Регулус
Иногда Регулус задавался вопросом, почему он это делает. Почему он так сильно давил на себя? Почему он позволил своим родителям так сильно давить на него? Он знал, что их требования были иррациональны, и знал, что он был иррационален, пытаясь соответствовать их стандартам. Он позволял им помыкать им и доводить его до крайности. Он был достаточно сознательным, чтобы понять, когда ему было трудно, и он, конечно, боролся прямо сейчас. Если быть честным с самим собой, он, вероятно, боролся в течение многих лет. Возможно, он боролся всю свою жизнь. Может быть, в конце концов, все стоило бы борьбы, а может быть, это убило бы его. Его родители не были хорошими людьми, Регулус понимал это. Но он все равно не мог не любить их. Он не мог не хотеть, чтобы они гордились им. Они были его родителями и должны были любить его. Если верить Джеймсу Поттеру, то любовь родителей должна была быть безусловной и безграничной. Регулус не был уверен, что хочет, чтобы Джеймс был прав, потому что если Джеймс прав, то родители Регулуса были способны на любовь, но он просто не был ее достоин. Он знал, что когда-то его мать, по крайней мере, любила Сириуса, но теперь он не думал, что это правда. Регулус не был уверен, что его мать когда-либо испытывала к нему любовь, а отец наверняка чувствовал только безразличие. Они не ненавидели его так, как ненавидели Сириуса сейчас, но они определенно не любили его так, как любили Сириуса в детстве. Но если они так любили Сириуса, то почему же тогда прогнали его. Его родители должны были знать, как ему сейчас тяжело, но, похоже, их это не волновало. Единственные письма, которые он получал от матери, были о том, что ему нужно больше работать. Он изо всех сил старался делать то, что они хотели. В эти дни Регулус, казалось, был сосредоточен только на том, чтобы заставить их гордиться собой и стараться соответствовать их ожиданиям, чтобы, возможно, они наконец полюбили его. Он не знал, возможно ли это, но день за днем он работал над собой до предела. Он едва держался на ногах. Он почти не спал по ночам и знал, что худеет после всех пропущенных приемов пищи, к тому же он каждый день часами занимался квиддичем. Это было вредно для здоровья, но он знал, что его родителям все равно, лишь бы он стал тем наследником, которого они хотели. Регулус знал, что его мысли были мрачными и что он, вероятно, был настроен мелодраматично, во всяком случае, так сказала бы его мать. Он просто не был уверен, что сможет продолжать в том же духе, а ведь прошло всего два месяца после начала учебы. Он был совершенно измотан. Скоро должна была состояться следующая игра в квиддич, и Регулус не знал, сможет ли он выступить так, как обычно. На тренировках он тянул время и постоянно чувствовал себя уставшим. На уроках он ловил себя на том, что отвлекается, что, в свою очередь, напрягало его еще больше, потому что он мог пропустить что-то, что будет на экзамене по СОВам. Это был бесконечный цикл попыток заставить своих родителей гордиться им и попыток пережить каждый день в условиях интенсивной учебы. Не говоря уже о том, что он не мог перестать думать о своем последнем обходе префекта. Прошло три дня с тех пор, как Джеймс Поттер и он устроили нечто вроде интрижки в чулане для метел. Интрижка — не совсем верное слово для того, что произошло, но Регулус не хотел называть это как-то грубо, так что придется обойтись «интрижкой». Джеймс Поттер, который был, пожалуй, самым популярным мальчиком в школе, решил, что хочет Регулуса. Регулус не знал, хотел ли его кто-нибудь когда-нибудь. Он всегда был вторым вариантом или не был выбран вообще. Хотя он знал, что это безумная идея и что Джеймс Поттер просто идиот, раз предложил ее, он не мог не испытывать гордости от того, что кто-то действительно хочет его. Хотел его настолько, чтобы лгать лучшему другу об их отношениях, потому что именно это Джеймс и сделает, если Регулус согласится. Не то чтобы Регулус думал об этом. Регулус не был глупцом, он знал, что это глупая идея, и ввязываться в такого рода соглашение, особенно с тем, как он себя чувствовал в последнее время, было нелепо. У него не было времени вступать в какие-либо отношения с Джеймсом Поттером, даже если это будут просто сексуальные отношения. У него вообще ни на что не было времени. Его друзья все больше и больше донимали его, предлагая проводить время с ними и сократить время на учебу. Регулусу это надоело, он просто хотел, чтобы все оставили его в покое и позволили делать то, что ему нужно. Не то чтобы ему было одиноко. Он практически всю свою жизнь провел в одиночестве. В данный момент он тоже был один. Он только что отделился от Эвана и Барти после урока по чарам. Точнее, после того, как он увидел, как Эван запустил проклятье в спину магглорожденной. Барти слегка хихикнул, а Регулус почувствовал тошноту в животе. Он ничего не сказал, конечно, он не мог представить, что бы они сказали, если бы он это сделал, но