✧
От кого: Шеф Почему ты в этом костюме? К тому времени, когда Джено разыскал своего шефа и более-менее настроил себя на рабочий лад, открылось новое удивление. Конкретно так отвлекающее от присутствия рядом Джемина. И Джено всеми силами пытается удержать эту возможность. Он уже давно привык думать, что никто не сможет заменить мысли о Джемине, никто не займёт его место. Но, похоже, соврал. Потому что сейчас размеренным, не торопящимся шагом подходит к компании людей, с которыми тусуется шеф, и к Джено поворачивается человек. Тот самый. С пересечения у отеля. И всё. Теперь мысли Джено забиты им — и никакого намёка на Джемина. Абсолютно плевать, что тот сжигает взглядом плечо, не прекращая пялиться в свой сшитый костюм. Тот самый, о котором запретил кому-либо рассказывать. Показывать. И уж точно надевать на такое значимое мероприятие как показ коллекции Хэчана. Но и Джемин вскоре берёт себя в руки — работа прежде всего. Взгляд у него, правда, всё такой же чёрный, злой и жадный, пальцы до побеления костяшек крепко сжимают бокал, когда в противовес этому в голосе приветливые нотки выгоды. — Давид, это мой ассистент, мистер Ли Джено. Джемин улыбается, может, и всем, окидывает взглядом, но обращается конкретно к одному человеку. И по установившейся, еле уловимой связи Джено понимает, что этот человек — важен. — Давид Иммель, — протягивает руку мужчина. — Менеджер Кристиана. Джено с неловкой заминкой вспоминает, что он на работе. Оторваться от взаимного рассматривания тяжело, но он справляется. — Кристиан. Кристиан Шмидт. И этот новый голос как точка в конце нудного и спонтанного сочинения дня у Джено. Как завершение чего-то неуловимого и как начало чего-то большего. По правде говоря Джено сейчас было абсолютно плевать на потенциальных партнёров На, он уже не заставлял себя строить благоверного подчинённого. Он был словно здесь и в то же время… совсем и не здесь. Внешность этого молодого человека завлекала, сомнений не оставалось — точно модель! Джено не справлялся с собой, он никогда ещё так не тонул от чужого заинтересованного взгляда. Может, потому что тот был взаимный? До этого молчавший, сейчас молодой человек повторяет своё имя, и Джено тонет в давно забытом немецком тоне. Как давно это было? Он приветствует на чужом языке и ответно представляется. Голова стала внезапно туманной и забитой непонятно чем, хотя казалось, что рядом стоящий На отобьёт все желания. Кристиан так неожиданно протягивает руку, что Джено подвисает. Абсолютно не задумывался — подобное у моделей когда-то было? А сейчас задумался. Глупее его мыслей только мгновенно охамевший Джемин, тут же пожимающий руку Кристиана. Ведь это точно не было ему предназначено! И… похоже, только один Джено, улыбаясь, душит в себе возмущения от подобного поведения. Казалось, что никто не увидел в этом некрасивом поведении Джемина ничего такого. Чёрт! Но внимание Кристиана привлекает к себе его менеджер, что-то сообщающий вполголоса, и этим уже пользуется Джемин. Всё в его стиле, и что не очень нравится Джено. — Где Донхёк? — цедит Джемин, не переставая смотреть и улыбаться гостям. Но Джено смотрит только на Кристиана. — Сказал, что очéнь занят, — усмехаясь, копирует Джено. — Тоже какую-то модельку… или менеджера обхаживает. Как его там… Кун какой-то, что ли… — Ч-чёрт!!! Джемин не сдерживается и говорит громче положенного. Рядом стоящие глупо поворачивается к нему, и он с нервной улыбкой скомкано извиняется, совсем теряя нормы приличия в простом: «Это не вам». Джено же это впервые за вечер веселит. — Значит так… — справившись с собой, уже спокойно говорит Джемин. — Сейчас же веди этого… любвеобильного ко мне. И Куна, кстати тоже. По возможности лучше и без Донхёка… И забронируй мне номер на ночь, не хочу долго ехать. Работай, в общем. Восприятие как раздваивается. Джено смотрит на Джемина и впервые не узнаёт его. Тот стал холодным, отстранённым, пассивно-скрытным, и Джено это если не не нравится, то просто непонятно. Что это с ним, с чего он такой? Неужели бесится из-за того, что Джено нарушил его «приказ»? Или мистер На злится, что комплименты на костюм собрал Джено, а не тот, кто шил? Но впервые искать ответы поднадоевшим выходкам начальства Джено не хочет. Его внимание нет-нет да попадает в ловушку заинтересованного человека, который совсем не слушает своего менеджера. — О-о, вот они где!.. Привет-привет, дорогой! Джемин, ложно дезориентированный, не сразу понимает, что его не слушают. Но сразу оборачивается на громкого и гостеприимного Хэчана. Тот, совершенно не обременённый нормами, лезет обниматься-целоваться. И это так смешно наблюдать, как он первым замечает менеджера Давида, а потом и киношно теряет к нему интерес, знакомясь с Кристианом. Джено кажется, он никогда не запомнит, с кем знаком Хэчан, а с кем — нет. И в последнее, кстати, верится с большим трудом. Но этот круг знакомства он всегда тащит за собой. Как и сейчас: за его спиной оказывается Кун с Лукасом. И Джено уже ловит с ума сводящую улыбку Лукаса и его громкий смех. С Лукасом знакомство состоялось точно минут двадцать назад, когда Джено был в поисках Хэчана. Искал-искал дизайнера и нашёл в баснословных уговорах представлять его следующую коллекцию. Правда, совсем не обговаривал, когда она именно будет, чем смешил Джено. Ещё больше смешил «фактами», что он — любимчик директора, что ему всегда и всё можно, и что без него в компании нет жизни. Смешнее этих заявлений только лицо вышеназванного лояльного директора, если бы он услышал всё это. И по всему видимому Лукас был тоже наслышан. Смеялся, качал головой и отнекивался. В шутку говорил, что ему «коллеги» уже в красках расписали крутой нрав президента этой компании. — А я, может, его боюсь!.. И сейчас ничего не меняется. Лукас всё так же шутит и отклоняет сыпящиеся предложения Хэчана, Джемин перебрасывается парой дежурных фраз с Куном и больше подыгрывает Лукасу. — Так я и не кусаюсь вроде, — улыбается Джемин. — Маэстро как-то рассказывал, что вы склонны забирать моделей и вербовать их в обычных офисных работников. Лукас притворно и наигранно, удивлённо открывает рот и прикрывает его ладонью. Джемину же от подобного заявления остаётся только спрятать нервный вздох в таком же наигранном смешке, а потом спрятать и руку в карман. Как будто спрячется в этих действиях, чёрт побери! Джено уже готовится с интересом наблюдать за разворачивающимся диалогом. Но он забыл, что это не то место, где чему-то суждено быть доведённым до конца. Соми слишком быстро их находит и деловито-поставленным тоном просит пройти на свои места — до начала показа остаётся каких-то пару минут. Обращается она при этом вроде ко всем, а вроде и к одному Джемину. Зачем-то подхватывает за руку и хочет уже увести в сторону, но Джемин с несвойственным ему сопротивлением напоказ уклоняется от прикосновений. Но не то чтобы Джено смотрел… Да-да, ему ведь нет никакого дела. Так ведь? — Соми вас проводит, — говорит Джемин, не переставая улыбаться гостям. Он провожает их доброжелательным, но совсем не предвещающим ничего хорошего взглядом. Джено это знает как никогда, поэтому точно с такой же улыбкой дожидается, пока к своим местам пройдут все гости. В его планах скрыться сразу за последним менеджером, но слова Джемина как врезаются в спину. — Почему этот костюм? Джено останавливается, но повернуться лицом к Джемину?.. Точно нет. Он ждёт следующего вопроса, и Джемин, словно поняв, что ответа не добьётся по-хорошему, сменяет тему. — Как дела с моим номером? Джемин интересуется так просто и легко, словно это не он ещё недавно выставил себя зазнавшимся хамом… Но, наверное, увидел это только Джено. Почему-то его задело то, как Джемин ограждает и не даёт выполнять работу. Для которой же, кстати, сам и вызвал. Глупости какие-то… — Уже всё заказано, — отвечает ему в тон Джено. — Ключ ждёт тебя на стойке, парковка оплачена. И