он сидел, грузный и неуклюжий, внезапно уйдя в себя и в свое опьянение, — одинокий холм неизбывной тоски.
эрих мария ремарк «три товарища»
Погода этой осенью в Марселе выдалась отвратительной; целыми сутками льёт унылый ливень, из-за которого все жители города стали медлительнее и сонливее. Работа и учёба в такое время кажутся какими-то непосильными задачами – сейчас успехом является уже то, что ты проснулся и вышел на улицу, что уж говорить про всё остальное? Дазай растёкся на большом закруглённом столе, смотря в одну точку и тяжко вздыхая через каждые тридцать секунд. Фицджеральд стучал ручкой об этот же стол, сомкнув губы в тонкую полоску и закинув ногу на ногу; было видно, что мужчина раздражён, но он старался никак этого не показывать, а остальные – не замечать. Акико, сидящая напротив Дазая, читала какую-то газету. Она переворачивала страницы и комнату наполняло тихое шуршание, которое бесило Фрэнсиса ещё больше, но он продолжал молчать. Осаму подумал, что если бы настенные часы, висящие в конце конференц-зала, тикали чуть громче, то директор бы попросту взорвался, уничтожив весь офис, здание и, вероятно, самого Дазая; эта мысль позабавила парня, и он улыбнулся уголком губ. На самом деле, место, в котором они сейчас находились, сложно было назвать офисом или чем-то другим – обычная старая постройка. Огромная, десятиэтажная и серая. На каждом этаже – по восемь квартир, в которых проживают от четырёх человек. Последние, верхние этажи переделаны под рабочую зону – здесь проводятся собрания, придумываются различные стратегии и разрешаются конфликты между членами организации. Всё это принадлежит Фицджеральду; он владеет сетью пятизвёздочных отелей по всей Франции, и среди подчиненных ходят слухи о его великих богатствах. По правде говоря, богатства эти почти на исходе; дела в бизнесе идут чертовски плохо, и Фрэнсис вот-вот разорится, но об этом мало кто знает. Дазай вновь вздохнул, нарочито печально и устало, и прикрыл глаза, и именно в этот момент двери со скрипом распахнулись, и в зал влетел Тим. Он принёс вместе с собой прохладу улицы и влагу, и Осаму передёрнул плечами – чёрт, ему же ещё ехать за бумагами к Анго. Выходить на улицу не было никакого желания, и парень сник ещё больше. Тим встряхнул головой и капли разлетелись по всему помещению. — Простите-простите, — он кинул сумку на стул и сам плюхнулся рядом, задев Дазая локтём, — Ужасно спешил, честное слово. Все в зале знали, что это ложь, но промолчали. Фицджеральд откашлялся, а затем сложил руки в замок перед собой и оглядел присутствующих. — Что ж, раз все наконец в сборе, — он укоризненно посмотрел на Тима, и тот пожал плечами, — То начнем наше собрание. Йосано сложила газету, отложив ее в сторону, и чуть нахмурилась, внимая. — Как вы знаете, за последние десять лет мы значительно выросли. Всё больше людей встаёт на нашу сторону, мы расширяемся. Вы, как и ваши коллеги, отлично постарались. Однако самое сложное ещё впереди. Сейчас нам необходимо действовать как можно быстрее и эффективнее, пока в Тёмном Мире затишье. - Вы намекаете, что нужно сделать официальное заявление о революции? - голос Акико был твёрдым, но руки всё ещё сцеплены под столом; девушка вжимает ногти в кожу и оставляет на ней следы. Осаму зевнул, спрятав лицо в сгибе локтя; он мысленно отсчитывал минуты, надеясь, что собрание скоро закончится. Ветер за окном разбушевался не на шутку; голые ветви деревьев качались в разные стороны, задевая окна нижних этажей. - Не совсем. Для начала нам необходимо подготовиться. Мы с Фукудзавой-саном очень долго обсуждали кое-что и в конечном итоге пришли к общему мнению. Все вы знаете Накахара Чую, верно? — Это тот, который убил тридцать ведьм и сбежал с собственного крещения? – Тим говорил с восхищением, и уголок губ Акико дёрнулся, заметив горящие глаза юноши. — Он самый, — Фицджеральд