the miraculous light

Отель «Гран Пари» встречает Стеллу сдержанным величием, почти достойным даже самой королевской резиденции Солярии. Полы здесь из белого мрамора, устланные роскошными коврами, мебель — красного дерева вычурная и изящная, огромные окна задрапированы бархатными тяжелыми шторами, а люстра под высоким потолком сияет хрусталем. Персонал здесь вежлив и предупредителен до зубовного скрежета, и отношение к посетителям вполне можно назвать королевским. Стелла сидит в ресторане при отеле и медленно потягивает лимонад из высокого запотевшего бокала. За окном утро, жаркое солнце поздней весны озаряет совершенно чужой мир, в котором она застряла. Это, впрочем, совсем не кажется таким уж страшным. В конце концов это уже не первый раз и не первый мир, да и здесь, в этом отеле-дворце Стелла чувствует себя почти как дома. Если закрыть глаза, то можно даже забыть, что она вдали от своей реальности, и что здесь она сама чужая даже самой себе. В этом мире все дышит богатством и лоском, и Стелла в очередной раз радуется, напомнив себе, что ее кредитка с неограниченным лимитом работает даже здесь. Иначе страшно подумать, что было бы. Стелла не знает, почему мать до сих пор не заблокировала кредитку, быть может, забыла об этом, что вряд ли — память у королевы Луны отменная. Скорее всего, решила, что Стелла не сумеет ею воспользоваться там, куда ее забросит. А быть может, все-таки чуточку заботится о дочери и не хочет, чтобы та пропала с голоду в совершенно чужих мирах, куда непутевую принцессу могло занести. Стеллу саму бесит, насколько тепло греет эта непрошенная мысль. Стелла крутит на пальце кольцо — королевская реликвия Солярии, когда-то давно доверенная ей матерью. Когда-то оно дарило столько гордости своей прохладной тяжестью на пальце, и когда-то оно единственное делало жизнь в Алфее терпимой. С ним она чувствует себя спокойнее, хоть сейчас от него и нет толку. В этом новом мире Стелла всего пару часов, но уже хорошо знает правила. Сейчас даже нет смысла пытаться переместиться — магия кольца все равно не работает и не будет — минимум, ближайшие несколько дней. Кажется, так и бывает, когда перемещаешься между мирами. Стелла прикрывает глаза, и на миг события того дня встают вновь оживают перед ней. Возвращаться в Алфею никогда прежде не было так легко и счастливо, как было в тот день. Все изменилось, стоило переступить ворота. Королева Луна не простила побега, и Стеллу в тот же миг заключили под стражу. Стелла усмехается про себя — хоть какой-то плюс беспорядочного и бесконтрольного перемещения между мирами — мать не может достать ее здесь. Она ускользнула, но часть ее теперь об этом жалеет. Даже в темницах дворца Солярии Стелла была ближе к друзьям. Быть может, они сумели бы освободить ее. Что было с ними теперь? Стелла делает глубокий вдох и заставляет себя остановиться. Думать об этом чревато потерей контроля. Они справятся. В это поверить не очень сложно. Можно даже помечтать, что подруги придут за ней, найдут способ пересечь чертову дюжину миров, и найти ее даже здесь. А пока можно сделать перерыв, воспользовавшись этими несколькими днями, нужными для подзарядки кольца. Что Стелла и делает почти без зазрения совести. Этот отель, как временное пристанище для странницы, долго искать не пришлось. Выскочив за очередную дверь, Стелла оказалась прямо здесь, так что решила, почему бы и не остаться. Ни к чему идти куда-то еще, ведь здесь роскошно, почти как в Солярии, хотя не то, чтобы это имело какое-то значение. По сравнению с местами, где ей приходилось ночевать в других мирах, планка комфорта для Стеллы понизилась до «сносно». Номер, который ей любезно выделили, практически королевский, впрочем, оставаться взаперти Стелле совсем не хочется, так что она тут же решает спуститься в ресторан при отеле и сейчас сидит за столиком, рассматривая немногочисленную публику. Здесь она и устраивается в компании неожиданно вкусного мятного лимонада, но наслаждаться тишиной принцессе предстояло недолго. Вскоре перед ее глазами разворачивается самое настоящее представление, когда в отель заходит сам его владелец вместе с семьей. Владелец отеля, а по совместительству, мэр этого города, названия которого Стелла еще не успела выяснить, не представляет из себя ничего особенного и мало походит на напыщенных чиновников Солярии. Он немолод и добродушен на вид, и не производит впечатление человека, наделенного властью. По крайней мере, может он и был главой этого королевства, но в семье главной точно была его жена. Не стесняясь ничьего внимания, жена, чванная шатенка в огромной безвкусной шляпе, высказывает свое недовольство своему водителю, тут же его уволив, затем нерасторопной помощнице, разделившей ту же участь, а затем и самому мужу за отвратительный сервис в его городе. Тот лишь поддакивает и соглашается с каждым словом, а затем спешит удалиться, сославшись на важную встречу в ратуше, оставляя это высокомерное чудовище наедине с их дочерью. Дочь, конечно, была местной принцессой. Стелла деликатно отворачивается, делая вид, что нашла что-то невероятно интересное на дне своего стакана, — наблюдать за другими людьми ей не позволял этикет, пусть даже эти самые люди вовсе не стеснялись выставлять себя напоказ с настолько неприглядной стороны. До чего неловко стать невольной свидетельницей чужой семейной ссоры, но Стелла невольно ловит каждое жестокое и несправедливое слово, брошенное королевой Одри в адрес дочери, и не может не вернуться мысленно в прошлое. Наверное, именно так, она и выглядела бы со стороны с собственной матерью. Вот только королева Луна никогда не устраивала публичных сцен. О нет, на публике королева была идеальной, и всеми средствами демонстрировала, что и ее дочь — само совершенство. Мучить Стеллу она предпочитала без свидетелей. У Одри Буржуа, очевидно, иной взгляд на репутацию и имидж. Ей плевать