***
На чаепитие для «Молодых чосонцев» премьер-министр настоятельно просил о безупречной обстановке, впрочем, в императорском дворце и не бывало иначе. В одной из беседок в уединённом саду накрыли стол на двенадцать персон, среди которых был принц и ещё одиннадцать лицеистов, выбранных за особые успехи в учёбе и политическое рвение. Тэхён не знал, что точно подразумевалось под этой формулировкой, однако звучало достаточно внушительно. Впрочем, даже полтора часа в подобной компании были для Его Высочества ужасно обременительными. Большая часть лицеистов боялась лишнее слово ему сказать, и правильно делали, однако скука в принце развивалась с каждой минутой всё сильнее и сильнее, а комплименты за успехи в обучении стремительно заканчивались. Немного помогал разбавить обстановку лишь находящийся рядом Сокджин, с которым периодически можно было перекинуться парой фраз, но который большую часть времени либо удалялся с поручениями, либо старательно кого-то высматривал, а Тэхён никак не мог понять, кого именно. И вот, когда принц был ближе всего к тому, чтобы уснуть, чаепитие наконец заканчивается, лицеисты постепенно расходятся, а Тэхён борется с предательским желанием их поторопить. Всякие мысли о юных дарованиях напрочь пропадают, лишь когда омега замечает непринуждённо идущую по саду в сторону беседки фигуру в чёрном. Фигуру, которая ещё ни разу не принесла принцу ничего хорошего, и Тэхён мог бы потребовать грубияна немедленно прогнать, но отчего-то не делает этого. Возможно, желая высказать Хосоку всё то, что в нём бурлило с той злополучной вечеринки. Чон проходит в беседку, а после, даже не спрашивая у принца разрешения, присаживается рядом с ним на столь вовремя освободившийся стул. Тэхёна такая наглость заставляет порядком опешить. Он привык, что все альфы без исключения в его окружении готовы чуть ли не лепетать в его присутствии, лишь бы понравиться. О Хосоке подобного сказать было нельзя. Он поступал настолько фривольно, словно перед ним не принц, а один из молоденьких лицеистов. Это одновременно и неимоверно раздражало и по странному вызывало желание продолжать эту своеобразную игру в пинг-понг. — Доброе утро, Ваше Высочество, — наконец вспомнив хоть о каких-то манерах, здоровается альфа, а Тэхён крайне раздосадован тем обстоятельством, что остался совершенно один, так как Сокджин ушёл проводить лицеистов. — Что вы здесь делаете? — даже не пытаясь казаться любезным, задаёт вопрос в лоб омега. — Прибыл во дворец по служебным делам и совершенно случайно заметил вас, вот и решил поздороваться, — как ни в чём не бывало отвечает Хосок, пока принц тянется к пачке сигарет. Без них продолжать разговор с этим альфой было совершенно невыносимо. — И какие же служебные дела у вас в саду, вдали от главного павильона, где сейчас и находится император? Или вы заблудились? Если так, то я сейчас же попрошу слуг вас проводить, — на этот раз Тэхёну всё же удаётся зажечь спичку в первый раз, а значит он начинал делать значительные успехи в самообладании рядом с этим человеком. — Ваше Высочество, отчего же вы такой негостеприимный? Только что были столь любезны с этими многоуважаемыми омегами, — смотря на выдыхающего дым омегу, Хосока, похоже, также настигает желание закурить, и он достаёт портсигар из внутреннего кармана кителя, впрочем, с досадой обнаруживает, что внутри не осталось ни одной сигареты. — Не поделитесь одной? — Обычно не делюсь, но если это заставит вас пораньше уйти, то берите, — омега протягивает пачку, и альфа, любезно кивнув, закуривает. — Если вы всё же поделились, я могу считать, что Ваше Высочество простило меня за тот досадный инцидент у Квонов? — Досадный инцидент?! — Тэхён не пытается сохранить самообладание и тут же повышает голос на собеседника, наглядно демонстрируя весь спектр собственного недовольства и возмущения. — Вы так называете тот факт, что подвергли жизнь принца опасности? — Я ведь уже тогда сказал, что рядом со мной вам совершенно ничего не угрожает. — Всё же, это было недопустимо с вашей стороны, — замолкает омега, однако вскоре, немного тише и спокойнее, всё же решается добавить: — Я испугался. — Как мне загладить вину? Могу распорядиться и усилить караул у ваших комнат, дабы вам было спокойнее. Могу хоть лично встать на стражу вашей спальни. — Вы звучите двусмысленно, господин Чон. — Я и добиваюсь того, чтобы