Небесное полотно, разбежавшись в разные стороны, являло свою бескрайность, и один лишь взгляд, брошенный в его сторону, давал почувствовать необычайную свободу. Парусные облака возвышались над птицами, которые маленькими стайками летели в неизвестных направлениях, а солнце светило так мягко и нежно, что казалось, словно его лучики хотели дотянуться до земли и в ласковых объятиях обвить тело первого встречного.
Альбедо наклонил голову, всматриваясь в экран телефона: ни одного сообщения с поздравлениями не намечалось. На то не было ни единого намека — иконки с чатами были совершенно пусты. Но оттого не становилось грустно или тоскливо; на самом деле юноше пришлось бы гораздо труднее, если бы его почта и архив звонков были переполнены входящими. Отвечать на каждое сообщение — это невероятно скучно, какими бы трепетными те ни были.
Взгляд поднялся на миниатюрный почтовый ящик. Его забавный подогнутый вид вызвал у Альбедо слабую улыбку. Близнецы жили по соседству с “семьей подрывников” (такое выражение, кажется, вскользь использовал Итэр, пока никто, кроме сестры, не слышал его), причем в буквальном смысле — между их домами был только заборчик да пара метров пропахшего скошенной травой газона.
Веранда была усеяна различными растениями. Подвешенные горшки с ползущей вниз, словно анаконда, лозой, — сциндапсусы с прелестными вьющимися усиками, — были приятно подсвечены наступающим днем, а у кресел внутри смирно грелся красавец нефролепис — один из самых распространенных комнатных папоротников. Альбедо порой смешило где-то в глубине души, что Люмин выставляла себя этакой “Матерью-Природой”, когда хвалилась всем добром, которое сама лично расставила по жилищу близнецов. Однако это действительно украшало их дом и делало его гораздо живее. Воздух внутри всегда был свеж и чист, а думалось от этого легче и спокойнее.
Сделав несколько шагов на пути ко входу, юноша поднял взгляд на дверь. В ней блестел стеклянный витражный квадрат, а под углом впадающего в зенит солнца Альбедо мог увидеть собственные глаза. Переливающийся на свету блик прямо посередине аквамариновой радужки мерцал; это чем-то напоминало паргелий, который так и норовил врезаться в чье-то лицо, хотя на самом деле был неподвижен и чист. Непринужденно улыбнувшись своему отражению, Альбедо поднял слабо сжатую в кулак руку и постучал по дребезжащему от прикосновений стеклу три раза. Однако ни шагов, ни активных возгласов по ту сторону не послышалось. Вежливо выждав с минуту, юноша постучал бледно-призрачными костяшками по двери еще раз.
— Люмин? Итэр? — вопросил он и, напрягши уголки губ, попробовал потянуть ручку вниз, — Вы дома?
С едва заметным трением о косяк дверь открылась и медленно оттолкнулась от тонкой пясти. Альбедо заглянул в появившийся проем и, с явной неловкостью посмотрев назад, решил зайти, так как ему хотелось бы убедиться, что близнецы находятся где-то вне жилища. Но стоило ему снять обувь и пойти прямо к гостиной комнате, как из ниоткуда с пустым и громким звуком выстрелила хлопушка. На лице подростка не выступило испуга — лишь искреннее удивление, сопровождавшееся высоко поднятыми бровями и округлившимися глазами.
Щелчок и поющее от горячки шипение.
— Сюрпри-из! — протянули два слишком похожие друг на друга голоска, когда Альбедо уже зажмурился от вспышки фотоаппарата, — С Днем Рождения!
Люмин наклонилась к полу, из-за чего ее передние пряди слегка распушились, и с довольным видом достала выползшее из устройства еще теплое квадратное изображение. Ее брат же мягко улыбнулся и похлопал друга по плечу. Выражение лица Итэра гласило о внутренней неловкости и некоторой скованности из-за, на вид, неудавшегося поздравления:
— Ну как? Сердце в пятки ушло?
Альбедо вновь похлопал ресницами и качнул головой, а кончики его губ растянулись в стороны, показывая, что настроение виновника торжества не испортилось — даже наоборот, заиграло новыми красками. По крайней мере, ему точно следовало проявить сдержанность в словах, чтобы убедить в этом всех присутствующих.
— Только если немного. Но спасибо.
Признаться честно, то, что близнецы решили именно
напугать Альбедо, совсем его не оскорбляло. Более того, он был уверен в том, что эта идея осталась на совести Люмин. Но разве он мог злиться на нее за это? Любые испуги приносили какой-то шарм в мироощущение подростка, потому что ему и самому нравилось оставлять на лицах людей отпечаток страха. Это бы не могло приносить ему такое удовольствие, если бы он сам не знал, каково это — чувствовать резкий прилив мурашек, укалывающих и катающихся по всему телу, подобно отлетающим от костра искрам.
Золотистые волосы оказались ласково и дружелюбно растрепаны теплой рукой. Альбедо постарался увильнуть от столь хаотичного жеста, подогнув колени, но девушка поймала его в цепкие объятия и рассмеялась:
— Ну ты как всегда! А ну-ка, улыбнись! Подписать фотокарточку?
