***
Гермиона в палатке варила зелья. Пар от котла усиливал кашель Гарри. Средство «с непроверенным результатом» от кашля не помогло. От свежего Бодроперцового Гарри отказался: — Я больше не могу видеть этот проклятый дым. Зелье Сна-без-сновидений обеспечило им одну спокойную ночь. А наутро из волшебной сумки раздался голос Финеаса Блэка: — Мистер Поттер! Портрет вытащили из сумки и поставили на стул. Сэр Найджелус огляделся и пришел в ужас от происходящего: — Почему не вызвали целителей? Гарри сквозь кашель поинтересовался: — Куда? В лес? Гермиона молчала. Она поняла, что не справляется, но чтобы признать это, требовалось больше сил, чем у нее оставалось. — У мистера Поттера есть дом, — настойчиво сказал Блэк. — Да и состояние моего холста ухудшается. Сырая погода крайне вредна. Краска начнет осыпаться, и я исчезну! Вам, живым, не понять, каково это — исчезнуть навсегда. — Никто никуда не исчезнет, — сказала Гермиона. Что он разводит панику на ровном месте. — Позовите эльфа, мистер Поттер, будьте благоразумны, — взывал сэр Найджелус. Гермиона сделала страшное лицо, но промолчала. — Ки-ки-мер, — прошептал Гарри. Ему на самом деле становилось хуже. И уже почти все равно, кто поможет, лишь бы избавиться от проклятого кашля. В палатке мгновенно возник старый эльф. — Кикимер слушает, — скрипучим голосом произнес он. С привычной ненавистью зыркнув на Гермиону, окинул взглядом палатку, прижал уши при виде портрета сэра Найджелуса, поприветствовал его: — Господин Блэк. Гермиона на мгновение будто бы увидела все со стороны, глазами эльфа и сэра Найджелуса. Несмышленые дети влезли в большую игру, наворотили дел и не справились, оказались на грани исчезновения, скоро осыплются, как краска со старого холста, сотрясаемые выворачивающим наизнанку кашлем. Она, Гермиона, не справилась, не уберегла, не предотвратила роковое купание, не смогла вылечить друга, который ей доверял больше всех на свете… Нет ей теперь прощения и покоя на веки вечные. — Кикимер, миленький, отнеси нас на Гриммо, — со слезами на глазах попросила она эльфа. Кикимер высокомерно ответствовал: — Кикимер слушает только хозяина. Гарри не на шутку разозлился, но кашель помешал ему говорить. Он кашлял и указывал рукой на Гермиону, грозил Кикимеру кулаком, но упрямый старик делал вид, что не понимает. Сэр Найджелус на портрете возмутился: — Что ты себе позволяешь? Я расскажу Вальбурге, до чего ты распустился! Будь я жив, твоя голова уже висела бы в коридоре! — Это честь для Кикимера, — сказал эльф с поклоном. — Кикимер, слушай Гермиону как меня, — смог наконец произнести Гарри. Гермиона подала ему чашку с теплым чаем, но он не стал пить, опасаясь опять раскашляться. Кикимер с недовольным видом опять прижал уши и кивнул. Гермиона не могла пересилить себя, чтобы командовать эльфом, и Гарри это понял по тому, как задрожала в ее руках чашка. — Отнеси нас всех на Гриммо. Меня, Гермиону и мистера Блэка, — скомандовал он. Слишком длинная фраза заставила его снова зайтись в приступе кашля. Гермиона только и успела, что схватиться одной рукой за волшебную сумочку, а другой за раму портрета сэра Найджелуса. Мгновение — и они уже были в старом, мрачном, безопасном доме благороднейшего семейства Блэков.***