ему было не по себе. Не потому, что она была магглорожденной. Он просто подумал, что Эван ведет себя очень незрело. Девушка была всего лишь на третьем курсе и случайно оказалась совсем одна. Легкая добыча, и Регулус считал, что это не совсем справедливо по отношению к девушке. Регулус считал это смешным и полагал, что Барти должен был чувствовать то же самое, но он не чувствовал. Поэтому Регулус придумал предлог, чтобы сбежать в общежитие до следующего урока, чтобы немного от них отдохнуть. Следующим уроком была Астрономия, поэтому Регулусу пришлось бы сначала спуститься в общежитие по куче лестниц, а потом, еще больше, подняться на самую высокую точку здания. Он знал, что к тому времени, когда он поднимется в астрономическую башню, он будет смертельно уставшим после всех этих лестниц. Но это того стоило, чтобы отвлечься от хвастовства Эвана о том, как он проклял ту пуффендуйку. Пока он поднимался обратно по лестнице после посещения своей комнаты в общежитии, он всерьез задавался вопросом, как гриффиндорцы и когтевранцы поднимаются по этой лестнице каждый раз, когда идут в свою общую комнату. В данный момент он находился на задней лестнице коридора второго этажа. Это была более уединенная лестница, которую Регулус предпочитал многолюдной парадной лестнице, особенно в последнее время, когда он, казалось, больше обычного уставал от ступенек. В последнее время каждый раз, когда он поднимался по ступеням, он сильно запыхался. Звездному игроку в квиддич было неловко уставать от такой простой вещи. Вообще, в последнее время тренировки по квиддичу отнимали у него слишком много сил, чтобы оставаться здоровым. Он должен был быть в лучшей форме в своей жизни, но часто заканчивал тренировку запыхавшимся и потным. В этом не было бы ничего странного, если бы Регулус никогда не потел, даже во время напряженных игр, но в последнее время его тело было на пределе. В эти дни его тело просто не выдерживало. Он только поднялся на третий этаж, как услышал рядом с собой громкое дыхание. Он обернулся в поисках источника звука, прежде чем понял, что это он издает этот странный звук. Он задыхался. Регулус Блэк действительно задыхался. Он еще раз поблагодарил Мерлина за то, что был один на лестничной клетке, иначе он мог бы просто покончить с собой от неловкости ситуации. Если бы мать увидела его сейчас, он был бы жестоко наказан. Он знал, что ему нужно спешить на урок астрономии, иначе он опоздает, но, глядя на лестницу перед собой, он понял, что не может найти в себе силы, чтобы подняться по ней. У него не осталось сил ни на что, кроме как прислониться к стене и смотреть на эти каменные ступени. Мерлин, когда он успел стать таким слабым? Наверное, таким его всегда видела мать. Он должен был успеть на урок, Барти и Эван никогда не делали хороших записей, а Регулус знал, что сегодня речь пойдет об экзаменах в конце года. Он чувствовал сильное головокружение. В последнее время он достаточно часто чувствовал легкие обмороки, но теперь, когда мир кружился, он уже почти не замечал этого ощущения. Он изо всех сил пытался устоять на ногах, чтобы продолжить подъем по лестнице, прижимая руку к стене, пытаясь пройти к следующему лестничному пролету. Каждый шаг, который он делал, удлинял его путь, пока не стало казаться, что первый шаг находится не в метре, а в миле. Его зрение начало затуманиваться, пока он совсем не смог разглядеть лестницу перед собой. Он понял, что не успеет на Астрономию. Он надеялся, что Барти справится и сделает достаточно заметок. Он почувствовал, что его колени слабеют, и начал сползать по стене, пока не оказался сидящим у стены под неудобным углом, который ему никак не удавалось отрегулировать. Он прислонился головой к стене, чувствуя себя таким усталым. Он так устал. Он слышал, как его дыхание вырывается наружу горячими струйками. Он не мог понять, что происходит. Что с ним происходит? Все, о чем он мог думать, это о том, что это нарушит его учебный график. Когда его зрение начало темнеть, а затем все стало черным.******************************************************************************
Джеймс
У Джеймса был довольно хороший день. Он только что узнал, что получил отличную оценку за работу по Истории магии, посвященную Закону о магическом сотрудничестве 1842 года. Это было довольно впечатляюще, учитывая, что он никогда не был внимателен на уроках, хотя лекции Лунатика определенно помогли ему написать работу. Он также с нетерпением ждал сегодняшней тренировки по квиддичу, которая всегда поднимала ему настроение. Хотя он все еще не получил от Регулуса ответа на свое предложение о совместном эксперименте, он и на это очень надеялся. Вчера Джеймс поймал взгляд Регулуса в Большом зале, и они смотрели друг на друга дольше, чем это было естественно. Не говоря уже о том, что Регулус больше не избегал его. Хотя Джеймс обратил внимание на то, каким усталым выглядел Регулус в последнее время, он решил, что скоро