✧
— Что ж, неплохо, — заключает Дживон. — Неплохо… Он спускает очки на нос и ещё раз осматривает пиджак, который сшил Хэчан. Сравнивает с эскизами в своих руках, на что-то указывает и подробно интересуется, какая будет фурнитура. Джено от нечего делать чуть ли уже не в обнимку стоит с бежевым портновским манекеном. После прочтения отчёта Дживон начал было задавать вопросы так, для галочки, но был несказанно удивлён, когда Джено приводил ему достойные ответы, показав неповерхностные знания. Сказывалось достаточное времяпровождение в компании Джемина, от него Джено и узнал, с какими поставщиками работает компания, какой бюджет уходит и какой рассчитывается. Поэтому краткий экскурс провести — не составило труда. Ну а уже после, когда любопытство Дживона было удовлетворено, Джено проводил их в мастерскую Хэчана. Это был самый рабочий способ: и занять любых гостей, и спровадить их же. Как говорили сотрудники: не знаешь, что делать — веди показывать работу маэстро. Правда о том, что потом придётся бегать и прятаться от разозлившегося Хэчана, все как-то дружно умалчивали. Но Джено это тоже мимо. Он был уверен: его здесь любили, как и ему нравился коллектив. Возможно, он когда-нибудь получит от Джемина за то, что покрывал многих коллег, но пока не думает об этом особо. Списывает на то, что Джемин его тоже любит, поэтому простит. Ну а если уж и это не прокатит, то Джено просто улыбнётся своей самой обезоруживающей улыбкой, а дальше будь что будет. Джено ещё раз окидывает мастерскую взглядом и убеждается, что Хэчан увлёк Дживона своими грандиозными планами на выпуск мужской клллекции либо просто сел на уши и жалуется на Джемина. Ну, порядок, усмехнувшись про себя, думает Джено и достаёт телефон. Проверяет рабочие чаты на наличие чего важного, но больше похоже на то, что и к полудню его коллектив не отошёл от показа. Один чат только живёт своей жизнью, чат, который называется «Без начальства». А по факту сидит там только молодой коллектив и пилит мемы в рабочее время, потому что когда ещё? Счётчик сообщений показывает плюс три сотни новых сообщений, и у Джено внезапно включается дикий интерес: что же случилось? Но там только куча, куча, куча фотографий с показа, большую часть которых он даже не просматривает. Открыл только парочку с собой, убедился, что неплохо выглядел, сохранил и кинул Сончану на оценку. Спустя пару пролистываний его внимание привлекает серия снимков с непосредственным их начальством, и опять у Джено включается ревность. У него вот нет фото с Джемином. Но он и сам бегал от него весь вечер… Забывшись, он бездумно листает и листает чат, а когда видит оживлённое обсуждение, стикеры и смайлики, то поначалу и не понимает, что происходит. И когда находит начало обсуждения, то сам еле сдерживается от громкого смеха, прячась за манекеном. Ещё немного и совсем сольётся с ним по цветам: свои бежевые брюки под стать бежевому манекену. В отеле была какая-то красивая стена и что-то по типу красной дорожки — у многих осталось фото на этом фоне. И сейчас Джисон, их контентщик, просто веселится, подписывая неудачные фото с показа. Вот снимок, где они пойманы с Ренджуном, и следом текст: «С коллегой идём рассказывать шефу о результатах месячного проекта, который мы сделали за одну ночь». На следующем фото Джено уже видит себя. И подпись: «Его ассистент, который нас любит и пытается прикрыть». Джено делает тап на сообщение с красным сердечком. На следующем фото дизайнер Чжон Ченлэ, с которым Джено ещё не приходилось пересекаться, но с ним активно сотрудничают другие. Он хмыкает с соответствующей подписи: «который за