Кикимер устроил Гарри в самой большой комнате для гостей, принес теплое питье и свежие зелья. — Нужно вызвать целителя, — настаивал сэр Найджелус. Портрет его висел на своем привычном месте в кабинете, и Блэк выглядел очень довольным, что вернулся наконец домой. Сходив в портрет к своей правнучке Вальбурге, он как-то убедил ее не шуметь, чтобы не тревожить больного. Гарри спал, утомленный недугом. Блэк выглядывал из небольшой рамы на стене гостевой комнаты. — У меня кончилось Оборотное зелье, — сказала Гермиона, показала пустой флакон. — Отправьте эльфа в аптеку, — пожал плечами Блэк. Через многое пройдя, переступить через себя Гермионе оказалось труднее всего. — Кикимер, пожалуйста, купи в аптеке Малпеппера Оборотное зелье, — попросила она, кладя на стол несколько галлеонов. — Кикимер вас услышал, — прижатые уши, сощуренные глаза, презрительная гримаса. Подчиняться грязнокровке — какое унижение. Через десять минут на столе — флакон с Оборотным. — Спасибо, Кикимер, ты очень помог. Оборотное зелье вновь стало грязно-оранжевым. Гермиона примерила на себя личину той же ведьмы-работницы Министерства, что и при охоте за медальоном. Надо, надо бы раздобыть новых волос для маскировки, но что есть то есть. — Кикимер, пожалуйста, — Гермиона присела на корточки, чтобы оказаться на одном уровне с эльфом. Тот демонстративно смотрел в сторону. — Нужно, чтобы ты отнес меня в Мунго, подождал, а потом вернул сюда вместе с целителем. Ты понимаешь? — Кикимер вас услышал. Прохладная сморщенная ладонь сжала руку Гермионы. Эльфы аппарируют совсем не так, как волшебники. Гермиона не почувствовала ни тошноты, ни протягивания внутренностей сквозь узкий шланг.***
В приемном покое Больницы имени Святого Мунго царила обычная суматоха. Гермиона почти сразу пожалела, что превратилась в работницу Министерства, потому что ее сразу узнали. Молодой высокий целитель в желто-зеленой мантии подошел к Гермионе. — Мисс Хмелкирк, добрый день, чем могу вам помочь? — Добрый день, целитель … — Гермиона надеялась, что целители в Мунго носят бейджи с именами, но напрасно. — Дрейк, — подсказал целитель, слегка разочарованный тем, что его не узнали. — Мистер Дрейк, мне нужно вызвать целителя на дом. — Сейчас все целители заняты, вам придется подождать. Почему не доставили пострадавшего в Мунго? — Он нетранспортабелен, — заявила Гермиона строгим голосом. Не хватало еще, чтобы ей стали читать нотации. Она Муфалда Хмелкирк, секретарь заместителя Министра Магии Долорес Амбридж! Под Обороткой! А у Оборотки ограниченный срок действия! — Сколько мне ждать? — Пройдите, пожалуйста, в холл на втором этаже, там имеются удобные кресла. Я выясню, кто из целителей свободен, и сразу вам сообщу. В просторном холле на втором этаже, вопреки надеждам Гермионы, людей толпилось даже больше, чем в приемном покое, большинство из них были женщины. На столе в центре холла лежали стопки книг. Кресло было только одно, оно стояло позади стола. — Что происходит? — Презентация новой книги Гилдероя Локхарта! — сообщила невысокая полненькая волшебница и показала обложку тома, который прижимала к пышной груди. — «Кто я?» — прочла Гермиона. Локхарт на обложке выглядел неважно, в смирительной рубашке и с растрепанной прической. — Я читала все его книги, — поделилась волшебница. — Чудесный стиль, прекрасный слог. А тайны и загадки так завораживают… О, вот и он, мистер Локхарт! — она замахала книгой над головой. Из бокового коридора в сопровождении младшей целительницы показался Локхарт. Умытый, причесанный, в светло-лиловой пижаме. Он улыбался слегка растерянно, глядя на собравшуюся толпу, но было видно, что ему нравится происходящее. Гермионе стало грустно. Она вспомнила, как на втором курсе восхищалась Гилдероем, рисовала в пергаментах сердечки и выполняла все его задания по Защите от Темных Искусств. А потом так жестоко разочаровалась в нем. Смелый путешественник и герой оказался опасным обманщиком, не захотел