Джеймс
Джеймс всегда любил первый вечер в Хогвартсе, просто было в этом что-то такое, от чего у него внутри все трепетало. То, что он входил в Большой зал, делало его счастливым. Больше всего ему нравилось видеть своих друзей, хотя Питер и Ремус навещали их неоднократно этим летом, а Сириус теперь официально жил у Поттеров. Но все равно было здорово, что они снова в одном месте, к тому же он скучал по другим своим друзьям из команды по квиддичу и девочкам. Он видел их только в школе, поэтому было здорово снова общаться со всеми. Джеймсу нравилось, что Сириус живет с ним, они всегда чувствовали себя не просто друзьями, а братьями. Теперь, когда он жил в одном доме с Джеймсом, они наконец-то почувствовали себя настоящими братьями. Они провели вместе практически все лето, и Джеймс не мог нарадоваться этому. Люди могли бы предположить, что, поскольку он рос единственным ребенком, ему будет трудно делиться, но для Джеймса это никогда не было проблемой. Джеймс был из тех детей, которые всегда хотели, чтобы другие были счастливы так же, как он, поэтому он часто позволял другим играть с его игрушками, вплоть до того, что они их ломали. Сириус всегда говорил, что Джеймс слишком доверяет людям, но Джеймс считал, что Сириусу не повредит стать немного доверчивее. К слову о Сириусе, Джеймс не мог не думать о его брате, его настоящем родном брате, Регулусе Блэке. Их общение в поезде было, мягко говоря, противоречивым. Регулус Блэк в целом был тихим, он, казалось, не разговаривал ни с кем, кроме своих двух друзей Эвана Розье и Барти Крауча. Он всегда казался полной противоположностью Сириусу в манерах и убеждениях. Там, где Сириус был шумным и всегда искал веселья, Регулус был тихим и серьезным, даже суровым. Поэтому было удивительно, когда маленький Блэк набросился на Джеймса. Это потрясло его настолько, что он заговорил о Сириусе, что, вероятно, было не самой лучшей идеей, учитывая, что братья Блэк всегда находились на тонком льду в отношениях друг с другом. Это было не совсем так, братья Блэк были ближе, чем кто-либо другой до первого года обучения Регулуса. Было странно, что их отношения испортились до такой степени. Джеймс помнил, что на первом курсе Хогвартса Сириус не умолкал ни на секунду в рассказах о своем младшем братике. Честно говоря, Сириус считал, что мальчик в десять лет уже повесил луну на небе. Он постоянно хвастался перед Джеймсом своим младшим братом и тем, какой он талантливый. Сириус рассказывал Джеймсу, что когда Регулус придет в школу, они должны будут присоединить его к своим розыгрышам, потому что Регулус любил хорошие пранки. Сейчас Джеймс может признаться, что он немного завидовал брату, которого описывал Сириус. У него никогда не было братьев или сестер, и когда он попал в Хогвартс, он встретил Сириуса и наконец-то почувствовал, что у него появился брат, о котором он всегда мечтал, вот только у Сириуса уже был брат. Когда Регулус, наконец, приехал в Хогвартс, Джеймс не мог не быть разочарован. Регулус Блэк даже в одиннадцать лет был красив в классическом стиле семейства Блэк. Он был очень похож на Сириуса, только худее, и если Сириус выглядел более брутальным, то Регулус — чопорным и правильным. Регулус был, если сказать двумя словами, заносчивым мальчишкой. Он был классическим чистокровным сопляком, который смотрел на Джеймса так, словно тот был жвачкой на подошве его ботинка. Джеймс и представить себе не мог, что этот заносчивый Регулус — тот самый брат, которым Сириус хвастался целый год. Регулус сидел с Мародерами в поезде на первом курсе, во время которого Сириус без остановки говорил о том, как здорово будет, если Реджи будет с ним. К сожалению, Сириус забыл одну важную часть уравнения: Регулус все еще был Блэком, и его должны были отсортировать в Слизерин. Когда Регулуса определили в Слизерин, все мечты Сириуса улетучились. Он был опустошен тем, что его брат теперь живет в змеиной яме и проживет там следующие семь лет. Джеймс вспомнил свою искреннюю попытку подбодрить Сириуса, хотя сам он не видел ничего привлекательного в младшем Блэке. В тот вечер Сириус плакал, и это был первый раз, когда