так далее, и тому подобное. — Серьёзно? — удивляется Джемин. — Конечно, — без намёка на улыбку продолжает Джено. — Я же Флэш, чтобы успеть сделать все твои поручения сразу. Вон, посмотри туда… Джемин ведётся и смотрит, куда с полнейшей серьёзностью указывает Джено. — И что там? — не догоняет Джемин. — Воздух, — ухмыляется Джено. — Можешь взять из него ещё кучу поручений. С потолка сегодня тебе не достать, высоковато что-то, да? Наконец и до Джемина доходит, что Джено над ним откровенно смеётся. Или отыгрывается. Усмехается с того, как ловко его провели, улыбается одним уголком губ и качает головой. — С каких пор тебя стали интересовать модели? И он всё же задаёт этот вопрос, точащий его только так. — А тебя разве нет? — притворно удивляется Джено. — Тебя, что… не интересуют модели?! Как же так? — Интересуют, — мрачнеет Джемин. — Модели швейных станков. — Ага, — закатывает Джено глаза. — А ещё ты можешь пришить что угодно и кого угодно… Завязывай с этим, а? Дружеский совет. Выглядишь ужасно с подобным поведением. Минджон была права, ты с таким отношением только портишь весь имидж… Джено точно хотел добавить что-то ещё, но голос, который он ни с чем не спутает, застаёт не только его врасплох. — Воу-воу-воу, что такое?! — удивляется и одновременно возмущается Минджон. — О-о, дорогая!.. — Джемин меняется в лице. — Не поверишь, мы только что о тебе вспоминали! В её руке собранный чёрный зонт, который до странного, но дополняет образ. И этим зонтиком она ловко цепляет запястье Джемина. — Это что такое, я спрашиваю? Я говорила набраться смелости, а не просто набраться! Прелестное отчитывание, думает Джено. Ему бы понравилось, как Джемин мгновенно становится шёлковым и покладистым, но… это же Минджон. Поэтому Джено отказывается признавать её победу. — Отдавай мне это, — и она деловито забирает стакан из руки Джемина. — И давай… не порть мне тут имидж. А то я всем рассказываю, какой у «Виэн» директор, целеустремлённый и с высокими амбициями, ну прямо лев! А что я вижу сейчас? Этот лев может смотреть только на три вещи: на себя, на зеркало и на себя в зеркале? И Минджон снова не преминует задеть Джемина в грудь своим зонтиком. Джемин на это ничего не отвечает, кривляется от мнимой боли — Джемин только медленно выдыхает. Его стакан больше не его — Минджон точно не вернёт. — Пойдём, я хочу познакомить тебя с одним влиятельным инвестором. По секрету… его жена в восторге от вашей одежды! Только, пожалуйста, не держи путь через бар. Её мимика — всё же это что-то. Красивая женщина — так Джено думает про неё, нехотя признавая правду. Деловая, быстрая, остроумная и всегда в потоке. Как и сейчас. Так своеобразно обращает внимание на Джено, как будто за весь вечер была сильно занята и впервые видит. — Какое… интересно исполнение, — задумчиво, оценивающе произносит она. — Это из будущей коллекции Хэчана? Не похоже на него. Но, видимо, это лимит, выданный Джено. Больше Минджон не разменивается на комплименты. Да и у неё не остаётся на это время: безграничное количество дел за раз, всё держит в своих руках, всё контролирует. Попавшемуся официанту делает замечание за медлительность и нерасторопность, другому — что нужно принести фрукты на соседний столик. С кем-то успевает переговорить, ещё пару важных гостей — поприветствовать. И последним — оказывается утянута ещё одной незнакомой, но несомненно, важной персоной. — Я тебя услышал, дорогая! — кидает Джемин вслед торопящейся Минджон. До-ро-га-я… Джено титаническими усилиями держит себя, чтобы не повторить издевательским тоном. — Вот только это не значит, что он вас слушал, но ему всё понятно, — трактует вполголоса Джено. — Больше виски не пью, — насмешливо кричит Джемин ей в спину. — Правда с ограниченным сроком действия. Джено словно в кайф суфлировать. Ровно до того момента, пока Джемин снова не обращает на него внимание. И Джено не остаётся ничего, кроме как выдать одну из своих обезоруживающих улыбок. — Торопитесь, мистер На? — услужливо подсказывает Джено. Интересно, что стоит вывести его из себя? Особенно когда он так стоит, пряча руки в карманах, и снисходительно смотрит на всех вокруг. — После вас, — кивает Джемин, указывая рукой вперёд. Джено в ответ копирует его движения, но более контрастнее. Кошмарнее. Конкретнее «нет уж, после вас!» И Джемин не ведётся на продолжение. Весь его взгляд чисто — чёрт с тобой, Джено Ли, и первым делает шаг вперёд. Вот только с лица Джено тут же сходит улыбка, он оказывается быстрее и выставляет руку перед грудью Джемина, совсем не давая ему пройти. Где-то в параллельной вселенной прозвучал мотив Gasolina Beat. На этом их пути расходятся: Джено уходит бронировать номер, а Джемин… Джено больше не знает, чем тот занят, но скорее всего своими важными директорскими делами. И наверняка эти дела продолжатся в этом номере. Думать — с кем, становится невыносимым грузом. Дурные мысли — это самые лживые слова, и Джено это знал всегда, но сегодня… Он сам не может понять, что между ним и Джемином происходит. Почему тот тяжело на всё смотрит, сквозит сплошным негативом, и почему Джено ничего из этого не игнорирует, а реагирует даже сильнее, чем мог себе когда-то позволить? Дозволено ли ему переходить эту грань в их отношениях «начальник-подчинённый»? И не забыл ли сам Джемин об этом статусе? За такими мыслями Джено и сам не замечает, как оказался у двери в только что снятый номер. Гораздо большее удивление вызывает карта-ключ в руке, а не то, что Джено действительно сказал администратору, как ему нужно «проверить». Что проверить-то, чёрт тебя подери? — К хуям! — не сдерживаясь, в сердцах говорит Джено. Карта с первого раза не проходит либо Джено делает что-то неправильно. Но его мгновенно выводит из себя подобная ошибка. — У вас всё в порядке? Какая-то миловидная девушка, грубо одетая в короткое кислотно-зелёное платье и косуху, настолько искренне интересуется его делами, что Джено в который раз чувствует себя полнейшим дураком. — Мой любимый древнебуддистский философ, — принимает он незатейливый вид. — Кху Ям. Проповедал спокойствие и невозмутимость. Я, кстати, студент по обмену, учусь на кафедре философии и культурологии. А вы?.. И таким же себя выставляет. Дураком. Взгляд у девушки меняется с сострадательного на подозрительный, и, кажется, она сама жалеет, что начала разговор. Крутит пальцем у виска и весьма некрасиво отзывается о «студенте». Так быстро скрывается за дверью своего номера, что Джено даже не успевает отпечатать в памяти этот случай. Мимолётная глупость на то она и есть мимолётная глупость. Как например, зайти в номер Джемина. Джено пока и сам до конца не понимает, что ему здесь нужно, что он ищет, но уйти просто так назад уже не может. Его исследования не венчаются успехом, пока сам он только пересекает порог и тормозит у зеркала. — Красивый мальчик, хоп-хей!.. — не удерживается он и подмигивает собственному отражению. Некстати вспоминаются слова Минджон, и Джено серьёзно задумывается: кто тут ещё лев? Но и простое самолюбование его не останавливает — он хочет фотку. Одной в зеркале не ограничивается, ставит телефон у какой-то вазы и на таймер и отходит на пару шагов. Незамысловатая поза, пару дурацких улыбок — и сделанные снимки мгновенно забываются, Джено даже их не просматривает. Его внимание неожиданно привлекает сам номер. Что-то случайно нажал, где-то не там пошёл, не туда посмотрел, и автоматическое освещение комнаты сработало само. Такая обычная уже вещь, но всё равно берет верх. И Джено, не задумываясь, кладёт телефон на ближайшую попавшуюся поверхность. Одержимый любопытством, он проходит дальше и дальше в номер, удивляясь красивому интерьеру. Хотя, может это всё так играет освещение? И в самом же деле… ничего необычного. Просто кровать, просто стены, но эти тёмные коричневые цвета как-то странно действуют на разум Джено. Неправильно играют, заставляют хотеть или восхищаться. И одно желание Джено исполняет — просто выкладывает сторис с незамысловатыми подписями. Да, ночь, да цвета, но когда в мыслях чётко проступает желание остаться тут надолго, то Джено словно просыпается от дурманящего сна. Покидая спешно номер, он с некоторой тоской задумывается: когда же перестанет так быстро бежать?✧