кивнул. — Даже несмотря на то, что он так и не стал полноценной ведьмой, Накахара является одним из самых могущественных в своем роде. Есть предположения, что он владеет необычным даром, и пускай это только слухи, они могут оказаться правдой. Мы выяснили, что сейчас он проживает в Японии, не скрывается, ведёт обычную студенческую жизнь и даже подрабатывает. — Как замечательно, – перебивает Дазай, слегка подняв голову. - И вы хотите, чтобы мы разрушили все его миленькие иллюзии и уговорили воевать против семьи? Фрэнсис одарил парня непроницаемым взглядом. — Всё верно, – они смотрели друг другу в глаза на протяжении нескольких секунд, после чего мужчина вздохнул. — Дазай, Накахара Чуя не может избавиться от этого как раз-таки потому, что является сыном Озаки Коё. Он – ведьма, и как бы хорошо он ни притворялся обычным человеком, дар никуда не денется. Ему не позволено отказаться от части себя, от части своего мира, но он может изменить его и жить счастливо. Это единственный выход. Мужчина отвёл взгляд от Осаму и оглядел всех присутствующих: - Вы должны понимать, что это так или иначе коснется его. Да, сейчас он живёт спокойно, но это не потому, что он сам так решил. Он не прячется, и за ним наблюдают и выжидают. За ним придут. Вопрос лишь заключается, кто сделает это первее: мы или они. И лучше бы это были мы. После слов Фицджеральда в помещении наступает тишина. Осаму и сам прекрасно понимает, что директор прав, это логично, да и прибрать ходячую легенду всего Тёмного Царства к себе - одна из лучших идей. Дазая раздражает не само наличие плана. Его раздражает участие. - Накахара будет нам крайне полезен. В его голове хранится много знаний, а с его силой наши шансы на успех возрастают в несколько раз. Именно поэтому вы отправитесь в Осаку под видом студентов национального университета. Тим удивлённо присвистнул. — Япония! Как же я скучал по Японии, – он улыбнулся, прикрыв глаза и откинувшись на спинку стула. — Ты же был там всего один раз, – отвечает Акико. — С чего вдруг такая любовь к стране? Тим делает вздох, в котором явно читается "ничего ты не понимаешь, дорогая Йосано", и начинает пояснять, что для него, ценителя прекрасного, вовсе и необязательно быть в каком-то месте много раз, чтобы полюбить его. Тираду парнишки перебивает Фрэнсис: — Помните, вы должны быть убедительными. Без Накахары нам придётся тяжко. Дазай глухо застонал, стукнувшись головой о стол. Вернуться в Японию? Они решили поиздеваться над ним? Даже если Осака находится в пятистах километрах от Йокогамы, желания приезжать туда совершенно нет. Он устал. — Почему именно мы? – вяло интересуется, не желая мириться с этой неприятной новостью. — А кто, как не вы? – отвечает вопросом на вопрос Фрэнсис. – Вы все отлично знаете японский, Тимофей – лучший заклинатель на оберег, Йосано сможет вылечить кого угодно и от чего угодно, а ты, Дазай, превосходный аналитик и стратег. Тем более, вы друзья и уже много раз были на миссиях. Осаму хмыкнул и приподнялся, потянувшись. — Последняя из которых закончилась похоронами, — он, не наклоняя головы, посмотрел на директора. — Или вы забыли? Изо рта Осаму льётся желчь, которая копится всё это время внутри него. Она разъедает его, разъедает органы и задевает душу. Ему нужно выплёскивать её хоть на кого-то. Карие глаза темнеют, а мешки под ними в эту секунду слишком заметны. Боже, как он устал. Тим шикнул на охотника, потянув того за рукав толстовки. — Фрэнсис и Фукудзава-сан не виноваты в его смерти, Дазай, — прошептал он, но друг отдёрнул руку. — Да? – он наигранно удивился, посмотрев на Тима. — Интересное наблюдение. Осаму повернулся к Фицджеральду. — Конечно же, они не виноваты. Весь грех пал на Крыс, к которым Одасаку, благодаря хреново составленному плану, пошёл в одиночку. Фрэнсис устало вздохнул; эта тема слишком часто поднималась за последний