Ремус
Ремус был в полном дерьме, и он знал это. Он был в полном дерьме уже долгое время, наверное, с той первой минуты, когда он посмотрел на своего лучшего друга и подумал, черт возьми, чего бы я не отдал, чтобы поцеловать его. Это было примерно на четвертом курсе, но с тех пор эта мысль не покидала его. Конечно, Ремус встречался с несколькими парнями, и какое-то время он даже думал, что может переключиться со своего лучшего друга на кого-то ещё, но эти моменты никогда не длились долго. Он всегда возвращался к знакомой тяге, которую чувствовал, когда смотрел в эти серые штормовые глаза. Его друг всегда был более тактильным, чем это было необходимо, но в последнее время он стал еще хуже. Казалось, что в последнее время он только и делал, что прикасался к Ремусу тем или иным способом. Это определенно не помогало контролировать чувства Ремуса к своему другу, более того, это имело прямо противоположный эффект. Мародеры только что успешно провернули довольно приличный розыгрыш, если верить Ремусу, и теперь четверо мальчиков уверенно бежали с места преступления. Обычно они крадутся и прячутся, но в этот раз они знали, что их не смогут вычислить, и поэтому они старательно вовсю щеголяли. Точнее, Джеймс и Сириус щеголяли, а Пит и он в основном смеялись и закатывали глаза на выходки своих друзей. Так было до тех пор, пока Сириус не закинул руку на плечо Ремуса, что было немного неловко из-за их разницы в росте, но Ремус мгновенно замолк. Он чувствовал, как учащенно бьется его сердце, и знал, что его лицо наверняка раскраснелось. Конечно, Сириус не представлял, через какое внутреннее потрясение пришлось пройти его другу из-за небольшого дружеского прикосновения. Однако Ремус знал, что не может найти в себе силы злиться на друга, хотя находиться так близко к Сириусу было почти больно. Он не мог злиться, потому что втайне обожал это внимание. В последнее время чувства, которые он испытывал при виде Сириуса, становились все сильнее, а боль по другу — все настойчивее. Он не был уверен, было ли это результатом того, что он лучше узнавал своего друга, или же половое созревание имело к этому большее отношение. Он предпочитал верить в первое, так как второе было бы чересчур унизительным для понимания. Помогло то, что у Сириуса, похоже, в настоящее время не было ни девушки, ни даже явной интрижки. Что само по себе было странно для его друга, который, казалось, был неспособен не иметь никого, с кем можно было бы перепихнуться из недели в неделю к тому времени, как он перешел на четвертый курс. Ремус был рад, что ему не нужно было выдавливать из себя улыбку или смех, когда Сириус заводил разговор о девушках, которые ему нравились в данный момент, но в то же время он чувствовал себя в некотором роде подавленным. Он чувствовал себя подавленным, потому что Сириус теперь проводил все свое время с Мародерами, будь то с группой в целом или по отдельности. Это означало, что Ремус не мог избавиться от тяги к Сириусу, потому что мальчик всегда был рядом. Он всегда был рядом со своим идеальным лицом и прекрасными волосами, и это было несправедливо, что теперь Ремусу приходилось все время притворяться. Он почти предпочитал время, когда Сириус целовался со своей временной девушкой в чулане для метёл, или, по крайней мере, он мог признать, что это было гораздо менее утомительно. Тем не менее, в последнее время у вечно присутствующего Сириуса были моменты, которые заставляли Ремуса улыбаться при одной мысли об этом. Ремус в замешательстве смотрел на пакет в своих руках, а Сириус с восторгом наблюдал за его реакцией с другой стороны дивана. — Так тебе нравится? Энди упомянула его в одном из своих писем, и я понял, что должен попросить ее прислать это для тебя, — Ремус покраснел от мысли, что Сириус думал о нем, читая письмо от его любимой кузины. Он покраснел еще сильнее, когда понял, насколько хорошо Сириус его знает. Он снова посмотрел на подарок на день рождения — это была пластинка для старого проигрывателя, который мама подарила ему, когда он поступил в Хогвартс. Это был не просто альбом, это была новая пластинка Led Zeppelin, которая, как предполагалось, была безумно хороша. Ремус знал, что он несколько раз упоминал, что больше всего на свете хотел эту пластинку, и Сириус купил ее для него. Он поднял глаза и с улыбкой поблагодарил Сириуса, а Сириус лишь лучезарно ухмыльнулся в ответ. Это растопило нервы Ремуса, и они провели остаток ночи, слушая пластинку вместе. Это было в день рождения Ремуса, и он помнит, как несколько дней после получения подарка не мог избавиться от своей дурацкой улыбки. Однако были и недостатки в том, что Сириус постоянно находился рядом, например, он постоянно оказывался в неудобном положении из-за того, насколько тактильным был его друг. На самом деле, он вспомнил об одном конкретном случае, который унизил его до глубины души и привел Сириуса в замешательство. Ремус сидел на кровати Сириуса, окутанный его пряно-сладким запахом. Сириус ухмылялся Ремусу, и тот в оцепенении смотрел на красивого мальчика перед собой. У Сириуса действительно была самая удивительная улыбка, и Ремус постоянно чувствовал себя одурманенным желанием обладать своим лучшим другом. Сириус что-то сказал, но Ремус не мог сосредоточиться на словах, когда его друг так улыбался, а затем черноволосый мальчик наклонился к Ремусу. Он почувствовал, что его сердцебиение участилось, когда Сириус положил руку на колено Ремуса и сжал его. Он почти сразу же убрал руку, но ущерб уже был нанесен. Ремус быстро придумал себе оправдание и как можно быстрее побежал в ванную. Он прислонился к двери, чувствуя себя подавленным и неуправляемым. Позже Сириус донимал его вопросами о его внезапном исчезновении, на что Ремус оправдывался тем, что приближается полнолуние. Ремус почувствовал себя виноватым, что использовал эту ложь в качестве оправдания, так как Сириус сразу же проникся и стал предлагать ему помощь во всем. Ремус знал, что его чувства никогда не будут взаимными, и ему нужно было научиться контролировать свои чувства и мысли. Иногда это было так трудно, но ведь он еще и оборотень, и с этим ему тоже приходилось справляться, так что это было еще одним испытанием. Он знал, что его ждет тяжелое время, пока он не научится контролировать свои мысли. А до тех пор ему придется просто молча страдать, наблюдая издалека за мальчиком, которого он любил.*************************************************************************************
Джеймс Поттер был абсолютно пьян. Если честно, Ремус и сам был изрядно пьян, но до уровня Джеймса ему было далеко. Его друг в данный момент пел песню Боуи во всю мощь своих легких, используя в качестве микрофона бутылку огневиски. Сириус тоже пел, но даже он не мог сравниться с Джеймсом по интенсивности исполнения этой песни. Питер где-то там целовался со своей подружкой, а Ремус сидел на кресле с зажатым в руке бокалом. Когда песня подошла к концу, Сириус перекинул руку через плечо Джеймса и пододвинулся к Ремусу, фактически не давая Джеймсу начать петь снова. Как бы Ремус ни любил пьяного Джеймса Поттера, он должен был честно признать, что этот парень совершенно не умел петь, хоть убей. Так что Сириус, по сути, только что спас барабанные перепонки остальных участников вечеринки. — Вау, я и не знал, что в тебе это есть, Джейми. Должен признаться, я никогда так не гордился тобой. Джеймс рассмеялся, гораздо громче, чем нужно. Его глаза были стеклянными и расфокусированными, но Ремус все еще мог видеть озорство в его глазах, когда он посмотрел на Сириуса: — Эй, Бродяга. Ты говоришь по-французски, верно? Сириус нахмурил брови, его пьяный разум не мог понять смену темы. Если честно, пьяный разум Ремуса тоже не мог уследить за сменой темы. Сириус все же ответил своему другу: — Да, Джейми я говорю. К сожалению, эта старая ведьма заставила меня выучить его. Джеймс с энтузиазмом кивнул, Ремус хотел посмеяться над своим беспутным другом, но ему было слишком интересно, к чему это приведет: — Скажи что-нибудь по-французски. Сириус посмотрел на своего друга с недоумением, но медленно