Джено честно пытался смотреть показ. Хотя, может он сейчас только честен с собой? Когда действительно сцена привлекла его внимание с многообещающим «гостем». Приглушённый свет в зале, контрастный подиум, разрезающие светотени, модели, стремительно сменяющие друг друга, и долгая-долгая ритмичная, пробивающая басами до груди, музыка. Ещё пару месяцев назад Джено бы с самым неподдельным интересом наблюдал за всем этим невообразимым мастерством, но… Но не сегодня. Он не мог сосредоточиться, помнил, что смотрел на модель, а потом уплывал своими мыслями куда-то вдаль, где его не могла пробрать даже музыка с показа. Несомненно, шоу было классным, стремительным и захватывающим, просто Джено списывал свою невовлечённость тем, что насмотрелся вдоволь репетиций. А сейчас страдает, и оттого его одолевают всякие мысли. В какой-то момент он поймал себя с пустым взглядом, который вроде бы и смотрит и видит, но совсем не воспринимает. Перед глазами сменялись пестрящие картинки до такой ужаснувшей степени, что музыка из колонок стала выбивать ритмичные удары. Удары, которые рифмами отпечатывались где-то на поверхности разума, выгравировывая что-то типа звучного devour him whole. Когда же слов не было, Джено начинало казаться, что он слышит уже отработанный стук каблуков, хотя абсолютно понимал — игра разума. Это было бы некрасиво по отношению к Хэчану, но Джено чувствовал: ещё немного — и его начнёт воротить от всего этого. Сам себе удивляется! Всегда был только за громкую музыку, а сейчас даёт заднюю. И когда он перестал уже различать где конец трека, а где начало, когда они слились в одно единое и нескончаемое месиво, бьющего не только по грудной клетке, но и по вискам — заметил странность. Жёсткие по подаче мелодии удивительно стали смягчаться. Откуда-то появились оживлённые голоса, городской шум и приглушённость бара. И такие мотивы… далёкие-далёкие, словно всегда их знал, всегда были на слуху, были в его памяти, но сейчас по заказу не выпросишь ответа. И за этой заминкой Джено как-то не уследил, что показ в самом-то деле подошёл к своему концу, а распиаренное-обещанное шоу только начиналось. Модели больше не шли отточенным шагом по одной линии, теперь они все были на сцене. И это было бы кощунственно подумать, что сейчас всё закончится заезженным сюжетом, где последним выходит Хэчан, ему все аплодируют, его все приветствуют и боготворят. Но нет… Модели превращались в уличный поток, они уходили, и их сменяли простые «в гражданском», пряча в себе. Вырисовывался тенями ночной город, улицы мелькали и мелькали, пока полностью не скрыли в себе модный показ, явив на их место… уже артистов. — Кажется, намечается что-то интригующее, — неожиданно близко цепляются чьи-то слова. Да, теперь-то даже такой «критик» как Джено понял, почему шефу нравится сотрудничать с их пиар-агентом. Потому что придумать подобный переход, вытаскивающий рывком из чопорного и заученного показа в отрезвляющие огни ночного города — это, действительно, гениально! — Don’t hate me… give love a chance. А с вышедшим из толпы «горожан» артистом искусственный шум перебила даже публика, до этого молча и обдуманно поглощающая показ. Да что там публика, Джено сам про себя думает, что ошарашен в полной мере! Так вот откуда он смутно догадывался о музыкальных мотивах… Но то, как мгновенно Джексон сменил атмосферу показа, конечно, ни с чем несравненно. — Да, es ist faszinierend… — запоздало отвечает Джено. А ещё он, наконец, заприметил с собой нового соседа. И уже второй раз в минуту рисует собой неподдельное удивление, когда тот самый Кристиан стоит рядом, а не сидит с… Кстати, а почему он не випке? И эта мысль больше не держится в голове Джено, он так и интересуется, отбросив нормы, почему «молодой человек изменил своё решение». — Ну-у… — наиграно-задумчиво качает головой Кристиан, вырисовывая хитрую улыбку. — Там оказалось скучно. Близко, на виду. Неинтересно. Он строит корявую рожу намёками на своего менеджера, и Джено внезапно это безмерно веселит. Сам себе удивляется, почему так ведётся на притяжение человека, которого знает каких-то пять минут. Но… этот Кристиан действительно располагает к себе, что-то всё же в нём есть… мыслям о том, что тот безумно красив, Джено, конечно же, жёстко противится. Полностью отрицает их, ага. «Спасибо, но не от всего сердца» — так думает Джено, когда мимо них проплывает официант с последним шампанским, негаданно-ненамеренно нарушив хрупкую связь. — И, к тому же… — Кристиан заинтересовано крутит бокал. — Оказалось, что тут со многими даже на английском не поговорить. А на родном — вообще единицы. Этот тон, взгляд, мотив… Джено только с последним словом словно просыпается от силы, которую заимел над ним новый знакомый. — Просто прихоть, — отмахивается Джено. Как и отмахивается от прошлых усилий, обесценивает все бессонные ночи со словарями. — Слишком хороший немецкий для простой прихоти, — подмечает Кристиан. Джено выгибает бровь. Он почти удивлён. — Слишком скучная тема для обсуждения, если… ранее бежали от подобного. Пойманный прямой взгляд на пару мгновений, а после Кристиан смеётся, сбивая всю эту заевшую спесь. И сразу становится как-то легче. — Окей, один-ноль в твою пользу, — жмурится он от улыбки и тут же теряет её, уточняя: — Можно же на «ты»? Джено и тут соглашается. Хотя с чего-то вести эту глупую светскую беседу его завлекало больше. Под такой можно было в споре выйти на что-то большее, на что-то стоящее, возможно, имеющее продолжение в забронированном номере. А теперь… как друзья. — А это действительно весьма оригинально, — комментирует Кристиан, обращая внимание снова на сцену. — Никогда ещё подобного не видел, хотя и не скажу, что мало посещал показов. — Мне тоже нравится, —поворачивается Джено обратно к сцене. — Как оказалось, даже больше нравится, чем то, что нам обещали. — Обещали? — удивляется Кристиан. — Ну да, — пожимает плечами Джено. — Наш пиар-агент, Ким Минджон, месяц назад говорила, как открывать показ будет Джесси, а потом уже он tryna catch a little vibe with queen Jessi… Изменили всё в последний момент, ну как всегда у нас. Стоило только прекратить играть в безмерную вежливость, как Джено автоматически переключился в режим «работа». Если не полностью, то вид точно принял собранный и рабочий — руки на груди, одной подпирает задумчиво подбородок. Кажется, это он перенял у того, с кем постоянно «тусовался». И да, ему абсолютно всё нравится в шоу, просто Кристиан в ходе развернувшейся беседы так удивляется, что Джено не (с чего-то!) модель, а простой сотрудник, что… Да-да, очередной комплимент дизайнерскому костюму. Что напрочь рушит всю романтику найти, с кем скрасить ночь. — А это, я так понимаю, отсылки к будущей коллекции? — задумчиво комментирует Кристиан. Там, на сцене, приглашённая звезда, Джексон Ван в исполнении DWAY! Буквальном. И переосмысленном — он сменяет один за друг приметные элементы из идей Хэчана, которые Джено когда-то видел на бумаге. И в такт мастерским исполнениям друг за другом ходят мысли. Сначала Джено задумывается, когда Хэчан успел отшить мужскую одежду, потом в его голове уже рисуется бюджет, который отыгрывает артист, а дальше Джено уже и не хочет представлять, что об этом думает Дже… мин… И тут его словно сбивает с привычного уклада — настолько сильно удивление, что с Кристианом Джено позабыл о своём боссе. Хотя… он же этого и хотел? Ведь так? Так… ведь? Но какая теперь разница, когда Джено о нём вспоминает и снова блуждающим взглядом бессмысленно ищет его образ или тень в толпе. И когда не находит босса ни у VIP-мест возле сцены, ни у бара, вновь отпускает себя и разрешает расслабиться в компании Кристиана. Если не заставляет. Уже и Хэчан выходит поблагодарить за такой приём его коллекции. Он же и произносит торжественную речь про создание и вдохновение, а после делает недвусмысленные намёки, кого хотел бы в «лица». И никто его воодушевление не прерывает, никакой рушащий планы и мечты босс не влетает на сцену, не вырывает микрофон. Да и дальше выступление приглашённого гостя превращается в приятный и дружеский live-концерт с полюбившимися за все времена композициями. Джено что-то из значимых строчек переводит Кристиану на немецкий, говорит, что обожает Bad Back, Faded и Tequila Sunrise, но ещё больше Oxygen. И в какой-то момент даже Кристиан, далёкий от творчества Джексона, ловит тот самый вайб, повторяя с залом подобно мантре live off you. Воцаряется особая атмосфера этой песни, но Джено как впервые слышит слова All I wish the clock be ticking in slo-mo. Он так и подвисает над ними, впервые думая и думая совсем о пустом. И когда просыпается от своей задумчивости, то зал уже хором грустит под Drive You Home, а Кристиан приобнимает за плечи, подпевая слова, какие выцепит. Необдуманное, спонтанное, но такое привычное оглядывание в поиске, и к своему✧
Когда на руке нет часов, когда не заглядываешь в телефон каждые пятнадцать минут, то словно и время — бесконечное, хотя и бежит стремительно. К этой мысли Джено приходит, изрядно устав прокручивать по новой и новой события этого долгого и насыщенного дня. Вся тяжесть воспоминаний заставляет его прижаться лбом к прохладной поверхности душевой и подставлять затылок под падающую горячую воду. Кажется, что в его сутках сегодня было не восемнадцать часов, а как минимум два затянувшихся месяца. Слишком много лиц, как знакомых, так и не очень. Слишком много общения не с теми, а с кем хотелось — был запрет из нравственных соображений. Своё поведение, свой образ больше не нравится. Его хочется стереть из памяти, но Джено только может сжать правую руку в кулак — ударить в стену уже не выходит да и, собственно, зачем? Левый локоть в стену, а на него лечь лбом — больше и сил нет. Похоже, это логическое завершение дня, и последний пункт — заученно проверить почту, ежедневник и, наверное, время. Повязывая на бёдра белое полотенце, Джено одновременно направляется к оставленной одежде. Расслабленно, пропадая в каких-то незапоминающихся мыслях, он обыскивает карманы брюк. Когда и в них не находит телефона, то просто берётся за пиджак, бессмысленно перебирая пустые места. Но после третьего и безуспешного обыска Джено, наконец, понимает: как бы честно ни искал, он там не найдёт то, чего не было. Со следующим осознанием, что телефон оставлен даже не в своём номере, Джено, не стесняясь, громко матерится. «Да, чёрт, почему именно так?» — только и может он, что спрашивать пустоту, спешно одеваясь. Не в полотенце же идти по полуночному отелю? Если все его желания нарочно сворачивали не в ту сторону, словно сама судьба разводила его намерения и намерения Джемина, то почему в конце получалось так? Все короткие пути к нему, которые ускользали для Джено, в какой-то момент совсем некстати складывались во что-то большое. Только Джено принимал твёрдое решение, что ему надо отказаться от своих чувств и не принимать их всецело, случай снова отворачивался от него, откидывая на старт. Даже сейчас. Ему просто надо вернуться в номер Джемина и забрать свой телефон, который Джено совершенно не понимает, как мог так легко оставить? Он себя не узнаёт: за что всегда был в ответе, взял так просто и забыл. Ещё и над Джемином смеялся, какой тот весь в своих мыслях, а Джено… Сам на себя похож вообще? Списывать всё на полюбившееся «при любом другом случае» Джено нравится, но он уже не представляет такой случай. И при любом другом случае он был бы совсем не против побыть с Джемином ещё и ещё, но сейчас?.. Сам себя считает бесконечным дураком и с чего-то беспрекословно верит, что вряд ли Джемин остался сегодня в отеле. Что-то так и подсказывает Джено: Джемин уехал к себе, не за чем ему тут находиться. Не за чем. Поэтому нет ничего такого наведаться в пустой номер, а потом уже к администратору. А может и без администратора. Может и подождёт до утра. А может вообще плевать? В самом деле, кому он нужен, кроме работы, чтобы ему кто-то звонил ночью? Но вот, стоя у соседней двери, Джено с проснувшимся нормами приличия зачем-то стучит в номер. Прекрасно уверен, что это лишнее, но… — Я никого не звал, — слышится из-за не плотно прикрытой двери. — И нет, мне ничего не нужно, спасибо!.. Пальцы, которыми Джено стучал, тут же крепко сжимаются в кулак. Сам он зажмуривает глаза, а потом резко открывает, пялясь в потолок. «Да твою мать, как так-то?..» — глупо звенит в голове. А потом глубоко вдыхает и тихонько приоткрывает дверь. — Извини, я на секунду, — вполголоса говорит Джено. — Я только забрать телефон, вроде, где-то тут забыл. Казалось, нельзя почувствовать себя ещё глупее, чем за весь день, но Джено и тут ошибается. Точно такой же номер, как и свой, но Джено идёт в слабом освещении словно наощупь. Мгновение — и он уже не помнит своей цели, когда жадным и соскучившимся, дорвавшимся взглядом находит Джемина на кровати. Все собственные уговоры рассыпаются в пыль, от них не остаётся места — только желание побыть немного рядом. Все события за день — крахом. — Что делаешь? — внезапно хриплым голосом спрашивает Джено. Он огибает мешающие кресла и подходит ближе, не отдавая уже себе разумного отчёта. Похоже, Джемин как сидел, так и лёг на кровать, совсем ни о чём не заботясь. И у Джено почти срываются вопросы, но он в последний момент замечает зажатую бутылку коньяка в руке. И теперь уже все сомнения отпадают — только привычный оттенок разочарованности. — Я думаю, — глухо отзывается Джемин, так и продолжая пусто смотреть в потолок. А потом вытягивает руку вверх. — Понятно… — вздыхает Джено. — Та-ак… отдай-ка мне это… Думаю, тебе хватит. Какие у него права, Джено не знает. Но ему кажется единственно-верным вариантом просто забрать этот «Хеннесси» и не дать Джемину спиться вконец. И к своему удивлению Джено подмечает, что отпито совсем немного. — Я не пьян, — легко, но низким голосом отвечает Джемин, наконец, посмотрев в глаза. Что Джено сразу же догадывается — это всё ложь. Даже если в голосе Джемина и нет той заплетающейся невнятности. Она привычна другим людям, но только не ему. — Да-да, — кивает Джено, усмехаясь и осторожно забирая из чужих пальцев бутылку. — Я тебя достаточно знаю, чтобы понимать, когда ты пьян и когда нет. Знаешь, в те прошлые разы… — Почему ты надел этот костюм? — не слушая, слишком резко перебивает Джемин. Он приподнимается на локтях, а Джено, внезапно пойманный в который раз за день этим вопросом, больше не хочет стоять. И как-то смотреть на Джемина мгновенно становится тяжело, получается только избегать его взгляда. Но Джемин никогда первым его не отведёт, чем сводит Джено с ума. Наверное, при любом другом случае Джено всегда хотел, чтобы Джемин на него и только него смотрел. Что такое это «другой случай» — Джено даже не знает. Просто хорошая отговорка. — Не знаю… — говорит Джено, присаживаясь на край кровати. — Просто… красивая одежда. Да и другой у меня не было с собой никогда. А ещё… — Ещё? — быстро и резко ловит его на слове Джемин. Словно так и ждёт его ответов. Словно они для него что-то значат? Такое разве может быть? Джено вдруг осознаёт, насколько близко он оказался рядом с Джемином. И уйти от него никак. Поэтому Джено не находит лучшего способа спрятаться, кроме как отпить из этой несчастной бутылки. — Что ещё? — требует Джемин. Настолько сильно требует, что неосознанно даже для себя двигается ближе в желании получить ответы. И этот момент Джено упускает, когда алкоголь обжигает