play with secrets

Он чувствовал себя безумно раздражённым и злым. За кого этот Стивен, блядь, его принимает. Он сам являлся оружием замедленного действия, ведь прицепиться к сенатору было гораздо проще, чем к старому военному, пусть даже ударившемуся в политику. Но в итоге придётся снова связываться с Роулинсом и, мать его, — пытаться договориться. Может быть стоит убить его? Тогда явно проблем станет меньше. Надо будет это обсудить. — Неважно, — он очень старался, что в его голос звучал нормально, но тем не менее выдал себя тем, что его взгляд в одну минуту стул безумным, — Это связанно с работой. «Энвил» не только тебя охраняет. Наверное это было очень грубо, но что поделаешь? Он не обязан быть счастливым мальчиком для всех. Наоми не нравились отчуждение и холодность. Она хотела увидеть Руссо таким, каким он был с ней вчера ночью и сегодня утром. Хотела его успокоить, чтобы мужчина знал, что она — не папенькина дочка. Что бы там не устраивал Стивен, между ними ничего не меняется. Она — отдельная личность со своей волей, а не приложение к сенатору. И сейчас эта самая воля стремилась доказать всю правду. Ричи лукаво улыбнулась Руссо и опустилась на колени — довольно широкий салон автомобиля позволял. — Ты какой-то слишком напряженный, — прощебетала она, проводя рукой от его колена до паха. Потянулась к молнии на брюках. — Я считаю, это надо исправлять. — Ты... — выдыхает он, чтобы протестовать, но затем вдруг то ли из-за преломленного света, то от из-за разыгравшегося воображения, он видит в чертах лица Наоми ее отца. И непристойная, гадкая мысль о том, что он сейчас трахнет его дочь, разглаживает складочки на его лице. Ладонь Билли ложится на затылок Наоми, направляя ее ритм. Удовольствие растекается по его венам. Очень и очень хорошо. Он прикусывает губу. Слегка подаётся вперёд. А затем ещё и ещё. В глазах темнеет. — Лучше? — спросила Ричи, на секунду отвлекшись, чтобы заглянуть снизу вверх в глаза мужчины. — Да. Он берет ее за руку и резко тянет на себя. Заставляет сесть ему на колени. Пару движений и вот он уже входит в неё. Все ещё злится и поэтому движения его резки, быстры и едва ли не жестоки. Но в конце концов он успокаивается, гладит Наоми по волосам и прижимается щекой к ее шее. Теперь уже не все темнеет перед глазами, а кружится. Судорога сводит его тело. — Все, шшш, — Билли останавливается и теперь едва ли не укачивает Ричи на руках, — Прости, если я был слишком грубым. Это все твой папочка меня довёл. Старая псина. В ее действиях выражались одновременно и протест против собственного отца, и желание удержать Билли около себя. Наоми ничего не отвечала на его грубость, решив действовать напролом. Давить грубость нежностью. Конечно, вряд ли опытного мужчину чем-то удивишь, но она попробует. Ей отчего-то вдруг хотелось закрепить их связь. И чем она ближе была к Руссо, тем была дальше от отца. А сейчас она была очень близко. Он потянул ее на себя, быстро расправляясь с мешающейся одеждой. Мгновение, и он берет ее грубо, с силой, почти жестокостью. Ричи чувствует его злость и словно впитывает эмоции мужчины в себя. Становится второй чашей весов, уравновешивающей его гнев. Обычно Наоми не была поклонницей жесткого секса, но с Билли ее очень заводило происходящее. Сразу становилось понятно, что он довольно сложный человек, не совсем такой, каким кажется в первую встречу, но внезапно девушка принимает это. Принимает и мимикрирует. А она была той, кто редко идёт на уступки. Особенно на уступки мужчинам. В этот раз они судорожно вздрагивают практически одновременно. Может, с разницей в пару секунд. Наоми тяжело дышит, Билли гладит ее по волосам, пока она сама почесывает его затылок. — Да все нормально, — смеётся она. — Мне даже понравилось. Ричи, определенно, уловила некоторый азарт в момент, пока Руссо злился. Ей понравилось быть той, кто способен его