с этим придется что-то делать. Регулус не может быть настолько уставшим, если он спит по восемь часов. Джеймс был в хорошем настроении еще и потому, что приближался Хэллоуин. Это означало, что Мародеры будут планировать свой фирменный розыгрыш на Хэллоуин. Хотя он и его друзья постоянно устраивали розыгрыши, ни один из них не мог сравниться с хэллоуинским. Им еще предстояло многое спланировать, но Джеймс втайне считал, что само планирование розыгрыша — это уже самое приятное. Сириус и Джеймс были первыми двумя из Мародеров в Большом зале на сегодняшнем ужине. Обычно их опережал Питер, потому что он обожал еду, но сегодня он решил немного вздремнуть перед началом ужина. Что, в свою очередь, привело к тому, что Лунатик потратил последние двадцать минут на то, чтобы вытащить его из постели. Этот ребенок обожал спать. Ремус сказал, чтобы они спускались без него, и что они придут позже. Джеймс всегда думал, что удивительно, как Питер может быть неподвижен, как скала, как только заснет. Питеру просто повезло, что Лунатик слишком сильно переживал, что он пропустил ужин, чтобы дать ему поспать. Как только Сириус и Джеймс начали наполнять свои тарелки, Джеймс заметил кое-что. Вокруг них раздавались шепотки, а когда Джеймс огляделся, то заметил, что многие люди смотрят на него. Джеймс не считал это особенно странным, потому что Сириус и он были довольно популярны, и люди часто смотрели на них, обычно это были третьекурсницы, которые находили их симпатичными. Но в этот раз это было странно, потому что на них смотрели и семикурсники. Люди со столов Слизерина, Пуффендуя, Когтеврана и Гриффиндора — все — смотрели на них. Джеймс никогда еще не чувствовал себя так, как сегодня, как будто он вошел в Большой зал без одежды. Хотя, когда он посмотрел вниз и увидел свою полностью экипированную форму, эта теория отпала. Он подумал, что, возможно, что-то попало ему на лицо, поэтому он вытер это быстро и так незаметно, как только мог. Хотя вскоре стало очевидно, что шепот и взгляды были направлены вовсе не на него. Все смотрели на Сириуса. Джеймс подумал, не устроил ли Сириус розыгрыш без него или что-то в этом роде. Сириус, казалось, не замечал ничего необычного в атмосфере Большого зала, продолжая накладывать себе еду в тарелку. Джеймс взглянул на стол Слизерина, чтобы посмотреть, нет ли там его Регулуса. Это не было особенно странно, так как в последнее время он часто пропускал приемы пищи. Однако он заметил, что двое друзей Регулуса выглядели серьезными, даже обеспокоенными. Вот это уже было довольно странно, так как казалось, что парнишка Розье никогда не обходится без злой ухмылки. Он наклонился к Сириусу и тихо прошептал: — Падс, ты знаешь, что происходит? — Что ты имеешь в виду, Сохатый? — Сириус поднял взгляд от своей тарелки с едой и, казалось, наконец-то заметил пристальные взгляды. Он обвел взглядом весь зал с растерянным выражением лица: — Что, черт возьми, со всеми происходит? Джеймс пожал плечами, сам не понимая, поэтому он наклонился к Марлин МакКиннон, которая сидела недалеко от него: — Марлс, что случилось? Она подняла взгляд на Джеймса, но, заметив Сириуса, опустила глаза к своей тарелке. Это было странно, Джеймс подумал, не поссорились ли они снова. Похоже, она раздумывала над ответом достаточно долго, чтобы Лили Эванс присоединилась к общению. Девушки, казалось, вели невербальную дискуссию взглядами, пока Марлин не кивнула, и Лили не заговорила. Она заговорила осторожным голосом, что было несвойственно Лили: — Сириус. Они, вероятно, скоро вызовут тебя в больничное крыло. Джеймс почувствовал, как его брови нахмурились. Он посмотрел на своего друга в поисках хоть какого-то проявления подтверждения того, что сказала Лили. Он не нашел ни одного, но заметил слабые следы беспокойства на лице Сириуса, когда тот размышлял о том, зачем ему понадобилось больничное крыло. — О чем ты говоришь, Эванс? — быстро спросил Сириус, затем повернулся к Марлин: — Марлс? Джеймс видел, что Сириус хотел, чтобы его девушка сама рассказала ему о том, что происходит, но Марлин явно не знала, что сказать. Она слегка приоткрыла рот, словно собираясь ответить, но быстро закрыла его и посмотрела на Лили. Джеймс никогда не видел Марлин МакКиннон в состоянии, когда она теряет дар речи. Лили слегка кивнула своей подруге и повернулась к мальчикам: — Сириус, я полагала, что кто-нибудь уже должен был тебе рассказать. Но кто-то нашел его в отключке на дальней лестнице. Никто точно не знает, что случилось. Они не думают, что это кто-то сделал, но никто точно не знает. Джеймс знал, что спорить о том, о ком она говорит, не приходится. Не было бы другой причины, по которой все остерегались бы говорить что-то Сириусу или даже произносить имя его брата, учитывая их отношения. Тем не менее, Джеймс чувствовал, что должен знать, хотя взгляд на Сириуса сказал ему, что он уже знает. Джеймсу пришлось прочистить горло, чтобы вымолвить: — Кто? Кто это