всё, доходя до теряющего бдительность разума. — Ещё возможно… мне хотелось узнать, какая будет критика. Джено находит в себе смелость смотреть на Джемина. — Интересно было, насколько твой дизайн будет отличаться от моделей Хэчана. Как он будет выделяться среди всех? Потому что я вижу — это лучшее из всех. И мне хотелось, чтобы это все видели, потому что твои идеи… Конечно, я понимаю, что из модельного опыта у меня только хождению по бордюру в детстве, но всё же… Кажется, на мне смотрелось неплохо… твои идеи. Джемин его слушает так внимательно, хотя и с немногой хмуростью в глазах, что Джено смелеет с каждым словом. Больше не кажется, что собственное мнение будет отвергнуто. — Реально это что-то невообразимое! — восхищённо признаётся Джено. — Ни у кого такого нет, и то, что ты больше не шьёшь… ты же сам понимаешь, что это большая потеря. Даже после стольких лет ты не теряешь хватку, твои идеи всё равно будут всегда лучше других. Твоё видение… никто тебя не заменит. И ты это знаешь, никто не достиг твоего уровня, поэтому так сильно требуешь от Хэчана всё лучше и лучше. Ты хочешь, чтобы он повысил планку, но ты не понимаешь… Нет того, кто бы переиграл тебя. Свои идеи воплощать должен только ты. И как видишь… — Ну, всё-всё, хватит, — перебивает Джемин. Впервые пряча взгляд. И Джено… безгранично удивлён. Словно нашёл трещину в преграде. — Этот костюм всем понравился, — продолжает напирать Джено, в то время как у Джемина только слабые и невнятные попытки перевести тему. — И сама госпожа На обратила внимание. Даже спросила, откуда такое. Мне кажется, она узнала твой почерк. Хвалённая выдержка пропадает так же, резко, как Джено замечает беглый взгляд Джемина. Верх и вниз, а потом загнанно — в сторону, судорожно облизав губы, что никогда за ним не наблюдалось. Настолько очевидно, что Джено почти верит: Джемин смотрел не в глаза. И совсем не слушал откровенные мысли Джено. — Так, отдай-ка мне это, — вдруг вырывает он коньяк. — Кажется, кому-то уже достаточно. — Кажется… — улыбается Джено от догадки. — Кто-то… смущается?! Не от собственных слов смешно, а просто легко от того, что Джемин оказывается разгаданным. Джено и не сопротивляется, когда у него забирают проклятый «Хеннесси», он просто смеётся и падает на кровать. — Это был просто эксперимент. Хотя бы кто-то из них двоих находится с разумным решением. Джемин ставит бутылку коньяка на прикроватную тумбу, а потом ложится обратно на кровать. Точно так же, как и лежал до Джено. Точно так же, как и Джено сейчас. Только сейчас Джено смотрит на него, улыбаясь, а Джемин — пялится в потолок. Это что… неужели он впервые избегает смотреть в глаза? — Просто эксперимент, — повторяет Джемин. — На один раз. Я просто проверял, не забыл ли я всё… и вообще! Это было для тебя, а не чтобы ты показывал всем. — Это был подарок? — ловит его Джено на слове. И так игриво, так в шутку… ударяет его в плечо. — Это подарок? — переспрашивает он, не получив ответа в первый раз. — Так это подарок? Подарок? Э-эй!.. Джено входит в азарт, он забывает сам себя, увлечённый. И снова пытается дотянуться до Джемина, но тот внезапно так легко ловит его руку, что Джено теряется. — Прекрати… терпеть не могу, когда ты так делаешь. И замирает, не в силах больше пошевелиться, когда Джемин оказывается над ним. Наверное, он ещё никогда так близко не видел его лица. И это заставляет забыть обо всём на свете. А ещё эта неспособность отвести взгляд, когда хочется смотреть и смотреть, смотреть и… Ладно, Джено знает свои желания, но что Джемина заставляет терять рассудок и путаться в правильных движениях?.. Наверное, это надо исправлять, чтобы в будущем между ними не было недопонимания, но Джемин не перестаёт упрямо смотреть и молчать, а Джено? А у Джено в голове куча бьющихся друг о друга мыслей от «смотреть точно так же» до «прекратить всё это и уйти». — Так это… подарок? Точно его голова не дружит с языком, потому что правильно соображать ну никак не выходит, когда Джемин смотрит… так. Так, когда невозможно интерпретировать его взгляд, невозможно предугадать, что творится в его мыслях. «Мне нечем дышать, я хочу любить». Всё, что рождается из-за этого долго взгляда, лишь колющая мысль. Под ней Джено только приходит в себя, первым отворачивается. Он замечает свою руку в руке Джемина, случайно двигает ей. Нет, это было совсем некрепко, но хватило, чтобы проснуться им обоим. — И… извини… — сорванным голосом произносит Джемин и убирает руку. — Я не должен был… — Точно… Джено кусает губы и блуждает глазами по всему полутёмному номеру, лишь бы только снова не смотреть на Джемина. Потому что больше не уверен, что случись ещё раз подобный случай, он сможет совладать с собой. — Да, кхм… точно, я же… …искал телефон. Это он хотел сказать. И сказал бы, если… Если бы не Джемин. Только Джено поднял голову, только хотел встать с кровати, как снова оказался прижатым к ней. Честно, он в момент перестал соображать — здравые мысли вылетели со свистом, и на их месте гуляет бешеный ветер. На долгий, на растянувшийся до бесконечности момент ничего не мог больше понимать, кроме того, что губы Джемина на его губах, а горячие пальцы обводили скулы. И только спустя несколько поцелуев Джено словно очнулся. Понял и осознал. Поверил и ответил. Это были медленные движения, неглубокие, почти невесомые касания губ и пальцев по лицу, но именно от них сердце заходилось в бешеном ритме. И как бы Джено не пытался это скрыть от Джемина — свои жадные ответы, свои хаотичные объятия, свои желания большего, желания забрать всё и бесконечно обнимать — всё это только росло. Руки Джемина медленно спускались на шею Джено, обводили острые линии челюсти и выступающие ключицы большими пальцами, а потом остановились где-то на талии. И Джено так больше не может. Он теряет контроль. Всё происходит как в тумане, вокруг словно белый шум, когда единственное, что наполняет номер — только тихие касания. Они целуются, и Джено слышит, как вдруг дыхание Джемина учащается и он сильнее прижимает к себе Джено. От последнего Джено не сдерживает тихий стон в губы Джемину. И тут же всё заканчивается. Джемин отстраняется так же резко, как сам всё начал, что Джено вновь теряется. Теперь его отсутствие кажется чем-то невыносимым, кажется, что без Джемина сейчас и дышать не получится правильно. — Ч-чёрт… извини!.. Я не… Не должен был. Джемин ещё дальше, садится на край кровати и упирается локтями в колени. И без него мгновенно становится холодно, его нет рядом — Джено кажется, что не выживет в этот момент, если Джемин к нему не вернётся. — Я не против. Удивительно, Джено просто удивляется, как остаётся способным тихо и ровно говорить, когда в мыслях — сплошной хаос, беспорядок и красной громкой тревогой вернуть обратно Джемина. Его прошлого разума больше нет, самообладания, контроля — подавно. Но Джемин не поворачивается, так и остаётся сгорбленно сидеть, пряча взгляд. Его холод и безответность делают своё дело. Они всё же по частям разрушают ту одну-единственную надежду Джено. — Мы можем… продолжить, — пытается он судорожно подыскать правильные слова. — Или я сейчас уйду, и мы сделаем вид, что ничего никогда не было. По тишине, которой мгновенно становится слишком много, Джено понимает, что говорил в пустоту. Знает, Джемин его прекрасно слышал, а то, что он не даёт ответа ни спустя полминуты, ни через минуту и ни две, говорит вместо него. Он часто выбирал молчание равное «нет», чтобы не утруждать себя тяжестью ответов. Наверное, больше Джено тут ничего не держит. Мосты горят, но не греют, впрочем. — Ладно, я… тебя понял. Он резко встаёт с кровати, делает шаг к выходу, но та боль, которая режет своим отрицанием, не успевает его настигнуть. Джемин опережает. — Нет!.. Постой… останься, не уходи! Он держит за запястье сильнее, чем это нужно, но впервые Джено не чувствует боли. Впервые он рад, что ошибся в своих