спасать Джинни от чудовища, пытался стереть память Гарри и Рону. За это он поплатился — сломанная палочка Рона сработала так, что Локхарт стер память сам себе. И до сих пор не может вспомнить, кто он, даже книгу написал. А смогут ли вспомнить ее родители, что у них была когда-то дочь? Локхарта усадили за стол в большое кресло, поклонницы стали по очереди подходить к нему. Ему подавали книги, он ставил на титульном листе свою подпись, каждый раз с удивлением ее разглядывая. Все дамы вели себя не в пример спокойнее, чем когда-то в книжном магазине «Флориш и Блоттс», когда блистательный Гилдерой нахваливал свои сочинения и поворачивался то одним, то другим боком к колдокамере корреспондента «Ежедневного Пророка». Тогда он был звездой, а теперь пациентом. Гермионе показалось, что она снова там, во «Флориш и Блоттс». Потом ей показалось, что она видит свою маму, которая подошла к Локхарту и берет у него автограф. Нет, показалось. Не может такого быть никогда. Мамочка в Австралии, и, быть может, никогда больше не вспомнит Гермиону… Мамочка понятия не имеет, кто такой Гилдерой Локхарт. А у этой волшебницы просто прическа похожа. — Мисс Хмелкирк? — Да, — Гермиона с явным облегчением отвернулась от Локхарта и его поклонниц. И мизинцем смахнула незаметную слезинку. Нужно быть сильной, ради общего блага. — Целитель Бомбора сейчас свободен, он поможет вам, — целитель Дрейк указал на стоящего рядом с ним коллегу и удалился. Гермионе показалось, что он тоже встал в очередь за автографом Локхарта. Целитель Бомбора, невысокий индус средних лет, спросил: — Какова причина вызова на дом? — Все объясню на месте. Потребуется клятва о неразглашении, — ответила Гермиона. — Вы как будто к Нежелательному лицу меня вызываете, — пошутил целитель, поправляя квадратную оправу очков. Ничего на это не отвечая, Гермиона взяла целителя за рукав. — Кикимер, домой, пожалуйста. Невидимый Кикимер сжал ее руку в своей.***
— Тяжесть заболевания обусловлена проведенным лечением, — говорил целитель Бомбора. — Применения маггловских лекарств вызывает у волшебников осложнения, вплоть до не будем говорить каких последствий. — Что же делать? — Гермиона была бледнее простыней. — Думаю, все же, интенсивный курс зелий поможет пациенту восстановиться, — обнадежил целитель. — Я выпишу подходящие рецепты. Советую обратиться в Мунго, к штатному зельевару. В Косом переулке сейчас сложности, вы понимаете. — Да-да, — кивнула Гермиона. — Но впредь не занимайтесь самолечением и вовремя приходите в больницу. — Непременно, целитель. Спасибо вам за помощь. Эльф доставит вас обратно в Мунго и заберет зелья. Это же возможно? — Гермионе стоило больших усилий вести себя естественно. Как будто она каждый день раздает распоряжения домашним эльфам и принимает посетителей в огромном старом особняке в центре Лондона. Как Вальбурга Блэк какая-нибудь. Что-то ее давно не слышно, какое облегчение. — Разумеется. Я соберу для вас подходящий набор зелий и передам вашему эльфу. — Кикимер, отнесешь целителя Бомбору обратно в больницу, оттуда заберешь зелья для хозяина, — Гермиона напоказ говорила строгим голосом. — Кикимер вас услышал, — проскрипел невидимый Кикимер. Он не показывался посторонним, чем сейчас вызывал зависть у Гермионы — она тоже хотела спрятаться под чарами Невидимости. Привычка скрываться наложила на нее отпечаток. Действие Оборотного должно было закончиться с минуты на минуту. Узнал ли целитель Бомбора, кто являлся его пациентом, понять по его смуглому невозмутимому лицу было невозможно. В любом случае, клятва о неразглашении до некоторой степени