С края земли

      Во всем виноваты туфли. Точнее, каблук, застрявший между булыжниками мостовой. А может, красивый шарф в витрине магазина мадам Малкин, на который Джейн так загляделась, что не заметила, куда ступает? Так или иначе, каблук сломался, туфля слетела с ноги Джейн. Джейн, глядя на приближающийся к ее лицу тротуар, чтобы избежать падения, инстинктивно схватилась за то, что попалось ей под руку. А под руку ей попался чужой рукав. И она весьма крепко в него вцепилась.       Устояв-таки на одной ноге, она подняла голову и встретилась глазами с насмешливым взглядом молодого парня.       —Извините, — пробормотала она, отпуская его рукав и отступая на шаг назад. Босой ногой.       Ужасно неловкая ситуация.       Глаза у парня синие-синие.       Он покачал головой и поднял с мостовой туфлю. Направил на каблук палочку:       —Репаро!       Каблук стал как новенький. Молодой человек обратился к Джейн:       —Надевайте скорее, а то простудитесь.       На улице, впрочем, было тепло, не по-октябрьски вовсе.       Джейн потянула руку за своей обувью, но парень принял другое решение: он присел перед Джейн и подал ей туфлю. Умирая от неловкости — но босиком не поспоришь — она вытянула вперед ногу, при этом ей пришлось вновь ухватиться за своего невольного помощника, чему тот, казалось, был только рад. Он надел злосчастную туфлю на ногу Джейн и на десяток лишних секунд задержал ладонь на ее щиколотке, поглаживая пальцами гладкий шелк чулка. Джейн слегка оторопела, но потом все же пришла в себя и наконец убрала руку с его плеча и сделала полшага назад.       —Мерси, — поблагодарила она.       —О, вы француженка? — спросил парень тоже по-французски. Он поднялся, отряхнул брюки от невидимой грязи и теперь заинтересованно смотрел на Джейн сверху вниз. Он был на полголовы выше нее, но, учитывая высоту каблуков Джейн, разница в росте была бы еще на несколько сантиметров больше. Прядь темных волос свесилась на лоб, закрыв ему глаз. Он мотнул головой в попытке закинуть ее назад, но безуспешно. Тогда он завел руки за голову и принялся пристраивать непослушные волосы в низкий хвост, стараясь захватить все пряди лентой, которой они были когда-то подвязаны, но растрепались и норовили загородить ему обзор.       Глядя на эти манипуляции, Джейн поймала себя на мысли, что хочет прикоснуться к его волосам. Отругала себя за неуместные мысли и ответила:       —Да, я из Франции. Мой папа англичанин, мама француженка. А вы — откуда знаете французский?       —Моя мать тоже из Франции, — ответил парень и перешел на английский. — Но я вырос в Лондоне. Вы учились в Хогвартсе?       —Нет, я окончила Шармбатон. В этом году, — неизвестно зачем уточнила Джейн.       Они помолчали. Потом парень спросил:       —Позвольте проводить вас? Лондонские мостовые такие ненадежные! — он показал глазами на починенный каблук, и они, глядя друг на друга, понимающе рассмеялись, как пережившие вместе некое приключение, закончившееся, по счастью, без особых последствий.       Джейн кивнула.       Они долго ходили по Косому переулку, потом парень предложил показать Джейн маггловский Лондон, и она отчего-то легко согласилась, словно всю жизнь только и мечтала заглянуть к магглам. В Париже волшебники не прятались так от магглов, как в Лондоне, но и не сильно выделялись из толпы своими нарядами, потому что следили за модой, а некоторые кутюрье так и вовсе работали на два мира. По-средневековому чопорные английские мантии являлись вечной мишенью для насмешек со стороны французских модников.       Все это Джейн со смехом рассказывала своему новому знакомому. Уже наступил вечер, и на Трафальгарской площади зажглись фонари.       —А почему тогда ты сама в мантии? — спросил он, кивая на наряд Джейн. Мантия из тонкой ткани мятного цвета едва прикрывала колени и длиной была вровень с платьем в модную косую клетку. Джейн не смутилась и ответила:       —Мама посоветовала носить. А ты почему без мантии?       Одетый в темно-зеленый жилет с серебряными пуговицами и белую рубашку, рукав от которой Джейн, спасаясь от падения, чуть не оторвала, парень тряхнул головой и с чувством произнес:       —На всю жизнь находился в мантии в школе. Больше никогда!       