поспешных решениях. И впервые Джемин смотрит с таким горящим и просящим взглядом, всегда привычная и пустая тень сменяется на что-то живое, что Джено не смеет идти против. Знает, что не сможет больше уйти, когда ему показали всё то, что так давно хотел. Как и знает, что Джемин давно пьян и половину своих действий никогда бы не показал в другом состоянии. Но отпустить его? Не-е… нет, Джено больше не сможет. Не раздумывая, не тратя ни минуты, он подаётся резко вперёд и быстро целует Джемина. Оказывается где-то на его коленях и в ответ чувствует крепкие руки на своих бёдрах. Не перестаёт обнимать, ему всего Джемина всё равно мало. Мало его губ, мало оставленных поцелуев по скулам, Джено спускается к шее, оставляя следы — ему так важно, чтобы сегодня Джемин был его. И завтра, и послезавтра, и после-после-после. Я хочу любить, но что я знаю о любви? Джемин медленно ложится на кровать, утягивая за собой и Джено. И когда он вот так обнимает, водит руками по спине, не переставая отвечать на рваные поцелуи, Джено теряет рассудок, хотя казалось — куда больше? Но, похоже, Джемин всё ещё остаётся верным себе. — Это всё неправильно, — вдруг говорит он. — Я слишком много об этом думал. Но сбившееся дыхание совсем не намекает на уверенность в словах этого мужчины. Особенно когда он идёт против них, притягивая Джено к себе ближе и ближе. — Мы не… должны, — пытается Джемин говорить ровно и чётко. — Мы никому ничего не должны, — уверенно отрицает его слова Джено. И он докажет их неправильность. Когда Джемин тянется за новым касанием, то Джено просто не даёт ему получить желаемого и с зарвавшимся самодовольством замечает одну вещь. — Разве это неправильно, что мы оба этого хотим? — шёпотом спрашивает Джено, наклоняясь ближе. — Если мы этого хотим, то почему же это неправильно? Посмотри на меня… и скажи это ещё раз. Он отстраняется на расстояние вытянутой руки, садится просто на другом краю кровати. Больше ни одного прикосновения! — Посмотри на меня, — говорит Джено. — Посмотри и скажи, что ты этого не хочешь. Скажи мне… что ты меня не хочешь сейчас. Он не скажет — Джено уверен как никогда. И это молчание только подтверждение его словам. Джемин упорно сжимает зубы: он не скажет неправды, но и больше не может произнести хотя бы какой-то намёк на отговорку в пользу «правильности завтрашнего дня». — Вот видишь, — тихо говорит Джено, разрешая себе положить ладонь на щеку Джемина. — Прекрати запрещать себе то, что ты так сильно хочешь. Я обо всём сейчас. Ты слишком часто себя ограничивал, не позволял, выстроил такие собственные границы, что сам не можешь перечить себе. Давай это сделаю я? Давай я тебе скажу, что всё можно? Всё… абсолютно всё. Джемин тянется к его руке, он закрывает глаза и почти сдаётся. — Мы просто… я твой начальник, ты мой подчинённый. Мы же… просто работаем вместе?.. — Ты сам-то в это веришь? После всего, что ты делал для меня. Назови мне людей, для кого ты так когда-нибудь старался. — Ни для кого, — подтверждает Джемин. — Давно. Давно не было такого, чтобы я не мог справиться с собой. Поэтому я не понимаю себя, не понимаю, что происходит последние дни. — Тоже лжёшь, — смеётся ему на ухо Джено. — Всё ты понимаешь. Только признаваться не хочешь. Мир не рухнет, если хотя бы раз ты не сделаешь то, что надо, а сделаешь то, что хочешь сам. Именно сам. Просто прекрати бежать от самого себя и признай. Не бойся. Или соври, что всё происходящее не ты начал, потому что в самом деле сейчас этого хочешь. Скажи, что ничего не выйдет, и я сделаю вид, что верю тебе, и уйду. Ты этого хочешь? — Что ты сделал со мной… — Джемин даже не спрашивает. Он просто говорит. И тянется навстречу касаниям ладоней Джено. — Если тебе станет легче… я тоже всё это чувствую. Но я устал врать самому себе. Мне надоело играть и притворяться, что всё нормально. Я устал делать вид, что ничего не вижу, когда я прекрасно вижу… Что это сегодня вообще было?! Ты себя вообще помнишь? Скажешь, что не отдавал себе отчёта? Скажешь, что всё из-за алкоголя? Я больше не смогу врать себе, что каждый твой взгляд мне точно такой же, как и всем остальным. Ну! Давай же, скажи, что я неправ! — Что ты де… Свои слова Джемин до конца не договаривает. И даже Джено не мешает ему, просто Джемин сам. Сам обрывает себя, сам укладывает Джено на кровать, сам снова целует его так, что все мысли из головы пропадают. И как бы Джено не нравились их разговоры, сейчас и он сам не хочет тратить на них время. Не когда Джемин нависает над ним и покрывает каждый открытый участок кожи горячими поцелуями. Джено и сам не понимает, почему так реагирует на каждое его прикосновение, почему настолько сильно всего Джемина хочется больше и больше. Его присутствие, его близость слишком отравляюще действует на рассудок Джено. Потому что без его прикосновений Джено ещё немного способен соображать, но когда Джемин медленно и осторожно выцеловывает шею, то Джено вообще отказывается думать. Только чувствовать. И безостановочно сминать рубашку на спине Джемина. И в какой-то момент поцелуи заходят дальше, когда в мыслях настойчиво бьёт: лишнее — это одежда. И Джено, выпутываясь словно из оков, пытается расстегнуть пуговицы на чёртовой рубашке. Но пальцы не слушаются, Джемин его тоже не слушает, и Джено снова выпадает из этой реальности. Теперь его руки взъерошивают, перебирают и оттягивают волосы на затылке Джемина. И Джено абсолютно плевать. Он ни о чём не может думать. Он не спрашивает, нормально ли это все, он не задумывается над тем, как стремительно всё набирает обороты. Он не боится, насколько всё далеко может зайти — он хочет этому поспособствовать. — Сними её, — спутанно требует Джено. В этом полумраке, где светом лишь немного слабых лампочек по периметру и огни ночного города из открытого окна, Джемин продолжает смотреть на Джено. Движения замедляются, всё погружается в густой воздух, когда Джено больше не спешит. Джемин позволяет ему одну за другой расстёгивать пуговицы рубашки, наблюдает за его действиями, наблюдает за ним. Глаза в глаза — и подобное имеет большую силу близости, чем простые поцелуи. Ещё сильнее и тревожнее — когда Джено дрожащими, горячими своими пальцами медленно проводит по такой же разгорячённой груди Джемина. Под руками — учащённый пульс, Джено сводит с ума одна только мысль, что это результат его действий. Но Джемин быстро стягивает с себя рубашку, она падает куда-то мимо стула, стекает на пол. — Взаимное раздевание? — легко и тихо смеётся Джено. Всё потому что у Джемина из возможностей — только расстегнуть одну-единственную пуговицу на пиджаке. И делает он это невыносимо медленно. — Ну и как? Нравится тебе такая одежда как для любителя раздевать? — Я любитель? — усмехается низко Джемин. Но как же его слова разнятся с тем нежным и аккуратным действием, когда он расстёгивает замок на цепочке Джено. И ещё осторожнее её снимает, словно что-то может оцарапать кожу. — Уже забыл тот раз? И Джено делает намеренное ударение на слове «тот», переходя на шёпот на ухо. Но и Джемин тут же копирует: — Если бы выпала такая возможность… — говорит он еле слышно. — С тобой бы я сделал это ещё раз. Даже сидеть становится сложно, когда одни слова Джемина вызывают дрожь по коже. И Джено останавливает свои исследования у ремня на его брюках. Одной рукой он хватается за шею Джемина, пытаясь удержаться и не упасть на подушки. — Почему я так теряю голову от тебя? — водит он носом по гладко выбритой щеке. — Я как будто больше не отвечаю за свои действия. Джемин вслепую ловит его губы. И вроде бы безуспешно, и вроде ему так нравится. — Я не знаю, — так же потерянно отвечает он. — Я думал, с возрастом подобное проходит. Но теперь мне как будто снова восемнадцать. И уже обеими руками руками Джено обвивает Джемина за шею. Он не может перестать на него смотреть, Джемин — и не останавливался. В ответ Джено утягивает их обоих на