успокоить. Это почему-то показалось это очень ценным, учитывая тот его взгляд.. убийцы? Да, точно. Взгляд, которым он наградил ее еще в доме отца. Наоми вновь напоминает себе, что он ещё и воевал. А после войны людям всегда трудно оправиться до конца. Она сползает с его колен, чтобы поправить одежду и перевести дыхание. На дверке, как и всегда, находится бутылка воды, и девушка жадно ее пьёт. — Знаешь, меня мой папа тоже страшно выводит. Он не такой хороший человек, каким хочет казаться. Да, он опекает меня, но я предпочитаю держаться от него подальше. Мы играем в идеальную семью на камеру, когда как на деле почти не общаемся. Я даже ненароком думала, что он нанял «Энвил» охранять меня лишь для того, чтобы пасти меня и влезать в мои дела. Чтобы доченька-модель не наделала глупостей, которые могут повредить его безупречной репутации. Наоми говорила это все совершенно спокойно, не жалуясь, а, скорее, объясняя, что она понимает, почему Стивен мог так вывести Руссо из себя. Девушке неожиданно для себя захотелось подарить Билли ещё своей нежности, но, конечно, ненавязчиво. Она прилегла, уместив голову у него на коленях и смотря на него снизу вверх. — В общем, он — та ещё заноза в заднице, и иногда мне думается, что было бы лучше, если бы не контактировали вовсе. Звучало жестоко. Нет, Наоми, конечно, любила отца. Помнила, как он возился с ней в детстве, но таких моментов было очень, очень мало. Большую часть времени Стивен провёл на войне. Он почти не занимался воспитанием дочери и даже не был рядом тогда, когда ее мать заболела раком. Он вернулся лишь к похоронам. Наоми помнит это. Никогда не забудет. Никогда не простит. Но об этом думать не хотелось. Хотелось отвлечься. Поправляя одежду, он злится даже на неё. Ему кажется, что она его не понимает. Да так и есть. Для неё он кто? Старый вояка, развлечение, красивый мужик. И все. Ничего больше. Ещё один повод позвездить своей статусностью. Захотела — получила. А он? Что она знает о нем? Что в итоге может снести, когда узнает? Просто смешно. Отношения без смысла. Без продолжения. Даже сейчас — просто трах. Ничего больше. Он не Френк. Ему не повезёт иметь семью и любовь с женщиной, которая простит тебе все. Это Френк имел все, в то время как он не имеет ничего. Мысли о погибшем друге отразились на лице Билли гримасой отвращения. Он искоса глянул на Наоми, открыл бутылку воды, которую нашарил со своей стороны, и не отрывая взгляда от девушки — выпил до дна. — А по нему и не скажешь, — почти натурально ответил на это Руссо, хотя в глубине души просто смеясь над словами Ричи. Открыла тайну, — Впрочем, Стивен всегда был сложным человеком. Она устраивает свою голову на его коленях. Нежно. Очень нежно. Но Билли не думает обольщаться. Все ее внимание — лишь потому, что он ей нужен. Она скажет все, что угодно про Стивена, пока заинтересована в этом романе. Это напряжение спадёт только дома, когда он останется один. Тогда, когда он сможет быть самим собой. Наоми Ричи не сможет стать плечом поддержки. Она вообще никем не сможет для него стать, если учесть Стивена. Да и потом — Билли Руссо не Френк Касл. Ричи подняла руку и коснулась щеки Билли. — Что скажешь насчёт Центрального Парка и сахарной ваты? — Центрального Парка? — переспросил он. И снова перед его глазами всплыл старый друг. Как мило. — А поехали. Билли улыбнулся. Это было так забавно. В Центральном парке он и семья Касл чудесно проводили время. До тех пор, пока Билли не стал тем, кто убил их. — Люблю там гулять. Тебя я тоже убью. Может быть. И, может быть, мне будет даже жаль это сделать. Машина тормозит у Центрального Парка. Над их головами ярко светит солнце. Не смотря на то, что лето подходит к концу, в Нью-Йорке в это время ещё временами стоит жара. Но сегодняшний день оказывается приятным и свежим. Ступая по гравию, Наоми то и дело искоса поглядывает на Билли. Пусть