Джеймс видел его таким с их первой ночи в Хогвартсе. Джеймс вспомнил, как глаза Регулуса искали глаза Сириуса в тот момент, когда шляпа назвала Слизерин. Сириус смотрел на него почти с отвращением, а младший Блэк с надеждой смотрел в сторону, опечаленный. Джеймс всегда считал, что реакция Блэка была немного резкой, учитывая, что он все еще был его братом. После этого отношения между братьями разладились довольно естественным образом. На первом курсе Регулус и Сириус изредка встречались, пытаясь возобновить свои отношения, существовавшие до Хогвартса. Джеймс всегда замечал, что когда Сириус возвращался со встречи с младшим братом, он выглядел скорее напряженным, чем счастливым. В то время Джеймс не понимал, почему Сириус может быть напряжен после этих встреч, но теперь он знал, что Сириус боялся потерять своего брата. Он боялся потерять мальчика, которого всегда описывал Джеймсу. Видимо, он заметил разницу между тем, как вел себя его брат, когда они были детьми, и тогда. Джеймс не был уверен, считал бы Сириус Регулуса удивительным до поступления в Хогвартс, ведь он никогда не видел никого, кроме своих кузин. Или же Регулус действительно изменился за тот последний год. В любом случае, наблюдать за всем этим было довольно грустно. Не то чтобы Джеймсу так уж нравился этот мальчишка, на самом деле он по-прежнему считал его заносчивым сопляком, но все равно было обидно слышать, как год от года менялись описания Сириуса о его брате. «Подожди, пока ты не познакомишься с моим братом, Джеймс. Он самый лучший!». «Реджи просто великолепен, Джеймс. Он лучший в своем классе». «Рег попал в команду по квиддичу, жаль, что он за Слизерин». «Рег может быть немного придурковатым, но он все равно мой брат». «У Регулуса развилось редчайшее заболевание, он не может вытащить голову из собственной задницы». «Чертово избалованное отродье! Клянусь тебе, Джеймс, он одержим идеей быть марионеткой моей матери». Джеймс слышал, как Сириус говорил все эти вещи каждый год, когда они учились в Хогвартсе, и до сих пор. Они перестали разговаривать в школе где-то на третьем курсе, но Сириус сказал, что они все еще разговаривали дома. Джеймсу было интересно, о чем могли говорить эти два мальчика, после того как они так много спорили в школе. Споры всегда были одинаковыми: Регулус хотел, чтобы Сириус вел себя хорошо, чтобы не сердить их родителей, а он отказывался это делать, в свою очередь Сириус хотел, чтобы Регулус перестал подчиняться каждому приказу матери, а тот отказывался делать уже это, и они оба хотели, чтобы другой признал свои проступки и снова стал братом, что они оба отказывались делать. Джеймс всегда втайне считал, что братья Блэк слишком упрямы даже для их же собственного блага. Если бы у него родился брат или сестра, он бы никогда не поступил с ними так, как они поступили друг с другом. Когда Сириус сбежал к Поттерам на прошлое Рождество, он рассказал Джеймсу, что умолял Регулуса уйти с ним, на что его брат задрал нос и сказал, чтобы он уходил. Сириус не очень любил говорить об этом последнем разговоре, что заставило Джеймса задуматься, не было ли в этом чего-то большего. Он не понимал, как Регулус мог захотеть оставаться в этом доме больше, чем он уже оставался, независимо от того, следовал он родительским правилам или нет. Сириус не любил обсуждать наказания, не то чтобы Джеймс не мог догадаться, насколько они были ужасны, но он часто говорил о том, какого поведения от них ждут, и подразумевал, что в случае несоблюдения правил будут серьезные последствия. Джеймс не мог поверить, что родители могут так относиться к собственным детям. Сириус утверждал, что он всегда заступался за брата и что он всегда готов понести наказание, лишь бы не позволить Регулусу пострадать. Джеймс задался вопросом, на что был похож дом в последние несколько месяцев, когда Сириус не принимал на себя всю тяжесть гнева Вальпурги. Регулус Блэк был чем-то вроде загадки в Хогвартсе. Некоторые называли его Принцем Слизерина, но, похоже, он не пользовался особой популярностью. Благородный дом Блэков был одной из самых давних и богатых семей волшебников в