Они снова рассмеялись. Энтони — так звали парня — хохотал, запрокинув голову, и лента вновь сползла с его волос. И Джейн, холодея от собственной смелости, протянула руку, чтобы поправить ему прическу, убрать выбившиеся пряди. Замерший на секунду от ее прикосновения Энтони перехватил ее руку у своего лица, поцеловал в ладонь, неотрывно глядя девушке в глаза.       Адмирал Нельсон равнодушно смотрел вдаль со своего пьедестала. Должно быть, ему мерещились моря и сражения, в которых он побывал. И ему были абсолютно безразличны двое молодых волшебников, которые, забыв обо всем на свете, целовались на скамейке у его ног.       Они условились о встрече на следующий день. И на следующий тоже. Джейн пребывала в состоянии абсолютного счастья. Дома она сказала, что встретила подругу из Шармбатона и что та пригласила ее погостить у нее.       Мать Роберта с легкостью отпустила Джейн. Ей почти не было дела до девушки. Старуху заботило лишь то, чтобы Роберт поскорее освободился от обязанности сопровождать свою племянницу куда там ее приспичило отправить ее французским родственникам. «Неужели твой брат не в состоянии сам позаботиться о своей дочери?» — взывала к сыну мадам Трэверс.       Джейн не было дела до их разборок. Клементина Трэверс для нее — посторонний человек, общего между ними была лишь фамилия. Обстоятельства сложились так, что Джейн временно живет в ее доме, лишь поэтому она ставит старую ведьму в известность, где проведет несколько последующих дней.       А с кем — никого не касается. Кроме самой Джейн. И Энтони.       Джейн совсем потеряла голову. Энтони не был первым ее мужчиной, но первым, в кого она по-настоящему влюбилась. Сильно, сразу и, конечно же, навсегда. Одноклассники Рауль и Шарль померкли в ее памяти как незначительные эпизоды прошлого. Подростковое любопытство, ничего больше.       А он. Совсем другой.       Номера в маггловских гостиницах попадались разные. Впрочем, ночами никто и не думал выискивать различия между этими комнатками. «Ночи ведь придуманы совсем для другого, ты согласна, милая?»       Он мало касался в разговорах своей семьи, предпочитая переводить тему на то, что нравилось Джейн. А она интересовалась целительством, также разбиралась в моде и любила животных. Они с Энтони гуляли в Косом переулке, и в лавке «Магические питомцы» она постояла-постояла возле большого косматого рыжего кота, но так и не решилась его купить.       —Я уезжаю, котик, понимаешь. Извини, — и она погладила его по мягкой огненной спинке. В янтарных глазах кота вспыхнули золотистые искорки.       —О чем ты шепталась с книззлом? — спросил подошедший Энтони.       —О личном! А ты что, ревнуешь? — засмеялась Джейн.       —Конечно! Моя девушка смотрит в сторону других самцов, непорядок! — сделал свирепое выражение лица Энтони и обратился к коту: — Слышь, чувак, она моя!       Для усиления своих слов он слегка стукнул по деревянному прилавку ногой. Ботинки у него были тяжелые, с высокой шнуровкой, он недавно их купил и чрезвычайно ими гордился, следил за тем, чтобы они были всегда до блеска начищены. Заправлял в них брюки, чтобы всем было видно обновку. Джейн про себя слегка потешалась над его стремлением вести себя напоказ, а сейчас ей стало совсем неловко — удар по прилавку получился чересчур громким.       Кот отвернулся с безразличным видом, дернув кончиком хвоста. Подумаешь.       Посетители лавки начали оглядываться на них, но Энтони по жизни мало волновало, что о нем подумают. Поэтому он притянул Джейн к себе и поцеловал, краем глаза следя за котом. Кот поднял хвост трубой и удалился, брезгливо дернув задней лапой.       —Ты моя, — сказал Энтони. Джейн спрятала лицо у него на груди. Кивнула, счастливая.       Тема отъезда скалой нависала над ее счастьем. Ничего, до рождества еще далеко. Она что-нибудь придумает. В конце концов, она же ненадолго. Съездит в Новый Свет и сразу же назад. Энтони обязательно ее дождется, ведь он ее любит! Разве может что-нибудь разрушить настоящую любовь? Ни время, ни расстояние не в силах помешать людям быть вместе!

