Меркантильная любовь

Переливаются разноцветным светом вывески на магазинах, ярко горят фонари. Ночь вступала в свои права, и на небе начинали появляться первые звезды. Гулять по улочкам Сицилии сейчас было одно удовольствие. Настроение Тсуны не портил ни наверняка разрывающийся от звонков телефон, ни Вайпер, настаивающий на самой дешевой и ближней забегаловке. — Я заплачу, — волшебные слова слетели с губ парня и заставили его спутника ухмыльнуться и отбросить все возражения. Вот она, вся прелесть свиданий! Раньше Маммон не понимал, зачем они нужны людям, если приносят одни лишь растраты. Но теперь он мог по достоинству оценить то превосходное чувство, когда ты тратишь со своим спутником его деньги. Иногда они могли даже скинуться напополам и тратить общие деньги вместе. И тогда иллюзионист чувствовал что-то похожее на сожаление (денег жалко…), которое быстро перекрывалось положительными эмоциями от партнера. Тсунаеши по достоинству ценил эту щедрость: в случае с таким скупым человеком, как Маммон, это значило очень многое. И его не волновало даже то, что в таком случае они шли в заведение с самыми низкими ценами или бешеными скидками. Сейчас же Вайпер мог разгуляться от души и заказать как можно больше еды, чтобы завтра накормить её остатками других офицеров Варии и Фантазму и сэкономить на продуктах. В выбранном ресторане играет живая музыка: юноша в костюме перебирает клавиши на рояле, рядом с ним стоит флейтистка в бежевом платье в пол. Обстановка приятная и не вычурная, кажется, что они смогут приятно провести время и поговорить за одним из дальних столиков. Маммон снимает иллюзию, и их замечает хостес. Она подходит к нестандартной парочке, вежливо приветствует их, окидывая Тсунаеши странным взглядом, и подводит к самому дальнему столику. Тсуна поднимает в удивлении брови, смотря на невозмутимого Аркобалено, который наложил на себя иллюзию жгучей итальянской красотки. Ему остается лишь гадать о том, как теперь в глазах других людей выглядит он сам. Савада подсаживается ближе к иллюзионисту, безнаказанно залезает в его личное пространство, смотрит в чужое меню и пытается с помощью интуиции угадать, во сколько ему обойдется эта встреча. После знакомства с великим жадиной он стал серьезнее относиться к деньгам, справедливо опасаясь, что разорится в этих отношениях. Фантазма в форме жабы прыгает ему на колени, и он по привычке жамкает её пару раз, как антистресс, пока Вайпер допивает второй стакан с бесплатной водой, которую им налила официантка, и просматривает все цены в меню. Тсуна был совершенно неприхотлив в плане еды и не сильно беспокоился о своих тратах — все равно это будет раза в четыре дешевле того, что закажет Маммон — а поэтому выбирает практически наугад горячее и салат. В списке напитков он цепляет глазами название, которое заставляет его испустить смешок. На самом деле он не собирался сегодня пить алкоголь, но, раз уж такое дело, можно и побаловать себя стаканчиком ради ироничного веселья. Когда еду и напитки приносят, Мамон усмехается. — Крестный отец пьет коктейль «Крестный отец». Ты специально его заказал, да? — Конечно. — Тсунаеши делает небольшой глоток и замечает: — Слишком крепкий для меня. Вайпер качает головой: — Слишком много льда и мало всего остального. Дешевле было сделать самому. Если бы ты дал нам денег на виски и амаретто, мы бы сделали лучше и смешали в нормальной пропорции, чтоб он был мягче. — Не сомневаюсь, что виски ты бы «конфисковал» у Занзаса, ликер купил ниже рыночной стоимости у коллег-барыг, а оставшиеся деньги зажал бы себе. — Тсуна отпивает еще, морщится, продолжая свободной рукой жамкать