Великобритании. Регулус обладал красотой семьи Блэк, и Джеймс знал, что он был лучшим на своем курсе. Он стал префектом, а также был чертовски хорош в квиддиче. Несмотря на все это, у него было всего два друга. Казалось, ему никогда не нравилось общаться с однокурсниками, словно все они были ниже его. Джеймс не мог его винить, ведь он тоже не слишком высокого мнения о большинстве студентов Слизерина. Это было еще одно ключевое различие между Сириусом и Регулусом. Сириус не мог и часа продержаться без разговора с кем-нибудь, в то время как Регулус мог без проблем проходить неделю, не сказав никому ни слова. Однако он был довольно популярен среди преподавательского состава Хогвартса, профессора, казалось, обожали его. Джеймса это не сильно удивляло, поскольку Регулус был не из тех, кто плохо ведет себя на уроках, и почти все профессора называли его блестящим учеником. Джеймс слышал, как это говорила сама Минерва МакГонагалл, а ее стандарты совершенства были высоки. Сириус всегда говорил, что Регулус — гений и вундеркинд. Джеймс никогда не осознавал, как много он знает о младшем Блэке. Он задавался вопросом, откуда взялась вся эта информация. Возможно ли, что все эти годы Джеймс уделял такое пристальное внимание отношениям между двумя братьями, что на самом деле узнал о Регулусе довольно много? Это была в некотором роде тревожная мысль, но Джеймс старался не зацикливаться на ней. В конце концов, он думал о мальчике из Слизерина только тогда, когда видел его, а это случалось не так уж часто, поскольку они не учились в одном факультете и были не на одном курсе.*********************************************
Зрение Джеймса внезапно помутилось, на мгновение он подумал, что его очки упали, но они по-прежнему сидели на его носу. Он только что спустился после распаковки чемодана, чтобы присоединиться к остальным членам Гриффиндора в общей комнате. Большую часть приветственного пира он провел, общаясь с другими Мародерами, но у него не было возможности пообщаться с кем-то еще. Он быстро обнаружил, что причиной его внезапной слепоты было не плохое от природы зрение, а пара рук, прикрывавших его глаза сзади. Ему не пришлось долго гадать, кто это был, так как он услышал низкий хрипловатый голос: — Угадай кто, красавчик! Он не мог не рассмеяться, услышав характерный голос Марлин Маккиннон, называвшей его красавчиком. Она называла его этим нелепым прозвищем с первого курса, когда застала его поправляющим волосы перед тем, как пойти флиртовать с Лили Эванс. Она безжалостно дразнила его, так сильно, что в какое-то время он возненавидел ее, но довольно быстро понял, что все это было добродушным подтруниванием. Марлин не утруждала себя разговорами с людьми, которые ей не нравились, не говоря уже о том, чтобы давать им прозвища. Когда он обнаружил, что ее поддразнивания на самом деле были признаком симпатии, он совершенно по-новому взглянул на их отношения. Теперь она была одним из его любимых людей, не говоря уже о том, что она была крутым ловцом. Как только он повернулся, она обхватила его руками, притягивая к себе. Он поморщился от того, как она, казалось, превращала все, даже объятия, в соревнование, сжимая его со всей силы. Он не мог удержаться, чтобы не посмеяться над ее соревновательным духом. Когда она отстранилась от объятий, то вернулась к своему любимому занятию, поддразниваю Джеймса: — Ого, красавчик, по-моему, ты стал еще красивее, чем в прошлом году. Скажи мне, ты пользовался зельями для волос своего отца? Джеймс закатил глаза, потому что было совершенно очевидно, что он не пользовался Простоблеском, снадобьем, которое его отец изобрел для непослушных волос. Его волосы были и, вероятно, всегда будут неухоженными, но он никогда не возражал против этого. Его отец изобрел зелье специально для волос Поттера, потому что они действительно были неукротимыми, но Джеймс всегда ненавидел ощущение тяжести, которое придавало зелье его волосам, поэтому он никогда им не пользовался. Он ухмыльнулся и подмигнул ей: — Ты же знаешь, Марлс, мне не нужно пользоваться зельями, чтобы выглядеть красиво. Для некоторых людей это просто