на то, что подумают другие. Важно лишь ее мнение, и только ее. Здесь она тоже своего рода королева, и ни дай бог кто-то осмелится ей перечить. Местная принцесса, Кайли или Хейли — мать перепутала имя дочери несколько раз за пятиминутный разговор, кажется, уже привыкла к подобному обращению. Она соглашается с каждым словом матери, поддакивает ей и восхваляет ее, и только когда та эффектно удаляется, хлопнув дверью, позволяет улыбке сползти с лица. У принцессы волосы идеального платинового оттенка, завязанные в высокий хвост, и фарфоровая кожа без единого изъяна. Фарфор заливает румянец, но это единственное внешнее проявление каких-либо чувств, реакции на пренебрежение матери. Затем Буржуа выплескивает негодование на нерасторопность своего лакея, звуча точь-в-точь, как мать, теми же словами и теми же интонациями. — Да, мадмуазель Хлоя, — покладисто отвечает тот, явно привыкший к выходкам своей юной работодательницы. Голос у девчонки визгливый и истеричный, с замашками на неподдельное высокомерие матери. Стелла хмурится и кривится от неприязни — попробовала бы она общаться вот так даже с собственными слугами, как скоро бы ее перестали любить? Вежливость Стелле вбивали вместе с осанкой, манерами и правилами этикета — истинная власть достигается вовсе не за счет громкого голоса, так учила ее мать. Но Хлоя, конечно, думает иначе. — Чего уставилась? — злобно сверкает глазами в ее сторону Буржуа, и Стелла понимает, что, задумавшись, забыла отвести от нее взгляд. — Стильный пиджак, — дипломатично отвечает Стелла. Она не разбирается в моде этого королевства, этой реальности, но наметанный взгляд сразу определяет дороговизну и брендовость ее одежды. Этого достаточно, чтобы злость облетела, как позолота, и Хлоя разразилась хвастливой тирадой о ее модных новых шмотках, богаче-папочке — мэре Парижа, матери — королеве стиля, редакторе модного журнала, и, конечно, о собственной исключительности. На этой ноте она окидывает Стеллу взглядом, как бы прикидывая, достойна ли та вообще этого разговора и внимания самой Хлои Буржуа. — У тебя тоже ничего так костюм, — наконец, выносит она свой вердикт. На Стелле все тот же черный брючный костюм, в котором она вернулась в Алфею после времени, проведенного в гостях у Блум и ее приемных родителей. В нем же ее схватила стража и в нем же она сбежала в это затянувшееся путешествие по иным мирам. Другой одежды у Стеллы немного — всего-навсего с небольшой рюкзак — то, что она сумела купить в одном из магазинчиков в предыдущей реальности, благо, кажется, мать не сумела заблокировать ее кредитку. Для Стеллы это, конечно, совсем непривычно, но за это недолгое время странствий она быстро поняла, что таскать с собой огромные чемоданы с несколькими аутфитами на каждый день года, было бы крайне неудобно и неуместно. Так что теперь сумка с самым необходимым лежит в ее полулюксе, где Стелла и оставила ее, отправляясь вниз, чтобы попить лимонад и немного узнать об этом мире. — Только прическа нелепая, — морщит нос Хлоя, — Совершенно нелепая. Затем она отвлекается на пиликнувший телефон, а Стелла, вопреки найденному в ее внешности несовершенству, улыбается и накручивает на палец непривычно, до ужаса длинный, локон. Прическа эта, действительно, необычная. Стелла чувствует себя какой-то не настоящей, как будто нарисованной, с тех самых пор, как прошла через дверь-портал в очередной раз. До этого все миры напоминали ее родной. В этом же ее волосы спускаются едва ли не до лодыжек, а глаза кажутся огромными, на пол-лица — куда больше, чем следовало бы. Это ужасно необычно, но Стелле, кажется, нравится. Она не может не отметить, что даже так выглядит превосходно — глядя на Стеллу сейчас, мать вполне могла бы ею гордиться. Внешность — единственное в Стелле, что когда-либо вызывало в Луне гордость. Хлоя замирает в картинной позе и делает очередное селфи — кажется, кричать на подданных и фотографироваться — любимые занятия местной принцессы. Стелла глядит на нее с любопытством с полминуты, а затем, не удержавшись, щелкает пальцами. Свет, источаемый хрустальной люстрой под высоким потолком, тут же смещается и выстраивается в идеальной позиции прямо над Хлоей. Посетителей в ресторане немного, но все они тут же устремляют на Стеллу удивленные и даже немного напуганные взгляды. «Наверное, зря это я», — запоздало думает Стелла. Прошлый раз, видимо, ничему ее не научил. В тот раз, кажется, два мира тому назад, ее едва не казнили из-за ее магии, а затем гонялись за ней с оружием через все королевство по той же причине, прежде чем ей удалось оттуда сбежать. До чего непривычно что не везде есть волшебство, но сейчас уже поздно думать об осторожности. — Роскошно, — визжит Хлоя, и щелкает себя еще с пару сотен раз, прежде чем заметить, что произошло что-то необычное. Стелла вновь щелкает пальцами, и свет возвращается на место. Хлоя застывает, на ее фарфоровом лице читается ужас пополам с восхищением. Затем она тут же отпрыгивает в сторону и прячется за своего лакея. — Ты что, акума? — она выглядывает из-за не слишком широкой спины лакея и тычет в Стеллу пальцем с идеальным розовым маникюром, — Жан-Поль, схвати ее, сейчас же! Она акума! — Никакая я не акума, — Стелла высокомерно откидывается на стуле, не зная, оскорбиться ей или испугаться. Она понятия не имеет, что еще за акума, и о чем вообще идет речь, но считает нужным пояснить, — Я фея. Страх мгновенно улетучивается, и Хлоя тут же сгибается пополам в приступе смеха. Смех ее звучит чуть истерично, но совершенно искренне. — Фея, тоже мне. Нелепость, просто нелепость, — проходит добрых пять минут, прежде чем она, наконец, кое-как справляется с приступом веселья, и принимается утирать слезы, глядя в экран смартфона, — Учти, «фея», — она убирает телефон и пальцами изображает в воздухе кавычки, — Я супергероиня, так что даже не смей приближаться ко мне! Испортишь