произнес слова, которые Ремус не смог разобрать. Он понял, что это, должно быть, французский, и не мог поверить, что Сириус может свободно владеть двумя языками в состоянии алкогольного опьянения. — Vous êtes soit très ivre, soit très bizarre. Quoi qu’il en soit, je suis là pour ça, mon frère. Ремус почувствовал, что у него пересохло во рту от того, как невероятно звучали эти иностранные слова из уст Сириуса. Джеймс, напротив, секунду смотрел на Сириуса, а затем покачал головой, как будто принимая решение. Сириус усмехнулся, наклонившись и поцеловав Джеймса в щеку: — Я люблю тебя, Джейми. Серьезно, никогда не меняйся. Затем он ушел, предположительно, чтобы выпить еще. Ремус чувствовал, как зеленеет от зависти. Ему хотелось, чтобы Сириус его поцеловал вот так. Джеймс, с другой стороны, не позволил этому пошатнуть его. Он подошел к Ремусу и неожиданно плюхнулся к нему на колени. Ремус не ожидал этого и от удивления чуть не пролил свой напиток. Ему удалось спасти его, но на коленях у него все еще сидел пьяный мальчик почти его роста. Джеймс мог быть немного ласковым, когда был пьян, но он никогда не делал подобного раньше, поэтому Ремус решил, что Сохатый, должно быть, соскучился по своему парню. — Эй! Сохатый! Джеймс хихикнул, он действительно захихикал. Ремус не мог не усмехнуться, услышав этот звук: — Ты такой пьяный. Так зачем тебе понадобилось чтобы Сириус заговорил по-французски? Джеймс повернулся к Ремусу и ухмыльнулся: — А, это. Я просто хотел посмотреть, будет ли это чувствоваться так же как, когда он говорит по-французски. — Так же, как кто? Кого еще ты знаешь, кто говорит по-французски? — Эм… мой… мой… — Твой Зайчик? Ремус подумал, что прозвище, которое придумал Сириус, было немного нелепым, но он не был уверен, как еще можно назвать таинственного парня Джеймса. Джеймс громко рассмеялся, как будто был участником какой-то секретной шутки: — Конечно, да, мой Зайчик. Кстати, он бы возненавидел это прозвище. Хотя мне оно вроде как нравится. Ремус улыбнулся тому, каким счастливым казался его друг, когда говорил о загадочном мальчике: — Я в этом не сомневаюсь, но это хоть проще, чем называть его имя, верно? Джеймс кивнул, сделав большой глоток своего напитка: — В любом случае, я хотел выяснить, вызывает ли французский Сириуса у меня те же чувства, что и его. — Значит, Зайчик говорит по-французски? Джеймс кивнул, гордо улыбаясь, как будто это было его собственным достижением: — Конечно, говорит. — И что, ты почувствовал то же самое? — Нет, мой Зайчик звучит гораздо сексуальнее. Ремус очень сомневался, что это возможно после того, как услышал, как хорошо звучал Сириус: — Правда? Ты уверен? Джеймс кивнул, а затем глубоко вздохнул: — Ты не поверишь, Лунатик. Он звучит так… Ну, скажем так, это заставляет меня чувствовать столько… Так вот, на днях мы баловались, и он сказал мне это прямо в середине того самого, и, клянусь Мерлином, я чуть не умер, это было так горячо. Ремус был немного удивлен, когда услышал это, он не был уверен почему, но он никогда не думал, что Джеймс и его… Зайчик были близки. Или, может быть, он думал, но полностью заблокировал это или что-то в этом роде, но услышать такое из первых уст было немного тревожно. Он снова задался вопросом, кем был парень Джеймса. Затем он не мог перестать думать о французском и некоем Блэке. Джеймс сказал, что его парень говорил на этом языке, когда они были близки, и он не мог не представить себе Сириуса и себя в той же позиции, слышащего, как Сириус говорит ему пошлости на французском. Не может быть, чтобы Зайчик Джеймса звучал так же хорошо, как Сириус, говоря по-французски, но, опять же, Джеймс, вероятно, был немного предвзят. Ремус с любопытством посмотрел на Джеймса и спросил: — Так твой парень сегодня здесь? Джеймс рассмеялся, как будто эта идея была нелепой, и сделал еще один глоток своего напитка: — Нет, его точно нет. Ремус сделал глоток своего напитка, обдумывая слова Джеймса. Он был очень однозначен в своем ответе, и это означало, что, скорее всего, нет никакой возможности того, что мальчик будет на гриффиндорской вечеринке. Он знал, что не должен быть таким любопытным, что ему следует уважать отношения Джеймса, но Ремус всегда любил загадки. Джеймс заговорил прежде, чем Ремус успел задать еще один вопрос: — Так что насчет тебя, Лунатик? Для тебя тут есть парни? Ремус оглядел комнату, усмехаясь в ответ, прежде чем его взгляд упал на Сириуса. Который в данный момент танцевал на столе в другом конце комнаты, выглядя одновременно полным идиотом и потрясающе красивым: — Нет, я так не думаю, Сохатый. Джеймс немного надулся в ответ: — Это очень плохо, Лунатик. Ты заслуживаешь иметь хорошего парня. Эй, не хочешь выпить? Ремус усмехнулся внезапной смене темы, решил, что да, он не прочь выпить, и кивнул. Это заставило Джеймса спрыгнуть с колен и крикнуть Питеру: — Пити! Пити! Питер, который утыкался лицом в шею своей девушки, вдруг поднял голову и крикнул в ответ: — Да, Сохатый? — Давай выпьем! Питер что-то сказал Магдалине и быстро ушел к Джеймсу. Ремус посмотрел на нее, ожидая, что она рассердится на Питера за то, что он ее бросил, но вместо этого он увидел, что она смеется, прежде чем присоединиться к своим друзьям. В этот момент Ремус размышлял, была ли Магдалина той самой идеальной девушкой для Питера, и он действительно думал, что это так. Вдруг Джеймс крикнул четвертому Мародеру: — Падс! Сириус тут же присоединился к ним, и четверо мальчиков поставили в ряд рюмки с огневиски и ромом. Они продолжали пить, пока ночь не стала одним размытым пятном для них всех.*****************************************************************************************
Ремус почти чувствовал, как кружится комната. На самом деле она не вращалась, но была близка к этому. Он подумал, что если он встанет, то комната начнет вращаться, и именно по этой причине он не собирался двигаться с этого места в ближайшее время. Он отлично провел ночь, выпивая и веселясь со своими друзьями. Ему даже удалось уговорить обычно занудную Лили Эванс выпить с ним. Вечеринка практически закончилась около получаса назад, но это не помешало ни Сириусу, ни ему самому насладиться остатком вечера. По всему полу общей комнаты были разбросаны спящие люди, в том числе один парень, который спал у стены и утром проснулся бы с очень больной шеей. Питер ушел с вечеринки почти час назад вместе с Магдалиной, и Ремус решил, что ему лучше не подниматься в комнату, пока эти двое не уснут. Несмотря на то, что Питер умело использовал заглушающие заклинания, Ремус решил, что лучше перестраховаться, чем потом жалеть, потому что он не хотел слышать ничего из того, что могло происходить наверху. Прекрасный Джеймс Флимонт Поттер недавно отрубился перед камином с задницей в воздухе и пускал слюни на ковер в том месте, где его лицо соприкасалось с полом. Ремус и Сириус были последними, кто проснулся в общей комнате, но они отказались от своих напитков, как только вечеринка закончилась. Теперь они просто болтали на диване обо всем, что приходило им в голову в пьяном виде. Сириус сидел немного ближе, чем это было необходимо, но Ремус не возражал. Он знал, что, вероятно, должен был возражать, особенно потому, что не был уверен, что его пьяный разум сделает или скажет. Однако он старался не беспокоиться об этом, учитывая, что Сириус был рядом с ним всю ночь, а он еще не сказал ничего глупого. На самом деле, Сириус был практически приклеен к бедру Ремуса всю ночь, если не считать короткого разговора Ремуса с Джеймсом. Это само по себе было необычно для Сириуса, поскольку обычно он предпочитал быть социальной бабочкой на вечеринках. Но сегодня он не переставал общаться с людьми, а просто таскал за собой Ремуса. Ремусу не понравилось такое изменение порядка по нескольким причинам: во-первых, он не хотел общаться со всеми этими людьми, во-вторых, Сириус почти весь вечер обнимал Ремуса, что было неудобно из-за их разницы в росте. Казалось, он сделал своей миссией убедиться, что у Ремуса сегодня будет хорошая ночь. Казалось, он всегда предлагал Ремусу напитки или заводил с ним