защищала Гарри. У Гермионы чесались руки стереть целителю память, для надежности, но она понимала — нельзя. Потерявший воспоминания Локхарт повлиял на ее отношение к Обливиэйту. Слишком сильное воздействие могло уничтожить все навыки целителя Бомборы, как он тогда сможет лечить? Сохранивший память целитель отправился на свое рабочее место. Гермиона подошла к постели Гарри, присела на краешек. Пока целитель осматривал Гарри, применял диагностические заклинания, прислушивался к кашлю — а Гарри выдал долгий, просто-таки выдающийся приступ — Гермионе казалось, что все уже почти позади, они со всем справятся, но когда целитель четко сказал, что в состоянии Гарри виновато не столько ледяное купание, сколько ее маггловские методы лечения, Гермиону накрыло жуткое чувство стыда. — Гарри, прости, прости меня! — Гермиона схватила руку Гарри и заплакала. Гарри, утомленный осмотром, лежал и почти что спал. Он открыл глаза и посмотрел на Гермиону. Без очков он мало что видел, но и так было понятно, что Гермиона вся в слезах. — Перестань, — тихо, с усилием, сказал Гарри. — Не ты же меня в прорубь толкала. Гермиона зарыдала в голос. Гарри кое-как приподнялся с подушек, притянул ее к себе, обнял, погладил по волосам. На прикроватной тумбочке, звякнув, материализовались зелья. Одинаковой формы флаконы выстроились в ровные ряды, друг за другом, в зависимости от надписей на этикетках. — Спасибо, Кикимер, — сказал Гарри, подавляя кашель, и потянулся к зельям. Гермиона подала ему флакон с надписью «От кашля». — Гарри, надо по инструкции принимать! — сказала Гермиона, указывая на пергамент, оставленный целителем Бомборой. — Не волнуйся, я все понял, — заверил ее Гарри, протягивая выпитый флакон в пустоту. Флакон исчез. Гермиона внимательно посмотрела на Гарри, который говорил, обращаясь к пустому месту посреди спальни: — Кикимер, приготовь для мисс Грейнджер соседнюю комнату, живо. Чтобы все было самое лучшее — постель, ванная, полотенца. Потом приготовь нам обед. — Кикимер услышал, — в голосе не было особого восторга, но была покорность. Раздался тихий хлопок. — Гарри! Что ты делаешь?! — Гермиона собиралась произнести речь по поводу использования рабского труда, но Гарри перебил ее: — Гермиона. Я все понимаю. Думаю, что ты тоже все поймешь. Сейчас надо отдохнуть и набраться сил. Ради общего блага, понимаешь. Нам еще столько нужно всего сделать. — Но это недопустимые методы! — Гермиона упорно отстаивала свои принципы. По-прежнем сидя на кровати Гарри, она высвободилась из его объятий и отодвинулась от него. Гарри предпринял еще одну попытку объяснить: — Недопустимо будет свалиться и не суметь сделать вообще ничего. Почему проникать в чужие дома, ночевать на чужой яхте — нормально, а пользоваться своим домом, если уж он есть, — неприемлемо? — Комната готова, — проскрипел невидимый Кикимер. — Кикимер, проводи Гермиону. И не вздумай как-то вредить! — предупредил Гарри. — Мы не закончили этот разговор! — сказала Гермиона, задержавшись в дверях. — Хорошо, — чересчур легко согласился Гарри. Комната действительно оказалась соседней. Пройдя по темному коридору — Кикимеру не велели вредить, но он не стал и помогать, зажигая свет, — Гермиона зашла в открывшуюся дверь. В этой комнате она еще не была, хотя и посещала дом Блэков ранее. Уютные фисташковые обои, большая кровать с полосатым изумрудным покрывалом и балдахином, круглый стол, пара стульев, кресло в углу, небольшой камин — вряд ли по нему можно куда-то переместиться, только если встав на четвереньки, но поговорить, сунув голову в очаг, вполне возможно. Но вызывать кого-то