жабу. — Мы так бы и сделали, да. — Увиливать с Савадой было сложно из-за гиперинтуиции, да и не нужно: они уже достаточно неплохо знали друг друга. После недолгого молчания Маммон, сосредоточенно ковыряющийся ложкой в креманке с десертом, чтобы не оставить в ней ни одного малюсенького кусочка, решает начать волнующую его тему: — Уже завтра Его посадят в тюрьму. Наша Семья должна стереть любые связи с Ним и с Его Семьей, если не хочет понести репутационные и материальные потери. Тсунаеши и сам знал, что союзные Семьи были для них хорошим инструментом до тех пор, пока не начинали тащить вслед за собой на дно весь остальной Альянс и, самое главное, Вонголу. Ресторан точно был не самым надежным местом для передачи подобного рода информации, но пока у Маммона были его иллюзии, они могли себе это позволить. Достаточно лишь не говорить прямо о проблемном боссе, его Семье и Вонголе с Варией для дополнительной конспирации. — Как думаешь, что будет дешевле, послать по его душу Вас или же оставить все так, как есть? — Тсунаеши усмехается: он знает, что прямо сейчас Маммон начнет подсчитывать деньги на расходы для устранения Варией проблемного элемента. Ему не очень нравится, что Вайпер заговорил о Семейных делах прямо здесь и сейчас, но не мог отрицать то, что это было важным вопросом, требующим рассмотрения и, возможно, вмешательства. Он чувствовал что-то вроде облегчения от того, что может обсудить его с таким умным и опытным человеком, которому доверяет. — Твои Хранители не могут заняться этим? — Маммон справедливо считал, что это будет менее затратно, чем то, что могут выкинуть варийцы. — Этим можешь заняться ты. Ты ведь достаточно хорош для того, чтобы сделать все без ошибок и лишних трат, — быстро отреагировал Тсуна, вспомнив о недавней просьбе Скуало. Увидев, хоть и не полностью, выражение лица Аркобалено, которое он видел под иллюзией, Тсунаеши уже поздравлял себя с победой. Маммон еще пару раз ткнул ложкой в креманку и, развернувшись корпусом к Тсуне, ласково сообщил: — Ты нам заплатишь за это. — Пожалуйста, только не трусы, — жалобно пробубнил Тсунаеши. — Поздно. Мы уже нашли покупателя… — Я все понимаю, но не это. Зачем кому-то так сильно нужны мои трусы, что он готов платить огромные деньги за них? — Тсуна откинулся на спинку диванчика и обратился к Фантазме, которую все еще беспорядочно жамкал, — У твоего хозяина клиенты-извращенцы. — Сказал человек, который заплатил нам для того, чтобы мы начали с ним встречаться. — Маммон выхватил свою жабку из рук Савады и вернул её на свое законное место — себе на голову. Фантазма квакнула что-то утвердительное пару раз и затихла. — Ты знаешь, я сделал это для того, чтобы узнать твой пол, у меня не было каких-то других намерений, — Тсунаеши поднял руки, признавая поражение, и страдальчески вздохнул, посмотрев на предательницу жабу и её хозяина. Он потянулся за ножом и вилкой, добавляя: — Все беды — от Реборна. Но на самом деле когда-нибудь мы должны будем поблагодарить его за это. — Только если он заплатит, — отрезал Вайпер. На этом их диалог застопорился, и они принялись за еду. Из-за слов Маммона в голове у Тсунаеши начали всплывать обрывки смутных воспоминаний двухлетней давности. Вот они, собравшись в кои-то веки всей семьей, играют в фанты в стиле Вонголы. Тсунаеши, как и все остальные, навеселе. Он тянет руку к шляпе Реборна, в которой они перемешали бумажки, и вытягивает свое задание. Идеальным почерком Реборна на листике написано «За семь дней узнать пол Аркобалено Тумана». Рядом слышится удивленный возглас Такеши: ему выпало задание от Рокудо «Убить пятьдесят мафиози за один день». Тсуна радуется