любой кипиш». Ну а изюминкой этого мини-комикса становится сам Джемин. На кадре он пойман из зала, кому-то хлопает, но текст говорит, что «шеф всё всегда знает и уже придумывает, как дать пи$ды». Ещё хуже оказывается видео, где Хэчана зовут на сцену. Он так улыбается, немного удивляется, ему хлопают, хлопают и хлопают… ну а на фоне играет мотив I Was Made For Lovin' You и громко кричащая подпись: «Когда рассказал ахрененный анекдот про шефа и тебя выгоняют с совещания». Джено честно смётся до слёз, и даже не замечает, как к нему подходит Ирэн. Сделать серьёзное лицо он не успевает, с манекеном только перестаёт обниматься. — Джено-я, солнышко? — зовёт она. — Тебя Джемини вызывает. Она машет беспроводной трубкой, и Джено немного теряется. Думает опять, почему Джемин сам ему не позвонил, но вслух только благодарит Ирэн. — Что-то случилось, Джено? — участливо спрашивает Ирэн. — У Сыльги такой голос грустный, того и гляди, расплачется. Джено пожимает плечами, пряча прошлые смешки. — Не знаю, — задумчиво тянет он. — Не знаю…✧
В районе директорского кабинета и вообще приёмной — мёртвая тишина. Ни снующих сотрудников, ни упомянутой заплаканной Сыльги. Словно все сотрудники этого этажа бросили офис перед штормом, но на мигающие предупреждения Джено сегодня плевать. В его голове только одно и важное: он сейчас увидит Джемина! Своего Джемина. Сердце стучит бешено и в висках отдаёт, но ещё никогда Джено так не хотел увидеть его, как именно сейчас. В этой тишине он проходит пустующее пространство и останавливается ровно у двери. И внезапно Джено не знает, что сказать, как себя вести вообще. Рука задерживается на дверной ручке, но Джено знает: чем больше он будет медлить, тем сильнее одолеют мысли. Поэтому, резко выдохнув и отпустив сожаления, он просто дёргает на себя стеклянную дверь, попадая под ослепляющий голубой свет панорамного окна. При одном только взгляде на него Джено забывает, как дышать. В кабинете до странного звенящая тишина, и Джемин даже не поднял головы на звук, нарушивший его покой. Заканчивает нервно писать, грубо ставит свою размашистую подпись — Джено узнает это движение из тысячи! — и хлопает печатью. Сворачивает лист пополам и быстро кладёт его в белый конверт. Джено хватает пары секунд, чтобы уловить плохое настроение Джемина, даже если тот лишь молчит. Вокруг него будто бы чёрная и тёмная тень, полная негатива, и так хочется подойти, просто обнять его, избавить от всех тревог, подарить своё спокойствие и свою уверенность, но Джено только может сказать «привет», медленно прикрывая за собой дверь. — Как твои дела? — негромко спрашивает Джено, подходя ближе. И мягко улыбается, когда, наконец, видит Джемина. Только долго не выходит — Джемин резко обрывает. И всё так же не смотрит, переключая своё внимание к белому макбуку. — Садитесь, мистер Ли, — игнорируя прошлые вопросы, говорит Джемин. И это первое, что слышит Джено. Ему не нравится совсем, внезапно это самая неприятная вещь на свете, но причины такого отстранённого, совсем чужого голоса Джено опять не знает. — Что это с тобой? — неловко, тихо смеётся Джено, пытаясь прогнать неизвестную тревогу. — К чему формальности… здесь кто-то ещё, что ты так себя ведёшь? Или я чего-то не знаю? И он оглядывается на диван за спиной, понадеявшись, что там люди, которым совсем не обязательно слышать их личное общение. Но в этом спрятанном месте никого не оказывается, и Джено ещё больше становится непонятна причина такого — внезапно! — строгого отношения. Он снова поворачивается к нему, слова и расспросы почти вырываются, но в это время Джемин аккуратно двигает по