он улыбался, отвечал вполне дружелюбно, что-то в его глазах говорило об обратном. В них горело что-то.. Что-то даже не совсем человеческое. Звучит глупо, но выглядит это именно так. Девушка закусывает губу, отводит взгляд. Она ловит себя на мысли, что ей хочется взять его за руку. Но, конечно, она этого сделает. Не потому, что боится показать Руссо свою чувственную сторону, а потому, что боится быть отвергнутой. А что она вообще, собственно, чувствует? Ричи никогда не торопится с выводами, стараясь тщательно все анализировать. Вот и сейчас, когда свежий ветерок раздувает ее волосы и свободный бордовый пиджак, пока они молчат, она старается понять саму себя. С чего вдруг она полезла к нему в машине? Потому, что хотела успокоить, видя, что с мужчиной что-то не так. А почему ей было это важно? Из-за совместного времяпрепровождения? Из-за того, что боялась неловкости между ними? Ну, что ж, в данную секунду ей тоже неловко. Нет. Наоми просто хотела, чтобы Билли было хорошо. С ней. А почему ей важно теперь уже это? Потому что она хочет чаще его видеть. Не хочет, чтобы он оставил ее на своих подопечных и уехал. Тишина затягивается, и она отнюдь не кажется Ричи уютной. Сердце отчего-то начинает неприятно колотиться. С силой. Девушка вновь смотрит на Билли, а затем и вовсе останавливается. Тормозит посреди дорожки. За их спинами маячат двое из «Энвила», и это бесит, но они держат достаточное расстояние для того, чтобы услышать, что хочет сказать Наоми. А что она хочет сказать? Внутри все сжимается в хлипкий комок и теперь пульсирует где-то за рёбрами. Должно быть, это отражается даже в ее выражении лица — Ричи почти физически ощущает, как опустились уголки ее губ. — Я сделала что-нибудь не так? Они идут по вылизанным дорожкам и солнце приятно греет. На самом деле — прекрасный денёк, но вряд ли он обрадует Билли. Потому, что — гори он в аду. Можно было и не ехать к Роулленсу. Было и так понятно, что ничего хорошего ждать не придётся. Но он сделает это. И будет думать над тем, как вовремя разобраться с Ричи, если тот продолжит вести себя, как идиот. Ещё чего доброго всплывут документы, в которых засвечено его имя. Но было ещё кое-что. Стивен Ричи разрушил лёд того хрупкого спокойствия, которое сдерживало нрав Билли. Было все нормально, а потом вылез этот урод, и придётся снова вспоминать то, чего Руссо не хотел вспоминать. Вновь низводил Билли до того уровня, который он перечеркнул. Вернее — думал, что так. Пройдя ещё пару метров, Руссо вдруг осознал, что идёт в Наоми в полной тишине. Наверное, нужно было что-то сказать. Для вида. Но потом Билли вдруг подумал, что наверное зря он вызверился на девушку. Она-то не виновата, что ее отец — мудила. И она может быть полезной. Но вот как снова залезть в шкуру милашки Руссо Билли не знал. И желание взять Наоми за волосы и бить ее лицом об асфальт — никуда не делось. Даже наоборот стало сильнее, когда он почувствовал, что она расстроена. Только не реви. Ради своего же блага, детка. Да, не удивительно, что из них двоих именно Френк обзавёлся семьей. Он был жесток, безжалостен, но Френк умел сострадать. Билли же — нет. Он любил только себя, ибо никто на свете не будет любить тебя больше, чем ты сам. Для Руссо это было всегда — меньше. Он всегда уходил раньше, потому, что не хотел догадаться, что для той, что ему «зашла» он значит всего ничего. Комплексы парня из приюта. Наоми отчего-то нервничает. Может, Руссо просто банально устал от неё? Они провели вместе уже сутки, не расставаясь практически ни на секунду. Даже в душ вместе ходили. И все было замечательно. Все было замечательно, пока они не поехали к ее отцу. — Я.. Если ты устал, то можем… Можно завтра. Наоми даже не знает, как сформулировать то, что ей хочется сказать. Все-таки Билли проводит с ней время только потому, что она — его работа. Она не хочет отпускать его