Альбедо, конечно же, не до конца осознал, в чем соль, и поэтому пресловутая улыбка на его лице практически нервно растянулась, как бы давая знать, что он “понял”. Едва ли закончив вопрос, Люмин занесла руку над их головами, и тут же в воздухе снова раздалось горячее шипение.
Пши-ик!
И вновь она пригнулась, чтобы выхватить фотографию. Альбедо вздернул бровью и галантным движением выбрался из напоминающей объятия позы, после чего с деловитым выражением лица покачал пальцем из стороны в сторону:
— Вот так резко фотографировать людей это неприлично и, что более важно, нетактично. В наказание забираю у тебя это, — поучительным тоном произнес он и протянул руку вперед, чтобы конфисковать устройство.
— Не-а!
Люмин тут же начала крутить телом и попыталась таким способом увернуться от проворных пальцев, которые так и норовили выхватить предмет вместе с фотографиями. Друзья залились звонким и теплым смехом, таким искренним, что просто не могли остановиться. Для Альбедо времяпровождение с близнецами могло заменить любой подарок, даже самый дорогой и желанный.
Итэр, наблюдая за ребятами со стороны, расплылся в улыбке, которая в один лишь момент могла сорваться на несдержанные смешки, и присоединился к общему действу, заставив двух оторваться друг от друга. Фотоаппарат лег в его ладонь вместе с двумя остывшими цветными квадратиками.
— А ну-ка, прекратите! — воскликнул он веселым тоном, пока Альбедо и Люмин продолжали препираться, вытягивая руки в разные стороны, — Ну же, именинника нужно нормально поздравлять,
до-ро-га-я сес-тра.
Данное обращение заставило девушку округлить глаза, из-за чего у младшего из этих трех вырвался краткий кряхтящий смешок, будто что-то неожиданно попало в его горло. Он не совсем понял, почему близняшка резко прекратила спор, однако это дало ему успокоиться и собраться с силами. Умиротворенный взор лазурных глаз поднялся на Люмин.
Она была похожа на полуденную звезду. Едва сверкающая, Люмин точно звенела где-то на небе и почти не виднелась на нем; тяга к далекому и недоступному заставляла сердце биться чаще. Невольно заглядываясь на нее, Альбедо ощущал себя посетителем планетария, где все зрители дожидались, когда же смогут запечатлеть ярчайшее возгорание среди остальных сияющих космических тел.
Итэр потряс плечо сестры, как только сложил руку близ ее ключицы, а фотографии протянул Альбедо с непоколебимым выражением лица:
— Держи.
— Не-ет! — опомнившись, протянула девушка, и выхватила квадратики, после чего вовсе отвернула голову, — Это будет частью подарка.
Юноше только и оставалось, что “огорченно” кивнуть, пока близнец скрестил руки на груди, так и говоря своим взглядом: «Я совершенно не впечатлен». Итэр закатил глаза и с растапливающей душу улыбкой повел Альбедо по коридору. Носки слегка скользили на чистом, едва не блестящем от частого мытья полов паркете. Если Люмин занималась атмосферой и сочетаниями различных предметов в жилище близнецов, то ее брат любил утруждать себя уборкой. Относиться к дому как к своему ребенку — это то чувство, которое должен проявлять к нему каждый любящий человек. Во всяком случае, так считал Итэр.
— Мы приготовили маленький тортик для тебя. Знали, что большой не унесешь, а этот специально под тебя создан.
— О?.. — неловко обронил Альбедо, с присущей ему застенчивостью опустив взгляд, — Не стоило, правда…
Итэр лишь покачал головой.
Для Альбедо он был похож на закатное солнце, которое еще могло греть; все смотрели на него с восхищением и искренней любовью, а сам он был только рад показывать другим людям то, что подарит им вдохновение. Он всегда старался пробовать что-то новое: года два тому назад начал кататься на скейтборде, как только его приятель почувствовал себя неуверенно в этом деле, увлекся фотографированием, потому что его друзья питали к этому интерес, а в последнее время продолжал ходить в кружок художественного искусства. Смотря на близнеца, подросток ощущал чистейший интерес и простодушное спокойствие, за которым хотелось следовать.
— Да ладно тебе, — тихо вздохнул юноша, заставив Альбедо вынырнуть из своих соображений.
Когда Итэр повернулся к подростку лицом, тот заметил слабо горящую искру в глазах напротив. Что-то внутри бурлило и кипело, но делало это медленно, даже протяжно, подобно уваривающейся в сотейнике карамели. Не сказав ни слова более, он протянул свои руки и прикрыл Альбедо взор. На лице того сразу же воцарила умиротворенная улыбка. Другие, более тонкие и нежные ладони подтолкнули юношу со спины, и оттуда же до его ушей донеслось тихое хихиканье, а после и размеренный, родной напев.
Happy birthday to you…
Happy birthday to you…
Шорох спичечного коробка и потрескивание дерева.