естественно. Она застонала от его высокомерия, но в ее глазах отразилось веселье, когда она ударила его по руке: — Ты такой идиот, Поттер. Тебе повезло, что я так сильно по тебе скучала, иначе я бы ударила тебя гораздо сильнее за это маленькое представление. Джеймс рассмеялся, когда она покрутила палочкой в воздухе, выпустив маленькие фейерверки, таким окольным путем она сравнила эгоизм Джеймса с фейерверком. Она и раньше проводила такое сравнение, но в прошлый раз она даже составила список причин, по которым их можно сравнить. Как оказалось, Джеймс тоже был ярким на короткий период времени, прежде чем снова стать обычным Джеймсом, пагубным. Как оказалось, его высокомерие также имело несколько уровней, в зависимости от его настроения, как фейерверки бывают разных цветов и форм. В действительности она слишком много думала на эту тему, но он должен был признать, что она привела несколько хороших аргументов, не то чтобы он изменил свои взгляды ради нее. Марлин Маккиннон была, мягко говоря, невероятной. Она была остроумна и жестоко остра на язык. Она говорила правду, даже если иногда было больно ее слышать. Она была до смешного предана своим друзьям, и вы бы не захотели оказаться на другом конце ее палочки, если бы обидели кого-то из них. Он гордился тем, что считал себя одним из немногих счастливчиков, которым она была предана, потому что она не раздаривала эту преданность даром. Она была в команде по квиддичу вместе с Джеймсом в качестве ловца, и Джеймсу она очень нравилась как партнер по команде. Марлин Маккиннон была очень красивой, хотя она всегда была скорее сорванцом. Она не прилагала особых усилий к своей прическе и никогда не красилась, но у нее была естественная красота, за которую люди готовы были убить. У нее были длинные светлые волосы, на ее лице, казалось, постоянно сияла ухмылка, а голубые глаза всегда искрились озорством. — Марлс, я тоже по тебе соскучился. Ты тренировалась летом? — она посмотрела на него так, словно не могла поверить, что в первые две минуты после того, как они снова увиделись, он заговорил о квиддиче. Он знал, что все считают его одержимым квиддичем, и, возможно, так оно и было, но поскольку он официально был капитаном, он хотел убедиться, что его команда по квиддичу в этом году будет лучшей из всех, что когда-либо видел Хогвартс. Это включало в себя и то, что его ловец должен быть в отличной форме, поэтому он ответил снисходительно: — Я знаю, что я властный, но ты действительно хочешь позволить Слизерину победить нас в этом году? Да ладно, я же знаю, что ты хочешь увидеть лицо малыша Блэка, когда ты наконец-то выиграешь у него снитч. Она громко фыркнула, но потом согласилась: — Черт, ладно. Ты прав, нет ничего, что принесло бы мне больше радости, чем видеть, как эта напыщенная задница проигрывает. Джеймс рассмеялся, и они быстро перешли к разговору о команде по квиддичу этого года, пока Марлин внезапно не завизжала. Руки Сириуса обхватили ее сзади, слегка приподняв над землей. Сириус отнюдь не был самым высоким Мародером, на самом деле, единственным, кого он обошел, был Питер, да и то с трудом. Однако рост Марлин не превышал пяти футов, поэтому ему не составило труда поднять ее с земли. Он поцеловал ее в шею, опуская на землю, и Джеймсу пришлось отвести взгляд, когда она повернулась, и они вдруг стали целоваться посреди общей комнаты. Как бы Джеймс ни любил их обоих, он никогда не был большим поклонником публичных проявлений чувств, особенно потому, что один из них был практически его братом. Сириус и Марлин начали встречаться где-то в прошлом году, Джеймс не был уверен, что их отношения продлятся все лето, но Сириус проводил много времени за письмами Марлин, поэтому Джеймс решил, что между ними все еще пылкие отношения, да и притом он только что получил наглядное подтверждение того, насколько они пылкие и глубокие. Он почувствовал, как еще одна рука опустилась на его шею, он немного вздрогнул, прежде чем повернулся и увидел Мэри Макдональд, которая ярко улыбалась ему: — Привет, красавчик. Джеймс ухмыльнулся ей в ответ и притянул ее в полуобъятия: — Привет, Мэри. Рад тебя видеть! Как