разговор, когда тот слишком долго молчал. Джеймс сегодня тоже выступал в роли социальной бабочки. Он отскакивал от стен, и так было с самого начала вечеринки. Джеймс любил выпивать на вечеринках, но обычно он не пил слишком много, чтобы на следующий день можно было заниматься квиддичем. По какой-то причине это не имело значения, потому что Джеймс не проявлял никакого чувства контроля на протяжении всего вечера. Ремусу стало любопытно, почему Джеймс решил так много выпить. Он решил, что Джеймс, вероятно, просто соскучился по своему зайчику. Мерлин, Зайчик — это было такое нелепое прозвище для парня Джеймса. Он не был уверен, что когда-нибудь привыкнет к нему, но поскольку Джеймс отрицал, что они встречаются, он решил, что безопаснее называть его так, а не парнем. Хотя Джеймс утверждал, что единственная причина, по которой он не делится информацией о своем таинственном безумце, заключается в том, что другой мальчик не хочет, чтобы об этом узнали люди, Ремус втайне задавался вопросом, не хочет ли Джеймс, чтобы об этом узнали и Мародеры. Джеймс не лгал, вот вообще никогда. На самом деле, он был ужасным лжецом, и единственный раз, когда ему действительно удавалось убедительно солгать, это когда речь шла о защите секретов его лучших друзей. Он делал это только потому, что любил их и действительно хотел быть уверенным, что они не пострадают. В остальном Джеймс был практически открытой книгой. Вот только теперь у него был секрет с другим человеком, которого он знал совсем недолго. Ремус подумал, что Джеймсу, должно быть, действительно нравится Зайчик, иначе он не смог бы сохранить их отношения в тайне, особенно от Мародеров. Ремус немного скучал по этому чувству, которое, как он был уверен, Джеймс испытывал со своим парнем. Чувство, когда ты узнаешь кого-то, кто тебе действительно нравится, и открываешь ему свои секреты. В отношениях Ремуса это чувство никогда не длилось долго, так как он никогда не мог быть на 100% честен со своими возлюбленными. Не говоря уже о том, что отношения никогда не соответствовали тому, что он создавал в своем воображении, и это обычно означало, что они не длились так долго. Ремус хотел бы сказать, что причиной внезапного прекращения их отношений были фундаментальные различия, но в глубине души он знал истинную причину, по которой его не удовлетворяли отношения. Это было потому, что ни один мужчина никогда не сравнится с Сириусом Блэком. Сириус был для Ремуса золотым стандартом мужчин, и он не мог не сравнивать с ним каждого парня. Он всем сердцем желал, чтобы его лучший друг не вызывал у него таких чувств, но ничего не мог с собой поделать. Он был влюблен в Сириуса и знал, что это закончится для него лишь разбитым сердцем. Когда-нибудь Сириус встретит девушку, которую полюбит и с которой сможет по-настоящему общаться, потом женится на ней, а Ремус, скорее всего, так и останется один, потому что не сможет найти человека, которого хотел бы так же сильно, как своего лучшего друга. Иногда он представлял себе жизнь, в которой Сириус действительно любит мужчин, и мало того, он влюблен в Ремуса. Он представлял себе сценарии, в которых Сириус целует его по-настоящему, а не просто целует в щеку ради смеха. Он воображал, что игривые прикосновения его друга были интимными. Он знал, что это нездорово, так как подобное никогда не сбудется для него. Даже смотреть на него сейчас было немного больно. Сириус медленно затягивался сигаретой, а затем выдыхал дым так, что Ремус не мог не найти его соблазнительным. Ремус чувствовал запах табака в его дыхании, когда он говорил, и от этого ему хотелось поцеловать губы друга. Он не знал, почему запах табака на его друге кажется ему таким приятным, а на себе он его ненавидит. Когда от Ремуса пахло сигаретами, он чувствовал себя бедным и немытым, но Сириус, даже когда от него пахло табаком, казался таким же богатым, как и в детстве. Он хотел бы вдохнуть дым, который выдыхал его друг. Он действительно начал наклоняться ближе, пока его опьяненный разум не осознал, что он делает. Мерлин, он был извращенцем. Он хлопнул себя по лбу, мысленно укоряя себя. — Все в порядке, Лунатик? Что это ты себя бьёшь? Лицо Ремуса покраснело от смущения: — Да… да… я в порядке. Я просто подумал, что сигарета сейчас очень кстати. Сириус ухмыльнулся, и Ремус почувствовал, как его сердце остановилось: — Ну, чего ты сразу не сказал? Вот. Ремус взял у него сигарету и глубоко вдохнул, позволяя дыму заполнить легкие. Знакомое жжение мгновенно успокоило его нервы. Мерлин, он не знал, почему позволил Джеймсу уговорить себя бросить курить. Не похоже, чтобы табак мог навредить его организму больше, чем он сам себе в полнолуние. Ремус сделал еще несколько затяжек, прежде чем передать сигарету обратно Сириусу: — Спасибо, Падс. Сириус ничего не ответил, слишком озабоченный тем, чтобы самому затянуться. Ремус понял, что они только что косвенно соприкоснулись губами, от чего у него сжался живот. Когда он поднял взгляд от губ Сириуса, то увидел, что Сириус смотрит на него с задумчивым выражением лица. Ремус, смущенный тем, что его застали за разглядыванием губ друга, быстро попытался отвлечь Сириуса: — Эмм… А ты знаешь, что Сохатый сказал мне сегодня вечером? Сириус отвел взгляд и быстро сделал еще одну затяжку: — Что сказал Сохатик? — Он сказал мне, что причина, по которой он просил, чтобы ты поговорил по-французски, заключается в том, что он хотел посмотреть, вызовет ли это у него те же чувства, что и когда он узнал… как его Зайчик говорит по-французски. Глаза Сириуса расширились от удивления: — Правда? Зайчонок Джеймса говорит по-французски, да? Вау, как ты думаешь, возможно ли, что Джеймс встречается с чопорным чистокровным ханжой, каким меня хотели бы воспитать мои родители? Ремус рассмеялся над шуткой своего друга. Чем больше он думал об этом, тем больше ему казалось, что это возможно. Джеймс, вероятно, не захотел бы знакомить его с ними, если бы он был чопорным чистокровным, над которым они бы смеялись. Ремус предполагал, что Джеймс будет беспокоиться, что его Зайчик опозорит его перед друзьями, но, возможно, Джеймс беспокоился, что его друзья опозорят его перед его мальчиком. Ремус очень надеялся, что это не так: — Да, наверное, это возможно. Сириус пожал плечами, как будто ему было все равно, но Ремус знал, что все было наоборот. Сириусу очень хотелось узнать, с кем его лучший друг проводит так много времени. Он хотел знать, кто тот человек, который в последнее время так часто забирал у него Джеймса. Сириус. Сириус чувствовал беспокойство из-за того, что ничего не знал о Джеймсе. Хотя эти два мальчика часто вели себя так, словно были не разлей вода, на самом деле это было не так. Поэтому Ремус втайне задавался вопросом, не ревнует ли Сириус к отношениям своего друга. Сириус, казалось, иррационально раздражался, когда Джеймс уходил на встречу со своим парнем. Когда Джеймс возвращался, Сириус делал вид, что все нормально и он не просто злился все время, пока Джеймса не было. Ремус не думал, что дело в том, что Джеймс был с другим парнем, ведь его друг никогда не возражал, когда Ремус уходил со своими парнями. Хотя иногда, если Ремус возвращался с засосом на шее, Сириус хмурился, но Ремус решил, что это просто потому, что он не хочет думать о своих друзьях в сексуальном смысле. Когда Джеймс возвращался с глумливой ухмылкой и выглядел чрезвычайно довольным, Сириус старался избегать этой темы. Сириус не возражал против того, чтобы Джеймс был счастлив, так что это не могло быть причиной его раздражения. Ремус не был уверен, что Сириус ревновал Джеймса к его отношениям, но это была единственная причина, которую он мог придумать для его проблемы, когда Джеймс ускользал. Может быть, Сириус просто искал кого-то, кто мог бы изобразить на его лице глупую ухмылку после сеанса плотного перепихона. Ремус был выбит из колеи, когда Сириус простонал: — Мерлин, надеюсь, что нет. Не думаю, что я смогу общаться с таким чванливым придурком. — Ты предполагаешь, что он действительно позволит нам встретиться с ним. Кроме того, ты не знаешь, ханжа он или нет, даже