столу небольшой конверт. И опять без каких-либо объяснений. Даже так ни разу и не посмотрел на Джено, от чего хороший настрой по-тихому начинает давать сбой. — Что там? — не думая, спрашивает Джено. Он смотрит на Джемина и только на него, и спустя мгновение уже жалеет. Тот будто сдаётся, забывается, перестаёт грубо игнорировать и поднимает взгляд в ответ. Но лишь на секунду. На секунду, в которой Джено успевает заметить смятение и неуверенность, которые совсем нельзя вычитать в странном поведении Джемина и широко расправленных плечах. Но он опять прячет свои глаза, будто стыдясь этого. «Что с тобой?» — опять хочет спросить Джено, он честно беспокоится за Джемина. Что с тобой происходит? Чем ты так озадачен? Чем заняты твои мысли, что сейчас ты меня совсем не видишь? Родной мой, поделись со мной своими переживаниями, я так хочу тебе помочь. Джено в абсолютном непонимании. У него больше не остаётся никаких соображений, ни единой мысли и ни намёка на настрой, с которым он зашёл в кабинет. Джемин снова подталкивает к дурацкому письму, о котором Джено уже успел позабыть. Оно его даже начинает злить; за то, что отвлекает Джемина, за то, что тратит драгоценные минуты долгожданной встречи. Поэтому Джено даже с некой злостью и торопливостью распечатывает конверт, вынимая оттуда один-единственный белый лист. На ум не приходят никакие собственные провинности или жалобы от кого-либо. Понять, что в нём такого важного, Джено не хочет. Не особо желает, но ему не остаётся ничего, кроме как на автоматизме начать читать. Шапку упускает из виду, а многочисленные цифры номеров, приказов и дат только сбивают с толку и так растерявшегося Джено. Но когда взгляд цепляется за собственную фамилию жирным шрифтом, то он возвращается и прочитывает более осмысленно. Он видит своё имя, он видит свою должность и он видит слова, складывающиеся во что-то непонятное. Уволить в связи с профнепригодностью — написан чёрным по белому первый пункт. Во втором говорится, чтобы главный бухгалтер обеспечил своевременную выдачу выходного пособия и всех причитающихся сумм. Третий пункт Джено уже не читает. Потому что не способен. Джено кажется, он разучился думать и вообще понимать. В голове тысяча вопросов и в то же время — больная пустота. Хочет рассмеяться и поинтересоваться, что за шутка такая, но молчит. Хочет на повышенных тонах — что за херня, но опять молчит. Хочет что-то ещё спросить, но молчит, давно уже всё поняв, но не желая это принять. Когда он шёл к Джемину, то всё, что хотел сказать, как нашёл красивое местечко, где можно было бы сегодня пообедать. Ещё Джено помнит, что очень-очень хотел поздравить Джемина с прошедшим днём рождения — билеты до сих пор лежат и ждут в старом ежедневнике. Он просто так сильно по нему скучал, просто хотел немного его внимания, хотел вновь услышать его голос и посмотреть в его глаза. Но сейчас Джено одолевают только воспоминания и отнюдь не их ночи. Чужие голоса в голове твердят как один, какой Джемин на самом деле — все давно говорили это, — но Джено не хочет их слушать! Он, наверное, так бы и смотрел бесконечно долго на приказ об увольнении в своих опустившихся руках, если бы не заметил движение слева от себя. Джемин двигает к нему ещё какой-то один конверт, уже богатого зелёного цвета с жёлтыми буквами, и Джено почти бы рассмеялся. Но он ничего больше не хочет, только, наверное, посмотреть Джемину в глаза и найти в них то, за что он когда-то влюбился. Вот только что это было? Джено уже и не помнит, но если бы Джемин сейчас дал ему время, то обязательно бы вспомнил. Обязательно. Но… — Передадите все записи и