был? Лили посмотрела на него с выражением, которое было смесью между испугом и жалостью: — Это был твой брат Сириус. Джеймс не знал, было ли это подтверждением того, что Сириусу нужно действовать, или он просто окончательно вышел из шока от упоминания брата. В следующее мгновение Сириус вскочил со своего места и вышел из Большого зала. Джеймс быстро последовал за своим лучшим другом, зная, что он ему понадобится. Пока он пытался следовать за Сириусом, в его голове проносились миллионы вопросов. Что случилось? Напали ли на Регулуса? Кто из этих психованных змей сделал это? Почему никто не пришел за Сириусом? Почему профессора позволили ему узнать об этом из слухов? Наконец он догнал Сириуса и быстрым шагом направился в больничное крыло. Джеймс поравнялся с ним и нерешительно сказал: — Мы направляемся в больничное крыло? Сириус посмотрел на него, и Джеймс наконец заметил страх в его глазах: — Конечно, Джеймс, там мой брат. Джеймс схватил его за руку, чтобы притормозить, и задал вопрос, который не давал ему покоя с тех пор, как Сириус встал из-за стола: — Ты уверен, что это хорошая идея? После того, что случилось, когда ты видел его в последний раз? Сириус отдернул руку и посмотрел на Джеймса: — Да, я — все, что у него здесь есть, Джеймс. Я должен узнать, все ли с ним в порядке. Я должен знать, что с ним случилось? И Джеймс молча следовал за ним всю оставшуюся часть пути. Когда они добрались до больничного крыла, двери были закрыты. Обычно это означало, что мадам Помфри занята с тем, кто в нем находится, и не хочет, чтобы ее беспокоили по какому-либо поводу, кроме экстренной медицинской помощи. Сириус, не теряя времени, распахнул двери, а Джеймс последовал за ним. Вокруг кровати, рядом с мадам Помфри, собрались три профессора. Дамблдор, МакГонагалл и Слизнорт стояли вокруг потерявшего сознание Регулуса Блэка. Все они посмотрели на дверь, которая с громким хлопком резко открылась. Мадам Помфри, казалось, была готова накричать на того, кто вошел в дверь, пока не заметила, кто это был. Выражения их лиц были скованными, как будто они не знали, что сказать Сириусу, который быстро шел к брату. Джеймс шел за ним медленнее, чувствуя себя так, словно он вторгся в чей-то дом. Он не был семьёй Регулуса, но он был семьёй для Сириуса, и он чувствовал, что должен быть рядом с ним. Минерва МакГонагалл шагнула к Сириусу и с мрачным выражением лица положила руку ему на плечо. Сириус потрясенно смотрел на своего брата, лежащего на кровати. Джеймс наконец шагнул вперед, его потребность утешить Сириуса пересилила неловкость. И тут он увидел Регулуса. Регулус лежал на кровати и выглядел мертвым. Теперь Джеймс понял, что за взгляд был у Сириуса на лице. Регулус был бледен, бледнее, чем обычно. Вокруг глаз у него были большие темные круги, а рот был слегка приоткрыт. Его обычно густые черные волосы выглядели тонкими и слабыми. Он явно похудел с начала учебного года. Это, мягко говоря, нервировало. Джеймс задался вопросом, как Регулус вообще летает? С тем весом, который он потерял, его равновесие было бы нарушено, не говоря уже о том, что он выглядел так, словно едва мог стоять на ногах, не говоря уже о том, чтобы играть в квиддич. Джеймс отодвинулся и теперь стоял рядом со своим лучшим другом. При его появлении Сириус, казалось, оправился от шока и задал главный вопрос: — Что с ним? Мадам Помфри ответила профессиональным голосом: — Мы еще не уверены. Его нашли на задней лестнице, которой редко пользовались, так что он мог находиться там какое-то время. Он был прислонен к стене и потерял сознание. Мы не думаем, что здесь имела место грязная драка, так как он выглядит относительно невредимым. В данный момент он спит. Сейчас я провожу некоторые анализы, так что скоро мы узнаем больше. Сириус огрызнулся, явно рассерженный отсутствием информации: — Невредим? Да вы, блядь, издеваетесь! Джеймс вздрогнул от яда в голосе своего друга. МакГонагалл приструнила его за выражение, но затем смягчила тон: — Нет необходимости в таких оскорблениях, мистер Блэк. Я понимаю ваше беспокойство и гнев, но Поппи не имела в виду, что он полностью здоров, она просто отметила, что нет никаких признаков нападения. Совершенно очевидно, что ваш брат, должно быть, сделал это с собой. Сириус жалобно кивнул, ничего не говоря. Он все еще смотрел на Регулуса широко раскрытыми глазами. Джеймс не видел Сириуса таким испуганным с тех пор, как тот сбежал из дома. По его позвоночнику пробежал неприятный холодок. Профессор Слизнорт наколдовал два стула рядом с кроватью Регулуса и предложил мальчикам сесть. Они оба напряженно присели. Джеймс посмотрел на сидящего перед ним молодого слизеринца. Он знал, что Регулус был не совсем хорошим парнем, но он был ребенком. Все его плохие качества были виной его родителей, а не его самого. Джеймс очень надеялся, что Вальбурга и Орион Блэк не присоединятся к ним. Вряд ли Сириус задумывался о такой возможности, но это было