он.       Суй Кхан вскидывает крылья и издаёт странный звук. «Вспомнил», – ухмыляется Кэйл.       – Сомненья прочь: уходит в ночь отдельный десятый наш десантный батальон.       Он мысленно напоминает себе спросить у Кэйла после окончания песни что значит «десантный батальон».       – Десятый наш десантный батальон.       Раон еле сдерживается от того, чтобы спросить это напрямую в мозг человека прямо сейчас.       Кэйл вздыхает, чувствуя, что воздуха не хватает. Да, это тело действительно лишено такого параметра как выносливость. Петь не так уж и плохо, заключает он. Это забавно и интересно. Стоит потом спеть ещё, раз детям, командиру и Эрухабену так нравится.       – Лишь только бой угас, звучит другой приказ. И почтальон сойдет с ума, разыскивая нас.       Мелодия острая, ритмичная, похожа на боевую и очень яркая в своей мрачности. Эта песня и вправду понравилась Кэйлу, и он сокрушается оттого, что не может дать послушать Эрухабену и детям оригинал. Суй Кхан же изначально просил именно его пения, разве нет? Вот пусть и наслаждается. Нечего его жалеть.       Всё-таки Рок Су очень злопамятен на грани с мелочностью. Он ещё припомнит.       – Взлетает красная ракета, бьёт пулемет, неутомим.       Количество слов, относящихся к Земле в совместном мысленном словаре Хонга и Раона растёт в геометрической прогрессии. А Эрухабен обязательно спросит у Кэйла значение этих слов по окончанию его выступления.       – И, значит, нам нужна одна победа, одна на всех. Мы за ценой не постоим!       Кэйл сомневается в необходимости петь следующий куплет. Там идёт упор на историю России, а ни Ли Су Хёк, ни Эрухабен, ни Хонг или Он, ни Раон уж точно её не знают. Подобное кажется излишним, поэтому он лишь повторяет последнюю строчку, звучащую совершенно как кредо и суть этой песни.       – Одна на всех. Мы за ценой не постоим!       Он вздыхает и опускает руки на головы Хонга и Раона, поглаживая их методичными движениями, как вдруг слышит аплодисменты Эрухабена и Суй Кхана, принявшего человеческую форму.       – Человек! – Раон сказал лишь слово, а плохое предчувствие сильнее, чем когда бы то ни было.       – Кэйл, – вкрадчивым голосом мурлычет Он, и Хэнитьюза бьёт озноб.       – Кээйл, – певуче тянет Хонг, прежде чем все трое накинутся на отца и повалят его на диван.       Со стороны Эрухабена слышно лишь насмешливое «Невезучий ублюдок».       – Человек, ты же споёшь песню и для нас?       Кэйл выдыхает, полностью осознавая безнадёжность своего положения и слегка кивает. Он уже начал думать о том, какие песни могли бы понравится его детям и подойти их прошлому.       Взволнованные дети будто взрываются радостью и кажется, начинают водить вокруг него хороводы??? Кэйл не знает как реагировать, поэтому сохраняет стоическое выражение лица, но не то чтобы он против подобного.       Кэйл слышит смешок Суй Кхана.       – Спасибо, донсэн. Это был чудесный день рожденья благодаря тебе.       Слова о том, что сейчас им не хватает лишь Чжон Су, были предусмотрительно не произнесены и будто бы повисли в воздухе.