тому, что ему дали целых семь дней, потому что, кажется, он слишком пьян для того чтобы идти и узнавать пол Вайпера прямо сейчас. Такеши, шатаясь, встает, весело смеется и говорит: — Ну, я пошел выполнять. И почему-то всем скопом они идут за ним… А проснувшись на следующий день, Тсуна узнал о том, что он уже заплатил Вайперу за то, чтобы тот с ним встречался. Что стало полной неожиданностью: на трезвую голову он не был готов к подобным приключениям. По итогу он все же узнал пол Маммона за семь дней. Вот только Реборн не написал о том, что он должен был рассказать всем об этом, так что это до сих пор оставалось тайной для абсолютного большинства. Первым тишину нарушает Маммон, который уже принялся за второй свой десерт: — Если ты сам не отдашь их нам, мы все равно получим их, чтобы выгодно продать. Ты просто не понимаешь, насколько это прекрасно — продавать копеечное белье по цене автомобиля. Тсуна закатывает глаза. О, он прекрасно помнит, как в первый раз заметил пропажу своего нижнего белья. На самом деле тогда он еще не был так близко знаком с Маммоном, и когда впервые спросил его об этом, то иллюзионист клялся на сто евро, что это точно не его рук дело. Но после начала их отношений пропажи трусов стали явным и частным явлением. Самым ужасным, по мнению Тсуны, было то, что теперь на каждый праздник он получал один и тот же подарок от Вайпера, а именно какие-то прикольные стремные семейники. Которые тот впоследствии кому-то продавал. Ну конечно же. Сделав глубокий вдох и выдох, он откладывает столовые приборы и пододвигается к иллюзионисту. — Почему же ты тогда не продаешь наши «домашние видео»? — Это другое. — Маммон недовольно стучит костяшками пальцев по столу и уже тише произносит, — В них есть мы… — Почему ты так настаиваешь на том, чтобы скрывать наши отношения ото всех? — Тсуна пододвигается еще ближе, пытается заглянуть в глаза, скрытые темнотой капюшона. — Это наше. Личное. Никто не должен лезть в это. — Жадина, — понимающе шепчет ему на ухо Тсуна. Он сам отодвигается, возвращаясь в прежнее положение. Предлагает: — Можешь перестать терроризировать креманки и облизать их. Я отвернусь. Вайпер молчит в ответ. Но Савада знает, что все в норме. Он делает вид, что очень заинтересован вывеской, но все равно иногда скашивает взгляд в сторону иллюзиониста. Никто, кроме него, даже не заметит чего-то странного из-за иллюзии. Когда он поворачивается лицом к собеседнику, креманки уже сияют так, будто их только что помыли. Кубики льда колыхаются в стакане и сталкиваются друг с другом, когда Тсуна отпивает еще немного коктейля. Свободную руку он будто невзначай кладет на колено Маммона. У того ноль реакции. «Хотя бы для вида мог уже что-то и изобразить» — обиженно думает Савада. Он пытается приобнять Аркобалено, но тот отодвигается. — Ты даже не знаешь, какая на тебе иллюзия сейчас. Ты правда хочешь, чтобы я целовался с кем-то подобным? — Это твоя иллюзия, ты прекрасно можешь видеть и через нее, — парирует парень. — …Ладно. Но мы только что ели, ты действительно думаешь, что это будет приятно? — Я только что пил алкоголь, так что я еще и дезинфицирован. А ты полировал креманки. Так что все не так страшно. Даже не видя полностью лица Вайпера, Тсуна знает, что тот сейчас нахмурился. Из всего этого он делает вывод: — Ты просто не хочешь целоваться. — Когда увижу, как ты оплатишь наш заказ, тогда поцелую, — обещает Маммон. — Хорошо, — Тсуне остается только смириться. — А, — вспоминает парень, — что ты там говорил про мою внешность? Тсунаеши пытается найти какую-нибудь отражающую поверхность, чтобы посмотреть, какой облик на него наложили, но