документы Сыльги, пропуск сдадите охране… — начинает было говорить Джемин. И сам сбивается, посмотрев на Джено. Их совершенно точно тянет друг к другу, понимает Джено, но знать это больше не хочет. Он смотрит на него, смотрит, слышит, но не понимает ни единого его слова. Он видит, как теперь избегает ответного взгляда Джемин, как прячется за мнимой занятостью и своим деланным строгим голосом. Он лжёт. Это всё, что сейчас способен ясно понять Джено. Он точно этого не хочет, но почему-то так жестоко поступает, притворяясь привычно холодным и жестоким. И Джено хватает одного лишь того взаимного взгляда, чтобы понять причину. Джемин не хочет его принимать. И это ранит больше всего. Этому нет сейчас прощения, хотя на задворках сознания Джено упрямо верит, что перестань Джемин вести себя сейчас как последний мудак, то он простил бы ему этот необдуманный глупый поступок. Он смотрит и смотрит на Джемина, ищет, чего-то ещё ждёт, но получает только как точку в конце всего: «Это понятно?» Глаза начинают болеть от сухости, от яркого света, Джемин ещё раз указывает на зелёный конверт. Обрывки фраз, какие-то «завтра», «рекомендовал» и «оплачено» совсем не вяжутся воедино в ясное, но Джено выпрямляет спину и смотрит уже осмысленно. Как ему кажется. — Понятно, — хмыкнув, отвечает он. — Что тут непонятного? Ни черта тут понятного! Но если бы Джено попросили назвать слова, ранившие сильнее всего, он бы пересказал тон в тон фразу Джемина. Он бы сказал: «Не смею задерживать вас больше». И улыбнулся бы точно как он: без доброты, без честности, без всего живого, что есть в человеческом сердце. Предатель. Предатель, предатель, предатель — не перестаёт отчётливо бить в мыслях. Предатель. Предатель и лжец — вот кто он, На Джемин. …и Джено почти уходит, но стоит его руке задержаться, не толкнуть стеклянную дверь, как догоняет мысль. Мысль, если высказать не всё тонной, но хотя бы метко и прямо в цель. Ни к чему бросаться оскорблениями и обидными словами, это всё в существе своём ничто и нисколько не весит. «Я тебя ненавижу», — пронзают сознание острые слова. Но им выход Джено даёт совсем в другом посыле. — Я тебя ненавижу, — тихо, но отчётливо ясно произносит он. Но полностью повернуться к Джемину он больше не может. Как и называть его Джемином — теперь точно только бездушное «мистер На», как ему подходит. Но этот «мистер На» совсем не поддаётся на провокации и никак не отвечает. И своим молчанием лишь сносит все держащие Джено тормоза. — Но не потому, что ты меня увольняешь, — произносит он, горько усмехнувшись. — А потому что ты жалеешь. Ты можешь бесконечно прятать свои глаза, но я тебя достаточно узнал, чтобы понимать, когда ты лжёшь. Джено не надеялся на ответ, он хотел, чтобы Джемин его только услышал. Но Джемин опять идёт против него. — Это было ошибкой. Надо же, усмехается про себя Джено, это твои первые слова, напоминающие о нашей проведённой ночи. Не думал, что ты меня сегодня оценишь так, после того, как целовал. — И ты теперь так мечтаешь о том, чтобы нас ничего не связывало? Ты настолько жалеешь, что не хочешь меня нигде видеть, и твой единственный выход — уволить? Джемин не отвечает ему. Сжимает и нажимает кулаки только. — Ты повторяешься, Джемин, — невесело усмехаясь, говорит громче Джено. — Ты обманываешь сам себя. И ты прекрасно знаешь, что это не поможет. Внезапно его слова возымели эффект — Джемин долго держался. Но сейчас он в одно мгновение сокращает расстояние, разделявшее их, и оказывается непозволительно близко. И непозволительно, без права смотрит в глаза. — Это ты ничего не понимаешь, Джено! — срывается слишком