никуда, но надеется, что если она не станет его удерживать, то.. что? Он сам захочет быть с ней? Подбери нюни, Наоми Ричи. Вряд ли ты ему вообще нужна. Если вчера, перед Шоном, она была стоиком, то сейчас, стоя перед Билли, девушка ощущает смятение. У неё едва ли не дрожит нижняя губа. Вот и все различие. Вот и становится понятно, кристально ясно, кто ее волнует на самом деле. Но… Как же это унизительно. Давай, ещё заплачь. Заплачь. Конечно, Наоми не плачет. Но определенно что-то в ней надломилось. Она никогда не была плаксой и истеричкой. Рассудительная юная леди. Так что же случилось сейчас? Судорожно выдохнув через приоткрытые губы, Ричи взяла себя в руки. Если Билли не хочет, то она не будет его заставлять. И плакать по нему тоже не будет. Он останется в ее памяти очередным мужиком, который воспользовался ею и слинял. Так думать будет куда проще. И куда менее больно. — В чем дело? Почему ты так решила? У него подёргивались губы. От того, что злоба клокотала в нем. — Ок, я немного повздорил со стариком Стивеном, но прогулка будет мне на пользу. Билли протянул руку и дотронулся до кончика носа Наоми. — Что ты — все хорошо. Разве нет? О, ну разумеется нет. В то время, как твой папаша баллотируется в сенаторы, я подметаю за ним сор. Именно этого я ждал, когда предал все и всех. — Может… Обычно, когда я здесь гулял с детьми своего лучшего друга, мы ели мороженное. Хочешь? Должно быть, он думал, что отлично скрывает свои чувства. Потому что военный и все такое. Но Руссо кое-что забыл — Наоми растил военный. А вертясь в шоу-бизнесе, Наоми научилась быть замечательным эмпатом. Она чудесным образом чувствовала чужие эмоции, хоть и не могла прочесть мысли и догадаться, что именно было не так. Но Ричи знала, что точно все изменилось. Это витало в воздухе, который тотчас наэлектризовался, стоило Билли начать говорить. Пусть даже нормальные вещи. Но она видела, как дёргаются его губы и нос. Они мало времени провели вместе, но девушка успела заметить, что Билли слегка жмурит нос, когда что-то его не устраивает. Или злит. Она пожала плечами, когда мужчина спросил, почему она так решила. Взяв себя в руки, Наоми уже сама не желала продолжать разговор и прогулку. Руссо говорит, что повздорил с ее отцом, затем, что все хорошо. Касается ее носа, но Ричи в лице не меняется. Их проблемы со Стивеном — не ее проблемы. Она уже почти пожалела обо всем, что происходило в машине, и что происходит сейчас. Так и не могла объяснить, в чем дело, но чутко ощущала, как нити между ней и Руссо лопаются одна за другой. По-любому он успокаивает ее из-за работы. Она — его заказ. С приятным дополнением, не более. — Да, все хорошо, — натягивает улыбку Наоми. Твердый взгляд глаза в глаза. — Можно. Но никакого мороженого она не хочет. У Ричи существовала грань, момент, когда она чувствовала боль и захлопывала все двери. Закрывалась. Не сжигала мосты, нет. Но была близка к этому. Она ведь уже попыталась пойти навстречу, объяснить, что тоже не согласна с методами своего папаши. Она, черт возьми, на колени перед ним встала. И если ещё полчаса назад Ричи бы уверенно сказала, что откажется от отца ради Билли, то теперь ей хотелось отказаться от обоих. Вновь глубокий вдох. Выдох. Может, она просто загнала себя? В конце концов, прошлые ее отношения были более, чем неудачными. Она привыкла к херовому отношению к себе и теперь заранее обрубала связи, если чувствовала невзаимность. Может, Билли сейчас и честен. А может, и нет. В любом случае — Наоми ощутила, что обожглась. Обожглась о его взгляд, о его тон. И теперь не спешила вылезать обратно из своей безопасной раковины. Они выходят в ту часть парка, где крутится карусель. Вокруг с восторженным визгом бегают дети, их родители сбиваются в группки и общаются, видимо, о радостях своих семейных жизней. Наоми оглядывает это все с искренним безразличием. Даже