***

      Роберт в который раз объяснял матери, что их старший брат не может поехать ни в Англию, ни в Бразилию, потому что, во-первых, у него во Франции жена и сын, младший брат Джейн, а во-вторых… Но мать не слушала, ей были неинтересны братья Роберта. Выйдя замуж за Трэверса-старшего, она постаралась не общаться с его сыновьями, которые были уже достаточно взрослыми и учились в Хогвартсе, и сосредоточила свое внимание на собственном мальчике, Роберте. Когда Роберт немного подрос, он вопреки воле матери стал поддерживать связь со старшими братьями. «Семья — это святое», — говорил отец.       Эдвард, старший брат, после окончания школы покинул Англию и перебрался в Париж, где завел семью — женился на француженке из чистокровного рода, и возвращаться на родину не планировал.       Средний брат, Габриэль, присоединился к Пожирателям смерти. Роберт до недавнего времени не знал об этом, но когда узнал, испытал подлинный ужас. Дело в том, что в семье Трэверсов существовала традиция. После окончания школы каждый Трэверс отправлялся в путешествие, обычно оно длилось около года. Во время своего затянувшегося почти на пять лет странствия Габриэль и познакомился с неким темным лордом, как тот требовал себя называть. Все бы ничего, но Габриэль вел активную пропаганду идей своего повелителя среди своих друзей и знакомых. Не все его слушали, но кто-то все-таки попал под влияние и тоже вступил в ряды Гвардейцев смерти.       Дочь Эдварда в этом году окончила Шармбатон и по семейной традиции должна была отправиться в путешествие. Эдвард попросил своего младшего брата сопровождать Джейн. «Все-таки она девушка, мало ли что…» Роберт согласился — ему не сиделось на месте, душа требовала простора и приключений. Да и с племянницей, несмотря на пятнадцать лет, разделявшие их, они быстро нашли общий язык. Приехав в Лондон в сентябре, Джейн немного робела, но скоро освоилась. Отъезд назначили на середину января, чтобы отметить рождество в семейном кругу. Пока что Джейн беззаботно гуляла по магазинам, примерно раз в неделю ходила в гости на чай то к родственникам, то к давним знакомым семьи. Роберт сопровождал очаровательную француженку и сам был очарован ею.       Все шло почти идеально, пока о приезде племянницы не прознал Габриэль. Он тоже выразил желание познакомиться с родственницей. Роберт никак не мог допустить, чтобы тот агитировал Джейн присоединиться к темному лорду. Трэверсы — уважаемая чистокровная семья, к чему им внимать идеям о еще большей чистокровности и превосходстве над всеми? Они и так в списке Священных Двадцати Восьми!       Но Габриэль настаивал. Роберт был вынужден назначить ему встречу, подальше от чужих глаз, и раз и навсегда внушить ему, чтобы он отстал от племянницы. Встреча затянулась, Габриэль потребовал, чтобы Роберт сам посетил бы собрание Пожирателей смерти и удостоверился, что ничего адски страшного или противозаконного на них не говорят и не делают.       Так и получилось, что Роберт выпустил из поля зрения доверенную ему родственницу. Приближался Хэллоуин, и Джейн прислала сову с запиской, что проведет праздник в семье своей подруги. Роберт удивился, ведь ни о каких английских подругах раньше речи не шло. Но подумал, что не обо всех же друзьях сразу докладывают дядюшке, с которым, по сути, едва знакомы. Роберт приезжал во Францию, когда Джейн была ребенком, но после ее поступления в школу они виделись раза три от силы.       Отлучки Джейн не выглядели подозрительными. И Роберт отправился к Пожирателям смерти.       Габриэль сказал, что они просто поговорят и все. Но собрание Пожирателей смерти плавно перетекло в рейд по маггловским деревням, во время которого Роберт был ранен. Габриэль сам лечил его у себя дома и не выпускал до тех пор, пока Роберт не согласился прийти на еще одно собрание.       —Пойми, ты просто все неправильно понял!       Роберт-то понял все и сразу, но, стиснув зубы, пошел. Его братец не успокоится, пока кого-нибудь не обратит в свою веру. И Роберт не допустит, чтобы это была Джейн. А сам он выпутается как-нибудь. До отъезда всего ничего, скоро уже декабрь, а там…       Тренировки будущих Пожирателей вел русский волшебник Антонин Долохов. Он отмечал успехи Роберта в боевой магии, но все же считал их недостаточными для настоящего Пожирателя. Роберт не настаивал на немедленном получении Черной метки, он молчал и наблюдал. Габриэль не спускал с брата глаз, словно каждую секунду проверял, можно ему доверять или нет. Покажет он себя достойным высокого звания Пожирателя смерти или нет.       Среди тех, кто пока не удостоился, выделялся огромного роста и силы мужчина по кличке Грейбек. Долохов часто ставил их в пару на тренировках, потому что и Грейбек колдовал не особенно хорошо, и Роберт не блистал мастерством. Однако Грейбек, будучи оборотнем, легко побеждал любого в рукопашной схватке. Звериная ловкость и быстрота делали его опасным соперником.       —Хочешь, обращу тебя — и тоже станешь быстрым, — как-то предложил Грейбек, обезоружив Роберта и прижав его к забору. Тренировка проходила на бывшей маггловской ферме, хозяева которой пали жертвой очередной вылазки. Роберт скосил глаза на большие, острые, желтые зубы оборотня.       —Не, Фенрир, спасибо, — произнес он, с трудом, потому что Грейбек держал его за горло.       —Как хочешь, — оборотню нравилось, когда его называли Фенрир, видимо, он где-то услышал скандинавские легенды. — Если что, обращайся!       И он отошел, засмеявшись своей шутке.       —Непременно, — потирая шею, ответил Роберт.       Все шло по плану. Джейн была вне поля зрения Пожирателей смерти. Однако она отнюдь не была в безопасности.       Если бы он только знал.