вы слышали в моих словах двусмысленность. Здесь у Тэхёна даже не остаётся слов. Этот альфа был совершенно непостижим в своей нахальности, заставляя принца каждый раз чувствовать себя проигравшим в их своеобразном поединке. Омега не знал точно, входило ли это в планы Хосока, однако каждое его новое слово распаляло в Его Высочестве невиданный ранее азарт, который срочно требовалось куда-то выплеснуть, а куда — Тэхён пока, к сожалению, не понимал. — Вы бы хоть немного постыдились, до вас на этом месте сидел невинный ангелочек из лицея. — Ох уж эти лицеисты. Был у меня как-то раз в любовниках один из недавних выпускников лицея. Вначале его наивность привлекала, потом начала казаться забавной, а после и вовсе раздражала. Их невинные мордашки выражают абсолютно каждую мысль, которая приходит на ум, поэтому быстро становится смертельно скучно. Никакого характера, темперамента и загадки. — Господин Чон, вы нарочно при каждой нашей встрече будете рассказывать мне о ваших любовниках? В прошлый раз даже любезно показали. — Вы ведь сами попросили, — и тут было сложно спорить, Тэхён действительно сам попросил. — К тому же я всё пытаюсь вас смутить, но вы никак не смущаетесь до той степени, в которой я хочу вас увидеть. — Я уже говорил на балу, что вы слишком самонадеянны, если думаете, что сможете меня всполошить, — принц и сам не знал, как до сих пор окончательно не потерял лицо в присутствии этого наглеца, однако, если верить Чон Хосоку на слово, Его Высочество отменно отыгрывал роль. — Вы совершенно не звучите как невинная овечка. Дайте угадаю, Ваше Высочество, в Токио у Вас был любовник? Тэхён чуть ли не давится табачным дымом, изумляясь подобному вопросу. Пожалуй, лишь такому, лишённому всяких манер, альфе могла прийти мысль спросить подобное. И спросить не абы у кого, а у члена императорской семьи. Впрочем, омега уже давно догадался, что Хосоку его титул совершенно безразличен. Вспоминает он о нём для сухой формальности, желая вскользь вставить в речь «Ваше Высочество», и то Чон скорее тешил этим собственное самолюбие. Напоминал собственному эго, с кем именно ведёт столь фривольную беседу. — У меня всегда было много поклонников... — отстранённо отвечает принц, надеясь увести разговор в другое русло, однако с человеком не той профессии он разговаривал, чтобы проворачивать такие фокусы. — Не делайте вид, словно не поняли, о чём я, — перебив Его Высочество, произносит Хосок, а после, так и не дождавшись полноценного ответа на свой вопрос, добавляет: — Ваше молчание красноречивее всяких слов. И даже сейчас вы не выглядите напуганным или смутившимся. Даже щёки не покрылись розоватым румянцем. Вы совершенно поразительны. Если бы вы не уезжали в Токио на четыре года, гарантирую, я бы и не подумал тратить своё драгоценное время на каких-то там вчерашних лицеистов. — Можете даже не мечтать, я бы не дал вам ни единого шанса. — Неужели вам даже не интересно попробовать? Тэхён уже хотел было дать собеседнику столь же красноречивый и достаточно нахальный ответ, как слышит за своей спиной быстрые шаги. Обернувшись, принц видит идущего в сторону беседки Сокджина. Наконец хоть какое-то избавление от этого обременительно интригующего собеседника. — Ваше Высочество, только что позвонили в приёмную дворца, просят вас к телефону. — Кто звонит? — удивляется принц, так как звонки в резиденцию императора были весьма редким явлением. — Господин Мицуи. — Передай господину Мицуи, что я перезвоню чуть позже. Пускай продиктует свой номер и запиши его, — Тэхён не знает точно, чем именно он руководствовался в эту минуту, игнорируя столь прекрасную возможность завершить разговор с неприятной персоной, однако слова сами собой срываются с уст. Сокджин спешно удаляется, а на лице Чона расцветает такая самодовольная улыбка, словно он выиграл напряжённую партию в покер: — Раз вы не убежали разговаривать с этим японцем, значит, определённый интерес у вас всё же есть, — Хосок вновь тянется к внутреннему карману кителя, на этот раз доставая оттуда небольшую белую визитку, которую тут же кладёт на стол перед принцем. — Это моя визитка, здесь записан домашний адрес и номер телефона. Можете звонить в любое время, даже если я на службе, вам перезвоню в первую очередь. — У карателей, вроде вас, уже появились визитки? — не может не спросить омега с насмешливой улыбкой. — У любого фотографа есть визитка. — Неужели действительно рассчитываете, что с таким подтекстом я её возьму? — Да, но понимаю, вот так сразу это сделать вам помешает гордость, поэтому я уйду, а вы её незаметно возьмёте. До скорых встреч, Ваше Высочество, — и Хосок действительно поднимается со своего места, намереваясь покинуть беседку. — Не думаю, что наша новая встреча действительно скоро состоится. — В этом у нас, пожалуй, кардинально разнятся взгляды.***