таких не оказывается поблизости. Вставая из-за стола, чтобы пройти в туалет, в котором точно должно быть зеркало, он случайно запинается и скидывает свою тарелку с салатом на пол. Та со звоном падает и по закону подлости оказывается на полу перевернутой. По реакции окружающих можно было сказать, что они ничего не заметили из-за иллюзии. — Ох, — Тсунаеши неловко мнется. Кажется, что он прямо сейчас подорвется за тряпкой, тогда как можно просто подозвать уборщицу. Маммон делает жест рука-лицо, смотрит на тарелку пару секунд, спрашивает: — Там еще много осталось, да? — Ну, да, достаточно. Тогда иллюзионист достает из-под своего плаща моток с бумагой, ставит уцелевшую тарелку обратно на стол, а салат соскребает с пола бумагой и заворачивает в нее же. На недоуменный взгляд Тсуны поясняет: — Леви доест. Тсунаеши старался сдержаться, сделать это беззвучно, но быстро сдался и засмеялся мягким бархатным смехом в свою полную громкость. Маммон с совершенным покерфэйсом смотрел на него, засовывая под плащ кулек с салатом. — С тобой весело, — улыбается Тсуна и все же идет в сторону, как он предполагал, туалета. Буквально через пару минут он возвращается, идет размашистым шагом к своему месту и сильно хмурится. — Ты зачем это сделал? — Саваду совсем не обрадовал его иллюзорный внешний вид. Неудивительно, что Маммон не хотел целоваться с ним — дрыщавой пародией на Луссурию. — Это весело, — Вайпер усмехается: Савада как всегда порадовал его своей искренней реакцией и возмущением. Его, в отличие от самого Аркобалено Тумана, очень легко было развести на эмоции. — Энергетический вампир, если ты уже доел, то можешь забрать еду для своих чудовищ, пока я буду расплачиваться. — Тсунаеши допивает до конца напиток, на что Вайпер одобрительно кивает и предупреждает: — Только попробуй дать официантке чаевые, пока меня не будет. Тсуна в ответ светло улыбается: — Конечно, нет, доплата за обслуживание и так включена в счет. — Раньше ты бы так не говорил. — Ты научил меня плохому, — сказал в спину уходящему Аркобалено парень. Он не видел, но знал, что тот доволен этим ответом и их свиданием в целом. Расплатившись за заказ и словив с десяток уничижительных взглядов от других посетителей из-за «своего внешнего вида» он дождался Маммона, который нес в руках коробки с едой. — Эм. Давай я понесу, — предложил Тсуна. — Нет. Где гарантии того, что ты их не уронишь? Ты, конечно, не Каваллоне, но иногда чертовски невезуч в этом плане — отказался от помощи иллюзионист. Так и шли они к выходу — дрыщавый панк и фигуристая брюнетка рядом с ним, тащившая в своих руках семь коробок с едой. Только шагнув за порог, Савада спрашивает: — Ну и где же мой обещанный поцелуй? — Ты слепой? Или ты правда не видишь, того, что мы несем коробки и не можем сделать это прямо сейчас, — раздраженно отвечает Маммон. — Ты должен сдержать своё слово, — стоял на своем Тсуна. — Да подожди ты, дай нам их куда-нибудь поставить. — Время — деньги. Я не хочу ждать, — Тсунаеши весело улыбается, щурит карие глаза, и Вайперу кажется, что вот-вот, еще немного, и он в добавок к этому высунет язык, чтобы показать ему — самому меркантильному человеку в мире — то, как он обычно выглядит со стороны. Маммон тяжело вздыхает: он просто не может злится на Саваду. Подъеб засчитан. Его — старого суперсильного деда — уели. Он все понял, ага, да. Они ищут укромное местечко, в котором им никто не помешает, но никак не могут отыскать хотя бы чего-то приличного. Тсунаеши неожиданно останавливается на одном месте, и его резко осеняет. — Мы можем сделать это на крыше! Не думаю, что нам хоть кто-нибудь тогда помешает, — вдохновенно говорит