единственным, о чем Джеймс мог думать. Если болезнь окажется достаточно серьезной, то их родителей неизбежно вызовут, а это плохо кончится для Сириуса. Джеймс как раз собирался сказать об этом Сириусу, когда заметил двух братьев. Сириус схватил руку Регулуса и крепко сжимал ее. Джеймс не мог скрыть своего шока, но он заметил, что лицо Слизнорта было так же удивлено этим поступком. А у МакГонагалл, глядя на эту сцену, казалось, на глаза навернулись слезы. Джеймс понимал, что она чувствует. Это было, безусловно, странное зрелище, но оно умиляло. Особенно если знать, через что пришлось пройти этим двум братьям вместе. Жестокие родители, политика крови, более чем справедливые споры, и вот они вместе, пусть даже на мгновение. Джеймс подумал, что из-за этого оба мальчика выглядят гораздо моложе своих лет. Профессор Слизнорт подошел и положил руку на плечо Джеймса: — Очень мило, что вы пришли, чтобы побыть со своим другом, мистер Поттер. Джеймс кивнул профессору, чувствуя себя не в своей тарелке. Затем профессор Дамблдор прервал молчание: — Сириус, я знаю, что Вы уже не так близки со своим братом, как раньше, но не замечали ли Вы чего-нибудь необычного в его поведении? Как ни странно, мы знаем, что он очень хорошо успевает на уроках, так что то, что с ним происходит, не должно быть просто леностью. Сириус выглядел немного шокированным этим вопросом, вероятно, из-за отсутствия ответа. Джеймс знал, что Сириус, вероятно, не заметил ничего необычного в поведении брата, так как он старался избегать мальчика с момента их последнего общения. Он уже открыл рот, чтобы ответить, когда в разговор вмешалась колдомедик: — Боюсь, что все как раз наоборот. МакГонагалл сосредоточила свое внимание на мадам Помфри, не упуская ни секунды: — Ваши анализы подтвердились, Поппи? Вы знаете, что с мальчиком? Мадам Помфри медленно кивнула головой, испытывая некоторое облегчение от того, что наконец-то получила ответы: — Да, знаю. — Сириус вскочил на ноги, ожидая ответов: — Прежде чем я зачитаю полный диагноз, я хочу, чтобы было ясно, что с мальчиком все будет хорошо и он полностью поправится. Джеймс расцеловал бы колдомедика за это. Он подумал, что с ее стороны было очень мило не волновать Сириуса больше, чем это было необходимо. Сириус откинулся в кресле с явным облегчением. Дамблдор заговорил следующим, нарушив воцарившуюся тишину: — Спасибо, Поппи. Я уверен, что услышав это, все почувствовали облегчение. — Он посмотрел на Сириуса: — Не могли бы вы рассказать нам, что случилось, что вызвало наше беспокойство? Она грустно улыбнулась: — Конечно, директор. Хотя я уверена в выздоровлении мальчика, мне не хватает некоторых деталей, почему это произошло. Насколько я могу судить, никакая болезнь не вызвала этого. — Тогда что же вызвало, — быстро вмешалась МакГонагалл. Джеймс восхитился сдержанностью женщины, так как он тоже хотел знать это со всей силой. — Сам Регулус, насколько я понимаю. — Все потрясенно посмотрели на мальчика, прежде чем она продолжила: — Проще говоря, мальчик истощен и недоедает. Джеймс услышал резкий вздох справа от себя и повернулся, чтобы увидеть широкие испуганные глаза Сириуса. МакГонагалл первой нарушила наступившую ошеломленную тишину: — Истощен? Недоедает? Боже мой, как такое возможно? Слизнорт, все еще выглядящий ошеломленным, заикаясь, ответил: — Я не знаю, Минерва. Я не заметил никаких изменений в мальчике в этом году. Казалось, что у него появилось больше энергии благодаря работе над домашними заданиями. — Да, я заметила, что в этом году его работа была образцовой, — согласилась МакГонагалл, кивая. Дамблдор слегка прочистил горло, прежде чем заговорить: — Возможно, проблема была в этом. Он переутомился во время СОВ. — Но почему все дошло до этого? СОВы важны, но они не стоят здоровья этого мальчика, — профессор МакГонагалл, казалось, была особенно расстроена этим диагнозом. Джеймс в очередной раз восхитился женщиной, которую звали Минерва МакГонагалл. Она заботилась о студентах Хогвартса, как о своих собственных детях. Не имело значения, к какому дому они принадлежат, какова их кровь или академические способности. Она хотела, чтобы каждый чувствовал себя в Хогвартсе в безопасности и чтобы о нем заботились. Сириус внезапно заговорил, прервав обсуждение профессора, слегка шокировав их: — Очевидно, почему, не так ли? — смотря на их растерянные взгляды он продолжил: — Мои родители, очевидно, подтолкнули его к этому. Они, вероятно, читали проповеди о его семейном долге, в которых он должен был повысить статус семьи. МакГонагалл слегка вздохнула: — Вы уверены, Сириус? — Конечно. Это то, что они всегда говорили мне. Я-то игнорировал их, но Регулус никогда не был способен на это. — Ну, если это причина… Джеймс был шокирован тем, что сам вклинился в разговор: — Она самая. Внезапно все взгляды устремились на него, и он почувствовал, как его щеки слегка запылали, когда Дамблдор заговорил: — У вас есть что-то, о чем вы