по каминной связи в их положении крайне безрассудно и опасно, да и с кем говорить? Нелегко в этом признаваться даже самой себе, но, возможно, Гарри прав? Нужно отдохнуть и потом с новыми силами продолжать начатую миссию? Перемещение в Лондон произошло так молниеносно, Гермиона не успела осознать, что период их скитаний по лесу закончился. Или прервался на время. Даже визит в Мунго казался частью странствий и воспринимался уже как далекое-далекое прошлое, хотя только-только закончилось действие Оборотного зелья. Гермионе захотелось взглянуть на себя в зеркало. На стенах зеркал не было, но в ванной комнате, притаившейся за незаметной дверью в углу, нашлось и зеркало, и ванна, наполненная горячей водой, над которой шапкой стояла пена. Гермиона еле сдержала слезы при виде такого великолепия. В зеркало Гермиона заглянула лишь мельком, убедилась, что она уже не Муфалда Хмелкирк. Вид собственных волос, вообще весь внешний вид и субъективные ощущения призывали Гермиону немедленно погрузиться в зеленоватый мрамор блэковской ванны. Что она и сделала. Пушистая пена пахла ванилью и розами. Горячая вода согревала гораздо лучше синих огоньков или Согревающих чар, обволакивая все тело негой и даря забытое ощущение чистоты. Гермиона откинула голову на край ванны и спустя пару минут задремала. Пена не опала и вода не остыла и час, и два спустя. Одежда, которую Гермиона сняла с себя и положила на резную скамейку, бесследно исчезла, как только девушка заснула. На ее месте теперь красовалась кипенно-белая пышная ночная рубашка в оборках и большой теплый халат, изумрудный с серебряным поясом. Стопка мягких полотенец лежала рядом с халатом. Проснувшись, как ей показалось, минут через десять, Гермиона вымыла голову, и только собравшись покинуть ванну, обнаружила, что ее вещей нет. Устраивать разборки с Кикимером, прикрываясь полотенцем или ладошкой, Гермионе было неловко. Пришлось облачиться в ночную рубашку и халат, обмотать волосы полотенцем. Гермиона вышла из ванной, шурша пышным подолом ночной рубашки, и увидела на столе тарелки, столовые приборы и поднос, накрытый полусферой крышки. Она хотела было обидеться на Гарри, который велел подать ей обед отдельно, после того, как они провели столько времени бок-о-бок, после всех испытаний, как он мог вообще поселить ее в отдельную комнату?! Но остатки здравого смысла, непобежденные теорией об общем благе, все же возобладали. Наверно, Гарри тоже хотел вымыться и выспаться. Конечно, в условиях городского дома проделать это было гораздо проще. Решив все-таки обстоятельно поговорить с Гарри чуть позже, Гермиона присела на стул. Крышка самостоятельно поднялась с подноса, зависла на секунду в полуметре над столом, потом опустилась на скатерть. Запеченная рыба с картофелем, горошком и морковью выглядела и пахла очень аппетитно. Яблочный пирог с корицей и лимоном тоже смотрелся весьма заманчиво. На вкус обед оказался поистине волшебным. — Спасибо, Кикимер, очень вкусно, — похвалила Гермиона. — Кикимер услышал, — посуда сама собой исчезла со стола. — Кикимер, как там Гарри? Ему лучше? — не могла не спросить Гермиона. Что делать: бежать, проверять, спасать? А вдруг Гарри спит? — Хозяин выпил зелья и спит, не велел будить, — подтвердил невидимый Кикимер. А что же делать ей? Почитать? Гермиона потянулась за сумочкой, развязала тесемки, заглянула внутрь. Книги, вещи, палочка Дамблдора… Волнения, страхи, переживания последних месяцев словно все разом волной нахлынули на нее. Усталость, которую не смоешь даже густой пеной в роскошной ванне или кратким сном в горячей воде, заставила Гермиону забыть о чтении, путая шаги, дойти до кровати и лечь под изумрудное одеяло. «Слизеринцы… Все зеленое у них…» С этими мыслями Гермиона заснула.***
