До самой смерти и даже дальше

— Прямо сбежали, ваше Высочество? — Наён уже даже не промывает волосы Джина, пытаясь сделать вид, что работает. Просто сидит на стульчике около его ванны и заглядывает в глаза, заражаясь юношеской улыбкой. — Прямо сбежал, — принц весело посмеивается, всё ещё ликуя, что смог оставить будущего мужа со всей свитой и заняться тем, по чему тоскует сердце. — Мы в темноте сегодня тренировались, оттачивали умение драться без зрения. Вот никто и не заметил, даже отец! — Обманывать его Величество плохо. Но вы единственный, кому это спустят с рук, — девушка улыбается и укладывает руки на бортик ванной, а сверху и ложится грудью на них. — Вы не переживаете, что ваш муж узнает про это увлечение? — Не узнает. Я не буду тренироваться, когда стану его, — от собственных же слов сердце режет будто ножом. Закончит. И не только тренироваться с оружием среди альф. — Ваше тело хранит следы. Вам бы есть побольше, округлиться, чтобы больше на омегу походить, ваше Величество. — Я не женщина, чтобы вилять бедрами. Пусть формы в другом месте ищет, — Джин фыркает, но скрыть до конца свою печаль не выходит. Наён уже не улыбается. Она точно зеркалит состояние Джина, словно по-настоящему чувствует то же, что и он. Именно поэтому все последние вечера Джин проводит именно в её компании, отпустив остальных служек. Хотя предпочел бы последние свободны дни провести с совершенно другим человеком. — И все вам правда стоит есть побольше, ваше Величество, хотя бы те недели, что остались до свадьбы. — Нет уж, у меня нет времени трапезничать. Я должен прожить остатки моей свободы, Наён. — Говорите так, будто замужество это плен. Вас даже не увезут, вы все еще будете в Силиесе, а вы же знаете в нем каждый коридор. Вы дома, ваше Величество, вы свободны! Джин не находит ответа, чтобы объяснить, как ему обрубят крылья. Качнув головой, принц заглядывает в окно, в котором замечает проходящую на смену охрану — это значит, что ему пора поспешить на встречу. Пора доживать свою свободу, как он сам сказал. — Покинь купальню, Наён. Можешь отправиться спать, я сам подготовлю покои после прогулки. — Как скажите, ваше Высочество. Не забудьте плащ, вам нельзя хворать, — девушка глубоко поклоняется омеге и убедившись, что несколько полотенец есть поблизости, оставляет его в одиночестве Джин быстро обтирается, не обращая внимания на капли на коже. Они все равно впитываются в его ежедневную, простую одежду. Сейчас он вовсе не выглядит наследным принцем — грусть в глазах и легкая улыбка на фоне взлохмаченных и чуть влажных волос выдают в нем трепет от предстоящей встречи. Лицо уже практически не имеет тех детских, округлых черт, Джину приятно видеть собственные скулы и разрез глаз, ровную кожу. Возможно, он все еще похож на принца из-за вскинутого подбородка и ровной осанки, это уже навсегда в его теле. Плащ остается благополучно забытым в покоях. Джин понимает это уже пройдя несколько коридоров и даже замирает, серьезно прикидывая, лучше ли потратить пару минут на то, чтобы его забрать, или одолжить у кого-то из слуг. Думает об это лишь потому, что будет ругаться один человек. И далеко не его служка, Наён. Еще не успев отправиться дальше, Джин слышит непривычный для этих коридоров шум металла о металл. Омега кидает быстрый взгляд на проход, в который ему следовало идти, но решает заглянуть в соседний — туда, откуда идет шум. Он почти сразу находит его источник — доспехи упавшего рыцаря в дальнем углу. Это они скрипели, когда альфа падал. Издалека Джину не понятно, что случилось, стало ли ему плохо, но стоит мужчине пошевелить рукой, омега сразу срывается на бег к нему мимо кабинета отца. — Приведите, — рыцарь, заметив его, почти неслышно хрипит, а Джин обращает внимание на кровь, идущую из-под ладони, которой тот зажимает шею. — Стражу. Не умереть от такого удара — повезло. Даже не задумываясь, Джин резко дергает рукав своей рубахи, разрывая шов на плече и, стараясь не думать о том, как пальцы неприятно становятся липкими от крови, просовывает кусок ткани под шею мужчины, а после туго стягивает, его ладонь переложив поверх повязки. — Держитесь, — он сжимает руку альфы, а тот едва заметно кивает в ответ, потом кидая взгляд на арку выхода. Омега резво подскакивает на ноги, подгоняем окутывающим изнутри, липким, таким же как кровь на ладонях, страхом. Единственный, кто в такой поздний час может быть в этом крыле — это