хотели бы сообщить нам, мистер Поттер? Джеймс почувствовал, как взгляд Сириуса уперся ему в затылок: — Да, наверное. Ну, у меня было несколько держурств с Регулусом, и я заметил пару особенностей. Почти все свое время он тратит на учебу, обязанности префекта или квиддич. Однажды я спросил его, почему он считает, что ему нужно делать все это, и он ответил мне, что потому что он должен. Он должен был спасти репутацию их семьи после… — Он запнулся, повернулся, чтобы посмотреть на Сириуса, прежде чем продолжить: — после отречения Сириуса. Я сказал ему, что это нелепо, и он иррационально разозлился. Кроме того, было довольно очевидно, что он испытывает трудности. Например, он почти никогда не присутствует на обедах, а когда присутствует, то всегда приносит учебник. Не говоря уже о том, что Ремус обнаружил его спящим со всеми своими учебниками в Совятне. Ремус сказал, что он выглядел очень растерянным, когда проснулся, что, вероятно, не предвещает ничего хорошего. Сириус вскинул голову, услышав имя Ремуса. Ремус явно не рассказал Сириусу о своем разговоре с Регулусом. Джеймс почувствовал себя неловко, осознав, что раскрыл секрет, который Ремус скрывал от Сириуса, перед кучей других людей. Мадам Помфри внезапно вернулась к разговору: — О, это нехорошо. Замешательство часто может быть признаком дезориентации и недостатка сна. Мистер Поттер, я бы хотела, чтобы вы и мистер Люпин пришли ко мне с этими симптомами раньше. Джеймс почувствовал себя основательно задетым: — Мне жаль, мадам, что ни Ремус, ни я не поняли, что это симптомы более серьезной проблемы. — Ничего страшного, Джеймс. Я не ожидала, что вы умеете делать медицинские анализы по первому взгляду. Я просто хотела бы, чтобы этого можно было избежать. — Итак, мадам Помфри, у вас есть вся необходимая информация? — Дамблдор, казалось, воспринял эту информацию более спокойно, чем остальные профессора, которые выглядели немного более обеспокоенными. — Да, конечно, есть. На самом деле, я думаю, что пришло время перенести это обсуждение в мой кабинет, чтобы им занялись взрослые. Так мы сможем найти решение. Все профессора кивнули и направились к двери ее кабинета. Джеймс должен был знать, поставили ли Вальбургу в известность. Хуже того, что родители Блэков влетели в комнату, полную профессоров и их отчужденного сына, было только то, что они влетели в комнату с их отчужденным сыном и его лучшим другом-предателем крови. — Подождите! — крикнул Джеймс громче, чем было необходимо. — Вы… вы уведомили его родителей? Сириус издал странный взвизг, как будто такая возможность не приходила ему в голову. Минни прочистила горло, выглядя неловко: — Нет, мистер Поттер, мы этого не сделали. — она взглянула на Сириуса: — До вашего прибытия мы обнаружили некоторые тревожные доказательства жестокого обращения, и мы бы не хотели привлекать наших главных подозреваемых без крайней необходимости. — Что! — Сириус возмущенно встал. Мадам Помфри отошла к кровати Регулуса и приподняла нижнюю часть простыни, обнажив ноги мальчика. И тогда Джеймс увидел их. Шрамы. Он услышал резкий вдох и понял, что это его собственный. По спине и бокам икр Регулуса тянулись маленькие белые шрамы, очевидно, от какого-то заклинания, настолько отчетливыми они были. — О Мерлин, — услышал Джеймс свой шепот, все еще потрясенный. Как родители могли сделать такое со своим ребенком? Он посмотрел на Сириуса, ожидая увидеть гнев или шок, но Сириус не выглядел ничуть удивленным. — Вы не выглядите удивленным, мистер Блэк, — Слизнорт подошел ближе к кровати. Сириус встал, удивив Джеймса: — Я не удивлен. Он приподнял штанину, и Джеймс увидел шрамы на его ноге. Шрамы, которые Джеймс никогда не замечал. Он вдруг понял, что Сириус скрывал свои шрамы от Джеймса в течение пяти лет. Джеймсу стало еще хуже от мысли о том, что эти чудовища сделали с его лучшим другом. Джеймс услышал шокированные звуки, доносившиеся из комнаты, когда мадам Помфри подошла ближе, чтобы взглянуть на похожие отметины. Затем МакГонагалл сердито проговорила: — Ну вот и все, Альбус. Это должно быть достаточным доказательством. — Простите. Доказательствa? — быстро спросил Сириус. Альбус Дамблдор бросил на Сириуса взгляд, полный жалости, прежде чем повернуться к МакГонагалл: — К сожалению, это не так. Доказательства должны быть неопровержимыми, чтобы не допустить мальчиков к двум могущественным и богатым чистокровным. — Подождите, вы шутите? Вы пытаетесь увести Реджи от них? К удивлению Джеймса и Сириуса, Слизнорт был тем, кто заговорил следующим: — Мы бы хотели. То, что происходит в этом доме с детьми, просто отвратительно. Я не могу поверить, что якобы уважаемый дом чистокровных полон такой ненависти. Джеймс был потрясен. Все знали, что Гораций Слизнорт благоволит чистокровным студентам, особенно священным двадцати восьми семьям. Слышать, как старый ублюдок с отвращением отзывается о действиях семьи Блэк, было безумием. Было также приятно