если он говорит по-французски. Я бы сказал, что со всеми засосами, с которыми ходит Джеймс, он далеко не ханжа. Они оба начали смеяться при мысли об их друге, который никогда не обращал внимания на то, что у него на шее были засосы, когда он возвращался со своих маленьких свиданий: — Возможно, ты прав. Я надеюсь, что в конце концов он познакомит нас с парнем, которым он практически одержим. Ремус был полностью согласен, и, честно говоря, каждый раз, когда Джеймс возвращался в общежитие с видом кота, съевшего канарейку, он чувствовал, что его желание узнать, с кем он встречается, становится все сильнее. Сириус заговорил снова, прерывая мысли Ремуса: — Итак, Джеймс хотел узнать, звучит ли мой французский так же хорошо, как у его маленького Зайчика? Ремус кивнул, а Сириус ухмыльнулся: — Так что он сказал? Ему понравилось слушать, как я говорю на этом языке? Чей французский больше завёл член Джейми? Лицо Ремуса горело, потому что французский язык Сириуса, возможно, ничего не сделал для Джеймса, но для Ремуса он точно сделал. Он скрыл свое смущение нервным смехом и легонько толкнул Сириуса: — Ты такой противный. Сириус разразился смехом, а когда перевел дыхание, поймал взгляд Ремуса: — Ну так, что, завёл? Ремус закатил глаза на самолюбие своего друга: — Нет. На самом деле, он сказал, что твой французский пыль по сравнению с его Зайчиком. Сириус оскалился, а затем покачал головой: — Да умоляю, я раздавлю этого его Зайчика во сне. Джеймс просто слишком очарован, чтобы понять, что я чертовски сексуален, когда говорю по-французски. Ремус не мог поверить своим ушам, когда услышал: — Так почему бы тебе не поговорить? Какого черта он сказал что-то подобное? Сириус наклонил голову и посмотрел на Ремуса, прежде чем медленно произнести: — Je le ferais, mais je ne voudrais pas vous faire germer du bois chaque fois que vous me voyez, n'est-ce pas? Глаза Ремуса расширились. Черт возьми, Мерлин, это прозвучало даже лучше, чем раньше. Хотя он понятия не имел, что Сириус только что сказал ему, он знал, что это звучало чертовски сексуально. Черт, наверное, хорошо, что Сириус не часто говорит по-французски, иначе Ремус никогда больше не смог бы спокойно ходить. Он зашипел, но не смог вымолвить ни слова. Его рот был практически разинут, и он знал, что, вероятно, выглядит безумно. Все, на что он мог надеяться, это на то, что Сириус спишет это на опьянение. Или, по крайней мере, вспомнит о чистокровных манерах, в которых его воспитывали, и проявит порядочность, чтобы не упоминать об этом. Сириус ничего не сказал, но он ухмыльнулся Ремусу, и двое просто смотрели друг на друга в течение минуты. Пока улыбка Сириуса не померкла: — Хм… Он нервно облизал губы: — Знаешь, я говорил с Джеймсом о его отношениях. — Правда? — Да, и он сказал мне, что все началось с интрижки. Это началось только потому, что однажды, когда они спорили, у одного из них хватило ума ни с того ни с сего поцеловать другого. Джеймс не помнит, кто именно сделал первый шаг, но он помнит, что это был шокирующий шаг. Дальше их отношения как снежный ком разрастались, и, посмотри на них сейчас, они практически каждую ночь проводят вместе. Ремус не знал, каким представлял начало отношений у Джеймса, но это определенно было не так. Он не мог понять, как можно быть в ссоре с другим человеком, а потом просто поцеловать его, не зная, заинтересует ли это другого. Он хотел бы, чтобы у него хватило ума сделать что-то подобное. Он не мог представить себе, как Джеймс воспользуется этим приемом и применит его к Сириусу. Поцеловать его ни с того, ни с сего и рассчитывать, ответит ли мальчик или нет. Он знал, что это было бы до смешного глупо, но, тем не менее, ему очень хотелось попробовать. Впрочем, ему не дали шанса попробовать самому. Когда его взгляд снова переместился с губ Сириуса на его глаза, он был удивлен тем, как напряженно смотрел на него его друг. Они смотрели друг другу в глаза, и ни один из них не хотел разрывать зрительный контакт с другим. Ремусу казалось, что он находится в трансе, когда Сириус медленно наклонился ближе. Ремус даже не мог понять, что происходит, настолько он был сосредоточен на том, чтобы смотреть в самые красивые глаза, которые он когда-либо видел. Он осознал, насколько близко они находятся, лишь за мгновение до того, как глаза сомкнулись, это было похоже на сон. Затем губы Сириуса встретились с его губами, и Ремус просто растаял. Он вдруг понял, что это не может быть сном, потому что, когда такое снилось ему, губы Сириуса никогда не были настолько сладкими на вкус. Это было абсолютное совершенство поцелуя. Сладкий, нежный и немного нерешительный. Ремус знал, что от шока и блаженства момента он не сразу отреагировал, но он быстро исправил это. Он медленно придвинул свои губы к губам Сириуса и позволил себе втянуться в этот момент. Он все еще не мог поверить, что Сириус делает это, но решил, что в данный момент ему не стоит об этом беспокоиться. Возможно, это был единственный раз, когда он мог испытать такое, и он хотел насладиться каждым мгновением. Ремус чуть не умер, когда Сириус положил руку на его лицо и углубил поцелуй. Это был такой прекрасный интимный поцелуй, который, как знал Ремус, он запомнит на всю жизнь. В этот момент они услышали жалкий рвотный звук, и оба удивленно отпрянули от поцелуя. Джеймса только что стошнило на ковер перед камином. Сириус выругался: — Блять. Серьезно, Сохатый? Ремус тоже ругался, но внутренне. Как бы он ни любил Джеймса, он не мог не злиться из-за того, что Джеймс выбрал не самое подходящее время. Теперь, когда Ремус думал о том, как сбылась его мечта поцеловать Сириуса, он бы вспоминал запах блевотины Сохатого. Ухх иногда он ненавидел своих друзей. Два мальчика пошли и подхватили своего друга и быстро пробормотали скорджифай для ковра, убедившись, что на нем не осталось ни пятнышка. Они подняли его по лестнице и завели в ванную, где он познакомился с унитазом. Все время, пока они сидели там с ним, Джеймс не переставал извиняться и говорить им, как сильно он их любит. Тем временем Сириус и Ремус просто старались избегать зрительного контакта друг с другом, насколько это было возможно в крошечной ванной комнате, в которой находились трое взрослых парней. Когда Джеймса окончательно перестало тошнить, они привели его в порядок и заставили почистить зубы, прежде чем уложить его в постель. Они вдвоем уложили его, и Ремус не мог не почувствовать себя родителем. Хотя, если честно, количество времени, когда Джеймс после ночи пьянства ставил воду и бодроперцовые зелья на прикроватную тумбочку остальных Мародеров, намного превышало количество ночей, когда Джеймсу требовалась забота. Поэтому ни Ремус, ни Сириус не возражали против ухода о своем друге, Ремус только жалел, что Джеймс нуждался в нем именно когда Сириус поцеловал его. Сириус наклонился и поцеловал Джеймса в лоб с такой любовью, что Ремусу одновременно захотелось рассмеяться и испытать огромную ревность: — Спокойной ночи, Сохатый. Люблю тебя, чувак. Джеймс глупо хихикнул, что заставило Ремуса улыбнуться: — Я тоже тебя люблю, Бродяга. Ты забрал Лунатика. Вы, ребята, лучшие, — Джеймс повернулся на бок и тут же начал засыпать. Когда они отходили от кровати, то услышали, как он пробормотал: — Я скучаю по моему Зайчику. Мальчики закрыли шторы и посмотрели друг на друга, почти смеясь над последним высказыванием Джеймса. Если бы эти двое не знали, что именно означает «Зайчик», они бы решили, что Джеймс говорит о своем плюшевой игрушке. Это было еще смешнее, но в любом случае это было мило. Джеймсу, должно быть, очень-очень нравится этот парень. Ремус не знал, что теперь делать. После поцелуя внизу он не знал, как вести себя со своим другом. Сириус, должно быть, был в той же ситуации, потому что он просто прислонился к косяку кровати, глядя на Ремуса. Ремус, стоявший в нескольких футах от него, смотрел прямо в ответ. Напряжение в воздухе было осязаемым. Сириус первым нарушил молчание, неловко почесав затылок: — О том, что я только что… — Все в порядке. Все нормально, у меня не было с этим проблем, — Ремус не мог