месяц, и мужчина, честно говоря, уже устал выяснять отношения с Осаму. — Дазай, ты ведь сам прекрасно понимаешь, что мы не ожидали такого поворота событий. — Вы не послушали меня тогда, — Осаму растянул губы в кривой усмешке, поднимаясь. – А сейчас хотите, чтобы я был аналитиком на новом задании? Акико молча наблюдает со стороны, поджав губы в тонкую полоску; её руки бьёт мелкая дрожь, но девушка сжимает их ещё сильнее. — Я не участвую. Езжайте к своему Накахаре сами. Дазай шагает в сторону выхода, и Тим начал было вставать, чтобы увязаться следом, но суровый взгляд директора его остановил. Парнишка со стоном падает обратно на стул, а двери, после ухода Осаму, хлопают настолько сильно, что с потолка сыпется штукатурка.| | |
Они сидят на полу в одной из небольших спален; вокруг них ворох из одеял и подушек, разбросанные игрушки и книги. Дазай курит, используя вместо пепельницы кружку с остывшим чаем. Рядом сидящий Тим плетёт очередной браслет из бус и каждые несколько минут косится на охотника. — Если хочешь что-то сказать, то говори, — не выдерживает Осаму; его взгляд направлен куда-то в сторону окна. Куникида ходит по комнате, собирая весь мусор и убирая вещи по шкафам и полкам; он наступает на маленький конструктор и шипит, с гневом кидая пластмассовый квадратик в мешок к остальным. Тим нарочито громко вздыхает, по-деловому откладывает бусы в сторону (так, чтобы Доппо не наткнулся на них) и поворачивается к Дазаю. — Ты ведешь себя, как дурак. Куникида замирает с игрушкой в руках, приподнимая брови вверх. Дазай – кусок идиота, это всем известно, но чтобы Тим – человек, который всегда поддерживал его безумные идеи, шутил так же убого, как и сам охотник, такой же взбалмошный и ехидный – чтобы он назвал Осаму дураком? Это что-то новенькое. Кёка заходит в комнату с плюшевым зайцем, прижатым к груди; девочка садится рядом с Тимом, разглядывая цветные бусинки возле него. — Что? Дазай посмотрел на друга; сигарета тлела в его пальцах и пепел осыпался прямо на одеяло. Доппо мысленно убил его несколько раз. — Ты. Ведёшь. Себя. Как. Ду- — Я имею в виду, с чего ты сделал такой вывод, — перебил его охотник, кинув сигарету в кружку. — А вот это хороший вопрос, и у меня есть не менее хороший ответ на него. Давай вспомним, какое было самое главное желание Одасаку? Осаму переменился в лице; он свёл брови к переносице и искривил уголки губ. Куникида всё ещё не шевелился. Все, кто поднимали тему смерти Сакуноске, были посланы далеко и надолго; Дазай ни с кем не разговаривал об этом, каждый раз становясь агрессивным и саркастичным. Единственным исключением был директор — с ним Осаму спорил постоянно. Но сейчас в нём не было гнева. Он действительно думал над словами Тима. — Я знаю, что ты и так знаешь, что это, — продолжил парень, — Можешь не отвечать. Но, если ты знаешь, тогда почему упираешься? Ты всё равно не видишь смысла в своём существовании, так представь, что смысл Оды является твоим собственным. Куникида поперхнулся воздухом от таких речей – вот так напрямую говорить другому человеку о подобном! Но Дазай ничего не отвечал. Он молча смотрел на свои руки, теребил браслеты на запястьях, а после поднялся, чуть не опрокинув кружку, и вышел из комнаты. — Эй, ты куда? – крикнул вдогонку Доппо, но ему, понятное дело, никто не ответил. — Ты зачем это наговорил? Парень развернулся к Тиму, укоризненно глядя на него; Тим же, игнорируя суровый взгляд Куникиды, вновь взялся за плетение браслета. — Я просто озвучил его мысли, — ответил парень, аккуратно цепляя нитями красный бисер. — Так он быстрее решится. — Решится на что? На суицид? — с сарказмом произнес Доппо. — На новую миссию. Блондин выгнул бровь в удивлении. — Новую миссию? Тим поднял голову. — А? Я не рассказывал? Куникида покачал головой в разные стороны, и лицо друга озарилось яркой улыбкой. — Мы едем в Японию!