резко Джемин, махнув рукой. — Из нас двоих только ты не видишь, к чему может привести подобное! С каждым словом он становится громче. Возможно, их слышно уже в приёмной. Возможно, Джено теперь на всё плевать. — Ты кого больше пытаешься уговорить: себя или меня? — тише спрашивает Джено. Напоминать, что первые действия были от Джемина, Джено не будет. — Это всё было ошибкой, я был пьян, ты воспользовался этим. Такого не должно было произойти. Я твой начальник, ты мой подчинённый, и ничего больше. Ничего больше не должно было быть, ты меня слышишь?! — Прекрати. Джено выдыхает, закрывая глаза. — Прекрати прятаться за бесконечной ложью, прекрати обманывать и себя, и меня. Ты прекрасно знаешь, что чувствуешь ко мне, но боишься признаться. Ты боишься прошлого, но разве ты не достаточно меня узнал и не понимаешь, что я не поступлю с тобой так же. Чем больше слов, тем легче Джено становится произносить их. Что не скажешь о Джемине — его буквально разъяряет это самое слово, он готов отрицать каждое, пока не пропадёт голос, лишь бы никто не увидел его настоящего. И Джено опять знает: всё потому что они бьют по больному. Потому что он попал прямо в цель, а Джемин слишком привык прятаться за стеной, выстроенной из лжи и отказов. — Нет, Джено, это ты обманываешься! Это впервые, когда Джемин срывается на крик. Срывается на Джено. «Оказывается, — думает Джено, — тебя действительно легко разозлить, когда отказываешься открыть глаза на происходящее». — Мне виднее, что делать с этим, — так же резко понижает Джемин голос, переходя в озлобленный шёпот. — Я руководствуюсь не эмоциями, как ты, а головой. Иначе бы не сидел в этом кресле. И мне же виднее, кого убирать, если они не способны справиться со своей работой, а постоянно летают где-то там, чёрт знает где! «Надо же, — опять грустно думает Джено, — как я хочу тебя ударить по лицу. Чтобы ты на минуту остановился и подумал, что говоришь». — Джемин? — устав от всего, зовёт Джено. — Остановись. Он его прекрасно слышит, но точно не способен унять свой внезапный гнев. Джено это понимает по бегающему и обозлившемуся взгляду. Как и понимает, что сейчас это совсем не тот человек, с которым ещё вчера так хотелось остаться надолго. — Остановись, — повторяет Джено. — У тебя ещё есть возможность извиниться и сказать, что жалеешь о своих словах. Пока не поздно… Я знаю, что ты не такой, каким себя показываешь. И ты можешь мне довериться, я тебя прекрасно понимаю. Это очень тяжело узнавать нечто новое о себе, но я помогу тебе. Или могу подождать. Ты только скажи!.. Джемин не даёт ему договорить. — Не выдумывай лишнего, — коротко заканчивает он. И Джено понимает, что действительно конец. Сегодня точно ничего не докажет Джемину, но и зачем вообще пытается? Потому что хочет и верит? Джено уже сейчас ничего не хочет понимать, Джемин сам разрушил свой образ в понимании Джено. Но Джено прекрасно осознаёт, что это только сегодня. А через пару дней или недель все эти раны от слов Джемина затянутся, он его простит и захочет лишь одного. Захочет, чтобы Джемин сумел признаться себе, большего Джено, наверное, и не надо. Он смотрит ещё с какое-то время Джемину в глаза, ищет намёк в этой темноте, но попытки тщетны. Да и Джемин не выдерживает прямого взгляда, сразу отворачивается. Джено остаётся только потерянно кивнуть, словно своим мыслям, бесшумно развернуться и уйти из этого кабинета. Наверное, уже в последний раз.✧