мне прическу своими жалкими фокусами — и поплатишься! Высказав свою воинственную тираду, Хлоя отталкивает беднягу Жан-Поля в сторону, то ли для того, чтобы подтвердить слова о том, что она героиня, то ли потому, что негодование от одной мысли об испорченной прическе берет в ней верх над страхом. Так что Хлоя смело делает шаг к сидящей за столиком Стелле, негодующе при этом топая ножкой. Стелла в ответ только фыркает и делает очередной глоток освежающей мяты. — Нет, серьезно, как ты это сделала? — теперь Хлоя уже совсем забывает страх и бесцеремонно плюхается напротив. Наверное, хочет выучить этот трюк со светом, чтобы делать еще селфи, — ради такого можно преодолеть любую опасность. — Чего уставились? — это летит уже в адрес лакея, метрдотеля, застывших в безмолвном наблюдении официантов и немногочисленных посетителей. Те, впрочем, уже вернулись к своим делам, не найдя более в развернувшейся перед ними сцене ничего интересного. Видимо, в этом мире магия все же была привычным делом, или, по крайней мере, не привлекала внимания общественности, пока не начинала творить неприятности, создавать разрушения и представлять угрозу для жизни. — Сказала же, я фея, — Стелла изящно поводит пальцами перед собой, и свет переливается радугой в ее бокале. — Это в смысле как супергероиня? — заинтересованно тянет Хлоя, зачарованно разглядывая радугу, — Тебя что, Бражник послал? Он дал тебе талисман? — Ни слова не поняла из того, что ты сейчас сказала, — вот теперь Стелла окончательно сбита с толку этим миром, — Какой еще Бражник, какие талисманы? — Ты что, с луны свалилась? — Хлоя смотрит недоверчиво и подозрительно щурит глаза, рискуя вызвать преждевременные морщины, — Еще скажи, что ты не знаешь, что я супергероиня — Квин Би. Стелла фыркает — имя ужасно дурацкое, да и не похожа Хлоя на героиню, но этот разговор веселит ее так, как не веселило ничто с момента расставания с подругами из Алфеи. — Не с луны, а всего-то из другого мира, — пожимает плечами Стелла, — И что у тебя за суперсилы? — Стелла видела магию не раз, но вот суперсил — ни разу, и не может сдержать любопытство, — Покажешь? Хлоя тушуется и мгновенно начинает злиться. — Еще чего, — она презрительно отворачивается, но остается на месте, — Меня и так все знают. Стану я показывать свои силы какой-то феечке из другого мира! Хлоя совсем юна, совсем еще школьница. И хотя по возрасту с виду она младше Стеллы не более, чем на пару лет, в душе Хлоя совсем ребенок, капризный и избалованный. В ее годы и даже намного раньше Стелла ходила по струнке, цедила улыбки и расточала мед в голосе для всех, не выказывая неприязни даже врагам, лишь умело и метко впрыскивая яд. Хлоя же взбалмошна и капризна, ее никогда не заставляли держаться в рамках. Впрочем, окажись Хлоя в железной хватке нежных с виду рук королевы Луны, то быстро бы сломалась, как сломалась когда-то Стелла. Стелла видит в Хлое отражение самой себя, словно в зеркале, а мимо зеркала Стелла никогда пройти не могла. — Я Стелла, — она дипломатично протягивает собеседнице ладонь — раз уж разговор начался так необычно, то сейчас самый момент, чтобы представиться, — Так что за Бражник? — приступает к расспросам Стелла после того, как Хлоя осторожно и быстро жмет ее ладонь. Кажется, она нашла идеальный источник информации об этом мире, и было бы грехом упустить его. Вспышка гнева Хлои проходит столь же стремительно, как и начинается, и вот уже она тащит новую знакомую к себе в люкс, попутно рассказывая, что ее отец, мэр Парижа, если что (Стелла не очень впечатлена, ведь прежде не слышала о таком королевстве) владеет этим отелем и этим городом и этим миром. В отеле живут только богачи и исключительно сливки общество и бла-бла-бла. Половину этого хвастовства Стелла пропускает мимо ушей. Отель до боли напоминает дворец Солярии, и так же, как и дворец, совсем не походит на дом. Дом — это скорее подходит к тому месту, где живет Блум и ее родители. Там тепло и уютно, и так светло, как никогда не было и не будет во дворце Королевы Света. Стелла запрещает себе думать о Блум и концентрируется на болтовне Хлои. Ее номер люкс огромен и шикарен. Здесь широкие сверкающие чистотой окна, за которыми распростерто сияющее утреннее небо без единой тучи, тяжелые бархатные портьеры, изящная современная мебель, а шкафы по размерам ненамного уступают платяным шкафам самой принцессы Солярии. Огромное зеркало сияет золоченой рамой, письменный стол заставлен не книгами, а журналами и косметикой, а кровать размера кинг-сайз украшает большая красная в черных пятнах подушка. На стенах репродукции картин, но нигде Стелла не замечает никаких фотографий. Ни единой карточки, на которых была бы запечатлена Хлоя в неловких родительских объятиях или же дурачась с друзьями на фоне какого-нибудь парка развлечений. Ничего подобного тому, чем хвасталась мама Блум неожиданно нагрянувшим подругам дочери, сопровождая показ фотографий сопутствующими их историями и воспоминаниями к величайшему смущению самой Блум и веселью ее подруг. У Хлои нет ничего такого, одни лишь селфи в дорогущем телефоне. — Вот, — Хлоя тычет Стелле под нос одну из таких фотографий. На ней запечатлена она сама, но одетая, как минимум странно. На ней черно-желтый полосатый костюм и такого же цвета маска. На ее голове изящная заколка в виде пчелы, а волосы закручены в высокий хвост, в котором пробиваются черные пряди. Хлоя позирует картинно, как всегда, но застывшая на губах улыбка вовсе не напоминает ее обычную самодовольную усмешку, а кажется неподдельной и счастливой, — Это я, Квин Би. Я местная героиня, — поясняет Хлоя и тут же поправляется, — Вернее, была ей, пока мне не надоело, и я не ушла. — Ты спасала город? — полосатый костюм кажется Стелле… дурацким, если выражаться мягко, но ей не хочется нелестным замечанием спугнуть наметившийся рассказ Хлои. Да, в общем-то, не так уж