его отец. — На помощь! — Джин вылетает к окнам и почти что бьется о стену плечом, не успев затормозить. Его голос звонким эхом отражается от пустых стен, а принц с отчаянием смотрит по сторонам, где абсолютно никого. Хотя должен быть еще точно один рыцарь поблизости. Страх сковывает изнутри, заставляет оцепенеть на месте. Джин чувствует, как его дом погружается в нечто ужасное, и сам тонет в этом. Набрав побольше воздуха в легкие, омега собирается закричать, но замирает на месте, поняв, что может своим криком привлечь не только помощь для себя, но и показать напавшим, что их заметили. Впервые за долгие годы руки, тянущиеся к оружию, трясутся. Но Джин упорно достает ими свой кинжал с повязки на голени — всегда думал, что это лишь талисман от любимого человека, и даже на тренировках не использовал. Джин делал это тысячи раз с другими, более плохими кинжалами. Он выписывает пальцами знакомые движения по лезвию, пока бежит до двери в кабинет отца и, распахнув её, сталкивается с кошмаром на яву. На Кёниля нападают сразу четверо. Лишь один из них отвлекается на открывшуюся дверь, но все остальные зажимают альфу в углу комнаты. Король бьется, выписывая своим мечом круги, отражая удар за ударом, но не находит между ними мгновения, чтобы нанести собственный, иначе его просто ранят. Быстрым движением альфа свободной рукой скидывает со стола кипу бумаг, что разлетается и наводит легкий хаос, а Джин в этот же момент сталкивается с мужчиной, идущим прямо на него. Делал это уже тысячи раз. Но теперь от того, что его кинжал попадает ровно в свою цель — шею мужчины, — ликование не разливается в груди. Лишь немногим становится меньше напряжения. Лезвие задело артерию, от раны альфа угасает за несколько шагов, которые Джин успевает сделать к нему. Мужчина падает на колени, а омега легко забирает из его ослабевших пальцев меч, поднимая тот, пока перешагивает через тело. Меч непривычно тяжело оттягивает руку, но Джин справляется с его тяжестью и заносит тот для удара в следующего альфу. — Джин, — строгий голос отца режет воздух также быстро, как и звенящие лезвия наточенных мечей. Принц успевает услышать предупреждение и вовремя отпрыгивает назад, едва не получив удар в бок. На него смотрят двое мужчин, пока третий продолжает биться с отцом, но один из них возвращается к королю — не оценили Джина, как соперника. Отслеживая взглядом каждый сигнал чужого тела, Джин учится биться с ним: запоминает высоту и силу движения руки с мечом, видит, куда кренится соперник после замаха и на каком счете делает шаг вперед. Мальчик кружит вокруг взрослого альфы, легко уворачиваясь в узком пространстве и временами кидая взгляды на отца, убеждаясь, что он теперь успевает наносить удары в ответ. На короткое мгновение взгляд отца пересекается с его, резко переводится куда-то в сторону и обратно на Джина. Поняв, что отец ждет от него чего-то, Джин делает свой первый выпад в сторону альфы, вынуждая того шагнуть назад и наткнуться на тело альфы, спотыкаясь о него, а после смотрит туда, куда указывал отец. Подсвечник. Единственный свет в комнате, дающий приятный вечерний полумрак. Улыбка сама просится на губы — именно Кёниль четыре года назад ввел темные тренировки для гвардейцев. Только сегодня Джин тренировался ориентироваться в кромешной тьме на звук, а сейчас уже делает быстрые шаги в сторону тумбы с подсвечником. Его летящий меч с ярким звоном останавливает другой. Джин сразу уклоняется, прокрутив свой меч и почти выбив искры, и потом встречается взглядом со своим новым соперником. Пару недель назад они танцевали на ужине. Гуёнг неприятно улыбается, размахивая мечом перед собой. Словно красуется перед Джином, он выписывает пируэты сверкающим лезвием. — Такой отверженный. Ты будешь замечательным мужем, моё Высочество, — слова альфы даже на фоне шума врезаются неприятным смогом в Джина. Он старается не поддаться страху, ведь Гуёнг не знает, что Джин умеет владеть оружием, но все равно от шагающего на него, такого уверенного и неприятно скалящегося, словно раздевающего его глазами, альфы, пятится назад. Загоняет себя в ловушку, которую сам же подстроил другому противнику. — Буду, — но Джин обязан бороться за свою семью. За себя. — Только не тебе, — поймав момент, когда Гуёнг уводит меч достаточно далеко в очередном прокручивании, Джин подныривает под его руку и толкает меч с противоположной стороны прямо в шею альфы. Он встречается