Воздух немного шарахается от возникающего пламени.
Уже догадываясь, что происходит, Альбедо склонил голову вбок, а выражение его лица несколько изменилось: улыбка стала только шире, пока брови поднялись, словно персона испытывала жалость или удивление. На самом деле ему было очень приятно, но застенчивость брала верх, клубами дыма поднимаясь к трахее и перекрывая тем самым дыхательные пути. Он не совсем любил быть в центре внимания, однако с близкими людьми мог себе это позволить.
Happy birthday, dear Bedo,
Happy birthday to you.
Пальцы близнеца медленно оттопырились, позволив юноше увидеть зажженную свечу, воткнутую в тортик. Десерт был обрамлен кремовыми розочками, а на верхушке виднелись аккуратно выведенные изящные буквы: “Мы тебя любим”. Итэр с гордостью вытянул шею, но тут же приблизился к чужому лицу, чтобы бодро прошептать:
— Теперь тебе половинка от тридцати. Загадаешь желание?
— Ох, ребят… — только и промямлил смущенный уже третьим за день поздравлением Альбедо, когда к юноше присоединилась и его сестра, отстав от чужой спины, — Спасибо вам… Я тоже вас сильно люблю.
Спустя недолгое молчание он покачал головой, будто отгоняя все сомнения и робкость, и наклонился, чтобы задуть одиноко горящий язычок пламени. И без того совсем крошечный, он оказался затушен слабым потоком теплого воздуха.
Хочу, чтобы все у нас было хорошо.
Со стороны близнецов посыпались аплодисменты, но шум от них не вызывал беспокойства; лишь безмятежность и глубокое чувство радости начинали отдаваться жжением на кончике языка. Так как тортик был на столешнице, Альбедо ничего не помешало обойти ее и крепко обнять своих друзей.
— Спасибо…
Мягко улыбаясь, Люмин и Итэр прижали к себе подростка с такой нежностью, с какой только могли. В воздухе витала домашняя атмосфера. Возникало ощущение, словно на самом деле за окном бушевала одичавшая буря, а близнецы старательно укутывали только-только пришедшего Альбедо в плед и предлагали ему всевозможные сладости с горячими напитками. И было так потому, что все втроем они, сами того не замечая, с каждым годом становились все более крепкой
семьей.
— Не стоит благодарности. Мы же друзья! — обнадеживающе воскликнула девушка и потрепала светлые волосы на чужой макушке, — Ты как, сильно занят сегодня? Мы можем прийти к тебе вечером, если хочешь.
Альбедо с неловкостью в глазах отстранился от двух и покивал. Торт он еще успевал хотя бы попробовать, как и немного посидеть в жилище близнецов, чтобы поболтать о насущном, однако и предложение отпраздновать день вечером звучало более чем приемлемо.
— Поеду в “Оскорп”. У меня сегодня свидание с экспериментальными образцами. Нужно изучить их перед экскурсией.
— Тогда напиши, когда будешь подъезжать. И торт кусни хотя бы, глюкоза повышает уровень серотонина.
Люмин похихикала, одаренная утвердительным кивком.
— Ладно, я попробую, — согласился Альбедо, снова посмотрев на приготовленную сладость, — А с чем он?
Итэр придвинул тортик поближе к имениннику, чтобы тот мог рассмотреть его еще ближе, и с гордостью подставил один кулак к собственному боку. По большей части, за наполнение отвечал он, а вот сестра занялась оформлением и прочими декорациями. Поэтому он мог практически полностью воспринимать это за свое творение.
— Ванильный крем и ягодная начинка. Тебе понравится! Должно было выйти очень воздушно, — едва не тараторил он, кивая собственному описанию, — Обижусь, если не попробуешь.
Со смешком кивнув, Альбедо положил обе руки на столешницу, но после похлопал ресницами в возникшем молчании.
Сам торт-то был… А вот столовый прибор близнецы предоставить не удосужились. Они осознали это только после того, как одна бровь юноши поднялась, так и намекая на то, что чего-то явно не хватало. Итэр шлепнул по лбу ладонью, пока его сестра закрыла губы пальцами и начала тихо смеяться со стыда.
— Боже, дай ему вилку, — проговорила Люмин, почти что краснея, — Не будет же Альбедо кусать вот так…
Все-таки засмеявшись, юноша отошел к ящикам. Обстановка медленно превращалась из уютной и домашней в более веселую и непринужденную. Однако стоило Итэру уйти в другой угол кухни, как Альбедо почувствовал что-то неладное. Его затылок словно что-то сверлило, разгрызая по кусочкам, будто некто держал на подростке ненасытный взгляд. Ощутив это всеми своими фибрами, юноша слабо повернул голову в сторону Люмин, чтобы подтвердить свою теорию, и причина подобного чувства сразу же стала ясна.
Пальцы девушки слабо стиснули волосы на чужом затылке, а по ее лицу расползлась
ехидная ухмылка.
— Месть подается холодной! — воскликнула она и со смехом заставила подростка припасть губами к торту.
Что не день, то унижение…