поживаешь? Она рассмеялась своим придыхательным смехом, который почему-то всегда заставлял Джеймса думать о сексе: — О, у меня все отлично, дорогой. Встретила пару-тройку парней этим летом. — она сделала паузу и подмигнула ему: — Маггловские мальчики лучше всех целуются, клянусь. Ни с одним из них ничего не вышло, но мы так хорошо провели время. А как прошло твое лето? Джеймс потер затылок, не зная, как реагировать, когда Мэри говорила о мальчиках, с которыми встречалась. Она всегда очень откровенно рассказывала о них Джеймсу, он понятия не имел, почему, ведь она никогда не упоминала о них Ремусу или Сириусу. Питер, однако, тоже узнал много подробностей о ее многочисленных ухажерах. Он решил улыбнуться ей естественной улыбкой, или тем, что, как он надеялся, было естественной улыбкой: — Было замечательно! То, что с нами был Сириус, было потрясающе. Плюс Питер и Ремус тоже несколько раз приезжали. Ее улыбка немного ослабла, и она понизила голос, внезапно став гораздо серьезнее: — А как дела у Сириуса? Он в порядке, оставаясь у вас? У него ведь нет никаких мыслей о возвращении? Джеймс изо всех сил старался удержать на лице естественную улыбку, потому что он тоже беспокоился о том, как Сириус справлялся: — Да, думаю, да. Кажется, с ним все в порядке, или, по крайней мере, так и будет, если у него будет больше времени. Я не думаю, что стоит беспокоиться о том что он вернется к ним, он никогда бы этого не сделал. Она немного сомневаясь подняла брови: — Мне бы тоже хотелось так думать, но ведь его брат все еще там. Джеймс нахмурил брови, не видя корреляции: — Они больше не ладят, он ни за что бы не вернулся за ним. Она погладила его по руке и мягко улыбнулась: — Не знаю, если бы это был мой брат, то мало что могло бы помешать мне вернуться за ним. Джеймс был немного потрясен этой мыслью. Возможно, это потому, что у него никогда не было родного брата, хотя Сириус был настолько близок ему, насколько это вообще возможно, он никогда не задумывался о том, что Сириус может решить, что ему тоже нужно спасти Регулуса. Джеймс надеялся, что Сириусу не придет в голову такая мысль, потому что нельзя спасти того, кто не знает, что его нужно спасать. Мэри, должно быть, заметила его размышления и решила, что лучше оставить его в покое. Она улыбнулась ему, снова вернувшись к своей яркой улыбке, и похлопала его по руке: — Рада видеть тебя, Джеймс. Как бы мне ни хотелось поболтать еще, но я вижу Питера, и у меня возникает желание рассказать ему все сплетни, которые я слышала в последнее время. Увидимся позже, милый. Она поцеловала его в щеку и убежала за Питером, оставив Джеймса наедине с собственными мыслями. Он быстро отложил их на потом, потому что сейчас действительно не время для размышлений. Было приятно увидеть Мэри, и он ничуть не удивился, что она собирается найти Питера. Питер и Мэри были не хуже воров, когда дело касалось сплетен. Джеймс не знал никого, кто любил бы сплетни больше, чем эти двое, и у них обоих, похоже, были свои способы их добывать. Мэри Макдональд была такой же удивительной, как и ее лучшая подруга, коей была Марлин. Мэри почти всегда была веселой, но, казалось, она точно знала, когда наступает время быть серьезной. Она очень заботилась о людях, и Джеймс любил ее за это. Она была очень быстрой и злой дуэлянткой, если дело доходило до этого, хотя обычно она не была склонна к насилию. Она была магглорожденной, и у нее был брат Магнус, который тоже родился волшебником, что было большой редкостью для неволшебных семей. Она была очень уверена в себе, когда дело касалось большинства вещей, особенно парней. Мэри встречалась со многими мужчинами, но лишь немногие ей нравились больше, чем на несколько недель. До того, как Ремус признался в своей ориентации на четвертом курсе, они с Мэри встречались, но, это, к счастью, ничего не значило ни для одного из них, поэтому между ними не было никакой неловкости. Мэри была просто великолепна: длинные вьющиеся черные волосы, безупречная смуглая кожа, большие карие глаза и пленительная улыбка. Джеймс был вынужден признать, что если бы он не был одержим Лили Эванс с первого