важно, насколько нелепые наряды носят местные супергерои. Ведь если в этом мире есть магия, то, может, она сумеет помочь Стелле вернуться назад, в ее мир. — Много раз, — беззастенчиво хвастается Хлоя, — Да без меня эта нелепая Леди Баг со своими лакеями ни на что не способна. — Леди Баг? — Стелла не знает, смеяться ей или плакать. Либо имена местных героев и вправду еще глупее, чем их наряды, либо Хлоя над ней просто издевается. — Ой да как так можно вообще, — Буржуа звучно бьет себя ладонью по лицу, — С какой, говоришь, планеты ты свалилась? Леди Баг — супергероиня Парижа, она суперпопулярная, потому что борется с Бражником, а Бражник — это суперзлодей. Вернее, теперь он называет себя Монархом. У них обоих есть волшебные талисманы, как у меня, которые дают им силы. Это называется акуматизация. Монарх хочет забрать талисман Леди Баг, поэтому он использует свой талисман, чтобы наделять других людей силами и заставлять их нападать, а она с ним сражается. Хлоя быстро стучит ногтями по экрану телефона и, одна за другой, показывает фотографии и видео, изображающие пресловутых героев, посвящая Стеллу в тонкости этого мира. — Это Кот Нуар, — на очередной фотографии сразу пятеро героев позируют на фоне уходящей высоко в небо башни. В центре героиня в красном костюме — сама Леди Баг, очевидно, кумир Хлои, судя по огромному количеству ее фотографий у нее на телефоне. Хлоя тычет пальцем в приобнимающего за плечи Леди блондина в черной маске, — Он у нее на побегушках. — Остальные и вовсе не удостаиваются иного представления, за исключением следующей презрительной фразы, — А эти вообще нелепы, просто нелепы. — Так, и почему ты ушла? — на взгляд Стеллы в рассказе Хлои слишком много энтузиазма как для той, кому надоело быть супергероиней. Здесь наверняка замешана какая-то история и вряд ли красящая Хлою. — Просто Леди Баг мне завидует, ведь она намного слабее меня, — картинным жестом Хлоя откидывает назад хвост и закидывает ногу на ногу, — Они все просто нелепы. Без меня они бы уже давно проиграли Бражнику. — Так они и с тобой в команде его не смогли победить, — высокомерие Хлои настоящее не на все сто процентов, есть в нем что-то напускное, но пробиться сквозь него сложно до зубовного скрежета, что уже начинает раздражать. Однако сквозь призму хвастовства и недоговорок Хлои перед Стеллой выстраивается более-менее ясная картина произошедшего и происходящего, но до сих пор полная белых пятен. — Вообще-то она проиграла и потеряла все талисманы, — шипит Хлоя, — Будь там я в тот день, такого бы не случилось. — Стоп, то есть злодей заполучил все талисманы? — а вот это уже серьезно, и Стелла вмиг начинает тревожиться, — И что, никто ничего не может сделать? Все эти герои, городская стража или кто-нибудь — они ничего не делают? И любой человек может акуматизироваться в любой момент? Даже сейчас? — Ну а что тут сделаешь, — как-то грустно фыркает Хлоя, — Так что смотри, не вздумай мне тут разозлиться или расстроиться. Тут, наверное, каждый в городе уже не по разу был злодеем. — А с тобой такое бывало? — что-то подсказывает Стелле, что как раз-таки с Хлоей такое было часто. — Пару раз. Моя мама, она… — Хлоя осекается, поняв, что ляпнула лишнее при практически незнакомке. — Моя мама тоже такая, — понимающе отвечает Стелла. — Да ну? — снова фыркает Хлоя, а затем ее словно прорывает, — Она тоже забывает твой день рождения и вечно путает твое имя? Приезжает раз в жизни из другой страны и то, не чтобы повидаться, а ради какого-то дурацкого модного показа, и ты узнаешь об этом только из новостей, а не от нее лично? Или, может быть, она заменила тебя твоей нелепой недосестрой, да еще и поселила ее в одном доме с тобой? — Нет, она всего лишь проецировала на меня кошмары, заставляя переживать негативные эмоции, чтобы я обрела контроль над своими силами, — цедит Стелла с горькой улыбкой. Хлоя бросает на нее удивленный и испуганный взгляд. Да, какой бы ужасной ни была ее мать, до королевы Луны с ее воспитательной системой ей далеко. Как до Луны, можно сказать, но каламбуры никогда не были сильной стороной Стеллы. — Она тоже фея? — интересуется Хлоя, а после кивка собеседницы задает, наконец, самый важный вопрос, — Да кто ты вообще такая? То есть, я поняла, что ты фея, но откуда ты взялась и что у тебя за силы? — Я фея света, — поясняет та, — Я принцесса королевства Солярия, а моя мама — его королева. В вашем мире я оказалась случайно. — И ты такой родилась? Тебе не нужен талисман? — прежде поглощенная лишь собой, теперь Хлоя разглядывает Стеллу, только сейчас заинтересовавшись ей по-настоящему, и неприкрытая зависть звенит в ее голосе. — Нет, не нужен. Моя сила врожденная, но я не очень хорошо ее контролирую, — Стелла спешит разуверить Хлою в ее зависти, — Я учусь в школе под названием Алфея, где фей учат управлять силами. Вернее, училась, пока меня оттуда не забрала мама. — И как ты сюда попала? Что тебе здесь надо? — У меня есть это кольцо, — Стелла не без невольной гордости демонстрирует королевскую реликвию, — Оно открывает двери в другие миры, но, кажется, теперь оно повреждено, поэтому ему требуется время для перезарядки. Я уже столько миров пересекла с тех пор, как сбежала из дворца. — Ты собираешься вернуться туда? — и в огромных глазах Хлои блестят нехорошие искры. — Пока у меня не получается открыть нужную дверь, — вздыхает Стелла, — Так что даже не думай о том, чтобы пойти со мной. — Да больно надо, — Хлоя отворачивается, но не скрывает разочарования. — В любом случае, теплого приема мне там можно не ждать, — медленно произносит Стелла. Ей хочется вернуться в свой мир, но она пока даже не задумывалась о том, что будет делать дальше. Но пока так далеко можно не загадывать, — В общем радуйся, что моя мать далеко, — наконец, пытается выдавить из себя смешок Стелла, но смеяться ей не хочется, — Она тоже как этот ваш Бражник.