раздражением. Руссо, как и обещал, покупает ей мороженое. Она принимает его в руки, пробует на вкус. Оно оказывается фисташковым. Наоми любит такое, но внутри себя чувствует лишь разъедающую нутро желчь. Гори оно все синим пламенем — в этот момент она ненавидит почему-то в первую очередь отца. Что такое он сказал Билли, что между ними все так резко изменилось? Нет, девушка не станет допытываться. Ни до одного, ни до второго. Пошли они. И ведь, главное, даже не сбежишь никуда. Решишь напиться в хлам с подружкой — повсюду эти псы из «Энвила». Не совершишь никакую глупость, хотя сейчас очень хочется. И ради себя, и ради того, чтобы поднасрать в предвыборную кампанию папаши. Наоми чувствует, что задыхается. Ей некуда бежать. Мороженое тает. Сливочно-фисташковая масса стекает по пальцам, вызывая новую волну раздражения. Ричи слизывает сладость со своей руки и лишь потом принимается нормально его есть. Практически давится им, но все равно выкинуть его как-то стыдно. — Я все же хочу домой. Не выспалась. Отлично ты выспалась, девочка, прижимаясь к чужому телу. — Наверное, позову сегодня кого-то из подруг, так что… Ты ведь не обязан 24/7 быть рядом со мной. Внутри что-то неприятно обрывается, когда Ричи говорит это. Она не хочет, чтобы он уезжал. И одновременно хочет этого больше всего на свете. У него было много женщин. Слишком много по мнению некоторых. Билли, по крайней мере, хватало. Но чувства … У него были чувства, когда его отдали в детский дом, но после они атрофировались. Любовь это предательство. Любые отношения — самообман. Ты все время думаешь одно, а на деле происходит другое — пустое, легковесное, может быть даже оскорбительное. Поэтому лучше делать так, как он — пара ночей и прощание. Никаких проблем. Ему не нужны проблемы. У него есть все — внешность, работа, связи, деньги, некоторая репутация. Билли Руссо не нужны проблемы. Как и сознание того, что им кто-то пользуется, подбирая ключи к его сердцу. Их всех ждёт фиаско — сердца-то у Билли нет. Однажды ему было больно так, что он перестал ощущать боль. Однажды в его груди, что-то там трепетало, но было выжжено. Но если бы он об этом переживал! Зачем? Тем не менее сейчас … Нет, плохой парень не стал хорошим в одну минуту. Плохой парень просто решил использовать хорошую девочку. И ещё — эта хорошая девочка ему нравилась. Для Руссо уже много. Симпатична, очаровательна и нужна ему. Едва ли не будущая заложница. Если, конечно, папаша будет плохо себя вести. Но эта хорошая девочка явно почувствовала, что что-то не то. Они вышли к каруселям. Билли купил ей мороженное, краем глаза наблюдая за тем, как бегают дети. Это могли бы быть дети Френка, если бы он их не убил. Руссо конечно был мерзавцем, но какие-то моральные рамки у него были. По крайней мере — флэшбеки. И сейчас он едва ли не вздрогнул, когда ему показалось, что он слышит голос … Он … Мужчина зажмурился, слегка повёл плечами. Открыл глаза и — все было, как обычно. — Извини, я …, — он оглянулся назад, — Ты что-то сказала? Да, конечно. Она хотела домой — конечно, он отвезёт. Но когда Наоми говорит, что Руссо не обязан быть с ней 24/7 в нем что-то ломается. Девушка переживает. В конце концов, Билл не будь сволочью. — Да, я понял. Он подаёт ей упаковку салфеток, чтобы она стёрла пятно с рук. — Прости. Я веду себя… Не корректно. Просто твой отец напомнил мне кое-какие вещи, которые вызвали у меня… Ну, скажем, флэшбеки. Старые вояки… Руссо обводит взглядом парк, затем делает шаг навстречу Наоми. — Прости, у меня дерьмовый характер. Я знаю. Он не рискует целовать ее при всех, но осторожно вытирает ей пальцы. Его взгляд теплеет. Просто потому, что он слегка отходит, вспоминая, что перед ним все-таки дама. И она ему нравится. Девочка не виновата, что ты подонок, Билли. Не виновата, но и я не виноват в том, что мне слишком мерзко соприкасаться с живыми людьми.