Сокджин, не желая заставлять Мицуи долго ждать, спешно следует к телефону, стоящему в одной из комнат дворца, когда слышит за своей спиной чьи-то быстро приближающиеся шаги. Слуги так точно не ходят, и это не может не настораживать. Омега оборачивается и чуть было не теряет дар речи. В его сторону шёл никто иной, как Чон Хосок, и если учесть, что больше никого в длинном коридоре не было, а кабинеты императора и наследного принца располагались в другом крыле, шёл глава департамента целенаправленно именно к нему. В голове тут же возникают тревожные мысли о том, что Миндже всё же раскрыли и вот-вот арестуют. Сразу возникает предательское желание убежать, но омега душит его внутри на корню. Нельзя вот так себя выдавать, нужно держаться, нужно играть роль, даже если перед этим палачом было смертельно страшно. Пак так и замирает посреди коридора, напряжённо смотря в сторону приближающейся фигуры. — Это ты ведь новый компаньон Его Высочества? — не тратя время на приветствие, сразу переходит к делу Хосок, а омега немного успокаивается. Определённо, аресты с такой фразы не начинались. — Да, господин Чон. Вы что-то хотели? Впрочем, вместо полноценного ответа, альфа достаёт свой кошелёк и уже в следующую минуту в сторону Миндже оказываются протянуты несколько крупных купюр. Сумма немаленькая, вот только чем он заслужил такое щедрое вознаграждение? — Что всё это значит? — Будешь докладывать мне, с кем принц общается, с кем встречается, и ещё несколько мелких распоряжений по необходимости. Платить буду щедро. — Но зачем вам это? — и омега действительно искренне не понимал, что главе департамента может понадобиться от самовлюблённо и взбалмошного принца. — Считай, что у меня эротический интерес, поможешь его удовлетворить. Желание этого альфы заполучить в любовники Его Высочество Миндже совершенно не волновало, как впрочем и его деньги. В эту минуту омегу терзали сомнения совершенно иного толка. Только что перед ним замаячила прекрасная возможность приблизиться к важному объекту, раздобыть ценную информацию, столь необходимую Юнги. Ради такого он Хосока хоть в спальню принца проведёт, вот только получит ли он в итоге желаемое? Маловероятно, что Чон впустит его когда-то в свой кабинет или же в любое другое место, где хранилась ценная документация. Единственная надежда — альфа организует приватную встречу, на неё явятся другие товарищи и покончат с ним, но что-то Миндже подсказывало, что Хосок слишком осторожен и никогда на личную встречу в укромном месте не согласится. Так стоила ли эта сделка того? Если Тэхён узнает, тут же уволит компаньона, и все усилия группы пойдут насмарку. Второй возможности внедриться во дворец уже не будет. — Простите, господин Чон, но с департаментом я не сотрудничаю. — Это ведь сделка со мной, а не с департаментом. — Суть та же. Хорошего вам дня, господин Чон, у меня ещё есть поручения от Его Высочества. Омега удаляется, наконец делая полноценный вздох и успокаивая себя мыслями о том, что прекрасно держался. Хосок точно ни о чём не догадался.***
1965 год, Токио — И что было дальше? Вы взяли эту визитку? Стали его любовником? — нетерпеливо спрашивает Чимин, пока собеседник таинственно притих, остановившись на самом интригующем месте, как сказали бы в их редакции, в шаге от сенсации. Тэхён же продолжает молчать, даже не смотрит на журналиста, уходя мыслями куда-то вглубь себя самого, а альфа никак не может понять столь странную перемену в настроении. До этого принц был с ним достаточно откровенен, Пак уже несколько раз успел обрадоваться уникальному материалу, так неужели Его Высочество сейчас передумает? — Господин Пак, дайте мне, пожалуйста, ваш блокнот, — наконец всё же отмирает омега, и Чимин тут же исполняет его просьбу, полагая, что дальше Тэхён захочет писать сам. Журналист передаёт принцу свой блокнот, уже хочет отдать и ручку, когда происходит самый настоящий кошмар наяву