***

Они молчат какое-то время. Стелла крутит на пальце кольцо, ощущая его нагретый теплом тела металл, как будто если прокрутить его достаточно раз, то оно не только вернет ее домой, но еще и наладит ее отношения с матерью. Стелла не поднимает взгляда на Хлою, но боковым зрением все же замечает, как та, с какой-то болью на лице, осторожно водит пальцами по черным пятнам на красной подушке. — И часто у вас такое бывает? — Стелла, наконец, стряхивает с себя овладевшую ею меланхолию и возвращается к сбору информации об этом мире, — Акумы, я имею в виду. — Каждый день, — восклицает Хлоя, тоже оживившись, — Иногда, конечно, реже, раз в несколько дней, но сейчас все чаще. — А Леди Баг потеряла все талисманы, кроме своего? — Нет, еще остался Кот Нуар, — поясняет Хлоя, и Стелле становится чуть легче. От мысли о том, что одна единственная девчонка, младше самой Стеллы, осталась наедине со злом, ей почти физически тошно. Впрочем, двое подростков в роли защитников мира тоже не кажется ей слишком уж хорошей идеей. — Значит, они теперь одни? — Они и раньше были одни, — Хлоя пожимает плечами, водя по ногтям пилочкой. — Она твоя подруга? — интересуется Стелла. Ей почему-то кажется, что друзей у Хлои немного, а те, что есть, скорее свита, нежели друзья. Но эта Леди Баг, конечно, особенная, иначе вряд ли бы кто-то вроде Хлои говорил бы о ней так много. Хлоя не отвечает. Она вскакивает с места, отбрасывает в сторону пилочку, и принимается показывать гостье свой гардероб. В ее движениях слишком много нервного энтузиазма, но Стелла не возражает и не настаивает на продолжении предыдущего разговора. К тому же гардероб мадмуазель Буржуа приводит ее в восторг. У Хлои одежды поменьше, чем у самой Стеллы, но все равно внушительно, и каждая вещь так и кричит о вкусе и дороговизне. Хлоя предпочитает желтый цвет — его у нее столько, что начинает казаться, будто смотришь на солнце. Стелла обожала желтый в детстве, пока мать не сочла это проявлением дурного вкуса, с тех пор принцесса его практически не носила. Ажурный топ, что сейчас на Стелле — всего лишь исключение из правил. Разговор о моде захватывает девушек настолько, словно они не познакомились каких-то полчаса назад, а дружили минимум полжизни. В конце концов о шмотках можно разговаривать вечно, особенно с кем-то, кто тоже в них разбирается. Поэтому следующий час Стелла и Хлоя они обсуждают всевозможные платья, сумки, аксессуары, любимые бренды и магазины и так далее, и так далее. — А эти туфли я хотела подарить своей недосестре, но она их недостойна, — Хлоя демонстрирует Стелле золоченые, совсем новые туфли и качает их в руках, чтобы те замерцали. — Почему «недосестра»? — интересуется Стелла. — Она сводная, — закатывает глаза Хлоя и прячет туфли в коробку, — Нелепая Зои, просто нелепая. Стелла совсем не удивлена, что у Хлои не задались отношения с сестрой, но ей кажется милым, что Хлоя хотела подарить той туфли. У Стеллы никогда не было сестер, но ей часто мечталось, каково это было бы. Впрочем, может, оно и к лучшему. По крайней мере, так страдать от жестокости королевы Луны приходится одной лишь Стелле. Она переходит от отдельного шкафа с обувью к другому, распахивает дверцу и едва сдерживается, чтобы не отпрыгнуть назад от неожиданности. Потому что в шкафу кто-то есть. Рыжая вспышка волос незнакомки — первое, что бросается Стелле в глаза, и на миг ее сердце пронзает игла. Но это только первый миг, и далее Стелла видит, что, конечно, этот рыжий цвет совсем не яркий и не горячий, а, скорее, бледный и тусклый. Да и девушка эта совсем ни разу не похожа на фею огня. У нее жиденькие волосы, заправленные дешевым ободком, часто мигающие глаза за очками в толстой оправе и явно выбивающаяся из общего стиля, вернее, его отсутствия, золоченая брошка, приколотая к уродливому свитеру. — Я почти закончила, Хлоя, — быстро и угодливо гнусавит она, не сразу поняв, что перед ней не Хлоя. Только теперь Стелла замечает, что рыжеволосая незнакомка сидит за столом, а перед ней разложены открытые тетради и учебники, — Почти доделала математику, просто тут очень темно, но мои глаза уже привыкли, так что дело пойдет быстрее. А ты еще кто? — ее глаза, ненадолго ослепшие после темноты шкафа, наконец, адаптируются к свету, и она с недоумением замечает Стеллу, — Ты не Хлоя. Стелла замирает в шоке, не зная, что и сказать, но тут Хлоя выскакивает сзади и спешит представить неожиданную компанию. — А, это Сабрина, она моя служанка, не обращай внимания. — Я лучшая подруга Хлои, — пищит та, но Хлоя захлопывает двери и как ни в чем не бывало плюхается на кровать. — Она делает за меня уроки, носит мои вещи, чистит мне обувь и все такое. Служанка, что с нее взять. — Ты держишь свою подругу в темном шкафу и заставляешь делать за себя уроки? — ледяным голосом цедит Стелла, наконец, обретшая голос. Ей вдруг кажется, что стены начинают смыкаться. Сердце гулко колотится о ребра, а в ушах шумит кровь. Солнечный свет, льющийся из кристально чистых окон, начинает дрожать и таять, в комнате разом темнеет, будто само Солнце испугалось и скрылось. Хлоя подскакивает в ужасе и отпрыгивает подальше. В глазах плещется страх пополам с недоумением. Кажется, за проведенное за обсуждением трендов этого сезона время Буржуа успела позабыть про особенные силы новой знакомой и уж точно не ожидала, что та выкинет нечто подобное. — Тты чего? — от неожиданности она даже начинает заикаться, — А ну перестань! Я сейчас позвоню папочке, и он выгонит тебя из Парижа обратно в твой солярий или как там его. Угроза звучит слабо и совершенно неубедительно. У Стеллы и самой есть свита, по крайней мере, была раньше, с самого детства — сначала при королевском дворе, а затем и в Алфее. Ее фрейлины как на подбор — дочери знатных и богатых семейств, красивы, изящны и манерны. Стелла называет их подругами, они целуются в щечку при встрече, ходят всюду за