курса, то наверняка был бы одержим Мэри. Джеймс повернулся назад, чтобы поискать своих друзей, когда мельком увидел в углу Лили Эванс, беседующую со старостой Джесси Блантом. Староста учился в Когтевране, и Джеймс никак не мог вспомнить его имя, Мерлин, он был так же плох, как и Регулус. Лили выглядела невероятно красивой, и было очевидно, что она повзрослела за лето. Ее длинные рыжие волосы ярко выделялись на фоне загорелого веснушчатого лица. Кажется, она выросла на несколько дюймов, что Джеймс по достоинству оценил. Он никогда не видел привлекательности в том, чтобы целоваться с кем-то намного ниже ростом, учитывая, что тебе придется все время наклоняться. Она смеялась над чем-то, что сказал Джесс, и Джеймс мог любоваться ее очаровательной улыбкой. Джеймс считал, что Лили, безусловно, самая интересная девушка в Хогвартсе. Она была магглорожденной, как и Мэри, но постоянно удивляла этим фактом фанатиков в школе, так как была лучшей в их классе. Она была невероятно умна и часто разрушала уверенность Джеймса в себе одними лишь словами. С того дня, как он встретил ее на первом курсе, он знал, что она — его единственная. Его родители тоже познакомились в Хогвартсе на четвертом курсе, и отец всегда говорил, что с того момента знал, что его мама станет его женой. Его мать рассказывала, что не могла его выносить по крайней мере год, прежде чем наконец ответила на его чувства. Джеймс решил, что с Лили Эванс должно быть то же самое, и ему оставалось только ждать. Лили очень хорошо дружила с Марлин и Мэри, а также с Доркас Медоуз, которая училась на их курсе в Когтевране. Мэри и Доркас подружились, когда Мэри встречалась с каким-то когтевранцем, и проводили много времени в их общей комнате. Мэри начала приводить Доркас в общую комнату Гриффиндора, чтобы пообщаться, вскоре после того, как она рассталась со своим парнем из Когтеврана. Доркас быстро подружилась с Лили, потому что та была очень умна. Доркас обладала резким остроумием, которое не позволяло не смеяться, когда она говорила, хотя она никогда не смеялась над своими шутками. Она была прямолинейной и бесхитростной, что напоминало Джеймсу Марлин. Можно было бы подумать, что они сразу же поладили, учитывая их характеры, но Марлин держалась от Доркас на расстоянии несколько месяцев, прежде чем принять ее в свою группу. Сейчас Доркас не было в общей комнате, так что Джеймсу придется поговорить с ней позже. Она тоже была очень красивой девушкой, но всегда казалась слишком взрослой для мальчиков в Хогвартсе. У нее была смуглая кожа и длинные заплетенные в косу темные волосы. У нее были большие карие глаза, в которых можно было раствориться. Она была очень высокой для шестнадцатилетней девушки, достигая роста Джеймса — 183 см. Это делало ее лучшим вратарем в команде Когтеврана по квиддичу. Джеймс отвернулся от Лили и слишком долго смотрел на нее, пока его взгляд не зацепился за Сириуса и Марлин, все еще целующихся так, словно от этого зависела их жизнь. Он застонал и поймал взгляд Ремуса, который тоже выглядел несчастным, глядя на зрелище, которое являли собой их друзья. Ремус Люпин был самым задумчивым другом Джеймса, что делало его самым загадочным из всех. Джеймс любил Ремуса всем сердцем, но иногда ему хотелось, чтобы его друг опирался на него, когда ему это было нужно. Вместо этого Джеймсу приходилось следить за своим другом, чтобы не пропустить ни одного намека на то, что ему нужна помощь, чтобы быть поблизости, когда он в ней нуждается. Ремус был первым, кого Джеймс встретил в поезде, и он всегда занимал особое место в сердце Джеймса. Ремус был высоким, долговязым, со шрамом на лице, который, по мнению Сириуса, придавал ему загадочный вид. У Ремуса была прекрасная улыбка, хотя он редко улыбался беззаботно. Джеймс понимал почему, ведь у Ремуса было больше забот, чем у любого из его друзей, но это еще больше затрудняло интерпретацию мыслей его друга. Ремус Люпин являлся оборотнем с пяти лет. У него была очень трудная жизнь, и, к сожалению, пока все сообщество волшебников не изменит свое мнение об оборотнях, для него ничего не изменится. Ремус был самым лучшим