не прервать его. Сириус вопросительно посмотрел на него: — Не было? Ремус кивнул, и Сириус, казалось, почувствовал некоторое облегчение от этого ответа. Ремус задался вопросом, чувствовал ли Сириус себя так же нервно и неуверенно, как и он. Сириус, самый уверенный и опытный по части отношений мародер, нервничал рядом с Ремусом? Эта мысль была почти смехотворной. Ремус по своей природе был неловким и нерешительным, но технически он был опытнее Сириуса, когда дело касалось поцелуев с мужчинами, так что, возможно, причина беспокойства Сириуса заключалась именно в этом. Он сделал шаг вперед, оценивая реакцию Сириуса, чтобы понять, позволит ли его друг подойти ближе. Сириус не двинулся с места, он просто смотрел на Ремуса с заинтересованным блеском в глазах. Когда Ремус оказался рядом, Сириус перевел взгляд на его губы, и тогда волк в Ремусе набросился на него. Он рванулся вперед, прижал Сириуса к столбику кровати и глубоко поцеловал его. Он взял руки Сириуса одной рукой и прижал их над головой, другой удерживая лицо Сириуса. Этот поцелуй оказался намного глубже, чем тот, что был внизу, и вскоре язык Ремуса нашел язык Сириуса, и он готов был поклясться, что видел фейерверк за своими веками. Губы Сириуса были такими мягкими и горячими, что Ремусу захотелось запечатлеть это воспоминание в мельчайших подробностях, чтобы переживать его вечно. Все эти годы он мечтал о том, каким будет поцелуй с Сириусом, и наконец узнал, что это лучше, чем он когда-либо ожидал. Он знал, что когда они оба протрезвеют, вероятность того, что они снова поцелуются, будет очень мала, поэтому он собирался испытать этот момент в полной мере. Они целовались дольше, чем следовало, и остановились только тогда, когда услышали, как Питер зашевелился во сне. Он не собирался вставать с кровати, но это вывело их из транса, и они неловко расстались. Запинаясь, они пожелали друг другу спокойной ночи и погрузились в свои постели. Ремус не был уверен, как выглядели сны Сириуса в ту ночь, но он точно знал, кто ему снился — Сириус Блэк. Лишь Сириус Блэк, и никогда в жизни он не спал так спокойно.**************************************************************************************
Прошло около трех дней после инцидента с поцелуем, но Ремус и Сириус не говорили об этом ни слова. По сути, Сириус сделал вид, что ничего не произошло. Он так хорошо умел притворяться, что Ремус засомневался, случилось ли это на самом деле, а не просто благодаря плоду его воображений. Его не очень удивило, что Сириус делает вид, что ничего не произошло. Ремус знал, что Сириус, скорее всего, сожалеет об этом, и он был рад, что Сириус не нашел времени сказать Ремусу об этом в открытую. Он не знал, сможет ли он вынести то, что все это было ошибкой, поэтому и не спрашивал. Вместо этого он избегал оставаться наедине с Сириусом и старался вести себя так, будто все в порядке. Если бы Сириус увидел, что их дружба разрушена, то, возможно, он не счел бы нужным говорить об этом. В этот самый момент он находился в библиотеке, избегая Сириуса, который сидел на отработке у Флитвика. Питер подумывал присоединиться к нему, но после того, как Магдалина послала ему записку во время урока, его нигде не было. Ремус часто думал о том, чтобы сравнить их двоих с кроликами из-за того, сколько времени они проводили в одной постели, но Джеймс был не хуже. В последнее время он все чаще пропадал без вести, и Ремусу не составляло труда придумать причину этих отлучек. Последние пару дней казалось, что Джеймс пытается поговорить с Ремусом наедине, но в это время рядом всегда был Сириус. Ремус не был уверен, что Джеймс хотел обсудить с ним, но решил, что это было бы куда лучше, чем разговор, которого он избегал с Сириусом. Он часами занимался в библиотеке, пытаясь поскорее приступить к подготовке к ЖАБА, которая обязательно понадобится ему в следующем году. Ремус как раз делал перерыв, пытаясь не думать о том, как трудно будет найти работу после окончания школы, когда заметил Джеймса. Это было странно, потому что Джеймс обычно избегал библиотеки, как чумы. Джеймс целеустремленно направился к нему и сел за стол Ремуса, положив несколько книг, которые были у него с собой, не потрудившись открыть их. — Все в порядке, Лунатик? — Да, Сохатый. Я думал, ты ненавидишь библиотеку? Что ты здесь делаешь? — О, я был на занятии с репетитором, а потом увидел тебя. Репетиторство? С чего бы Джеймсу быть на занятии по репетиторству? Во-первых, парень не мог даже притащиться на занятия к Ремусу, а во-вторых, этот мальчик был довольно умным. Он точно не нуждался в репетиторстве, а если и нуждался, то почему не с Ремусом? — Занятия с репетитором? Джеймс застенчиво улыбнулся и почесал затылок: — Да, эмм… На самом деле это только второе моё занятие. Это не ответило на вопрос Ремуса: — Но почему ты занимаешься с репетитором? Джеймс пожал плечами: — Поскольку скоро Ж.А.Б.А., вот я просто и захотел получить дополнительную помощь. Ремус понимал желание подготовиться, он сам все лето занимался. Однако его удивило, что Джеймс уже беспокоится о них. Джеймс обычно не волновался из-за экзаменов: — Правда? Ого, Джеймс, я никогда не думал, что тебя это так волнует. — Конечно, мне не все равно. Да ладно, Лунатик, от этого зависит вся наша жизнь. Ремус кивнул головой, чувствуя себя немного нелепо за то, что сомневался в своем друге: — Ладно, хорошо. А кто твой репетитор? Я мог бы помочь, если бы тебе это было нужно. — Вообще-то, я подошел к профессору МакГонагалл и сказал, что мне нужен репетитор, в итоге она сама назначила мне его. Ремус поднял бровь в замешательстве. Он не знал, что профессор МакГонагалл имеет привычку находить репетиторов для студентов, которые не нуждаются в них для занятий: — С кем она тебя свела? Джеймс вдруг занервничал и спросил: — Ты обещаешь никому не говорить, если я скажу? Джеймс не хотел, чтобы другие Мародеры знали, кто его репетитор? Это становилось все более любопытным с каждой секундой: — Обещаю. — Эээ… Это Регулус Блэк. Ремус уставился на Джеймса. Регулус Блэк был наставником Джеймса? Типа как брат Сириуса, Регулус. Регулус, у которого всего два месяца назад случился буквально нервный срыв от переутомления? Какого черта МакГонагалл выбрала его в качестве наставника Джеймса? — Какого хрена? Почему она назначила тебя к нему? Джеймс скорчил мрачную гримасу, а затем пожал плечами: — Да, я знаю, я тоже так отреагировал, когда узнал. Но, видимо, он в некотором роде гений, и она решила, что он будет лучшим наставником, у которого я смогу учиться. — Но… но… Есть так много других людей, которых она могла бы выбрать. Лили, я или даже Фрэнк. Джеймс кивнул и тихо сказал: — Да, я тоже предлагал всех вас, но она сказала, что если меня будет учить кто-то, с кем я дружу, это не поможет. Что меня должен учить кто-то непохожий на меня, и я полагаю, что нет никого более непохожего на меня, чем Регулус Блэк. Ремус кивнул, все еще немного ошеломленный этой новостью. Он полагал, что в этом есть смысл, но все же это был странный шаг со стороны профессора. Он не понимал, почему она так поступила: — Значит, ты не хочешь, чтобы я рассказал Сириусу, поэтому ты и заставил меня пообещать. Джеймс кивнул: — Да. Не то чтобы я хотел лгать ему, но я просто не думаю, что он воспримет эту информацию хорошо, и, честно говоря, мне нужно хорошо сдать эти экзамены, и я не хочу иметь дело со всей этой драмой, связанной с шоу Сириуса и Регулуса. Он понимал, почему Джеймс не хочет иметь дело с их драмой. Джеймс не любил драмы, он был одним из самых честных людей, которых знал Ремус. Тем не менее, было странно хранить такой секрет от Сириуса. С другой стороны, он полагал, что Сириус и он держали их поцелуй в секрете от Джеймса и Питера. Так что, возможно, ложь здесь и там была нормальным явлением во имя сохранения дружбы. — Да, я понимаю. Но все равно, это странно. — Да, очень странно. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь привыкнуть к этому, но Регулус по большей части сосредоточен на учебе, что делает процесс проще. Регулус всегда казался прилежным учеником, поэтому Ремус не был удивлен этой информацией. Ремус удивился, почему МакГонагалл позволила Регулусу добавить репетиторство к его строгим правилам, но он предположил, что у нее были на то свои причины: — Я удивлен, что они хотят, чтобы он занимался репетиторством, учитывая то, что произошло несколько месяцев назад. — Она ничего не говорила об этом, я думаю, что он заключил с ней сделку или что-то в этом роде. Но я не совсем уверен. Ремус снова кивнул, конечно, Джеймс не мог знать ничего больше. Он же не разговаривал с Регулусом ежедневно. После минуты молчания Ремус, который все еще обрабатывал только что полученную информацию, был прерван Джеймсом, который прочистил горло, выглядя нервным: — Послушай, я здесь, чтобы поговорить с тобой кое о чем конкретном. Я уже несколько дней пытаюсь поговорить с тобой наедине, но Сириус всегда оказывается рядом. Ремус мог понять это, так как заметил то же самое: — Да, я не уверен, в чем дело, но в последнее время он, кажется, не отрывается от тебя. — Да, в последнее время он определенно был в шаге от прилипалы пятого уровня, но в любом случае… мне нужен твой совет кое о чем. Ремус был удивлен, его брови поднялись, побуждая Джеймса продолжать. Джеймс вдруг стал серьезным и поднял свою палочку, бормоча заглушающее заклинание, чтобы их разговор не был слышен другим. Ремус был очень заинтригован: — Ты же знаешь, что можешь говорить со мной о чем угодно. Джеймс улыбнулся: — Да, я знаю. Вот почему я хотел спросить тебя об этой деликатной ситуации. Мне немного неловко спрашивать тебя об этом, но, честно говоря, мне больше не у кого спросить, а книги, которые я пытался изучить, были либо слишком описательными, либо недостаточно описательными. Я, честно говоря, чувствовал себя неловко, просто читая их… — Джеймс, ты можешь просто спросить меня как есть, понимаешь? — Да, — Джеймс почесал затылок: — Так, ты же помнишь, что у меня есть отношения? — Ремус кивнул, не понимая, к чему все идет: — Итак… гипотетически, если бы кто-то хотел сделать следующий шаг в своих отношениях. В том плане, ну, ты знаешь.....ну, секс. Как можно было бы это сделать? Ремус был ошеломлен. Он действительно не знал, что ответить. Джеймс на полном серьёзе спрашивал его, как заниматься сексом с другим парнем? Он прочистил горло, смущаясь, прежде чем заговорить: — Эм… и что ты имеешь в виду под сексом? — Я имею в виду настоящий секс. Секс на всю катушку с другим мужчиной. К сожалению, подумал Ремус, он имел в виду именно это. Он не был точно уверен, что сказать, поэтому решил уточнить. Прочистив горло, он сказал: — Да, конечно, приятель. Что ты хочешь узнать? Основы или больше деталей? Джеймс, явно смущенный, заговорил снова: — Ну… я не хочу знать подробности того, что ты делаешь, но я просто хочу знать достаточно, чтобы это понравилось ему. Ремус кивнул, слегка поморщившись. Он никогда не думал, что ему придется делиться своими личными подробностями с лучшим другом, но Джеймс был его лучшим другом, и Ремус был многим ему обязан: — Эээ, ладно, значит, если это будет и его первый раз, — Ремус сделал паузу, ожидая подтверждения Джеймса, что это правда, и, получив отрывистый кивок, продолжил: — Тогда тебе придется быть с ним очень осторожным. А… Ты знаешь, в какой ты позиции — дающей или принимающей? Джеймс заговорил относительно уверенным голосом для этого неловкого разговора: — Мы действительно обсуждали это, и я буду активом или на позиции дающего. — Хорошо… это хорошо, потому что, если честно, я гораздо лучше знаком с этой ролью. Хотя, чтобы было понятно, я не эксперт, но я расскажу о своих предположениях на основе того небольшого опыта, который у меня есть, — Джеймс кивнул в знак понимания, и Ремус продолжил: — Итак, самое главное, о чем вам придется беспокоиться, это подготовка. Ты хочешь, чтобы ему было приятно, поэтому тебе нужно убедиться, что он очень хорошо подготовлен перед сексом. Так что обязательно разогрей его поцелуями и прикосновениями, в общем, сделай так, чтобы он чувствовал себя в безопасности. И когда ты дойдёшь до того момента, когда вы оба будете чувствовать себя готовыми, тебе нужно будет подготовить его. Джеймс, который был крайне сосредоточен на словах Ремуса, задал вопрос: — Подготовить, как мне это сделать? Ремус помрачнел, не желая обсуждать эти детали со своим другом, но зная, что должен это сделать: — Да, тебе понадобится смазка, для первого раза я советую магловскую. Не используй только слюну, поверь мне, этого никогда не будет достаточно. Затем тебе нужно будет смазать пару пальцев и… ввести их в него, начни с одного и добавляй только тогда, когда ему будет удобно. Можешь спросить его, когда ему будет удобно, общение очень важно. Чем больше он рассказывал, тем больше лицо Ремуса пылало от смущения. Джеймс тоже выглядел немного смущенным, но он в основном сосредоточился на том, чтобы учиться у Ремуса, что облегчило ему задачу: — Я ввожу в него пальцы, и это растягивает его, но как долго я должен это делать? — Да, это зависит от твоего партнера. Как я уже сказал, общение — ключевой момент, так что обязательно спроси его, готов ли он, прежде чем делать это. О, и ты обязательно должен надеть презерватив. Джеймс выглядит озадаченным: — Что это такое? Ремус застонал: — Это магловское приспособление, которое надевается на… — Ремус указал вниз на свою промежность и продолжил: — Он предотвращает беременность, что, очевидно, не проблема для нас, но он также предотвращает любые болезни, передающиеся между вами двумя. Так что тебе, наверное, стоит пользоваться ими. Также не забудь смазать презерватив, когда будешь надевать его, это сделает все гораздо более гладким. Джеймс наконец покраснел и опустил глаза, теперь он был смущен, в то время как Ремус весь разговор был в смятении. — Также не будь с ним резок, начни медленно и посмотри, как все пойдет. Дай ему время привыкнуть, потому что даже после подготовки ему будет больновато. Я знаю, что у тебя уже был секс с девушками, поэтому сомневаюсь, что тебе нужно услышать что-то еще, но я должен сказать тебе, что у мужчин есть место, когда ты трешься об него, они получают от этого удовольствие. Так что если ты хочешь убедиться, что он получит удовольствие, попробуй найти это место. Джеймс кивнул: — И где же это может быть? Ремус пожал плечами: — Я не уверен. Я находил его пару раз, но оно никогда не бывает одинаковым для каждого мужчины, так что просто… ну, знаешь, старайся изо всех сил. Ты поймешь, когда попадешь в точку. — Что-нибудь еще? Ремус покачал головой: — Ничего такого, о чем я могу подумать, то есть, как я уже сказал, просто будь осторожен и постарайся сделать это близко-приятным. Тогда все будет хорошо. Джеймс кивнул, и двое посидели в тишине пару минут, прежде чем Джеймс заговорил снова: — Спасибо тебе за это, Лунатик. Хотя я знаю, что это был худший разговор в твоей жизни. Ремус внезапно рассмеялся, осознав, насколько смешным был весь этот разговор: — Да, определенно. Но для тебя Джеймс все, что угодно, к тому же я бы предпочел, чтобы ты спрашивал меня, а не пытался получить ответы из книги. Джеймс покраснел от этого и рассмеялся. Ремус поспешил сменить тему на что-то менее волнующее и быстро заговорил о предстоящем матче по квиддичу. Хотя Ремус и не любил квиддич, он был рад уйти от крайне неловкого разговора, который они только что вели. Несмотря на то, что это был очень неловкий разговор, он напомнил Ремусу о том, каково это — снова быть с кем-то в первый раз. Он не мог удержаться, чтобы не представить себе все начало отношений с Сириусом. Потом ему захотелось ударить себя по лицу за то, что он так безнадежно глуп.*****************************************************************************************