осознавать, что когда дело доходит до беды, профессор понимает, что безопасность студента важнее связей. — Мы действительно хотели бы помочь Регулусу, но, к сожалению, у нас недостаточно доказательств, — снова обратился Дамблдор к мальчикам. Сириус быстро ответил, предвкушая возможность побега своего брата из этого дома: — А что, если я буду свидетельствовать против них? Дамблдор грустно улыбнулся Сириусу и спокойно сказал: — Как бы нам ни хотелось, чтобы свидетельство шестнадцатилетнего подростка было ценно для Визенгамота, но к сожалению, они не придадут этому значения. Особенно если учесть, что твой отец и дядя оба занимают места в совете. Сириус выглядел убитым горем при этой мысли, и Джеймс почувствовал, что было бы лучше, если бы они не упоминали об этом при нем, лучше не обнадеживать его. МакГонагалл снова выглядела опечаленной разочарованием Сириуса: — Мне жаль, Сириус. Правда. Ладно, пойдемте в кабинет Поппи и обсудим, что делать с Регулусом.******************************************************************************
Джеймс и Сириус сидели с Регулусом по меньшей мере два часа, пока профессора разрабатывали стратегию в кабинете мадам Помфри. Сириус снова держал брата за руку. Они явно не обсуждали шрамы на обоих братьях Блэк. Джеймса тошнило от этого. Все, что он мог себе представить, это девятилетнего Сириуса и восьмилетнего Регулуса, которых наказывает мать, направив на них свою палочку с жестоким выражением лица. Он также мог представить их заплаканные от боли лица. Джеймс не мог понять, почему Сириус не рассказал ему о шрамах. О том, насколько жестоким было насилие в этом доме. Он знал, что она наказывала их физически, но не представлял, что она позволила появиться шрамам. Джеймс задавался вопросом, не заставил ли он Сириуса почувствовать, что тот будет осуждать его за шрамы. Джеймс знал, что в какой-то момент им придется это обсудить, хочет того Сириус или нет. Регулус проснулся и увидел, что Сириус держит его за руку, а Джеймс сидит рядом с ним и обнимает Сириуса, пытаясь его утешить. Джеймс наблюдал, как Регулус смотрит на брата с явным замешательством в глазах. Когда сонливость начала исчезать с его лица, он пробормотал: — Сириус? Что ты здесь делаешь? Что происходит? Сириус издал сдавленный болезненный смешок. Джеймс сморщился от этого звука. Регулус продолжал в замешательстве оглядывать больничное крыло. Его взгляд упал на Джеймса и расширился, пока он не перевел его обратно на брата. Сириус не убрал руку, хотя казалось, что он хотел бы это сделать: — Что, по-твоему, я здесь делаю? Я здесь, чтобы быть с тобой, — Регулус наклонил голову в любопытстве, когда Сириус продолжил: — Тебя нашли в отключке на лестничной клетке. Вероятно, ты пролежал там несколько часов, прежде чем кто-то нашел тебя. Прошло уже более трех часов с тех пор, как ты лежишь здесь. Регулус выглядел слегка ошарашенным: — О. — О? Ты шутишь, Реджи? Почему ты не спал и не ел? Ты похудел, и ты уже был на волоске от того, чтобы упасть. Тебе нужно есть. Ты с ума сошел? Ты можешь так себя убить. И ради чего? Ради них. Пока он говорил, Джеймс слышал, как Сириус становился все громче и злее. Он злился не столько на Регулуса, сколько на своих родителей за то, что они сделали Регулуса таким. Он злился на своего младшего брата за то, что тот не позаботился о себе лучше. Он злился на себя за то, что не был рядом со своим братом. Джеймс знал, что он всегда считал Регулуса своей ответственностью, когда они были младше, и Джеймс полагал, что когда дело дошло до столкновения, он все еще так считал. Регулус огрызнулся в ответ: — Тебе-то какое дело? Это ты ушел. Я тебе совершенно безразличен, так что перестань притворяться. Джеймс не мог поверить, что у Регулуса хватило духу сказать что-то подобное Сириусу после того, как он только что наблюдал, как тот несколько часов держал брата за руку. Сириус вздрогнул от слов брата, потрясенный абсолютной лживостью этого заявления: — Рег, я знаю, что ты злишься на меня, и ты можешь злиться на меня сколько угодно, но ты не можешь так обращаться с собой. Ты должен ставить свою жизнь выше всех остальных, ты понимаешь? Джеймс подумал, что это было немного чересчур со стороны Сириуса, который никогда не ставил свои потребности выше других. Сириус всегда ставил свою жизнь выше жизни Ремуса, Джеймса и Питера. Пока они росли, Джеймс знал, что Сириус всегда брал на себя вину и наказания за своего брата. Джеймс знал, что Сириус может быть немного придурковатым, но, честно говоря, он не мог представить себе другого человека в мире, которого он хотел бы видеть рядом с собой. Джеймс знал, что у него никогда не будет такой связи, какая была у Регулуса с Сириусом, но он был рад, что стал его лучшим другом. Он всегда считал Сириуса своим братом. Он знал, что они не были кровными родственниками и не росли вместе, как Сириус и Регулус. Они были лучшими друзьями, даже родственными душами, но у Джеймса никогда не будет