с темными глазами, в которых осознание мелькает лишь в последнее мгновение. А в следующее — Джин теряет зрительный контакт, легко перерубив очень острым лезвием шею человека. За падающим телом своего уже не будущего мужа, Джин видит, как отец бьется с двумя, явно одерживая верх. Он быстро крутится между ними, отражая и одновременно нанося свои удары. Добраться к ним из-за рабочего стола отца у Джина не выйдет, поэтому он отбрасывает подальше громоздкий меч и наклоняется над своей первой жертвой, выуживая кинжал за чистую ручку. До того, как метнуть его, Джин успевает заметить, как красиво отливает его серебро в теплом свете от пламени свечей, а уже кинув, целясь в спину альфы, замирает на месте. Кёниль наконец находит момент и вгоняет меч в тело одного из мужчин, давая выскользнуть лезвию меж его лопаток. Но Джин метнул кинжал слишком поздно — последний альфа успевает резануть мечом в воздухе, нанеся отцу рану на ноге. Пошатнувшегося от болезненного удара в спину, Кёниль добивает сам, даже не заметив своего ранения. А Джин не может отвести взгляда от струек крови, стекающих по его штанам. — Ты позвал стражу? — Короля собственная рана не беспокоит абсолютно, хотя должна была бы — штанина слишком быстро пропитывается кровью, показывая серьезность ранения. — Папа, — Джин же не сдерживается и порывается оторвать второй рукав своей рубашки, да пальцы слишком трясутся после огромного напряжения. — Ты молодец, — положив меч в ножны, Кёниль перешагивает через одно из тел, оказываясь около Джина. Он приятно кладет ладони на плечи сына и с теплом заглядывает в глаза, словно они на семейном ужине. — Я сильно горжусь тобой и твоей силой. — Твоя рана, пап… — Идем за мамой, — Джин не успевает воспротивиться рукам, что выталкивают его в коридор. Рыцарь на том же месте, все ещё дышит и зажимает сверху шею, замотанную рукавом. — Ты отправил кого-то за стражей, Сокджин? — Нет, я никого не наше- — Джин! Кёниль! — Такой родной голос матери неприятно слышать полным тревоги. Пожалуй, впервые он такой в жизни Джина. Обернувшись, принц замечает маму между плеч альф-гвардейцев, бегущей в безопасном круге стражи. А после Джин замечает одного, прибавившего скорости и отделившегося от общего строя. Террус налетает на принца и, забыв об его титуле, сгребает в теплые объятия. Джин всего за мгновение в них успевает расслабиться и вроде перестает бояться, но сильно дрожит. — Гуёнг мертв. Нельзя, чтобы о провальном покушении узнал его отец. Передайте на ворота, чтобы их людей не выпустили из города. Нам нужны несколько дней форы, чтобы первыми выдвинуть войска. Хаджун, отправь отряд прочесать замок. Возглавь второй и отправься к стенам города, а- — Никаких «а»! Сычоль наконец добирается до них и, вместе с тем, как Джин отстраняется от Териуса, налетает на отца. Она с таким же волнением, как и Джин, осматривает его кровоточащую рану, а после зло сжимает зубы. — Ты из замка не выйдешь, — говорит строго, прямо королю в лицо при паре десятков гвардейцев. Кёниль смотрит ей в глаза несколько мгновений, но Джин не видит его реакции — перед ним снова появляется Териус. — Ты не ранен? — Альфа на вытянутых руках отстраняет от себя омегу и обводит его таким пристальным взглядом, что стоило бы покраснеть. — Нет, я цел… Только мой кинжал, он ещё там, — Джин переводит рассеянный взгляд на закрытую дверь в кабинет отца, вдруг осознавая, где именно находится его кинжал. Его мысли словно читают родители. Кто-то из них легко отталкивает Териуса, а мама притягивает сына в свои объятия, дав уткнуться лицом в легкую накидку за плечах. — Прошу тебя, — Джин слышит слова Сычоль прямо над своим ухом, обращенные явно отцу. — Хаджун, веди отряд один, — отец легко касается лопаток Джина, оставшись рядом с ними. — Териус, — голос главнокомандующего раздается строгим эхом в коридоре. — Руководи проверкой замка. — Мы будем в королевских покоях. Отчитайтесь, как закончите, — несмотря на ранение, отец подталкивает маму вместе с Джином дальше по коридору. Приходится отпустить маму и идти ровным шагом следом за отцом. Кинув напоследок взгляд за спину, Джин замечает, что раненного рыцаря уже нет, и очень надеется, что он уже в покоях лекаря и выживет. Териус что-то говорит выстроившимся перед ним гвардейцам, но, поймав взгляд Джина, чуть дергает уголками губ. Становится не серьезным и успешным командующим, а тем альфой, что даровал Джину первый поцелуй.