Последние несколько дней Ремус успешно избегал Сириуса. На самом деле, он проделал такую хорошую работу, что в последнее время даже почти не смотрел Сириусу в глаза. Ему удавалось избегать разговоров с Сириусом, не ограничиваясь простыми любезностями, и не предупреждать Джеймса и Питера о том, что между ними существует напряжение. Он не был уверен, понял ли Сириус, что Ремус избегает его, но надеялся, что нет. Если Сириус и заметил, то, скорее всего, потому, что хотел остаться с Ремусом наедине, чтобы сказать ему, что вся эта ночь была ошибкой. Ремус не думал, что сможет вынести эти слова, поэтому избегал разговора. Он бы назвал эту ночь одной из лучших в своей жизни и не хотел, чтобы что-то испортило это воспоминание. Даже если Сириус и сожалел о своем поступке, в чем Ремус был уверен, он совершенно не хотел слышать, как он это говорит. Он предпочел бы, чтобы они оба вели себя так, будто ничего не произошло, и оставили это дело в прошлом. В этот самый момент Сириус вместе с Джеймсом и Питером находился в общей комнате Гриффиндора, играя в шахматы. Они начали проводить еженедельный турнир каждую среду, чтобы выяснить, кто из них лучший стратег. Хотя Ремус не возражал против шахмат, он никогда не считал нужным участвовать в турнире, так как у него и так было много работы. Впереди у него были ЖАБА, и он знал, что это гораздо более достойное занятие, чем глупая игра. Его вполне устраивало заниматься учебой, пока остальные Мародеры были заняты, ведь они, как известно, больше отвлекали, чем помогали. На самом деле, его это устраивало больше, по сравнению с тем, что это был еще один способ для Ремуса избежать Сириуса. Он полагал, что со временем Джеймс и Питер раскусят его маленькую игру в избегание, но надеялся, что к тому времени Сириус откажется от идеи поговорить с Ремусом об этом. Ремус просто не мог смириться с мыслью, что поцелуй был ошибкой и больше никогда не повторится. Как только он услышит эти слова, его мечты, а точнее, иллюзии, будут разбиты. Но пока что он мог притвориться, что Сириус и он возможны. Хотя Ремус больше всего на свете хотел сказать Сириусу о своих чувствах, он слишком боялся услышать, что его чувства не взаимны. Да и как они могут быть взаимными? У него никогда не будет Сириуса, как у Марлин. Он никогда не сможет свободно целовать Сириуса и легко флиртовать с ним. Нет, Сириус не был и никогда не будет его. Вообще-то, Сириус никогда не будет ничьим, он никогда не позволит считать себя собственностью, не после того, как с ним обращались родители. Ремус знал, что если Сириус когда-нибудь влюбится в кого-нибудь, то их отношения всегда будут строиться на его условиях, потому что он провел слишком большую часть своей жизни под чьим-то контролем. Ремус знал, что если бы он был с Сириусом, то не возражал бы против того, что мальчику нужно контролировать его жизнь и отношения. Сейчас он шел в библиотеку, чтобы позаниматься, но он еще не отошел далеко от общей комнаты. Он был как бы в своих мыслях, когда услышал, как кто-то выкрикнул его имя. — Ремус! Лунатик, подожди! Ремус повернул голову, чтобы заглянуть за спину, и быстро поймал взгляд Сириуса Ориона Блэка. Черт. Ремус быстро отвернулся и продолжил идти, его шаг стал немного бодрее, чем раньше. Рационально Ремус понимал, что это глупая идея, и Сириус никоим образом не мог понять, что он его избегает, но сейчас он был готов на все, лишь бы избежать этого разговора. Он не думал, что сможет вынести боль своего сердца, не тогда, когда полнолуние приближается так быстро. Внезапно Ремуса схватили за руку и заставили остановиться. Он тихо выругался и повернулся, чтобы посмотреть на своего друга: — Ремус, остановись, ты что, не слышал меня? Ремус ответил: — О, прости, похоже, я тебя не слышал. Он полностью избегал зрительного контакта с Сириусом, но чувствовал его взгляд на своей голове: — Ты не слышал меня? Ты остановился, посмотрел мне в глаза, а потом ушел. — О, я спутал тебя с кем-то другим. Сириус насмехается: — С кем-то другим? С кем-то другим, кто выглядит точно так же, как я, с кем ты жил в одной комнате пять лет? Ремус пожал плечами: — Не знаю, но мне показалось, что он похож на твоего брата. Сириус издал обиженный звук, как он делал каждый раз, когда его сравнивали с братом. Что, по мнению Ремуса, было довольно забавно, учитывая, что они действительно были похожи, за исключением пары небольших различий. — Ты думал, что я мой брат? Мерлин, Ремус, ты действительно знаешь, куда ударить, чтобы было больно, — он не стал дожидаться ответа Ремуса, прежде чем заговорить снова: — Так, эй, я хотел спросить, могу ли я поговорить с тобой пару минут? Ремус чувствовал, как колотится его сердце, о Мерлин, почему именно сейчас? Почему Сириус просто не понял намека и не позволил воспоминаниям об их поцелуе просто сгореть: — Эм, вообще-то я сейчас очень занят. — Ты занят? Ты сейчас идешь в библиотеку на дополнительные занятия, а ты все время занимаешься. Ты ведь можешь уделить мне несколько минут? — Мне действительно нужно учиться как можно больше, ведь скоро Ж.А.Б.А. и все такое, — Сириус на мгновение замолчал, а потом вдруг схватил Ремуса за руку и потянул его в класс слева от них. Пустой класс, который выглядел так, будто им не пользовались десятилетиями: — Какого чёрта, Сириус? — Какого чёрта? Ты издеваешься надо мной, ведя себя так сейчас? Что, черт возьми, с тобой не так? Ремус закатил глаза на истерику Сириуса: — Со мной все в порядке, Сириус. Я просто не хотел говорить о том, о чем ты хотел говорить. Сириус скрестил руки, прислонившись к двери, чтобы Ремус не смог сбежать. Что, по его мнению, собирался сделать Ремус? Толкнуть его, чтобы добраться до двери? Он же не был проклятым дикарём, правильно? — Почему ты избегаешь меня? Глаза Ремуса расширились. Он должен был знать, что Сириус заметит, но, опять же, Сириус никогда не был особенно наблюдательным: — Не то чтобы я тебя избегал. — О, так это ты не избегал меня, правда? Тот маневр, который ты пытался провернуть в коридоре, это не избегание меня? Тот факт, что ты в последнее время не смотришь мне в глаза, даже когда я с тобой разговариваю. А что насчет того, что ты теперь разговариваешь только с Питером и Джеймсом, и не разговариваешь со мной. Как насчет этого? Ремус пожал плечами, скрестив руки, стараясь не выглядеть так, будто он слишком обороняется, но ничего не мог с этим поделать. Сириус называл все тактики избегания, которые Ремус использовал за последние пару дней. Сириус заговорил снова, на этот раз мягче и менее обвиняюще: — Это из-за того поцелуя? Ремус, который смотрел в пол, стараясь избежать взгляда Сириуса, поднял голову на этот вопрос. Он не ожидал, что Сириус упомянет об этом так непринужденно. Черт, этот разговор должен был причинить боль, но даже если бы было больно, он должен был убедиться, что не выглядит обиженным. Он не хотел, чтобы их дружба была разрушена из-за этого. Ремус запнулся, но Сириус уступил ему и заговорил снова: — Послушай, я не хочу, чтобы это разрушило нашу дружбу. Я знаю, что мне, наверное, не следовало целовать тебя вот так, без спросу. Я знаю, что то, что ты гей, не означает, что ты обязательно испытываешь ко мне чувства, но мне просто… — Было любопытно, — Ремус быстро нашел свой голос, и даже произносить эти слова было немного больно. Ему было немного приятно, что Сириус полностью признал свою роль во всем, так что, возможно, это было положительным моментом в этой хреновой стычке. Сириус посмотрел ему в глаза, прежде чем снова заговорить: — Я не знаю, любопытство — хорошее слово для этого, я полагаю, но это не совсем то слово, которое я бы использовал. Я имею в виду, послушай, я просто собираюсь выложить все карты на стол. Я не хочу, чтобы ты меня ненавидел после всего, но я чувствую, что честность — лучшая политика, особенно когда я полностью воспользовался тобой. Ремус, его глаза расширились, и он задыхался от недоверия: — Ты воспользовался мной? Сириус мрачно кивнул: — Да, и мне очень жаль. Как я уже сказал, я должен был понять, что ты, вероятно, не хочешь иметь со мной ничего общего. То, что ты гей, не означает, что тебе обязательно должны нравиться твои друзья. Я знаю это, но почему-то в тот момент это показалось мне лучшей идеей. Я не хочу, чтобы ты думал, что я снова воспользуюсь тобой, ты был слишком пьян, чтобы так поступать. — Ты тоже был пьян. Сириус кивнул, но потом прикусил губу, глядя на Ремуса: — Да, был, но я вроде как планировал сделать это в какой-то момент. Хотя изначально я