кровного брата. Это было заветное желание единственного ребенка. Сириус и его брат могли постоянно недолюбливать друг друга, но он все равно не мог не заботиться о Регулусе. — Забавно слышать такое от тебя, Сириус. Ты никогда не делал этого в детстве. Ты всегда ставил себя выше меня. Ты всегда брал на себя наказание, и это заставляло меня чувствовать себя таким виноватым. Думаешь, я хотел смотреть, как она причиняет тебе боль? Ты правда так думаешь? Я бы предпочел чувствовать боль, физическую боль, чем эмоциональное оскорбление, которое я испытывал, когда мне приходилось смотреть, как ты плачешь. — Для меня это было то же самое, ты знаешь. Я тоже никогда не хотел слышать, как тебе больно. Я думал, что избавляю тебя от нее, но я полагаю, что эмоциональная боль иногда хуже физической. — Сириус глубоко вздохнул, прежде чем продолжить: — Я должен предупредить тебя, они видели шрамы и знают о маме и папе. У Регулуса отвисла челюсть, и он уставился на Сириуса немигающим взглядом: — Ты сказал им? Сири, ты сказал им? Сириус помрачнел: — Нет, они увидели их до моего прибытия. Я ничего о них не знал, пока они не сказали мне, что не будут вызывать маму и папу. — Регулус облегченно вздохнул, и Сириус продолжил: — Я должен был показать им и свои, чтобы они не подумали, что над тобой издеваются в школе или что-то в этом роде. Слушай, Джеймс рассказал мне о твоем расписании и о том, что Ремус нашел тебя в совятне. Регулус повернул голову к Джеймсу, и тому захотелось вздрогнуть от ледяного взгляда, которым его наградили. Сириус продолжил, прежде чем Регулус смог заговорить: — Я могу сказать, что с начала учебного года ты похудел по крайней мере на полпуда. Это опасно для здоровья, Регулус. Неужели ты думаешь, что люди не видят мешки под твоими глазами? Что твои волосы начинают редеть из-за всех питательных веществ, которые ты пропускаешь во время еды? Я даже не знаю, как тебе удается не падать с метлы во время тренировок по квиддичу. Регулус возмущенно огрызнулся на брата: — Мои волосы не начали редеть, как ты смеешь так говорить. Я прекрасно справляюсь на поле, ты слишком остро реагируешь. — О, я слишком остро реагирую? Мой брат чуть не умер на лестничной клетке в одиночку! — Я думал, мы не братья. Я думал, я не стою того, чтобы быть грязью на подошве твоих ботинок. Я думал, я даже не стою твоего времени. Не делай вид, что тебе вдруг стало не все равно. — Мне не все равно. Джеймс заметил, что взгляд Регулуса ослабел, как будто ему было больно просто слышать, как Сириус произносит эти слова. Его взгляд переместился на Джеймса. Джеймс заметил, как в тот же миг Регулус перешел в атаку: — Как ты смеешь говорить им то, что я сказал лично тебе. Как ты смеешь лгать им и говорить, что у меня проблемы. Я в полном порядке. Все, что я делаю, это просто учусь. В этом нет ничего плохого. Джеймс не мог поверить в то, что слышал: — С этим все в порядке, Регулус, но ты нездоров. Ты ведешь себя так, будто я сказал им что-то такое, до чего они не догадались бы сами. Это было очевидно для всех. Регулус уставился на него, открыв рот, чтобы накричать на Джеймса, когда профессора, наконец, вернулись в больницу. Мадам Помфри бросилась к кровати Регулуса, радуясь, что он очнулся, и сразу же начала возиться с ним. Дамблдор погладил мальчика по голове и сказал, что рад, что с ним все в порядке. МакГонагалл не отрываясь смотрела на него с небольшой улыбкой на лице. Слизнорт неловко стоял в стороне. Джеймс задумался, изменит ли эта ситуация его мнение о чем-либо. Слизнорт не был пуристом по крови. Он не дискриминировал магглорожденных, но часто показывал свое удивление по поводу одаренных магглорожденных студентов. Что Джеймс считал смешным. После того, как он увидел, что уважаемая чистокровная семья сделала со своими двумя сыновьями, Джеймс надеялся, что глава дома Слизерин поймет, что кровь не равна совершенству. Джеймс слушал, как они излагали план на оставшуюся часть учебного года Регулуса. Он слушал, как они укоряли его за глупость. Он слушал, как они давали ему строгие правила и предписания, которые Джеймс считал очень необходимыми. Он слушал, как они спрашивали разрешения у Сириуса, как у ближайшего родственника, на осуществление плана. Он слушал, как Регулус горячо не соглашался и спорил до посинения. Он наблюдал, как Сириус расслабился в связи с ситуацией, и Джеймс был вынужден признать, что тоже немного расслабился, услышав об ограничениях. Регулус Блэк, если бы его не контролировали, сам бы свел себя в могилу из-за своих родителей. Джеймс был рад, что, хотя казалось, что сотрудники Хогвартса не хотят или не могут забрать его из родительского дома, они все же собирались сделать что-то, чтобы помочь ему, пока он находится в Хогвартсе. Джеймс надеялся, что с его головой, свободной от учебы и ожиданий, Регулус будет развиваться. У Регулуса будет больше времени, чтобы найти свой собственный путь, а не перенимать убеждения родителей.