принцессой, подают ей невзначай уроненную ручку в классе, подражают ей в одежде, гордятся такой близостью к принцессе, говорят, как обожают ее, и втайне до боли и криков завидуют ей и ненавидят. Это ни разу не дружба, лишь ее видимость — традиция, диктуемая обществом и правилами высшего света, но, не считая Ская, это все, что у Стеллы было. Она не знала иной дружбы с тех пор, как потеряла из-за собственной глупости и слабости Рикки, которую любила так искренне, как вообще была способна любить. Так было до тех пор, пока Стелла не встретила и не узнала Блум. Блум и Музу, и Терру и даже Аишу, с ее упрямым тяжелым характером. Стелла всегда мила со своей свитой, если они не выходят за рамки отведенной им роли, периодически дарит им милые дорогие подарки и получает в обмен бурю наигранных восторгов, выслушивает их комплименты и угодливые смешки даже на не самые остроумные высказывания Стеллы. По большей части их общение — это обсуждение чужих модных промахов и сплетни, и разговоры никогда не заходят о чем-то важном или личном. Стелла иногда бывает с ними груба и властна, как подобает принцессе, о чем никто из них не забывает ни на минуту, но то, как ведет себя Хлоя — полнейший перебор. Стелла гневно распахивает дверь шкафа, не обращая внимания на мигающий свет, и за руку вытаскивает оттуда девчонку. — Сабрина, ты не обязана этого делать, — воинственно заявляет она опешившей и смущенной Сабрине, — Не позволяй Хлое втаптывать тебя в грязь. — Да ей самой это нравится, и вообще я ей за это дарю броши и шляпки, — лепечет Хлоя в жалкой попытке оправдаться, делая этим только хуже. Теперь свет затухает почти полностью, словно внезапно наступило затмение, и лишь сама Стелла сияет ярко в этой неестественной полутьме от переполняющего ее гнева. — Да-да, я люблю делать все за Хлою, — жарко поддерживает Сабрина, кивая так часто, что с головы едва не слетает ободок, — Мы лучшие подруги с детства. — Это не дружба — это рабство, — холодно произносит Стелла. Грудь спирает, и становится тяжело дышать. Что-то злое и горячее, как само Солнце, рвется из нее наружу, и Стелле самой становится страшно. Стеллу слишком часто запирали в темных чуланах, чтобы она обрела контроль над своим светом. Только это никогда не помогало, а только уродовало и ломало ее. — Тихо, тихо, успокойся ты! — пугается вконец Хлоя, — Ладно, Сабрина, можешь доделать мое задание дома, а сейчас иди отсюда, живо! Сабрина отказывается подчиняться. Вместо этого она решительно бросается вперед и закрывает Хлою своим тонким тщедушным телом. — Ты что, акума? — в голосе Сабрины больше нет страха, только невесть откуда взявшиеся гнев и решительность, — Не смей трогать Хлою! Иначе придется иметь дело со мной! Яростный горячий клубок в груди вдруг остывает. Стелла дышит часто и глубоко, только сейчас осознав, что все это время сдерживала дыхание. Злость и боль отступают вместе с тьмой, и свет возвращается. Никто из свиты принцессы Стеллы не стал бы защищать ее вот так — отчаянно и упрямо, против неведомой опасной силы. Стеллу вообще никто никогда не защищал, кроме разве что Ская, которого она всегда глупо воспринимала, как должное. И сама она не защищала никого, потому что не умела или не могла или попросту не ценила достаточно, чтобы защищать. Вплоть до недавнего времени. — Не будь нелепой, Сабрина, — Хлоя аккуратно отодвигает распростертые в защитном жесте руки подруги, тронутая таким проявлением верности, в чем, конечно, ни за что не признается, — Никакая она не акума, она фея. — Фея? — недоверчиво и настороженно восклицает Сабрина, все еще готовая наброситься на Стеллу при первом же признаке опасности, — Правда? И где, в таком случае, твои крылья? Стелла невольно улыбается. — Их ни у кого нет. Разве что у моей подруги Блум, но она исключение. — Ой, иди уже, Сабрина, — Хлоя не обращает внимания на вспыхнувший интерес подруги и бесцеремонно выпроваживает ее за дверь, — В школе увидимся. — Позвони мне, Хлоя, — пищит та из-за двери, но про нее уже забыли. — С друзьями так не обращаются, — тихо, но твердо произносит Стелла. — Ну все, ладно, — Хлоя примирительно вскидывает руки, — Больше не буду. Она вообще сама попросила. Стелла вскидывает бровь и сверлит Хлою взглядом, но больше не продолжает эту тему. Достаточно того, что она вновь едва не потеряла контроль. Так что, когда Хлоя предлагает пройтись по магазинам, Стелла с радостью позволяет себя увести. Тур по самым модным и дорогим магазинам Парижа быстро рассеивает возникшее напряжение, и вскоре обе девушки уже как ни в чем ни бывало щебечут, примеряя и скупая одну вещицу за другой. Золотая кредитка практически не выпускается из пальцев, пакеты в руках прибывают со скоростью света, а ноги, обутые в каблуки, вечером обязательно будут гудеть от усталости, но пока девушки ощущают лишь восторг и веселье. Стелла только собирается примерить очередное, совершенно ненужное в ее положении, роскошное платье от кутюр, когда за окном раздаются крики и грохот. За окном асфальт взрывается на куски и взметается дыбом, дымящиеся обломки пополам с поднявшейся крошкой разлетаются во все стороны. Один прилетает прямо в начищенную до зеркального блеска витрину бутика, и та рассыпается на тысячу осколков. Хлоя даже не взвизгивает, лишь быстрым, явно отточенным частой практикой движением, отскакивает в сторону, прикрываясь от разлетающегося стекла и тут же ныряет за стеллаж, с силой потянув за собой растерявшуюся Стеллу. Стелла едва не падает, но послушно пригибается, борясь со слепым страхом, требующим бежать, не разбирая дороги, прочь отсюда. Пакеты с накупленным, теперь кажущимся абсолютно ненужным, барахлом выскальзывают из одеревеневших пальцев и рассыпаются по полу, но до них уже никому нет дела. Хлоя само спокойствие, лишь закатывает глаза и достает телефон, быстро листая ленту новостей. — Ну вот опять, — цокает она, не поворачиваясь к