для Чимина. Его Высочество безжалостно вырывает несколько последних страниц, а после всё же забирает у гостя ручку и начинает зачёркивать целые абзацы. Подобная незапланированная редактура повергает Пака в полнейший шок, и он, совершенно ничего не понимая, спрашивает: — Ваше Высочество, что вы делаете? — Для статьи вам материала и так хватит, я только подправляю картинку, — сейчас Тэхён вспоминает и о диктофоне, тянется к нему и останавливает запись. — Будете использовать это, скажу, что голос не мой. — Но зачем всё это, вы ведь сами рассказывали то, что считали нужным. — Что вы, господин Пак, я ведь ничего подобного не говорил. И я уж точно никогда не курил, принцы не курят, — и вот уже безжалостно оказываются вычеркнуты все упоминания пагубной привычки Его Высочества. — Так то лучше, остановитесь на моём знакомстве с Сокджином, не более, этого достаточно. — Люди должны знать, что вы живой человек, а не бездушное лицо с фотографий. Что плохого в правде? — То, что она никого не волнует, если разочаровывает. Знаете, император Хирохито не пишет писем, не ведёт дневники и до капитуляции страны люди даже его голос никогда не слышали. Именно поэтому он до сих пор жив, а не был расстрелян как военный преступник. Никто не знает его истинные мысли и отношение ко всему происходившему в Японии. Мой отец, как впрочем и вся наша семья, такие же символы. Мы конечно не столь же замкнуты и сокрыты, но тем не менее мы декорация, а не реальная политическая сила. И уж точно не простые люди с их страстями, страхами и переживаниями. Я не позволю вам всё это уничтожить своей статьёй. Так что на этом закончим, вы свободны, господин Пак, хорошо вам провести время в Токио. — Ваше Высочество, вас ведь пугает не то, что красивый образ будет разрушен, он и так давно рухнул, вы не хотите, чтобы кто-то узнал, что вы не идеальны и любили столь же не идеального человека, — и судя по разгневанному взгляду Тэхёна, Чимин угадал. — До свидания, господин Пак, Масако вас проводит. Спорить с этим упрямцем было совершенно бесполезно, и Чимину всё же приходится признать на сегодня поражение и удалиться из гостиной в коридор, где его уже ждал молодой слуга. Впрочем, принц слишком наивен, если думает, что альфа при первой же неудаче сдастся. Он ещё обязательно вернётся, главное найти подход к Его Высочеству. На сегодня же материала уже достаточно, чтобы Пак позволил проводить себя к выходу через коридор, увешанный фотографиями. Фотографии, которые альфе в этот день уже наверняка не позволят как следует рассмотреть. — Масако, как вы вообще его терпите? Это выше всяких сил, — Чимин не сдерживается и всё же начинает жаловаться молодому японцу на его вспыльчивого хозяина. — Зря вы так, господин Пак, Его Высочество замечательный. Я знаю его с самого детства, мой папа работал на него, когда принц только-только перебрался в Токио. Он научил меня английскому, и когда я был совсем маленьким, то часто ходил к американской военной базе, пел солдатам песни, и они угощали меня конфетами. Несколько раз даже деньги давали, — вспоминая своё детство, Масако не сдерживает улыбки, однако Пак цепляется отнюдь не за историю с американскими солдатами. — Ваш папа работал на него? И долго? — Пятнадцать лет. Сейчас ему стало тяжело работать по дому, и я его заменил. Всё равно мой университет неподалёку, как заканчиваю с учёбой, прихожу к Его Высочеству. — Я мог бы поговорить с вашим папой? Он наверняка должен многое знать. — Он без согласия Его Высочества вам ничего не расскажет, слишком предан ему. — А вы, Масако? — Так же, к тому же я знаю не больше, чем Его Высочество позволил мне знать, — японец замолкает, и Чимин уже хочет уйти, разочарованно осознавая, что даже от слуг не добьётся подробностей, однако в последний момент Масако его останавливает: — Его Высочество был бы счастлив вернуться домой, и он готов вам многое рассказать, просто вам нужно найти к нему правильный подход. Мой вам совет, попросите его достать альбом и начните спрашивать о фотографиях. Он их очень любит, его муж ведь был фотографом. — Масако, я Вас умоляю, Чон Хосок был ужасным человеком и кем угодно, но только не фотографом. — Господин Пак, вы хотите выслушать принца или просто подогнать его слова под уже сформулированное вами мнение? — альфа отрицательно кивает. — Тогда запомните, что для него господин Чон был фотографом.