Но стоило ему только выйти из кабинета, как тут же попадает под шквал вопросов, сожалений и слёз Сыльги. Слёз Сыльги? Той самой, которая на остальных коллег смотрела с надменным взглядом и разговаривала со всеми, как подчинёнными? Эта сейчас та самая женщина в слезах от того, что Джено уволили?.. Надо же, почти удивляется он, но вслух говорит только, что ему опять не до этого. И вновь удивляется, вспомнив: это то, что так отчаянно она пыталась ему донести? Джено интересно, что было, если он бы остановился и послушал её? Поверил бы он тогда, что Джемин способен с ним так легко распрощаться? — Значит так, — прогнав эмоции, начинает Джено заученно перечислять свои обязанности. — Вот здесь его расписание, планы и встречи на ближайший месяц, я завёл новый ежедневник… Ещё есть электронная копия, чуть позже перешлю. Пароль от мака… пароль от мака… не помню, тоже скину потом… — Джено, я ничего не понимаю! — с надрывом произносит она. — Как так-то? — Тут всё легко, — сделав вид, что ничего не заметил, Джено продолжает перекладывать обязанности. — На рабочем столе все документы, шаблоны и прочее, ну, ты сама увидишь. Так… что ещё? Что же ещё?.. Ну, всё в планере, посмотришь, поймёшь всё сама. Я там его записал к врачу, на плечо не жаловался, но я знаю, что болит. Ну и напоминай, чтобы кофе меньше пил. И вообще пил. Вот теперь точно всё, решает Джено. Он вихрем проходится по всем шкафам и полкам, что-то вытаскивает для Сыльги сразу, про другие папки говорит на потом, но даже он понимает, что такой объём информации нельзя взять и сразу осмыслить. Решает, что вместе с паролями скинет ей инструкцию, нечего сейчас загружать. Вместо этого собирает свои немногочисленные вещи в коробку, но до выхода так и не доносит — выбрасывает в корзину сразу же. В этом непонятно откуда взявшемся быстром темпе Джено проверяет ящики стола, пока не натыкается на ключ. Не хотел, но сразу вспоминает, от чего он. Не хотел, но в его голове мгновенно появляется план, как сделать Джемину если не больнее, то точно напомнить: если хочет избавиться до конца, то Джено лишь поможет. И Джено точно будет сожалеть об этом после, но сейчас ему абсолютно плевать. Он, коротко попрощавшись с Сыльги, из кабинета выносит только пропуск и свой бежевый пиджак. Вот только, одержимый своеобразной местью, держит путь не на выход, а на этаж выше. К студии Джемина. Минуты не потребовалось — Джено сразу находит оранжевую папку на огромном раскройном столе среди бардака из тканей. Он её и забирает, потому что это непозволительно разрешать Джемину хранить фото с изображением того, чьё доверие он сейчас разрушил, свершив единолично самосуд. Джено запирает дверь, а ключ заталкивает обратно в щелку у пола. Ему незачем больше хранить его у себя, наверное, таково было предназначение. И, прижимая к груди папку, Джено, наконец, свободно выдыхает — если, конечно, он может покушаться на подобные слова, когда по ощущениям Джемин уничтожил всё светлое в нём. Оборачивается и с минуту пусто смотрит перед собой, проигрывая привычку: проверяет, ничего ли не забыл? Взгляд цепляется за камеру, предательски, безмолвно наблюдавшую всё это время за Джено. Но тот только усмехается, посылая на запись — да и Джемину тоже, если когда-нибудь решится посмотреть — весьма неприличный жест. Вот теперь точно всё, решает Джено.✧