он. — И как ты это себе представляешь? — Если бы у Маммона были бы свободны руки, он бы упер их в бока или скрестил на груди. — Все просто. Ты накладываешь на нас иллюзию, а я взлетаю с тобой на руках и приземляюсь на крышу. — Коробки, — лаконично напоминает иллюзионист. — Ты можешь их перенести с помощью Фантазмы. — Но мы можем спокойно перенести просто себя с коробками с помощью Фантазмы, — указывает на очевидное Маммон, — или… Ты просто хочешь полетать, взяв нас на руки? — Я просто хочу взять тебя на руки. — Савада вытягивает руки, будто предлагая вот так вот просто запрыгнуть на них. Нет, конечно, Маммон мог бы так сделать, но точно не станет. С другой стороны, Тсунаеши сегодня платил за них двоих и устроил вполне неплохой вечер: можно было не ломаться и уступить. Маммон подзывает к себе Фантазму. Та превращается в уробороса и переносит коробки на крышу, пока Тсуна, поняв все без слов, подхватывает одной рукой иллюзиониста и взлетает вверх. Фиолетовый плащ — та его часть, что не была прижата чужой рукой — красиво развевается на ветру. С высоты хорошо видно улицу, по которой они только что шли. Да и сам ночной вид можно назвать завораживающим и красивым. Вайпер оценил: даже в его голове это считалось романтичным. С тех пор, как Аркобалено вернули себе свой взрослый вид, он больше никого не использовал в качестве своего «транспорта». Только Саваду, который — вот дурачок — сам предлагал себя в этом качестве и, пока никто не видит, мог бесплатно таскать его на руках без видимой на то причины. Возможно, это из-за того что Маммон в самом начале их нестандартных отношений отказывался прилагать малейшие усилия и даже ходил за деньги. Поэтому легче было его просто отнести, куда надо. Да и самому Тсуне не привыкать — он просто заменил одного деда, который что-то там всегда бурчит тебе на ухо и тусуется у тебя на плече или руках, на другого, почти такого же вредного, но еще более загадочного и алчного. Приземлившись на крышу, парень с ощутимым сожалением отпустил иллюзиониста. — У тебя свободны руки. Рядом нет никого, кто бы нам помешал, — Тсуна разводит руками и заключает: — Больше тебе ничего не мешает. — Секунду, — Маммон засовывает руку под плащ. — Все как всегда, — недовольно вздыхает Савада, протягивая руку, чтобы получить свой маленький кусочек мятной жвачки. Вайпер покупал только пластинки, потому что одну пластинку можно было поделить на множество частей и понемногу их использовать, тем самым экономя и с разумом тратя каждый кусочек, чего нельзя было сделать с подушечками. — Ты не мог дать мне её и самому взять сразу после того как мы поели? — интересуется Тсуна, который только отдаленно чувствовал мятный привкус — из-за того, что кусочек жвачки был слишком маленьким. — Ты тогда еще не оплатил заказ, — поясняет иллюзионист. Ну да, они ведь договаривались на поцелуй только после оплаты заказа. — Но ты же точно знал, что я сделаю это! А. Ладно, — махнул рукой Тсунаеши. Он не хотел сейчас спорить и выяснять что-то. Тсуна хотел подойти поближе к краю крыши и посмотреть на ночной город, но Вайпер остановил его порыв, потянув в свою сторону. — Навернешься. — Тогда давай встанем как в «Титанике», — Тсунаеши пафосно развел руки в стороны и оглянулся на иллюзиониста, который уже успел пожалеть о том, что не воспрепятствовал заливанию алкоголя в организм своего любовника. — И ты утащишь нас за собой вниз, ага. Лучше поцелуй уже, — Маммон выкинул на крышу уже бесполезную жвачку, на что Тсунаеши сначала осуждающе покачал головой, а потом поступил ровно так же. Тсуна притянул к себе вредного иллюзиониста и снял с него уже осточертевший капюшон, давая