человеком из всех, кого он знал, и мальчик был слишком умен, чтобы его сдерживали подобные предрассудки. Ремус занимал второе место на их курсе по оценкам, и у него был особый дар к Защите от темных искусств. Ремус сидел на одном из кресел перед камином, лениво ссутулившись, и смотрел на парочку, обжимавшуюся неподалеку от него, с явно расстроенным видом. Джеймс не мог его винить, ему тоже не очень нравилось видеть, как двое его близких друзей вовсю лобызаются. Сириус был единственным человеком в мире, которого Джеймс мог бы назвать своим соулмейтом, и даже не Лили Эванс. Сириус и он были как две половинки одного человека. Сириус был ярким и творческим, а Джеймс до первого курса не знал, что такие люди существуют. Когда он встретил Сириуса, они мгновенно стали единым целым. Они разыгрывали людей, занимались магией и даже могли заканчивать предложения друг друга. В то время Джеймс не знал, насколько плохо обстоит ситуация у Сириуса дома, но его всегда интересовало, почему мальчик прячет свою почту, когда получает письмо от семьи. Когда Джеймс наконец узнал, как на самом деле обстояло дело с домашней жизнью Сириуса, он понял, что индивидуальность Сириуса не исходила от его семьи, как у большинства людей. Сириус был ярким и творческим, несмотря на свою семью, а не благодаря ей. Это стало еще более ясно, когда Джеймс впервые встретил Регулуса, который был совсем не похож на Сириуса, за исключением того, что происходил из той же семьи. Сириус был на пять сантиметров ниже Джеймса, и у него были волнистые черные волосы длиной до плеч. У него была фарфоровая кожа и безупречный цвет лица. Его глаза были светло-серыми и всегда озорно блестели. Сириус был очень красивым мальчиком, и почти все девочки в школе так считали. Сириус также был немного распущенным, когда дело касалось девушек. Он встречался или спал со многими девушками, пока они ему не надоедали, что обычно происходило довольно быстро. Отношения с Марлин немного отличались от обычного поведения Сириуса. Марлин и он встречались дольше, чем он встречался с кем-либо еще. Джеймс был очень рад этому, потому что Марлин была их близкой подругой, и Джеймс не хотел, чтобы Сириус обращался с ней как с дерьмом, не то чтобы она сама приняла бы к себе такое отношение. Джеймс предупреждал Сириуса не встречаться ни с кем из их близких друзей, так как это может создать ужасную динамику между всеми ними, но Сириус все равно сделал это. Джеймс отвернулся от пары как раз в тот момент, когда Сириус просунул руку к заднице Марлин. Он вздрогнул при мысли о них двоих и подошел, чтобы сесть на подлокотник кресла Ремуса. Тот посмотрел на него, а затем обратился к паре: — Эй, Джеймс, как же здорово вернуться обратно в школу, да? Джеймс фыркнул на сарказм друга: — Да, никогда не думал, что буду скучать по тому, как парочки лапают друг друга в общей комнате. Ремус закатил глаза, а затем начал рассказывать Джеймсу о занятиях, которые он собирается посещать в этом году. Джеймс слушал лишь наполовину, потому что, по правде говоря, как бы он ни любил Ремуса, он не хотел слушать его рассказ об арифмантике. Пока Ремус говорил, Джеймс перевел взгляд на Питера и Мэри, которые увлеченно беседовали на диване напротив них. Они выглядели практически в диком восторге от той информации, которую Питер рассказывал Мэри в данный момент. Питер Петтигрю был последним членом их самопровозглашенной группы Мародеров. У Питера было золотое сердце, и Джеймс не знал, есть ли кто-то, кто бы лучше его прикрывал. Питер был до смешного преданным, настолько, что ему, наверное, следовало быть в Пуффендуе. Джеймс был очень рад, что Питер оказался в Гриффиндоре, так как он не знал, смогла бы их группа функционировать без Питера, который держал бы их под контролем. Питер всегда был тем, кто следил за тем, чтобы группа оставалась вместе и была счастлива. Когда Сириус и Ремус ссорились, он вмешивался и убеждал их помириться. Когда всех раздражали повторяющиеся темы Джеймса о квиддиче или Лили Эванс, он менял тему разговора на ту, которая больше нравилась всем. Когда кто-то из них слишком грустил о жизни вне Хогвартса, Питер