Открывать дверь квартиры в час дня — совсем непривычно. Джено даже не вспомнит, когда так делал последний раз. Может быть, в воскресенье полгода назад? В студенчестве? Да какая теперь разница, если он безработный! — Джено?! Сончан, видимо, тоже не поверив, вышел проверить, кто может завалиться домой в такое время дня. — Ты чего здесь делаешь? — удивляется он. — Это я тебя должен спрашивать! Ты почему не на парах? Опять прогуливаешь? — Так у меня по понедельникам нет же пар… Ты чего? Забыл, что ли? — А… ну да, — кивает Джено, нихрена так и не вспомнив. Больше он решает не приставать к брату с расспросами, даже если тот сейчас тоже ему бессовестно врёт. Плевать, на всё плевать! — Ну, так чё? Сончан складывает руки на груди и подпирает стенку из реек в прихожей. — Чего ты так рано освободился? Или твой ненаглядный начальник одумался и дал отгул самому лучшему ассистенту в мире? — Можно и так сказать, — пожимает плечами Джено. — Даровал бессрочный отпуск. — Это как? — не сразу понимает Сончан. — Уволил, — сначала потерянно, а потом слишком громко произносит: — Он меня вообще уволил! Ситуация вновь повторяется. Почему-то сегодня все слишком удивлены этим событием, в то время как Джено не может найти в себе силы чтобы что-то почувствовать. — Знаю-знаю, о чём ты думаешь! — Джено не даёт Сончану начать ругаться. — Не переживай, я найду новую работу и оплачу твою учёбу. — Ч-чт?.. — хмурится Сончан. — А… кстати об этом… Он так неловко чешет затылок, и Джено бы взвыл от того, насколько знает этот жест. Но сейчас ему наплевать. — Ну и что на этот раз? — устало вздыхает Джено. — Хорошая или плохая новость-то? Сончан мнётся. — Как бы сказать… и хорошая, но в то же время плохая. Вернее, для меня хорошая, для всех хорошая!.. Но тебе точно не понравится. Но для тебя тоже хорошая. В каком-то смысле… вот. — Тогда завтра расскажешь. Джено понимает одно: он сейчас ни с чем не хочет разбираться. Проводит по лицу рукой, растирает глаза и желает лишь одного — закрыть плотнее блэкаут шторы в спальне и проспать этот день. Забыть его и не вспоминать больше, хотя прекрасно осведомлён, что завтра его накроет осознанием по полной. Завтра ему будет плохо. Но это будет завтра, всё завтра. А сейчас Джено плотнее наматывает скотч на оранжевую папку, спрятав всё, что у него было с Джемином, спрятав эти фото, эскизы и рисунки, и не дав возможности никому заглянуть. Он просит Сончана засунуть куда подальше и наказывает ни при каких уговорах не возвращать её, даже если Джено будет умолять. Он надеется на способности Сончана, но прекрасно знает, что врёт тот так себе. Но в то же время это лучшее, что есть в его брате.✧
Джено просыпается ближе к вечеру — всё это дурацкий чуткий сон. Он даже сквозь него услышал закрывающуюся входную ведь, а потом открывающуюся в собственную комнату. И уж точно слышит то, как неумело крадётся Сончан. — Я не сплю, — хриплым голосом произносит Джено. — Можешь шуршать громче. Сончан так испуганно дёргается, что Джено уверен: не был бы таким сонным, точно бы посмеялся над ним. — Тут курьер с твоей работы приходил, — говорит Сончан. — Ты какой-то конверт важный там не взял, вот, передать просили… Ещё спрашивал, чё ты там натворил, что твой На в бешенстве и на всех орёт. Все в шоке, говорит. Он бросает свои попытки в этой кромешной темноте положить конверт на стол и передаёт сразу Джено в руки. — А, ну и нахер этого алкаша! Как хорошо, что мы с ним больше не пересечёмся!.. Любезно включает слабое освещение над кроватью, а ещё приносит стакан с водой. И Джено даже не понимает этого поведения: ему благодарить или насторожиться? — Ну, открывай быстрее! — не терпит Сончан. — Если это то, что я думаю… я, вроде, слышал про этих чуваков, у нас кто-то с потока тоже туда хочет. Только сейчас Джено разглядывает то, о чём днём даже не думал. Конверт из необычного материала, наверное, soft-touch какой нибудь, точно премиум. А поверх красуются выбитые золотые буквы. — Это приглашение, — повертев письмо, заключает Джено. — На учёбу в пиар-агенство B.M. Он сам не верит в то, что только что сказал.