Стелле, — Говорю же, каждый день одно и то же. Стелла тем временем вдыхает медленно и глубоко, пока первый инстинктивный страх не отступает, возвращая возможность соображать, и девушка осторожно выглядывает из-за своего укрытия. Молоденькая продавщица, еще минуту назад с вешалками и коробками бегающая кругами вокруг требовательных клиенток, столь же деловито организовывает укрытие от опасности для других посетителей и сотрудников бутика и призывает соблюдать спокойствие. Да, кажется, подобный ежедневный терроризм действительно стал привычным делом. От этой мысли становится страшнее, чем от самих взрывов за окном. — С вами Алья Сезар и «ЛедиБлог», — вещает симпатичная темнокожая девушка из телефона Хлои, а затем переводит объектив на крушащих здания позади нее нескольких одинаковых монстров, напоминающих полурасплавившиеся металлические статуэтки, — На этот раз акума вселился в местного водителя. Он превращает всех в своих слуг, металлических големов. Но не волнуйтесь, Леди Баг и Кот Нуар уже здесь… Хлоя проматывает видео за видео. Атака, вроде бы началась совсем недавно, но пресловутый блог уже полнится контентом. Стелла едва успевает поразиться храбрости этой неизвестной ей Альи, очевидно, с телефоном наперевес гоняющуюся за монстрами по всему городу, как земля сотрясается. Огромный монстр, один в один как с того видео, одним прыжком приземляется в каких-то метрах от бутика, проламывая еще большую яму, и едва не проваливаясь в нее по самые колени. Свет мерцает на металле его тела, его конечности выглядят так, словно одним легким движением могут превратить здания в пыль, что уж говорить о хрупких человеческих телах. Страх вновь липко ползет по телу, но тут Стелла слышит душераздирающий крик: — Помогите! Кто-нибудь! В нависающей тени голема не сразу получается разглядеть шевеление, но ужас захватывает Стеллу с головой, когда ей это удается. Темноволосая женщина, не успевшая убежать и попавшая под раздачу, пытается выбраться из ямы, в которой застряла ее лодыжка, и отчаянно хватается за коляску, в которой заливается истошным плачем ребенок, и пытается прикрыть его от нависшего над ними огромного кулака монстра. Сердце заходится в груди от страха, но он более не имеет над Стеллой власти, когда она, не мешкая и не раздумывая выскакивает из относительной безопасности импровизированного укрытия прямо в обратившийся адом город. Хлоя что-то кричит ей вслед, но Стелла упрямо бежит к несчастной, цепляясь за нее и пытаясь вытащить. Нога не поддается, и женщина пронзительно кричит от страха и боли, но готовый размазать их по асфальту кулак вдруг перехватывает и отводит в сторону невесть откуда взявшаяся тонкая, но прочная нить. — Эй, может займешься лучше мной? — кричит откуда-то задорный голос, в котором не звучит ни единой нотки страха, и монстр послушно отворачивается от неудавшихся жертв к той, что действительно ему нужна. Лодыжка, наконец, поддается, и Стелла подхватывает едва не падающую женщину, и помогает ей утащить коляску. Только когда те, наконец, скрываются, Стелла оборачивается на знаменитую героиню Парижа. Та кажется просто букашкой по сравнению с ее противником. Она скачет туда-сюда, мельтеша красной точкой, перепрыгивая с крыши на крышу, наперевес со своим йо-йо. Она кажется быстрой и ловкой, но ее удары явно не причиняют никакого вреда огромной глыбе металла. Наконец, нить перехватывает его ноги, и тот рушится с рыком и треском, и те участки дороги, что еще не были повреждены, лопаются с треском и осыпаются каменной крошкой. Трещина раскалывает дорогу пополам, и Стеллу откидывает в сторону. Она падает, раздирая в кровь локоть, но даже этого не замечает. Боковым зрением ловит Хлою, упрямо пытающуюся прорваться к Стелле по узкой кромке тротуара, уцелевшей над разверзнувшейся пропастью, с трудом держась, чтобы не сгинуть в ней. Леди Баг ловко перепрыгивает через поверженного голема на другую сторону, и приземляется совсем рядом со Стеллой, но не успевает помочь подняться, как еще один, точная копия спрыгивает рядом, и едва не сносит героиню одним ударом. Та успевает увернуться, и тут же бросается в очередное неравное сражение. Стелла тем временем отползает подальше, чтобы ненароком не попасть под раздачу, и поднимается, цепляясь за фонарный столб. В голове гудит, и мысли разбегаются прочь, вопреки всем попыткам придумать хоть какой-нибудь план действий, как помочь Леди Баг или Хлое, но всех усилий едва хватает на то, чтобы удержаться от грозящей захлестнуть панике. «Блум бы знала, что делать, не мешкала бы и, наверное, давно бы всех спасла», — думается некстати Стелле, а сама она только и может что уворачиваться от разлета обломков и пытаться устоять на ногах. Все вокруг крошится и дрожит, небо застилает дым, а крики горожан слились в голове с воем отдаленных пожарных сирен. Вокруг разверзся кромешный ад, но если Стелла что и знает в этой жизни, так это то, что, когда идешь через ад, нельзя останавливаться. Поэтому она делает вдох, пытаясь унять дрожь в коленях и идет вперед. Каблуки туфель шатаются и проваливаются в землю, руки трясутся и слабеют, но Стелле удается переползти через разверзшуюся посреди дороги яму. Оказавшись на другой стороне, Стелла мельком ловит собственное отражение в уцелевшей половине витрины одного из магазинов и едва сдерживает смешок при мысли о том, что сейчас сказала бы королева Луна о внешности наследницы трона. Костюм явно придется выбросить — брюки разодраны на коленях и вымазаны уличной грязью, а пиджак весь в пыли и крови. Рану бы, кстати, не мешало обработать, чтобы не словить столбняк или чего похуже, но сейчас Стелла не чувствует боли, только усталость, дрожь и одышку. Дышать тяжело, словно и воздуха-то не осталось — одна лишь пыль, ну а про волосы и вовсе можно забыть — если выживет, придется вымывать ее из непомерно длинных локонов не один час. Но пока что это