не планировал, что ты будешь пьян, и это моя вина, и я сожалею об этом. Ремус уставился на Сириуса: — Ты планировал поцеловать меня? Сириус слегка кивнул, нервно почесывая затылок: — Ладно, я не хочу, чтобы это разрушило нашу дружбу, но я чувствую, что должен дать тебе честное объяснение. После разрыва с Марлин у меня было… много мыслей о парнях, в частности о тебе. Ремус не мог поверить в то, что он услышал, что, черт возьми, Сириус вообще ему сейчас сказал? К чему все это? Сириус продолжил говорить: — Когда мы расстались, мы с Марлин обсуждали, сможет ли она когда-нибудь найти парня, с которым она будет чувствовать себя хорошо, и смогу ли я найти девушку, с которой буду чувствовать себя хорошо. Я думаю, возможно, причина того, что я не смог найти подходящего мне человека, в том, что я не смог признать, что я стопроцентный натурал. Ремус не мог поверить своим ушам: — Как тебе удалось это выяснить? Сириус снова поднял голову и посмотрел в глаза Ремусу, прежде чем заговорить: — Я всегда смотрел на парней и считал их привлекательными, но никогда особо не задумывался об этом. Пока я не расстался с Марлин и не стал больше общаться с тобой. Я не знаю, что именно я чувствую сейчас, но я заметил, что ты меня немного привлекаешь. Это главная причина, почему я решил поцеловать тебя, и после первого поцелуя я подумал, что мне определенно придется проанализировать свои чувства к тебе. Потом ты поцеловал меня во второй раз, и я понял, что не могу быть абсолютно честным, потому что этот поцелуй не был похож ни на что другое, что я когда-либо чувствовал. Ремус вытаращился, не веря своим ушам. Неужели Сириус Блэк серьезно говорил, что может испытывать влечение к Ремусу? Что у него могут быть чувства к Ремусу? Неужели ад замерз? Ремус ответил, не зная, что именно сказать, но понимая, что как друг он должен что-то прояснить: — Знаешь, Сириус, то, что тебе нравятся парни, не означает, что я должен тебе нравиться. Я не буду злиться, что ты использовал меня в качестве эксперимента, поверь мне. Я просто хочу, чтобы ты был счастлив. Сириус начал качать головой еще до того, как Ремус смог договорить: — Нет, Ремус, послушай меня. Дело не только в том, что я чувствую влечение как к мальчикам, так и к девочкам, но я думаю, что у меня есть чувства именно к тебе. То есть, посмотри на Джейми, он привлекательный парень, которого я люблю, но я не чувствую к нему абсолютно никакого влечения. Я могу находить других парней привлекательными, но я не чувствую того же, когда смотрю на них. Мерлин, он убивал Ремуса. Его голос прозвучал шепотом, когда он спросил: — Так что ты хочешь сказать, Сириус? — Я хочу сказать, что, по-моему, я хочу проводить время с тобой как… не только как с другом. Не то чтобы мы должны торопиться, но если ты хочешь, и я хочу, тогда я чувствую, что мы должны сами посмотреть, получиться ли там что-то, так? Если я буду еще долго думать об этом, ничего не делая, я сойду с ума. Внезапно Ремус почувствовал себя виноватым за то, что избегал Сириуса последние несколько дней, потому что было очевидно, что Сириус провел это время в замешательстве. Если бы Ремус просто поговорил с ним сразу, то, возможно, Сириус смог бы поговорить с ним, и они смогли бы избежать многих страданий с обеих сторон. Ремус прочистил горло, стараясь не показать своего волнения по поводу перспективы: — Да, я определенно заинтересован в том, чтобы проводить время вместе. Хотя я думаю, что лучше помедленнее. Сириус усмехнулся, но это была нервная усмешка, словно он не знал, что сказать дальше. Ремус понял его, потому что он тоже не знал, что делать дальше. Тем не менее, он заговорил: — Что же нам теперь делать? Сириус выглядел абсолютно потерянным, но внезапно почувствовал облегчение: — Ну, я думаю, в какой-то момент нам придется бросить Питера и Джеймса и потусоваться самим. Я имею в виду не просто наши поздние ночные разговоры, а то, что мы должны провести вечер вместе, только мы. — Ты хочешь сказать, что хочешь пойти на свидание? Со мной? Лицо Сириуса пылало, что не было обычным явлением для мальчика. Ремус чувствовал себя немного виноватым за то, что сорвал пластырь и назвал все как есть, но действительно, как Сириус мог рассчитывать пойти на свидание с парнем и не быть в состоянии назвать это свиданием? — Э-э-э… Да, я полагаю, что так оно и называется. Свидание, я хочу пойти на свидание с парнем. Я хочу пойти на свидание с тобой, Мерлин, как же это безумно звучит. Ремус пожал плечами: — Не так уж и безумно. Услышав это, Сириус, казалось, стал немного увереннее, но не более того: — Значит, мы пойдем на свидание? Может, в Хогсмид? — Хогсмид нам не светит. Сириус вдруг озорно усмехнулся, и Ремус на мгновение оценил, как ему не хватало этого взгляда в глазах друга. В последнее время Сириус не казался способным быть озорным или беззаботным, и Ремус наконец-то понял, почему. — Да ладно, Луни, мы же Мародеры. Неужели ты думаешь, что нам не удастся улизнуть на вечерок в Хогсмид? Ремус немного посмеялся над поддразниванием своего друга: — Ну, я знаю, что сможем, но как мы собираемся улизнуть, если Джеймс или Питер узнают? — Значит, ты не думаешь, что нам стоит говорить Питеру и Джеймсу? Ремус пожал плечами: — Ну, я не знаю. Я подумал, что ты не захочешь, чтобы они узнали, по крайней мере, не сразу. — Да, я думаю, что мне нужно время, прежде чем я смогу посвятить в это кого-то ещё. Ремус все понял и кивнул. Честно говоря, он не удивился бы, если бы Сириус хотел держать все в тайне. Он все еще был немного шокирован тем, что Сириус вообще хотел это сделать, потому что, честно говоря, что он вообще нашел в Ремусе. Возможно, он просто хотел поэкспериментировать с кем-то, с кем ему было комфортно, если это так, то Ремус собирался использовать это по полной программе. Ему не нравилась идея быть использованным, но это был, вероятно, единственный способ почувствовать Сириуса. Может быть, он даже сможет заставить Сириуса захотеть сделать из этого что-то большее, чем просто эксперимент. Сириус улыбнулся ему: — Итак… да. Тогда давай сходим на свидание. Ремус кивнул в знак согласия, решив, что если Сириус хочет этого, то Ремус найдет в этом массу удовольствия. Он чувствовал, как животное в нем поднимается на поверхность и берет себя в руки. Он сделал хищный шаг вперед, и Сириус неосознанно отступил назад. Сириус забыл, как близко он был к двери, и от неожиданности отступил к ней. Он нервно улыбнулся Ремусу, а Ремус по-волчьи ухмыльнулся своему другу. Сириус глубоко вздохнул, и в этот момент Ремус набросился на него и глубоко поцеловал. Их поцелуй был страстным и обжигающим, совсем не таким, как те, что они делили раньше. Ремус знал, что опасно позволять своему волку так сильно контролировать ситуацию, но он решил, что пока он держит одну руку на руле, все будет хорошо. Они еще немного поцеловались, прежде чем Сириус полностью сдался. Он обвил руками шею Ремуса, и ему пришлось напрячься, чтобы вытянуться до более высокого мальчика. Когда поцелуй наконец прервался, Ремус решил, что зверь в нем наконец-то успокоился, поняв, что это друг и товарищ по играм. Возможно, губы и разошлись, но они оставались довольно близко друг к другу, просто глядя друг другу в глаза. Это было до тех пор, пока Сириус не сделал глубокий вдох и не отступил назад, создавая пространство между ними. Ремусу не понравилось пространство, которое его друг создал между ними, возможно, волк в нем еще не полностью ушел с их пути. — Ух ты, Лунатик. Кто бы мог подумать, что в тебе это есть? Ремус ухмыльнулся и кокетливо подмигнул, что было ему совершенно не свойственно: — Ты даже не представляешь сколько ещё там есть. Но не волнуйся, скоро узнаешь. Глаза Сириуса расширились и слегка блеснули, но Ремус решил, что это мог быть обман зрения. Вскоре напряжение спало, когда Сириус пошутил, и двое вернулись в общую комнату. Они пообщались с двумя другими членами Мародеров и притворились, что у них не запланировано свидание. Ремус не мог поверить в свою удачу, и ему было очень интересно посмотреть, действительно ли ему удастся заставить Сириуса влюбиться в него.