подушки, не в силах перестать прижимать Джемина к себе ближе и ближе. Но тот покрывает поцелуями его кожу так размеренно, медленно и ощутимо, что Джено больше не сдерживается. В шумном выдохе теряется стон, и теперь вообще не хочется сковывать себя, когда пульс скачет бешено. Джено тянется к ремню, чтобы расстегнуть брюки Джемина. — Ты уверен в этом? — осторожно спрашивает Джемин. — Да. Джено отвечает слишком резко и быстро. — Я хочу тебя, — повторяет он. Джемин больше не целует. Он останавливается так резко и нависает над Джено, словно пытается отыскать ведомые одному ему ответы. И Джено обнимая его за шею, прижимает к своей груди. Ближе и ближе. — Хочу тебя всего. Сейчас. Наверное, он потерял голос. Иначе неспособность говорить громко объяснить не может. — Джено, я… Но Джемин не сразу продолжает. — У меня уже давно никого не было… — Ты не представляешь, как мне нравится такое слышать. — …и я не уверен, что сейчас могу сделать всё правильно. — Я скажу тебе, что мне нравится. — У меня с собой ничего нет. — У меня есть. В рюкзаке… чёрт, в моём номере. Заминка бросает в осознание всей ситуации, помогает совладать со своими эмоциями. Джено спешно говорит, что сходит в свой номер, Джемина же он видит отправляющимся в душ. И уже стоя у входа в свой номер, Джено запоздало понимает опрометчивость ситуации. Ушёл на минуту, дверь незаперта, но не то чтобы у него что-то с собой было ценное. Просто то, как теряет голову об одной только мысли с Джемином… может ли так дальше продолжаться? Но Джено на прямом пути к продолжению, когда прячет в кармане брюк презервативы. Даже сейчас он задаёт себе вопрос: может ли отказаться от всего? И точно так же, как и в прошлый раз, у него из ответов — длинное и бесконечное «нет». Ему совершенно плевать сейчас, что повлечёт за собой эта ночь, он не живёт завтрашним днём и о нём же не заботится. Электронные часы на прикроватной тумбе мигают вторым часом ночи. И Джено тщетно пытается вспомнить время, когда он в прошлый раз вышел из своего номера. Ни малым, но точно прошло больше, чем полтора часа. И полтора часа назад если думал вернуться через пару минут, то сейчас одному засыпать у него нет в планах. Он просто не сможет. На выходе Джено ловит своё отражение в зеркале. Удивительно: внешне всё так же аккуратно выглядит, костюм даже не хранит в себе воспоминаний, никакими мятыми складками не говорит, сколько раз его обладатель он был вжат в мягкую кровать… Только взгляд выдаёт всего Джено. Взгляд — беглый, жаждущий, быстрый и полный желания. Совсем не то, что Джено видел в другом зеркале сегодня. Но честно?.. Ему так нравится больше. Когда Джено возвращается в номер Джемина, то уже не слышит шум из ванной. Ждать его совсем не хочется, и Джено смело входит в ванную. Не успевает самую малость: Джемин стоит к нему спиной и повязывает белое полотенце на бёдра. Джено не ведомо, обозначилось ли его присутствие или нет, но всё равно подходит как можно тише и обвивает руками за торс. Попробовав оставить один невесомый поцелуй в шею, уже не может остановиться касаться губами загорелой кожи плеч. Ещё никогда раньше он не находил кого-то с таким красивым цветом, вообще не задумывался, но Джемин… Он столько всего поменял в мышлении Джено со времени их знакомства — теперь трудно от него отказываться, трудно без него жить. Но одно его придыхание ставит вмиг все сомнения в тупик. — Ты действительно этого хочешь? Джемин как читает мысли, но Джено знает, о чём он. Не знает только причины, которая бы заставила его так просто отказаться от Джемина. И он поворачивается к Джено, оттеняет его куда-то в сторону. Последние соображения перестают работать и подавать чёткие указания, Джено уже плевать, к чему его прижимает Джемин, к какой стене. Странное физическое, странное моральное — то ли умолчать о своих чувствах, то ли дать прямые показания? — Да. Но его ответ теряется в громком, шумном выдохе, когда Джемин сдаёт сам себя. Больше нет той упорной выдержки, он не дожидается слов, не терпит этих растянувшихся минут бездействий. Его руки блуждают по телу Джено, но это не кажется чужим — словно так было всегда. Словно у них не первый раз. Но как в первый раз Джено сбивается со своего ровного дыхания, когда Джемин мокро целует его шею. Осознание того, что всё это происходит не в очередном сне, а наяву, пускает невыносимую дрожь по телу и заставляет закатить глаза в наслаждении. В эти же самые глаза Джемин смотрит, когда снимает с Джено пиджак. И с ещё большим вопросом смотрит, когда руками обводит бёдра и карманы брюк, словно спрашивает, разрешено ли ему снять последнюю вещь. Его касания, перемешанные с мягкой нежностью, чуткостью и вниманием, заставляют сердце Джено биться быстрее. И да, он всегда представлял этот момент, он выдумывал что-то похожее в образе Джемина (какой тот был наедине?), но реальность оказывается куда лучше. Оказывается сводящей с ума. И даже пара метров, где оказалось несчётное количество собранных телами углов, оказывается неспособной разорвать поцелуи. Вслепую искать путь до кровати, вслепую искать выключатель, переплетать пальцы по стене… Джено не помнит, когда его в последний раз так мог свести с ума один лишь человек. Он надеется, что у Джемина в мыслях — то же самое. Кожа к коже, касания теряют свою первую невесомость, становятся ощутимее, а поцелуи — глубже и глубже. Джено прижимает к себе Джемина, наплевав на тяжесть его тела, но Джемин всё равно уходит из его объятий. Ниже и ниже, он спускается влажными и громкими поцелуями к животу, не переставая смотреть в глаза. И от подобного открывшегося вида Джено выгибает. Он откидывает голову назад и громко стонет, больше не скрывая своих желаний. Невозможно скрыть, когда Джемин так смотрит своими абсолютно тёмными глазами и медленно разводит ноги Джено. На Джемин — это одно сплошное проклятье. Это дьявол. Это искуситель. И он же бог. Потому что Джено готов молиться ему и его же умолять. Умолять быть быстрее, умолять начать скорее, потому что задыхаться в этой истоме — подобно испытанию. Сладкому испытанию всё же. Каждый раз снилось всё горячим и обжигающим, но в действительности же движения Джемина оказываются мягкими и аккуратными. Настолько это не вяжется с его всем образом, что Джено до последнего не верил, пока не услышал его голос. — Ты как? Совсем простые слова, но как он их произносит… Джено ещё никогда не чувствовал себя в такой заботе и обеспокоенности. Когда же в полной мере осознаёт всё это, то вконец сходит с ума. Уверенность, что его действительно хотят, затмевает все прошлые выдумки и предубеждения. Взаимность — вот что по-настоящему красиво. — Хорошо!.. Произнести одно слово стоит Джено невыносимых усилий. Ему кажется, что давно не подвластен сам себе, утонув в ощущениях, когда Джемин его медленно растягивал. Что будет дальше — даже не задумывался, Джено попросту был не способен правильно мыслить. Всё превратилось в одно большое, сплошное ощущение. Чувство. И как никогда раньше ещё не хотелось торопить события, чтобы побыстрее закончить. Теперь же хотелось только чувствовать и наслаждаться процессом. Отдаваться ему всему, отдавать всего себя. Джено думает, что потерял свой разум, слыша только шёпотом голос. Свой голос произносит имя Джемина, когда тот касается разных мест. В шею — загнанно и горячо, по щекам — влажно и тихо, в губы — умоляюще. Его мир где-то взрывается позади, но ему настолько плевать, настолько сейчас ничего не интересует, пока Джемин медленно растягивает его, доводя до метаний по подушке в диком неозвученном молении не останавливаться. Третий, потом ничего, потом снова один, но получая нечто совсем другое, от чего искры перед глазами и сбивчивое дыхание. Разум больше не отвечает за слова, говорит только язык тела. Джено ни о чём больше не может думать, он больше не здесь. Сладкое наслаждение обжигает изнутри, хотя они только начали. Абсолютно