всегда был рядом, чтобы подбодрить их. Питер был самым низким из всех, он уступал Сириусу всего несколько сантиметров, но все равно был приличного роста. Он был немного полнее других мальчиков, но никто из них никогда бы не сказал, что у него есть лишний вес. У него было немного детское лицо, но у него была самая лучшая улыбка из всех. В его взгляде никогда не было озорства, как у других мальчиков, и его голубенькие детские глазки всегда были искренними. У него были лохматые светло-песочные волосы, которые постоянно лезли ему в глаза. Он не был дамским угодником, как Сириус, но все-таки встречался с несколькими девушками. Он был больше похож на Джеймса в том смысле, что хотел быть с одной любимой девушкой, а не с десятью нелюбимыми. Джеймс надеялся, что у него будет возможность найти ту единственную любовь до того, как война поглотит его. Это была удручающая мысль для шестнадцатилетнего подростка, но такова была жизнь в условиях войны. За последний год он заметил много изменений в своем доме. Его отец вступил в Орден Феникса. Хотя он и был великим волшебником, он не был солдатом. Флемонт Поттер отрывался от своей обычной работы, где он был первооткрывателем самого популярного средства по уходу за волосами в волшебной Британии, чтобы отправляться на задания Ордена Феникса. Мать Джеймса была целителем в Ордене, и хотя она не всегда участвовала в сражениях, ее часто привлекали для устранения последствий. Иногда Джеймс думал, что это еще хуже. Он знал, что его родители были сильными и храбрыми, и когда он закончит школу, то вместе с ними вступит в Орден. Джеймс не то что бы боялся смерти, но он боялся умереть, не успев оставить свой след в этом мире, что было довольно трудно сделать в шестнадцать лет. Конечно, его шалости, вероятно, станут легендарными, и люди всегда будут знать о Мародерах в Хогвартсе, но он хотел оставить настоящий след. Он хотел стать героем чьей-то истории. Его друзья были практически на одной волне с ним. Все они планировали вступить в Орден после окончания школы, Дамблдор их специально отобрал. Джеймс был рад, что у него будет шанс сражаться и помочь изменить мир к лучшему, но ему также было немного грустно от того, что после Хогвартса он не сможет жить нормальной жизнью, по крайней мере, некоторое время. Он планировал стать профессиональным игроком в квиддич, но все зависело от того, как сложится война. Джеймс был уверен, что, когда война разгорится с новой силой, квиддич все равно отменят, поэтому он не переживал, что пропустит сезон. Ему было интересно, в каком состоянии он будет после войны. Он надеялся, что будет в достаточно хорошей форме, чтобы продолжать жить своей мечтой — стать профессиональным спортсменом, но есть вещи гораздо хуже, чем не иметь возможности жить своей мечтой, — он может оказаться вообще без жизни. Он старался надеяться, что все будет хорошо, что все будут жить и все смогут наслаждаться своей жизнью после смерти этого чудовища Воландеморта. Он старался не думать слишком много о войне, пока был в Хогвартсе. Он знал, что как только он покинет Хогвартс, все будет связано с войной, и ему нужно было постараться как можно лучше насладиться жизнью до того, как это случится. Поэтому вместо этого он переключил свои мысли на предстоящий учебный год; на работу префектом вместе с Лили Эванс, на квиддич и победу в Кубке по квиддичу, а также на множество проделок Мародеров, которые войдут в историю Хогвартса. Сириус присоединился к ним после того, как они с Марлин окончательно нацеловались, и они все направились в свою комнату в общежитии. Они провели несколько часов, обсуждая пранки Мародеров на предстоящий год, пока Питер не заснул, о чем они узнали по звукам его храпа. Посмеявшись над способностью Питера засыпать, как только его голова коснется подушки, они все дружно решили последовать его примеру. Прежде чем Джеймс заснул, он подумал о том, каким будет этот год. Он знал, что этот год не будет похож ни на какой другой. Именно в этом году все будет по-другому. Произойдет что-то безумное, и ему это понравится. Он не мог дождаться своего шестого года обучения в Хогвартсе.