Утро не утро, день не день — когда Гермиона проснулась, она не сразу поняла, где находится, и не на шутку перепугалась. Кровать была непривычно мягкой, было непривычно тепло, ниоткуда не дуло, сама же Гермиона была одета не в джинсы и свитер, практически сросшиеся уже с кожей, а в, Мерлин, ночную рубашку, которая за время сна перекрутилась и оказалась вся где-то в районе шеи. Хорошо, что одеяло никуда не съехало. Гермиона села в кровати, кое-как поправила рубашку, поискала глазами свои вещи. Джинсы, свитер, рубашка и, Мерлин, белье, аккуратно сложенные в стопку, обнаружились на низком хвойно-зеленом пуфике рядом с кроватью. Какой стыд — эльф стирал ее вещи! Но — в Хогвартсе эльфы регулярно стирали вещи студентов и никого это не шокировало. А во время каникул в доме Уизли? Все время чистые вещи как-то самозарождались в тумбочке, в шкафу, в комоде. Эльфы или миссис Уизли — всегда хозяйством занимался кто-то другой. Время, проведенное в палатке, расставило все на свои места и приучило самостоятельно стирать и приводить в порядок свою одежду и окружающее пространство. И вот, опять. Окно было плотно занавешено. Заглянув за шторы, Гермиона увидела черную кирпичную стену и кусочек пасмурного неба. Сколько же она проспала? Гермиона чувствовала себя непривычно бодрой. Оделась, умылась, причесалась — зеркало отразило отдохнувшее лицо, чистые волосы, не желавшие, правда, укладываться в гладкую прическу, а притворившиеся одуванчиком, но и на них нашлась управа: на зеленоватой мраморной полочке в ванной среди двух десятков флаконов Гермиона нашла «Гладкудри» и усмирила свои до приемлемого состояния, чтобы они не торчали хотя бы вверх. Устыдившись, что так много времени уделяет себе, Гермиона отправилась узнать, как себя чувствует Гарри, почему ее не разбудили и что им делать дальше. В соседней гостевой комнате Гарри не оказалось. Кровать была заправлена. На тумбочке стояло два флакона с зельями вместо примерно шестнадцати, принесенных Кикимером из Мунго. Гермиона вышла в коридор. В коридоре горели тусклые светильнички. Спустившись на один этаж, Гермиона толкнула дверь библиотеки. Ей показалось, она услышала голос Гарри. Гарри сидел в кресле за большим столом и слушал сэра Найджелуса, который расхаживал в своем портрете туда-сюда. — Гарри! — окликнула Гермиона, когда Блэк в очередной раз вышел за рамки. — Как ты себя чувствуешь? Вернувшийся сэр Найджелус прервал речь и, недовольный, откланялся. Гермиона подошла к Гарри, взглянула на книги, разложенные на столе перед ним. — Я в порядке, — ответил Гарри. — А как ты? Отдохнула? Гермиона внимательно посмотрела на Гарри. Он выглядел вполне здоровым, и Гермиона немного успокоилась. — Почему ты меня не разбудил? — Я сам проспал почти сутки. Кикимер будил меня только зелья выпить. — О чем ты разговаривал с Блэком? — Он много рассказал о магии, — Гарри будто не хотел делиться подробностями. — Пойдем поедим, и подумаем, что и как делать дальше. Гермиона думала, что они, как обычно это происходило во время их пребывания в доме Блэков осенью, позавтракают на кухне, но, когда они вышли из библиотеки и стали спускаться по лестнице, Гарри свернул на второй этаж, и Гермиона, заинтригованная, последовала за ним. Светильнички на стенах слегка мерцали. Запах пыли, плесени и сырости, пронизывающий дом и особенно заметный в коридорах, исчез. В столовую вела черная дверь, и Гарри открыл и придержал ее перед Гермионой, сам