***

      Джейн досконально, часто делая пометки в своем блокноте, изучила подшивки «Ежедневного Пророка» за последние двадцать лет. Сколько всего произошло в Волшебном мире, пока она отсутствовала!       И из маленьких фрагментов постепенно составилась цельная картина роковых событий. То тут, то там зацепочка, незначительный факт — и вот перед мысленным взором Джейн предстала объемная, полная картина жизни общества того времени, и ее собственной жизни. Вспомнилось и имя возлюбленного, и то, что произошло…       О, как Джейн негодовала на Энтони! Память же, как назло, подкидывала ей все новые и новые подробности того, как они были очарованы друг другом, влюблены и счастливы вместе, как хорошо им было вдвоем.       Обычно даже счастливые моменты со временем слегка стираются из памяти, сливаются в одно хорошее теплое чувство. Но в случае с магическим насильным стиранием, к тому же двойным, к тому же оба раза из рук вон непрофессиональным и отчаянно эмоциональным, все пошло другим путем. Джейн помнила теперь все. Каждый взгляд. Каждое слово. Каждое прикосновение. И, стоило ей мысленно задержаться на воспоминании дольше каких-то бесконечно малых долей секунды — и она переживала эти эпизоды вновь и вновь как наяву. Все чувства, все опять вернулось.       Джейн было очень трудно выдерживать подобное расслоение личности — взрослая, разъяренная поступком бывшего любовника женщина, жаждущая мести, уступала дорогу безумно влюбленной девчонке, жаждущей прикосновений любимого, и присутствующая в этом коллективе мать, сходящая с ума от беспокойства за своего ребенка и в то же время желающая в лицо этому ребенку задать очень непростые вопросы, время от времени превращалась в дочь, озабоченную вопросом, увидит ли она своих родителей живыми, вернется ли к ним после почти двух десятков лет разлуки…       Джейн не всегда справлялась с эмоциями. Иногда подолгу молчала, иногда плакала, злилась. Целитель Ноухау велела не «справляться», а «проживать» и «принимать».       Роберт, читая несвежие новости с другого края земли, не воспринимал их так близко к сердцу, как Джейн. Устроившись в Австралии и удостоверившись, что за ним по пятам не идут разгневанные Трэверсы, он как-то не особенно следил за европейскими новостями.       «Что это такое, Роберт, моя дочь — преступница? Нежелательное лицо Номер Два? Нам срочно нужно в Лондон!»       Дойдя до самых последних газет, датированных этой осенью, Джейн почувствовала: пора. Собрала все свои вещи в новую сумку с магическим расширением пространства. И торопила Роберта: «Нужно отправляться в Британию».       А на Роберта словно паралич напал. Он стал тянуть с отъездом, находя каждый день новые и новые дела, подолгу отлучался из дома.       Внимательно пересмотрев все подшивки с самого начала, Джейн в последнем номере за семьдесят восьмой год наткнулась на объявление о том, что Джейн Трэверс отбыла в поездку по странам Азии и Америки. Она потребовала у Роберта объяснений! Вспомнила, что как раз во время изучения газетных заметок за семьдесят восьмой они ни с того ни с сего стали целоваться!       —Роберт! Что все это значит?!       Роберта словно холодной водой окатили. Он долго молчал. Потом признался, что это он дал такое объявление перед тем, как сам покинул Британию. Чтобы отвести от себя возможный гнев старшего брата и его жены — родителей Джейн. Он боялся признаться в том, что не уследил за их единственной дочерью, и допустил, что она стала женой маггла. Трэверсы блюли чистоту крови, а средний брат так и вовсе вступил в ряды Пожирателем смерти.       —Представь, Джейн, что братья бы сделали со мной, с тобой, с твоим мужем, в конце-то концов!       —Бедный Дэвид! За что ему все эти испытания!       Роберт пожимал плечами. На маггла ему было наплевать, и тогда, и сейчас.       