все вовсе не важно, важен лишь огромный монстр, порождение чьего-то гнева или боли, и его единственная противница. Девушка в красном костюме уворачивается уже не так ловко — она ведь всего лишь человек, в конце-то концов, куда ей против ходячей груды металла. Очередной удар, наконец, достигает цели, и героиня отлетает о ближайшее здание и падает, словно сломанная статуэтка. Стелла видит ее теперь совсем близко, и у нее щемит сердце. Леди Баг так хрупка и юна, совсем еще девчонка, которой бы ходить в школу, смеяться с друзьями, ходить в кино, танцевать да наслаждаться жизнью, а не рисковать ею, но видимо это удел всех героев. Ярость, клокочущая и горячая, поднимается в груди так знакомо, когда огромный кулак из металла нависает над не успевшей ни подняться, ни хотя бы опомниться девочкой в маске, и Стелла забывает обо всем, кроме переполняющего ее гнева и желания защитить девушку в красном от чудовищного мира, в котором ей не повезло жить. Стелла перепрыгивает через обломки, отделяющие ее от цели, едва не ломая ноги, но все же умудряется не упасть. Битое стекло хрустит под ногами, пыль и гнев застилает глаза, но ничто сейчас не способно ее остановить. — Эй, ты! Чудище, — что есть сил кричит Стелла. Рука сама собой поднимает камень и замахивается, прежде чем мозг успевает просчитать действия. Монстр слишком огромен, чтобы промахнуться, снаряд отскакивает от его руки, не способный нанести ни царапины, но Стелле это и не нужно, ведь своего она добивается. Уродливая башка, творение какого-то безумного мастера, оборачивается и не сразу находит ту, кто так дерзко осмелился его отвлечь. Стелла приходится запрокинуть голову, чтобы посмотреть на него, но он ее заметил, и это главное. Где-то краешком разума она соображает, что с ней будет с одного единственного удара или, если это чудище на нее ненароком наступит, но страха нет, есть только девушка в красном костюме, которую нужно защитить во что бы то ни стало. — Уходи отсюда, — кричит ей героиня, отчаянно пытаясь подняться, но после такого удара даже ей нужно время. Леди Баг просит Стеллу бежать, машет ей руками и пытается принять удар на себя — истинная героиня, что тут еще можно сказать, но даже героям иногда нужна помощь. Так что Стелла не слушается и упрямо сжимает кулаки, замерев прямо напротив монстра. — Закрой глаза, — велит она, переводя взгляд на Леди Баг. Та хочет спорить, но что-то во взгляде Стеллы заставляет ее подчиниться и плотно сомкнуть веки. И это все, что Стелле нужно. Свет лучится из-под ее пальцев, кружится и растет, рвется наружу. Стелла перекатывает в ладонях сотканный из чистого света шар, горячий и яркий, а затем швыряет его прямо в глаза монстру, вкладывая в бросок всю силу, на которую только способна. Тот взвывает и отшатывается, закрываясь руками, и пятится прочь, спотыкаясь. Леди Баг не медлит и вскакивает, успевая зацепить его ноги йо-йо, крепко стягивая их нитью и круша недвижимого теперь противника с высоты его роста. Затем она тут же подхватывает Стеллу за талию и взмывает прочь, прямо в небо, да так, что Стелла не успевает ни ахнуть, ни возмутиться. Испугаться или насладиться полетом принцесса не успевает тоже, ведь он заканчивается столь же стремительно, и через пару секунд Леди Баг уже аккуратно ставит свою спасительницу на асфальт в квартале от поля боя. — Как ты это сделала? — глаза у героини синие-синие, как незабудки или летнее небо, в них тревога, пополам с интересом, но больше тревоги. Стелла привыкла к этому взгляду — на нее так смотрят здесь все, едва узнав о ее даре. Ответить она не успевает. Очередной монстр показывается уже на крыше, где-то вдали отсюда, и крошечная на его фоне черная фигура сливается с ним в танце-сражении, так что Леди Баг тут же срывается с места, крикнув напоследок: — Спрячься, мы разберемся! Стелла хочет последовать за ней, но летать она не умеет, и ей ни за что не угнаться. Так что остается только попытаться унять заходящееся от адреналина сердце и пойти обратно к Хлое. — Ну ты и чокнутая! — Хлоя мчится ей навстречу, подбегает и застывает, уперев руки в колени, с трудом пытаясь отдышаться. Видок у нее примерно такой же, как и у Стеллы — пыльный и растрепанный, но, кажется, сейчас Хлою тоже впервые не заботит внешность. — Куда ты вообще полезла? Ты видела это чудище? Оно же тебя чуть не убило! Нелепо, просто нелепо. — Ты ведь наверняка поступала так же, когда была героиней, — пожимает плечами Стелла. Адреналин еще бурлит в крови, но способность здраво мыслить уже потихоньку возвращается, и Стелла сама приходит в ужас от того, что могло произойти, но точно знает, что поступила бы так же снова. — Но сейчас-то у меня нет сил, — кажется, Хлоя принимает ее слова близко к сердцу. — Чтобы помогать людям, они и не нужны, — просто отвечает Стелла, и в груди разливается тепло — до чего приятно-таки поступать правильно. Стелле редко доводится испытывать это чувство. — Легко тебе говорить, у тебя-то силы есть, — в голосе Хлои звучит ни с чем ни сравнимая откровенная зависть и горечь, и Стелле хочется ее унять. — От них нет толку, один вред, если не умеешь их контролировать, — говорит она, напоминая о бесполезности зависти чему-то столь опасному, — Идем отсюда, пока эти акумы, или как их там, не вернулись. С этим Хлоя не спорит, и девушки окольными путями, в обход дорожной катастрофы, возвращаются в бутик. Хлоя идет впереди, прокладывая путь по знакомым ей улочкам, попутно жалуясь на Монарха, в очередной раз испортившего ей внешний вид. Улицы практически безлюдны, только потерявшийся мальчик сидит посреди дороги и громко плачет. Хлоя сердито поднимает его на ноги, веля не реветь, а затем обходит несколько домов, чтобы вручить его сбившейся с ног в поисках напуганной матери, а затем все так же решительно уходит, даже не дослушивая слов благодарности. Стелла смотрит и почти верит, что Хлоя все-таки героиня.