вошел следом. Серебристые обои с растительным узором, серо-зеленые, как море, шторы, угольно-черный ковер. Ни пылинки, ни соринки — чисто, уютно. Большой овальный стол накрыт на двоих, сервирован фарфоровой посудой, серебряные приборы, явно недавно начищенные, поблескивали в свете яркой люстры. Гарри помог Гермионе сесть, пододвинул ей стул. Гермиона молчала. Она старалась осмыслить происходящее, но у нее не очень получалось. — Кикимер, — сказал Гарри, и на столе появились закрытые крышками подносы. — Приятного аппетита, Гермиона, — Гарри ласково улыбнулся, у Гермионы хватило сил только кивнуть в ответ. Как во сне, Гермиона принялась за еду. Задавать вопросы она хотела бы, да не могла. Мысли путались. Что случилось с домом? Что произошло с Гарри? Сколько она спала?! Еда опять была очень вкусной. Не сравнить с той, что они несколько месяцев ели в походных условиях. Когда невидимый Кикимер подал чай и маленькие пирожные с малиновым кремом, Гермиона не выдержала. — Гарри! — Гермиона, — Гарри сразу же отозвался. Он незаметно наблюдал за ней во время всего завтрака, как она теперь поняла. Это открытие не добавило ей хорошего настроения. — Гарри! Что это все значит?! — она обвела рукой комнату. Гарри прекрасно понял, что она имела в виду. — Сэр Найджелус рассказал мне, как перенастроить Защиту. Когда я закончил, все в доме изменилось. — Почему ты делал все один? — Гермиона старалась скрыть обиду, но вышло не очень убедительно. Гарри промолчал. — Что еще посоветовал сэр Найджелус? — спросила Гермиона. — Много всего. Не сердись, пожалуйста, — попросил Гарри. — Мне просто казалось, что мы команда, — произнесла Гермиона, глядя на потолок. Не хватало еще расплакаться. — Мы команда, Гермиона. И мы продолжим то, что мы должны сделать. Казалось, Гарри говорил искренне. Гермиона взяла себя в руки. — И что ты предлагаешь? — Нужно вернуться в лес, забрать оттуда палатку, все книги и вещи. Я бы отправил Кикимера, но он не знает, где ты оставила шарф. Гермиона возмущенно воскликнула: — А шарф-то тут при чем?! — Незачем оставлять лишние следы. Гермиона, пойми. Мы очень многого не знали, особенно я. Теперь в этот дом никто не войдет без моего разрешения, и мы можем продолжать поиски здесь, в Лондоне. А не в лесу. Не опасаясь, что нас кто-то поймает. — А как же штаб Ордена Феникса? — Кикимер рассказал, что никто из Ордена сюда не приходил. То есть либо они собираются где-то еще, либо совсем затаились. Поведение членов Ордена Феникса, оставшихся без руководителя, без Дамблдора, вызывало много вопросов. Как же борьба, как же Общее Благо? Все ограничивалось редкими радиопередачами. Был и плюс: никто не знал, где скрывается Гарри. Гарри рассказал Гермионе, что, кроме него самого, защита дома пропустит внутрь только ее. — Можешь аппарировать прямо в холл. Гермиона хотела было спросить, как ему это удалось, но поняла, что он не ответит. Вновь царапнула обида. Гарри и Гермиона ненадолго разошлись по своим комнатам, чтобы быстро собраться. Гермиона надела пальто, взяла волшебную сумочку. Не стала выкладывать из нее ни книги, даже книги из библиотеки Блэков, ни какие-либо другие вещи. Успеет еще. Гарри уже был в холле. Портрет Вальбурги безмолвствовал за безупречно чистой, выглаженной завесой. — Готова? Гермиона кивнула. — Начнем с шарфа? — Пожалуй. Его снять с дерева быстрее, чем сложить палатку. Они взялись за руки. Гермиона сосредоточилась, как можно яснее представила себе шарф, сосну, другие деревья, видневшееся за ними озеро. Повинуясь заклинанию, аппарация утянула Гермиону и Гарри за сотни километров от Лондона.