свободу длинным фиолетовым прядям. Теперь открытое, освещенное лишь светом Луны лицо Маммона было еще более красивым и загадочным, чем обычно. Савада залюбовался им. Поняв, что партнер не спешит что-либо предпринимать, Маммон решил действовать первым: расплачиваться с долгами он предпочитал при первой же возможности. Он приблизил свое лицо ближе к чужому, опаляя теплым дыханием правую щеку, и сам поцеловал Тсунаеши, быстро и практически неощутимо. Но отпрянуть после этого ему не дали крепко прижимающие его к себе руки Савады, которому явно было мало, который хотел еще. Вайпер хищно оскалился — не один он тут был ненасытным чудовищем. Каждому свое: кто-то охочий до денег, а кто-то падок на ласки. Но если бы ему не нравилось, он бы и не соглашался на это. Поэтому уже Тсунаеши целовал его долго и жарко, водя грубоватыми руками по закрытому плащом телу или проводя по ими по фиолетовым волосам. Маммон старался отвечать тем же и не отставать от чересчур инициативного партнера. Запах и вкус мятной жвачки не вызывал у никого из них отторжения, но даже через него Вайпер отчетливо ощущал горьковатый привкус виски. С трудом заставив себя оторваться от манящих тонких губ, Тсуна отметил, насколько они стали ярче. Он знал, что его собственные выглядят куда хуже, ведь в отличие от него Вайпер оправдывал свое имя и иногда кусался, как самая настоящая змеюка. Очень хотелось продолжить, но у обоих были неотложные дела, которые нельзя пускать на самотек. — Думаем, на этом можно остановиться, — предложил Маммон и стал прятать спутанные руками Савады волосы под плащ. Надвинув обратно капюшон себе на глаза, он попытался отстраниться, но его прижали еще ближе к себе. — Тогда до завтра, — Тсунаеши крепко обнял на прощание иллюзиониста, на что тот промычал что-то утвердительное ему в плечо. После чего взял свои коробки с едой и, махнув на прощание рукой, улетел с Фантазмой в далекие дали. Явно в Варию. Постояв еще немного на крыше, освещаемой лишь Луной да звездами, в полной тишине, Тсуна достал из кармана мобильный и, немного подумав, решил, что в такое то время лучше написать, чем звонить. — Здравствуйте, Скуало-сан. Скоро Маммон вернется в особняк. Как вы и просили, весь сегодняшний день он будет занят, — Тсуна покрутил телефон в руках и, убедившись в правильности написанного, отправил сообщение. Ответ пришел довольно скоро: — Понял. Савада, спасибо. Тсунаеши благодарил свою удачу за то, что Вайпер сам завел в ресторане разговор о делах их Семьи. Так была меньше вероятность того, что он заподозрит, что на него это все спихнули не просто потому, что это выгоднее финансово. А теперь ему приходилось просто надеяться на то, что даже после таких финтов никто из варийцев так и не догадается о его истинной связи с одним из офицеров. Иначе Маммон просто прибьет его. Но он не мог остаться в стороне! Сегодня уже первое июля, а это значит, что завтра у любимого жадины день рождения. И Тсуна дал Варии возможность, а точнее, целый день на то, чтобы подготовить все к этому дню, не вызывая подозрений у самого виновника торжества. Кивнув своим мыслям, Тсунаеши как-то резко вспомнил, что он один на крыше и иллюзии создавать, в отличие от некоторых, не умеет. Внизу гражданские, и неизвестно, есть ли отсюда вообще адекватный спуск. — Ох, черт. Вот что делает с людьми любовь и алкоголь — начисто вышибает мозги и критическое мышление. Тсуна перезванивает Гокудере на один из тринадцати пропущенных звонков, прикидывая, сможет ли он запрыгнуть на крышу другого дома, с которого, как он видит, спуск есть. Сможет. Иначе он не Десятый босс Вонголы и не ученик лучшего в мире киллера.