плевать на медленный темп, который Джено никогда не признавал — сейчас всё по-другому. Или это из-за Джемина так? Не пытался даже, но заставляет Джено изменять своим принципам. Заставляет узнавать новое и любить это. Наверное, это алкоголь так действует. Джемин из вечно собранного и техничного медленно, но верно становится расслабленным и спокойным. Его касания слишком хороши, его внимание слишком дорого. Он бесконечно нежен и мягок, отчего невольно в голове Джено возникает мысль, проводится параллель. Об этом он и говорит, говорит не сравнивать его с «бывшими». Он не такой. Хотелось бесконечно растягивать это время единения, хотелось, чтобы никогда не заканчивалось, но в какой-то момент в голове проясняются мысли. Темп становится не быстрым, но уже и не одурманивающе-медленным — привыкнуть к нему удаётся сразу. В проявлениях эмоций Джено себя не сдерживает больше: то он мешает стоны с матами, то от тяжёлых вздохов теряет дар речи. Двигается навстречу и откидывает голову назад, стоит снова утонуть в рваных вдохах Джемина — как нежны бывают суровые плечи! — Покажи мне, что ты хочешь точно. Джемину приходится повторить снова — Джено отказывается расслышать с первого раза. Но когда до него доходит весь смысл слов, то ему конкретно срывает тормоза. Даже не думал, но раз Джемин говорит… Джено сам не знает, откуда у него берутся силы, но его разум включается только тогда, когда смотрит уже на Джемина сверху. И, наверное, это чувство уже ни с чем не сравнить: время словно останавливается, давая право рассмотреть и выучить навсегда, выжигая в памяти все моменты. Торопливость проходит, её сменяет бесконечное желание вот так вот просто целовать, находясь на нём. На Джемине. Но Джено старается не теряться в наблюдении, не до конца поддаваться этому соблазнению потеряться в процессе. Он всё также пристально следит за тем, какие чувства в Джемине вызывают его движения, как подпитывается его реакцией, смакуя собственные ощущения. Но как бы не хотел он вести, Джемин не выдерживает полностью отдавать свой контроль, и Джено сбивается с ритма, когда внезапно ощущает на себе руки. Джемин крепко держит за бёдра — Джено где-то на периферии уже любовно думает об оставленных следах. И с новыми нахлынувшими чувствами он не сдерживается, кусает за плечи Джемина, тут же зацеловывая. Подобное повторяется не раз — справиться с собой оказывается не так просто, когда Джемин переворачивает их обратно. Его руки под головой Джено, он нависает над ним, продолжая рассматривать, будто никогда не видел. Жарко, очень жарко! Джено снова не понимает, от чего горит: это от тела рядом? Или от одного только взгляда, в котором пытается угадать желание заполучить всё, но не сразу, а по маленьким кусочкам? Он засыпал каждую чёртову ночь, представляя Джемина таким. Властным, но позволяющим делать с собой что угодно. Грубым днём и со всеми, но нежным ночью и только с Джено. И только у Джено все те глупые смазанные образы теперь кажутся до безумия бесцветными и безжизненными, реальность же полна перемешанных вздохов с шелестом простыней и скрипа кровати, одного дыхания на двоих, мимолётных касаний и, чёрт побери, эмоций, от которых колотит похлеще любых ожиданий. Джено пробует развернуться на живот, но и тут Джемин останавливает его и, словно прочитав желания, ускоряет свой ритм. Говорит, как ему жизненно необходимо видеть его лицо — и Джено верит. От подобных слов бросает в дрожь сильнее, чем от размеренных движений. В ответ теперь он обвивает шею Джемина, прижимается ближе, пытаясь вложить в каждое своё действие и в каждый свой поцелуй всю ту огромную нежность, разливающуюся, переполняющую изнутри. Тебя очень мало, можешь больше. Джено больше не понимает, он думает или произносит всё вслух — настолько задыхается, когда Джемин закидывает его ногу себе на бедро, меняя угол проникновения. Ещё. Сильнее. Пожёстче. Джено не отвечает за свои слова — всё обнажилось в одно сплошное удовольствие, когда чувствует более глубокие и резкие движения. Джемин, пожалуйста!.. Дыхание сбивается напрочь, а перед глазами пляшут цветные пятна. И Джено уверен, у Джемина так же, когда старается высмотреть хотя бы что-то в его потемневших глазах. Но хватает ненадолго. Уже через пару минут подобного темпа Джено чувствует, что сейчас. Тело подводит, тело сдаёт и реагирует сильнее. От Джемина мажет, сводит с ума, он заставляет вконец терять разум и искать остатки чего-то здравого, из последних сил сминая простыни. Но и он же спасает: его ладони поверх рук Джено кажется теперь чем-то освобождающим, дарующим новое. Пальцы за пальцы, они скрещивают руки — и уже такое действие, кажется, имеет большую силу, чем поцелуи. Кажется честнее. И это же становится ничем, когда Джемин останавливается, засмотревшись на Джено, мягко проводит по щеке, убирая упавшие и мокрые пряди волос. Подобный жест заставляет забиться сердце сильнее, хотя казалось — куда больше-то? Или просто ощущается так? В любом случае Джено думает, что не выдержит этого мужчину, он не выживет от подобного внимания — безумно бесценно. Он смотрит на него, смотрит как по его телу стекает пот, чувствует обжигающий жар кожи — и больше нисколько не сомневается в своих чувствах к нему. Перестаёт отрицать их, просто принимает. Кто-то однажды сказал ему: суть секса в погоне за удовольствием, и в этом нет ничего плохого. Такое мнение жило в голове Джено, жило до тех пор, пока не встретил Джемина. Жило и сегодня ночью разбилось о реальность. Потому что нет, это не так, не с тем, к кому по-настоящему имеешь чувства. А Джено сейчас хочется бесконечно долго покрывать лицо Джемина поцелуями и говорить: «Люблю-люблю-люблю». Но он планирует это всё оставить на завтра, а сейчас — задохнуться в самых тяжёлых вздохах. Но его хватает ненадолго. Через пару минут такого темпа он весь сжимается, последний раз громко выдыхает и спускает себе на живот, содрогаясь всем телом. Совершенно обессилев, но в самой красочной эйфории, что когда-либо у него была, он теряется на пару долгих минут. Когда же приходит в себя, то Джемин снова начинает двигаться, догоняя собственный оргазм. Ловит полувздох-полустон с губ Джено, а после падает где-то рядом, громко дыша. И если недавно Джено думал, что всё, то сейчас точно не может пошевелиться, находясь под впечатлением. Перед закрытыми глазами так и играют опасные огоньки, голову кружит и до сих пор живы воспоминания всего их шума, но Джено даже не пытался выровнять своё сбившееся дыхание. Он совершенно без сил, нет сил думать и нет сил что-то сказать — настолько всё было хорошо! От их разницы в возрасте и разницы в опыте сносит крышу! Он слышит, как Джемин что-то говорит ему про душ, но лениво отмахивается — плевать, на всё плевать! Где-то под ногами путается смятое полотенце из ванной или всё это специально — при любом раскладе Джено не соображает. Джемин ложится головой на его живот — и никого больше нет, кроме их двоих. Он просто обнимает и оставляет ленивые и ослабевшие, тянущиеся поцелуи по коже. Весь мир Джено сходится на том, как он хочет так проводить и проводить рукой по коротким волосам Джемина. Невозможно клонит в сон, и Джено больше не разбирает: он уже там или ещё в руках Джемина. — Чёрт… Это всё, что он может сказать, собирая себя по частям и борясь с безжалостно подступающим сном. Возбуждение давно сошло на нет, осталось только желание бесконечной ласки, касаний и ленивых поцелуев. Хотелось надышаться Джемином, получить его всего, насколько это возможно, хотя Джено уже знал — ему всегда будет мало. Он засыпал, но продолжал что-то говорить, даже не понимая: это в мыслях или вслух. Но ему казалось жизненно важным сказать хотя бы малую часть всего того, что чувствует к Джемину, что ощущает рядом с ним и что он для него значит. Хотелось быть честным до конца, хотелось больше не бояться открыться. — Я, кажется, влюблён в тебя…