Он уехал — сбежал — в Австралию, чтобы с ним не разобрались остальные Трэверсы за то, что он «не уследил за девочкой, не смог ее защитить». Французская родня тоже была бы весьма недовольна, всплыви правда. Вот Роберт и рванул в Австралию. За все эти годы не проходило и дня, чтобы он не думал о Джейн.       Она ему очень нравилась. Он предполагал, что во время путешествия они смогут сблизиться, он покажет себя как достойный кандидат в мужья. Смущало его немного пятнадцать лет разницы в возрасте. Он не успел проявить себя — Джейн завела роман с каким-то глупым мальчишкой.       —Я не сразу, но нашел его, твоего кавалера, Джейн.       —Ты убил его?       —Хуже. Я привел его к Грейбеку.       —Что еще за Грейбек?       —Фенрир Грейбек. Оборотень, слуга Темного лорда. Теперь тот щенок регулярно покрывается шерстью и воет на луну. Если не сдох, за столько лет всякое могло случиться.       —Это чудовищно, Роберт! — заплакала Джейн.       —А то, как он поступил с тобой — не чудовищно?! — Роберт потянулся, чтобы обнять и успокоить Джейн, но она с негодованием отшатнулась от него.       Джейн потребовалось несколько дней, чтобы принять эти ужасные новости. Она избегала Роберта, закрывшись в своей комнате. Проклинала себя всеми возможными словами за то, что позволила их отношениям зайти так далеко.       Успокоиться помогла целитель Ноухау. Она выслушала плачущую Джейн и сказала:       —Вы ни в чем не виноваты. Вы взрослая разумная женщина. Вы действовали так, как требовала обстановка, принимали решения, исходя из того, что знали. Как бы вы ни поступили, значит, эти решения были наилучшими для вас. Не нужно обвинять себя. Живите дальше.       Простые слова, они словно бы перезагрузили сознание Джейн. Успокоительное зелье с новой рецептурой и увеличенной дозировкой тоже поспособствовало принятию новых реалий.       Очередной разговор с Робертом вышел не из легких.       —Ты просто воспользовался ситуацией, Роберт!       —Вспомни, ты сама пришла ко мне, я не заставлял. Я долго ждал, не верил, что такое вообще возможно — и должен был отказаться? Нет, извини, но я не идиот.       —Ты мог мне все рассказать!       —Как? Твой же целитель не велел ничего рассказывать, «чтобы не создать ложные воспоминания». А я мог бы сказать, что ты моя жена, пропавшая много лет назад, и ты бы поверила!       Джейн молчала.       —Я никогда тебе не вредил и не стану впредь.       —А что с домом? — прищурилась Джейн.       Финансовый вопрос тревожил ее менее остальных, но так как и здесь было, за что упрекнуть Роберта, то в ход пошел и этот аргумент.       Ранее Роберт признался и в том, что присвоил большую часть суммы, которую отец Джейн выделил на ее кругосветное путешествие. Купил дом в Австралии, наладил бизнес. Жил — не тужил, как говорится. И продолжал бы жить, заглушая вином и азартными играми чувство вины и потери. Если бы не встретил Джейн в Мельбурне.       —Дом твой, как я и говорил. Если пожелаешь, я тотчас уйду.       А как уйти от судьбы. Ни один целитель не посоветует.       —Отлично. Просто прекрасно! И оставишь меня одну разбираться с поисками Гермионы? Шикарно. Великолепно сочетается с обещанием «помочь разобраться до конца». Браво, Роберт.       Действие Успокоительного, судя по всему, ослабело от накала эмоций, и Джейн полезла в сумочку за новым флаконом.       —Я от своих слов не отказываюсь, сказал — помогу, значит, помогу.       —Но спать мы будем в разных комнатах! — заявила Джейн.       —Как скажешь.       Но и этот вопрос решился гораздо быстрее, чем закончились сборы домой. Эксперименты показали, что Энтони в снах не появлялся, если рядом с Джейн спал Роберт. Видеть бывшего было гораздо неприятнее, чем простить нынешнего и каждый вечер слышать наяву:       —Я люблю тебя, Джейн.